- По-прежнему не понимаю, при чем здесь наша служба.
- При том, - включился в разговор Чекменев, - что агентурные данные, а
также информация, полученная от членов разгромленной при вашем
непосредственном участии организации, почти со стопроцентной уверенностью
указывают на то, что "Гнев Аллаха" сконструирован и изготовлен в России. И
мы даже знаем, где и кем. Тоже почти наверняка. А вам придется превратить
нашу "почти" уверенность в абсолютную. И затем провести операцию по
захвату изобретателя вместе с его лабораторией. Понятно?
- Чего же не понять? Будем работать.
...Операция "Кулибин" вступила в завершающую фазу. Настало время от
теоретических проработок переходить к делу. Отдав все необходимые
распоряжения командирам групп, Тарханов, в принципе, мог забыть об этом
деле и перейти к другим, которых у него по должности было предостаточно.
Квалификации и умения у бойцов и командиров хватало, чтобы не
тревожиться за исход акции.
Но что-то продолжало Сергея беспокоить. Смутное чувство
неудовлетворенности и тревоги. Как будто бы он забыл нечто крайне важное и
понимал это, но вот вспомнить, что именно, не мог, как ни напрягал память,
впрямую и ассоциативно.
Тарханов даже обратился по этому поводу к Ляхову, который был по
вопросам предчувствий и интуиции куда большим специалистом, чем он сам.
Вадим внимательно выслушал, задал несколько вопросов, отнюдь не по сути
задачи, а вроде бы и не относящихся к делу, подключив перед этим несколько
контактов к запястьям, шее, лбу и затылку Тарханова.
- Детектор лжи? - небрежно поинтересовался полковник.
- Отнюдь нет. В определенном роде даже наоборот. Просто я хочу
определить источник твоей тревоги.
- Выражаясь доступным языком, мы сейчас проверим, исходит ли
беспокойство из памяти, оперативной или долговременной, или же из каких-то
других структур мозга.
- И что это даст?
Вадим даже удивился, что приходится объяснять столь очевидные вещи.
- Да элементарно. Одно дело, если ты на самом деле забыл или упустил
некий известный тебе факт, который тем не менее засел в подсознании, и
именно оно посылает тебе сигнал. Грубо говоря, в этом и заключается
механизм так называемой бытовой интуиции. Если очаг возбуждения кроется, к
примеру, в ретикулярной формации, то можно предположить, что имеет место
предвидение будущего в чистом виде, не связанное причинно с реально
имеющейся информацией...
- Хорошо излагаешь. И чего ты медицину бросил?
- Каждый человек должен стремиться к пределу своей некомпетентности, -
отшутился Вадим.
Короче говоря, Ляхов, не сообщив итога своих экспериментов, посоветовал
отнестись к своим ощущениям серьезно.
- Тем более если это не нанесет ущерба еще более важным делам. Лучше
принять меры против маловероятной опасности, нежели в пустой след посыпать
голову пеплом. Если она вообще уцелеет. Помнишь, как тогда на дороге?
Тарханов помнил.
И решил, не ставя в известность Кедрова, непосредственно руководящего
операцией, поехать вслед за группой и понаблюдать за ситуацией со стороны.
И даже не вслед, а раньше группы. В войсках это называется -
командирская рекогносцировка. И вдобавок свою роль играло то, что ехать
нужно было в Пятигорск, который с юных лет значил для него не меньше, чем
в свое время для Лермонтова. Романтический и уютный курортный городок у
подножия Машука, желанный и манящий для замученного науками и муштрой
курсанта военного училища, куда удавалось вырываться иногда, получив
увольнительную на весь уикенд. На старших курсах, естественно. И сейчас
ему очень хотелось посмотреть, как там все обстоит и выглядит сейчас,
почти десять лет спустя.
Чекменев ничего не имел против такого решения, а Розенцвейг вдруг
заявил, что он поедет тоже. Мол, есть и у него свои соображения.
- Выезжаем завтра утром. На машине.
- На машине? - приподнял бровь Розенцвейг. Для него, привыкшего к
другим масштабам территории, расстояние, которое предстоит преодолеть,
явно показалось чрезмерным.
- А почему и нет? За сутки, не напрягаясь, доедем. Дорога приличная,
пейзажи опять же...
- И в самом деле.
- Что ж, недурно, совсем недурно, - выразил свое мнение майор, когда
Тарханов подъехал на рассвете к подъезду дома, где квартировал Розенцвейг.
- Вкус у вас есть.
Еще бы. Сергей с трудом удержался от самодовольной улыбки. Настоящие
любители склонны гордиться своими машинами не меньше, чем прочие мужчины -
красивыми подругами.
Выбирая "Мерседес", Тарханов замучил приказчиков автосалона, и в итоге
ему пришлось ждать лишние три недели, пока машину нужного цвета и
комплектации пригнали непосредственно с завода. Но она того стоила. Цвет
корпуса вроде бы нежно-зеленый, но от перемены точки зрения и освещения
становящийся то насыщенно изумрудным, а то серебристым с прозеленью, как
изнанка тополевого листа. Не поймешь, то ли зелень просвечивает через
серебристый лак, то ли наоборот. А металлические молдинги, бамперы,
облицовка, колесные диски - не хромированные, как обычно, а цвета старого
золота. Но и стоила же она!
Ровно четверть полученной от Ляхова суммы. Да и наплевать! На такой
машине свободно можно проездить до пенсии. Или до безвременной кончины.
- На ней не скромному капитану ездить, - сказала Влада, впервые увидев
ее, - а индийскому магарадже или звезде стриптиза.
Тарханов только усмехнулся, ничего не возразив. В принципе девушка не
ошиблась. В этом и состоял его замысел. Только социальную роль он имел в
виду несколько другую. Чтобы никому и в голову не пришло, что гордо
восседающий за рулем этого чуда может быть кем-то иным, кроме как деятелем
шоу-бизнеса или преуспевающим сутенером. И в то же время, по секрету
сказать, он и в самом деле был неравнодушен к показной роскоши.
Сказывалась, очевидно, вся предыдущая спартански-казарменная жизнь,
тянуло на яркое и блестящее.
Он распахнул перед майором широкую, почти на всю длину салона дверцу.
Сел за руль, завел бесшумный трехсотсильный мотор.
- Вам никуда больше заезжать не нужно?
- Нет, а что?
- Чтобы потом не возвращаться, если вдруг забыли что-нибудь. Ремни на
всякий случай пристегните, быстро поедем.
Пока движение на шоссе было не слишком напряженное по раннему времени,
они успели проскочить Рязань. Потом Тарханов несколько сбросил скорость.
Гул покрышек по бетону и свист срываемого с кромок лобового стекла воздуха
приутих, стало возможно разговаривать, не напрягая голоса.
- И все равно я не до конца понимаю, - вернулся к занимающей его теме
Тарханов, - что тут на самом деле с этим "Гневом Аллаха". Какие-то детали
вызывают недоумение. Прежде всего - при чем тут сабля? Высочайший
технический уровень изделия - и средневековая железка. Куда удобнее было бы
обойтись просто пеналом в пол сигаретной пачки. Далее. Допустим, то, что в
ней прятали действительно запал или пусковое устройство. Но почему столько
трудов и денег потратили именно на поиски его, раз сама "бомба" тоже попала
в наши руки? Естественнее было бы наоборот.
- Объясняю так, как сам это понял. Во-первых, нам, рационалистам,
трудно понять психологию религиозных фанатиков, именно что средневековых.
Оружие соратников Пророка, видимо, должно было освятить планируемую акцию
возмездия. Или усилить ее эффект.
Помните, как крестоносцы брали с собой в походы реликвии? Палец святой
Бригитты, щепку от Креста Господня и тому подобное. Утрата сабли стала
своеобразным идеологическим шоком, и ее поиски - главной целью.
Что там уж еще в ней было спрятано, шейхов и имамов не слишком
интересовало, а скорее всего, они об этом просто и не знали. Теперь своей
цели они достигли, чем и вызвано резкое снижение их активности и
агрессивности. Потому, кстати, мы не смогли зафиксировать никаких
целенаправленных действий после того, как изготовленный вашими
специалистами макет попал по назначению.
Те, кого интересовал именно он, видимо, не настолько влиятельны, чтобы
организовать масштабную контракцию.
А почему бросили попытки найти и убить вас обоих... Ну, правда, не знаю.
Обычно свои фетвы они не отменяют, но, может быть, просто не хватает
сил.
Второе. Сам этот "запал" по своей конструкции на порядок сложнее самой
"бомбы". Можно предположить, что сделать еще один или невозможно, или
очень трудно. В то время как собрать новую "бомбу" гораздо проще. Или даже
имеется их достаточный запас.
Имейте в виду, я тоже не физик и не инженер, я просто предполагаю,
исходя из своего специфического опыта.
- В принципе, объяснение удовлетворительное. Я тоже обратил внимание,
что, когда господин, называвший себя Гланом, доставил саблю по назначению,
ничего не произошло. То есть, по нашим данным, она ушла через Тифлис в
Турцию. И, очевидно, куда-то дальше. В Саудовской Аравии или Ираке мы
работать не имеем возможности.
Сам же Глан остался мирно лечить сердце и нервы в Кисловодске, и вот
тут мы его контакты отследили. Саблю он передал по известному нам адресу,
спокойно прожил в санатории еще три недели и без каких-либо неприятностей
отбыл, вернее, попытался отбыть из аэропорта Минеральных Вод во Францию. С
самолета его аккуратненько сняли, и в Москве он нам рассказал много
интересного, хотя и не относящегося к данной теме.
- Что же, будем надеяться, что остальное будем выяснять уже мы с
вами.Не доезжая Ростова, они решили остановиться на ночлег. В принципе,
меняясь за рулем, можно было доехать до места и без остановки, но,
во-первых, в этом не было необходимости, а кроме того, Тарханову хотелось
при дневном свете посмотреть на места, где он так давно не был.
К удивлению Розенцвейга, Сергей не стал заезжать ни в один из то и дело
попадавшихся на пути мотелей, ни в придорожные семейные гостиницы.
- Переночуем на природе, костерок запалим, поужинаем, развлечемся
приятной беседой на посторонние темы, звездами полюбуемся. Не привыкли?
Привыкайте, Россия страна по европейским стандартам малонаселенная и
автобанами не перегруженная. Отнюдь не везде путника ждет обычный у вас
сервис. Скорее, напротив. Как поет популярный русский бард: "Асфальт у нас
кладут местами и немного. Чтоб всякий оккупант на подступах завяз..." Тем
более все, что нужно, у меня с собой.
Он свернул с автострады влево на сравнительно узкую и совершенно пустую
асфальтовую дорогу.
- Поедем проселками. Сейчас найдем подходящее место, станем биваком. А
по утречку, минуя Ростов, сразу на Ставрополь и дальше. Сэкономим
километров двести и отдохнем душевно.
Начинало темнеть. В степи стояла глухая тишина, которую будто и не
нарушали естественные, природные звуки: стрекот не уступающих по мощности
цикадам кузнечиков, отдаленное кваканье лягушек, уханье неизвестной птицы
в камышах вдоль речной старицы.
За много километров доносился с невидимого за холмами хутора запах
кизячного дыма. Хозяйки готовили ужин в летних печках, стоящих здесь в
каждом дворе.
На быстро темнеющее небо выползала громадная багровая луна. В Москве
такую не увидишь.
Сергей вел машину не быстро, около семидесяти, курил, положив локоть на
кромку дверцы, задумчиво и отрешенно смотрел по сторонам. Далеко-далеко
светилась редкая цепочка огней, машинный двор крупной фермы, наверное, или
зерновой ток.
Они не разговаривали, Розенцвейг тоже почувствовал, что не о чем сейчас
разговаривать, нужно просто смотреть вокруг, впитывать тревожную прелесть
скифской степи, дышать ее воздухом и размышлять.
Лучше всего - о вечном. Тарханов никогда не знал, каким именно образом
у него получается выбирать места для привалов. Вроде бы едешь-едешь по уже
совершенно темной дороге, и не видно ничего вокруг, только мелькают в
свете фар смутные окрестности, и вдруг...
Вот именно тут и надо остановиться.
Он резко притормаживает, сворачивает с шоссе на едва угадывающийся
грунтовой съезд вправо и через полсотни метров останавливает машину,
выходит, еще не до конца уверенный, и убеждается, что да, лучшего места и
не придумать.
Сосновый перелесок, между рядами деревьев как раз хватает места, чтобы
поставить автомобиль, и еще есть полянка, где разожженный костер не
послужит источником пожара, нужно только ногами и саперной лопаткой
разгрести в стороны трехсантиметровый слой слежавшихся игл.
А топлива для костра тут навалом. В буквальном смысле. Плотно растущие
сосны, стремящиеся обогнать соседок и первыми прорваться к солнцу,
регулярно роняют вниз лишние нижние ветви. Только подбирай сухие до звона
дрова толщиной в руку.
Даже не потребовалось доставать из багажника заготовленный на случай
пакет дубового паркета, лучшего топлива для приготовления шашлыка.
Сосна, конечно, хуже, в рассуждении качества углей, зато ее тут
немерено.
И горит быстрее.
Через десять минут костер уже горел, освещая жарким бледно-желтым
пламенем расстеленный брезент, заменяющий стол, брошенные рядом подушки
сидений.
Кроме паркета в обширном багажнике нашелся и походный мангал, и
кастрюля с должным образом замаринованной бараниной, зелень и помидоры, и
канистра терпкого красного вина.
Пока первые шампуры томились над поначалу алыми, но быстро темнеющими и
подергивающимися пеплом углями, роняя в жар капли жира и томатного сока,
Тарханов с Розенцвейгом почти не разговаривали.
Слишком ответственное, истинно мужское занятие - приготовление
настоящего шашлыка. Чуть отвлечешься, упустишь момент, когда следует
повернуть шампур или, упаси бог, прорвется наружу открытое пламя - и все!
Нет, конечно, ничего особенно страшного не произойдет, только получится
не то, что задумывалось, а так, жареное маринованное мясо.
А вот когда стало ясно, что шашлык удался, вот тогда, по-римски
полулежа на брезенте, покрывающем толстый слой травы, распространяющей
густой запах полыни, чабреца и дикой мяты, можно и поговорить, прихлебывая
из кружек душистое и в меру терпкое вино.
- До сих пор жалею, - первым начал Тарханов, - что не довелось в вашей
войне поучаствовать. Не поверите, считаюсь боевым офицером, а ведь толком
и не воевал.
Он имел в виду, что не считает контрпартизанские рейды,
разведывательно-диверсионные поиски и охрану границ на блокпостах войной в
полном смысле слова, а вот командовать батальоном или полком в масштабной
и регулярной фронтовой операции хотел бы, да не пришлось.
Оно, конечно, лестно было бы оказаться на месте того израильского
майора или подполковника, который во главе десантного батальона высадился
с парашютом в районе Горьких озер, захватил переправы в тылу Второй
египетской армии и обеспечил ее окружение и мгновенный разгром. Или
разработать и осуществить марш-маневр танковой бригады, который неминуемо
войдет во все учебники тактики.
Стремительный удар во фланг Арабского легиона, после которого вся
огромная равнина покрылась дымными факелами чужих горящих танков, разворот
на сто восемьдесят градусов, бросок на полсотни километров к северу и еще
один такой же внезапный, парализующий удар в тыл сирийской дивизии.
Десять часов марша и боя - и Восточный фронт ликвидирован...
- Каждому свое, - ответил Розенцвейг. - Кто-то другой предпочел бы,
напротив, оказаться на вашем месте. Невелика, по-моему, радость, сгореть в
танке или в штурмовике, пусть даже в уверенности, что твоя смерть -
необходимая жертва на алтарь общей победы. Я не совсем разделяю точку
зрения автора афоризма, заявившего, что лучше быть мертвым львом, чем
живым шакалом. Безусловно лучше быть все-таки живым львом...
Что же касается нашей "шестидневной войны", кажется, под этим именем
она и войдет в историю... Разумеется, сделано все было четко. Наш главком
не обманул армию и нацию. Не проиграл ни одного боя и выиграл войну с
минимально возможными потерями. Семьсот человек убитыми... Конечно, для
каждого из них, и для их родственников совершенно неважно, семьсот, семь
тысяч и даже только семьдесят погибших, если лично ты оказался в их числе.
Но я не об этом хочу сказать. Мы молодцы, нет слов, но мы готовились к
этой войне тридцать лет. Это не так сложно, как думают. Театр военных
действий так мал, что каждый офицер и каждый солдат знает его наизусть,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг