Тем более что насилия над собой игра не требовала.
Он подождал, пока Майя не поставит поднос на жур нальный столик, потом
схватил ее за тонкое запястье привлек к себе. Только-только успел
коснуться губами маленького шершавого соска, как Майя его оттолкнула. И
довольно резко.
- Не скажу, что ваши прикосновения мне неприятны, но ведь кофе остынет,
- заявила Майя, подвигая к краю кровати столик. - А остывший кофе - это
ужасно, особенно если я готовила его для вас.
Вадим чувствовал себя несколько глупо. Выходит, девчонка его небрежно
так ткнула мордой об стол, показала, кто здесь на самом деле хозяин.
Оставалось не подавать виду...
Зато кофе оказался в самый раз, не кипяток, но горячий как раз в такой
мере, чтобы его можно было пить, не обжигая губ. И ликер оказался более
чем хорош. Истинный шестидесятиградусный нектар с божественным ароматом.
Болтая о пустяках, Вадим все время пытался изыскать деликатный способ
осведомиться, кто же она есть на самом деле. Но в лоб делать этого не
хотелось, а окольные пути к успеху не приводили. Удалось выяснить только,
что по происхождению Майя коренная петербуржанка, но предпочитает жить в
Москве, в прошлом году окончила университет по факультету юриспруденции и
защитила магистерскую степень, однако работать по специальности не
намерена.
Ни адвокатская, ни судебная карьера ее не прельщает, тем более -
должности нотариуса или юрисконсульта.
- Разве что на кафедру, преподавателем надумаю, мне предлагали, а
скорее всего - нет. Скучно дуракам-студентам изо дня в день прописные
истины вдалбливать. Лучше уж журналистикой заняться...
- Зачем тогда вообще поступала?
- Ну, какой-никакой диплом все равно иметь надо, а "правовед" звучит
вполне пристойно. Не в медички же мне было идти.
- Резонно, медичка из тебя никакая, если только тоже не преподавателем.
Психиатрии, например.
- Почему это вдруг? - неожиданно сочла себя обиженной Майя.
- Так мне кажется. Врачебное дело трудное, малоэстетичное вдобавок и
вообще. По крайней мере, я как-то не встречал до сих пор светских львиц,
одновременно являющихся практикующими хирургами, например.
- Скорее всего, ты прав, - вдруг согласилась с ним Майя. - А я на эту
тему как-то раньше не задумывалась. Действительно. У них же ногти всегда
коротко острижены и руки карболкой пахнут. Но это все ерунда. Скажи лучше,
эта наша поэтесса, Римма, она хоть в чем-то права? Тебе действительно
приходилось вешать, расстреливать, подавлять борцов за свободу? Я ведь про
тебя тоже ничего не знаю.
Увидела тебя, ты меня сразу заинтересовал. Такой весь неординарный на
фоне прочей публики. Лицо у тебя располагающее, крестик на кителе выглядит
очень стильно, а тут еще Казарова на тебя отвязалась. Интересно. Вот,
думаю, роковой мужчина.
- Палач, жандарм... Волнующее сочетание, да?
- А что ты думаешь, конечно, волнующее, - легко согласилась Майя- Для
настоящей женщины. Особенно - по сравнению со здешними. Не поймешь, то ли
мужик, то ли баба. Особенно как пошла мода на мужскую косметику. Ужас
какой-то. Теперь приходится смотреть, чтобы он тебе помадой платье или
бюстгальтер не испачкал.
Майя сделала такую гримасу, что Ляхов рассмеялся. Действительно,
вернувшись в Москву, он тоже обратил внимание, что по дальновизору часто
рекламируют мужскую губную помаду, тональный крем для лица и тени для век.
Но думал, что это исключительно на потребу пассивным педерастам.
Оказывается, нет.
- И фамилия у тебя мужественная. Половцев! Дикое поле вспоминается,
сабельные рубки и все такое. Так где же ты все-таки воевал? И с кем?
- Проще всего сказать - с врагами Свободного мира. В широком смысле
слова.
Вообще один германский военный философ еще лет полтораста назад сказал,
что твой враг выбран не тобой, а для тебя. Вот и мы врагов себе не
выбираем. Любой, кто не хочет жить по установленным правилам и вооруженной
силой пытается изменить порядок вещей, автоматически сам себя помешает в
означенную категорию.
- Разве "установленные правила" так уж безупречны? Непререкаемы, как
десять заповедей? - Интересно выглядела обнаженная девушка, полулежащая в
кресле, вытянув длинные ноги, вызывающе потряхивающая смуглыми грудями,
дымящая сигареткой и рассуждающая при этом на темы высокой политики.
Возможно, так все это обстояло во времена расцвета Эллады, когда
компанию достойным мужам на симпосионах составляли высокообразованные
красавицы гетеры.
- Вопрос-то не ко мне, - сообщил Вадим, запивая пузырящимся "Боржоми"
глоток ликера. - Это ведь ты здесь юрист-правовед. Как я уже довел до
сведения поэтессы, мы - серая скотинка, лишь реализуем "возведенную в закон
волю господствующего класса". Изменятся нормы международного права, с тем
же старанием станем исполнять новые. Я человек не шибко грамотный, однако
помню, что должным образом ратифицированные документы всегда имеют
приоритет над национальным законодательством .
- Не прибедняйся, пожалуйста. Уже того, что ты в свои годы полковник и
учишься в академии, сапиенте сат [Умному достаточно (лат.)]. Но все же...
Лично ты согласен, что Россия по-прежнему остается фактически империей,
включает в себя не только не способные к цивилизованной государственности
области. Туркестана, Сибири и Крайнего Севера, но и Финляндию, Эстляндию,
Лифляндию, Польшу и так далее, то есть территории вполне европейской
культуры, коренных жителей которых наше владычество в общем-то унижает?
Разговоров на эту тему Ляхов слышал давно и много.
- Во-первых, большой вопрос, что и кого унижает. Очень многие
представители высших классов названных областей гораздо комфортнее
чувствуют себя в роли аристократов великой России, сохраняя при этом свои
титулы и родовые привилегии, и отнюдь не желают превратиться в элиту
микроскопических государств, которых на карте не разглядишь.
Далее, большинство договоров о добровольном вступлении бывших царств,
эмиратов и княжеств в состав Империи содержат формулировку "на вечные
времена"...
- Но ни минутой дольше, - пошутила Майя.
- Совершенно верно. И я не вижу оснований для денонсации этих договоров
и трактатов. И последнее, по-моему, - декларация о создании ООН, законным
порядком принятая и ратифицированная всеми ее участниками, недвусмысленно
провозглашает нерушимость территориальной целостности
государств-основателей и право на ее защиту всеми доступными средствами от
любых внутренних и внешних угроз...
- Сразу видно неофита-академика. Даже в постели так и рубишь заученными
формулировками. Оставь, до сессии еще далеко. Я хотела узнать, что ты сам,
лично обо всем этом думаешь.
- Да вот что сказал, то и думаю. Офицеру положено присягу сполнять,
стрелять и помирать, коли приказано, а в кого и за что - это начальство
знает.
- Ну-ну. Послушаешь тебя, и даже страшно становится. При таких
защитниках державных интересов у Риммы и ее друзей действительно нет
шансов. - И тут же девушка резко сменила тему. Вскочила с кресла,
потянулась, привстав чуть ли не на пуанты, закинула руки за голову. От
порывистого движения полотенце снова соскользнуло на пол. - Ну, что? Еще
покувыркаемся?
- Знаешь, как-то уже и не хочется, - почти искренне ответил Вадим.
- Да брось ты. Обиделся, что ли? Ну прости, если что. Я просто
посмотреть хотела, умеешь ты себя в руках держать или при виде голой бабы
в дикого самца превращаешься.
- И если бы я тогда не захотел остановиться? Майя сузила глаза.
- Остановился бы. Только с определенными моральными и материальными
потерями. А раз выдержал испытания - имеешь право на вторую попытку.
Наконец наступил момент, когда Вадиму захотелось спать. День был
длинный, вечер тоже, да еще и столь бурные ночные утехи, от которых он
успел отвыкнуть.
Последний год у него если что и бывало, так наскоро, в основном с
медсестричками из армейского госпиталя. (В чем ему так люто завидовал
Тарханов.) Приятно, необременительно и ни к чему не обязывающе. Оправдывая
себя, он даже придумал соответствующий афоризм:
"Простые удовольствия - последнее прибежище для сложных натур". К
сложным натурам он, естественно, относил себя.
Заметив его намерение, Майя искренне удивилась.
- Ты что это?
- Как что? До утра еще четыре часа, вполне успеем вздремнуть.
- Нет, ты чего-то не понял, по-моему.
- Насчет чего?
- Насчет меня! - Девушка уперла руки в бока и надменно вскинула голову.
В полностью обнаженном виде эта поза выглядела несколько комично. Однако
голос ее звучал вполне серьезно.
- Я могу заниматься этим самым с мужчиной, который мне понравился,
когда и как хочу, но я никогда НЕ СПЛЮ с мужчинами. Это ж надо такое
представить!
- Майя фыркнула возмущенно. - Если тебе лень возвращаться домой -
ложись в гостевой комнате. Или могу машину вызвать.
- Да нет, спасибо. Я лучше по снежку прогуляюсь. Вадим быстро оделся,
не зная еще, как относиться к случившемуся. С одной стороны - унизительно
как-то, а с другой - какое он имеет право вообще на что-то претендовать? И
на том, что уже было, - большое спасибо.
Когда он затягивал ремень шинели в прихожей, Майя стояла в дверном
проеме, накинув на плечи пеньюар, но даже не запахнув его, так что он имел
возможность в последний раз полюбоваться ее изысканными прелестями, и
изображала при этом на лице чуть ли не разочарованную мужской грубостью
невинность.
Наверное, если бы Ляхов согласился заночевать на прикроватном коврике,
она была бы довольна куда больше.
- Честь имею кланяться, - поднес Вадим руку к козырьку.
Она вдруг шагнула к нему, прикоснулась губами к щеке.
- Только не вздумай на меня обижаться, слышишь? Я не могу просто так
вот взять и отказаться от своих принципов. Даже ради тебя.
Повисла чересчур длинная пауза.
Она ждала его ответа или подумала, что сказала слишком много, и
соображала, как исправить ошибку. Нашлась, наконец.
- Или ради кого угодно. Звони, я буду рада... - Майя сунула ему в руку
визитную карточку из коробочки на телефонной тумбочке.
- Благодарю, - стараясь, чтобы голос звучал посуше, ответил Вадим и не
удержался от прощальной шпильки: - Принципы - это хорошо. Но советую
запомнить, интереснее всего - люди без принципов...
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
С трудом подавляющий зевоту портье прочитал рекомендательную записку,
стал любезен и предложил несколько комнат на выбор. Елена взяла большую
угловую на третьем этаже, окнами выходящую в сторону Воздвиженки, а
просторной лоджией - во внутренний двор с садом.
Судя по огромным старым липам, чьи черные голые ветви колыхались прямо
перед глазами, весной и летом здесь будет хорошо.
Она подумала так и удивилась: неужели придется прожить здесь несколько
месяцев? Отчего бы, ведь квартирный вопрос должен решиться куда скорее? Но
предчувствиям она доверять привыкла, и они ее редко обманывали. Ведь и
перед тем, как увидеть журнал с портретом Ляхова, ее несколько дней томили
странные ощущения, похожие на предвестники приступа у эпилептиков. Так что
же должно произойти теперь?
Неужели это как-то связано с полученным заданием? Она не очень верила,
что ей удастся разыскать Ляхова, но знала, что, отрабатывая полученный
аванс (и не только поэтому), предпримет все возможное.
Размышляя так, Елена разложила по полкам стенного шкафа те немногие
вещи, что взяла с собой, еще раз пересчитала спрятанные в пакетах с бельем
доллары. По-прежнему их было 13 тысяч, она не потратила ни одного. Мужу
она об этом внезапно свалившемся богатстве, разумеется, не сказала. И это
означало, что разрыв между ними практически произошел. Сколько они теперь
проживут вместе - неважно. Может быть, и всю оставшуюся жизнь, это уж как
сложится, но, если представится случай, она расстанется с ним без
колебаний и сожалений.
После душа Елена надела просторную и теплую ночную рубашку, легла в
постель со стаканом сильно разведенного тоником розового джина, к которому
привыкла за границей. Включила приемник. Знакомый буэнос-айресский диктор
торопливой скороговоркой сообщал о том, что еще неделю назад ей было
близко, имело реальное значение, а сейчас - словно из другой галактики
доходили до нее новости. И трудно было представить, что действительно
существует где-то там этот романтичный город, и ее бывшая квартира, и
муж...
Странно все в этой жизни.
Заснула она как-то внезапно, не допив свой джин и не выключив приемник.
Снился ей престарелый дон Херардо, который стоял перед ней на коленях и
снова совал ей в руки деньги, но уже совсем за другое. Он умолял Елену
поехать к нему на виллу и там стать его любовницей.
- Мы будем с вами чудесной парой. Ведь я мазохист, а вы настоящая
садистка. Вообразите, как это будет прелестно...
Утром она позвонила мужу, чтобы сообщить, что у нее все хорошо, и вдруг
услышала, что только что, час назад, поступило сообщение, что бразильская
армия перешла границы Боливии и Парагвая. Если в ближайшие часы конфликт
не будет урегулирован, Аргентина собирается выступить на стороне жертв
агрессии.
А это означает очередную региональную войну. Буэнос-Айрес почти
наверняка подвергнется бомбардировкам с моря и с воздуха, и посольство,
скорее всего, переведут в глубь страны, в Кордову или Мендосу.
- Но мы тут пока еще надеемся на лучшее. Может быть, Штаты выступят с
ультиматумом...
- А чем все это грозит нам лично? - спросила Елена.
- Понятия не имею. Пока что. С равным успехом меня могут отозвать в
ближайшее время, а могут оставить здесь до конца войны.
Не зная, что еще можно сказать в такой ситуации, она пожелала мужу
удачи, попросила быть осторожнее и в ближайшее время позвонить, сообщить,
как идут дела.
- А я тут буду следить за новостями...
...Всего три дня потребовалось Елене, чтобы осмотреться в Москве,
привыкнуть к повсеместно звучащему русскому языку, наладить минимально
достаточный для временно свободной женщины комфорт. Это было несложно,
поскольку комнаты убирала прислуга, ей же можно было отдавать в стирку
белье. Кухонными делами Елена не занималась в Буэнос-Айресе, не собиралась
заниматься и здесь, привыкнув пользоваться услугами бесчисленных
ресторанчиков и кафе. Вообще, при определенных условиях, она готова была
всю жизнь прожить в отелях, для разнообразия меняя их время от времени.
Дальновизионные новости не радовали. Аргентина и Уругвай на второй день
конфликта объявили-таки войну Бразилии, и уже состоялся первый морской бой
в устье Ла-Платы между аргентинскими и бразильскими крейсерами. Правда,
без решительного результата. Обменялись несколькими залпами и разошлись.
Аргентинцы под прикрытие береговых батарей, а бразильцы - в открытое
море.
Информационные агентства сообщили, что семьи дипломатов и гражданских
специалистов цивилизованных стран будут в ближайшие дни эвакуированы,
возможно, через Чили, так как морское и воздушное сообщение с зоной боевых
действий прервано.
Елена представила себе эту эвакуацию и порадовалась, что успела
выбраться оттуда вовремя. И сразу же подумала, что, наверное, теперь ее
договор с доном Херардо сам собой теряет силу или откладывается на
неопределенный срок. До сабли ли, пусть и антикварной, пожилому человеку,
когда его родной город бомбят вражеские самолеты? А война ведь может
затянуться и на год, и на два.
Однако уже на следующий день ей позвонили. Хорошо говорящий по-русски
человек передал ей привет из Аргентины "от нашего общего друга" и
поинтересовался, предприняла ли она какие-нибудь действия к поиску
"известного лица"?
- Какие действия? Я только что приехала, еще и багаж разобрать не
успела.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг