И тут, словно бы мне в помощь, по лестнице скатилась вниз разнузданно-шумная
компания здешней "золотой молодежи". Трое штатских, по виду - студентов или юных
нэпманов, два красных командира с незначительной геометрией на петлицах и две
порядочно пьяные девушки, но явно не проститутки, слишком хорошо одеты и говорят
на правильном литературном языке.
Где-то уже прилично гульнули и забрели добавить в случайно попавшееся на глаза
заведение.
На нас они внимания не обратили, потребовали вина и фруктов и тут же,
перебивая друг друга, затеяли или продолжили ранее начатый спор.
Я прислушался. Юноша с узким, даже при керосиновом освещении бледным лицом
доказывал, что в Москве начинается народное восстание, которое сметет гнусный
советский режим и позволит наконец воссоединиться с настоящей демократической
Россией, а командир с тремя рубиновыми квадратиками возражал, что восстание,
если и состоится, то будет как раз истинно социалистическим, против
оппортунистов, евреев и разложившихся комбюрократов, за ленинский военный
коммунизм.
Все тот же расклад мнений, что и целом по Москве.
- Дураки вы все, - неожиданно звонким голосом заявила девушка с сильно
накрашенными глазами. - Мой папа сказал, что первым делом нужно перевешать
хамов, и красных и белых, а потом пригласить на царство принца из Ганноверской
династии. Без варягов, в данном случае англичан и немцев, России -...... ! - И
она отчетливо произнесла известное слово, означающее окончательный конец.
Все захохотали и громко сдвинули стаканы. Изумительная сценка. Такая
полярность политических взглядов и такая в то же время эмоциональная близость.
Второй командир, чином помладше, с одним квадратиком, обнял девушку и чмокнул
ее в щечку.
- Ох ты же и.... , Ленка! За что и люблю. На кой.... они нам все сдались,
действительно? Уехать бы отсюда в Царьград, что ли? поедем? А с этим пора
кончать, я им больше служить не намерен... - Одной рукой он полез девушке под
юбку, а второй начал отдирать с малиновых петлиц свои знаки различия. - Все
равно завтра...
- Заткнись! -тихо сказала вторая девушка, и непонятно было, к его
непристойностям это относилось или к чему-то другому.
Моя спутница явно забеспокоилась. Испугалась, что это провокация или,
наоборот, что на крамольные речи сейчас ворвутся красные опричники и начнут
хватать всех подряд.
Она спросила, который час, и тут же сказала, что ей пора. Мол у нее была здесь
назначена встреча с сестрой или ее мужем, но никто так и не пришел...
- Тогда позвольте вас проводить. На улицах неспокойно. А уж ночью... обычно
просто раздевают, да и то лишь да белья, но теперь может быть и хуже...
Она посмотрела на меня испуганно.
- Простите молодые люди, - обратился я к соседям, - вы не слышали,
комендантский час еще не ввели? Мы, знаете ли, приезжие...
Ротный командир посмотрел на меня неожиданно трезвыми глазами.
- Да кому же его вводить? Троцкий в штаны наложил, в Кремле заперся, а
остальные... - он махнул рукой и презрительно хмыкнул. - Тем не менее по улицам
бродить не советую. Присоединяйтесь к нам, до утра перекантуемся. Если денег нет
- не вопрос, угощаем...
- Благодарю за приглашение, но...
- А если "но", так и вали со своей бабой, - грубо предложил до сей поры
молчавший юноша в пенсне. Можно было дать ему по шее, но драка в кабаке сейчас
не входила в мои планы, и я лишь молча поклонился.
... Я уже стоял, держа в руках ее пальто, а она вдруг замялась, засмущалась,
попросила извинения, поставила саквояж и скрылась за дверью в глубокой нише
слева от буфетной стойки. Я поразился, насколько мало за разделяющие нас годы
изменилась женская психология. Обычно точно так же вели себя девушки во времена
моей молодости, когда в общественном месте у них случалась внезапная неполадка в
интимных деталях туалета или возникла непреодолимая потребность посетить
означенное заведение.
... На крутой лестнице, пропустив Людмилу вперед и приотстав на несколько
ступенек, я успел рассмотреть ее ноги в удобном ракурсе. На это, как считают
психологи, и должен прежде всего обращать внимание в заинтересовавшей его
женщине. То, что открылось моим глазам, было как говорится, "на любителя".
И икры полноваты, и тем более бедра. Или она толканием ядра долго занималась?
Но длина, форма, плавность линий выдержаны вполне. Толстой ее никак не назовешь.
В каком-то старом романе я вычитал выражение: "аппетитная женщина". Возможно, в
виду имелся именно такой типаж.
Интересно, почувствовала она все-таки во мне "контактера", а если нет, то
почему согласилась, чтобы я ее проводил? Вышло контрольное время? И только? А
куда ей, в общем-то, деваться?
На улице дождь стал еще сильнее, да вдобавок поднялся ветер.
- У меня здесь автомобиль, - сказал я. - Вас подвести?
- Если вы будете так любезны. Да ведь мне, честно говоря, и идти особенно
некуда. Сестра, к которой я уже второй год обещала приехать, да все визы
получить не могла, меня на вокзале не встретила, сообщила телеграммой, что будет
ждать здесь, - это единственное место, где мы с ней несколько раз бывали, и
вот... Неужели с ней что-нибудь случилось? Боюсь подумать... Тут действительно
назревают серьезные беспорядки? Еще в поезде проводник говорил, что в Москве
положение как в семнадцатом году пред октябрьским переворотом...
- Не берусь судить, я в городе тоже недавно. Слышали, что наши соседи
говорили? У большевиков назревает очередная крупная разборка. А что же к
сестрице по домашнему адресу не поехали?
Людмила грустно улыбнулась, пожала плечами.
- Я ей писала "до востребования". Лиза говорила, что часто приходится менять
квартиры, да еще письма из-за границы соседи воруют, думают, в них валюту можно
найти.
- И где работает, не знаете?
- Не знаю, - развела руками. - Может быть, соблаговолите порекомендовать не
слишком дорогую и приличную гостиницу? Остановлюсь там и буду каждый день ходить
на Главпочтамт, оставлю там записку...
- С удовольствием. Может быть, не гостиницу даже, а меблированные комнаты?
Знаю такие. Без суеты и случайных людей. Их содержит бывшая актриса
императорских театров. Принимает постояльцев только по рекомендации...
Мы уже ехали, разбрызгивая лужи, по Страстному бульвару в сторону сада
Эрмитаж, где на углу Каретного и Лихова переулков находилась одна из указанных
на всякий подобный случай Александром Ивановичем явочных квартир.
- Только скажите ради Бога, не затрудняю ли я вас, - спохватилась Людмила.
Женщина смущенно развела руками.
- Расчет будет такой - вы поселяетесь, если мебилирашки вас устроят, и мы тут
же идем ужинать по-настоящему в ресторан напротив. Что там ваша яичница после
длинного и трудного дня?
В темноте кабины я увидел, что она кивнула.
- Мне кажется, вы приличный человек, Игорь, я испытываю к вам доверие. Вы его
не обманете?
Это что, тогда всерьез можно было задавать такие вопросы и рассчитывать
получить честный ответ? Однако кто его знает, если в здешнем обществе люди по
внешности еще четко делятся на социо- и психотипы, то возможности и такие
пережитки сословного устройства.
Соблюдая принципы конспирации, я сначала проехал мимо нужного дома, посмотрел,
все ли там спокойно, переулками выбрался на Самотеку, сделал несколько
запутанных и неожиданных петель, так что в темноте и старожил потерял бы
ориентировку, а потом через Цветной и Петровский бульвары возвратился к цели.
- Можно и мне папироску? - спросила она, когда я закурил.
- Да, конечно, простите, что я сам не подумал предложить...
- К незнакомым женщинам тоже нужно проявлять внимание, - назидательно сказала
Людмила, принимая у меня толстый "Дюбек". Бог знает что приходится курить для
соблюдения маскировки. Как будто, позволь я себе мою обычную сигару, это кого-то
здесь взволновало бы.
- А вы коренной москвич? - спросила женщина немного погодя, сделав две по
настоящему глубокие затяжки.
Вот это уже слегка ее выдает. Мало кто из приличных дам ее возраста курит, как
фронтовой солдат. Слишком долго сдерживала эмоции, сейчас в темноте, решила, что
можно слегка расслабиться.
- Да прирожденный.
- Квартиру свою имеете?
- Увы, нет. Ту, что была, большевики реквизировали. В восемнадцатом я уехал,
недавно вернулся, сейчас снимаю две маленькие комнатки и что-то вроде кухни во
флигеле для прислуги. На Балчуге. Но туда пригласить не могу, извините.
Пусть понимает, как хочет.
- Все равно неплохо? На войне не были?
- Я принципиальный толстовец. Настолько аполитичен, что ни белая, ни красная
идея меня не вдохновили.
- Сейчас тоже?
- Сейчас тем более. Война кончилась, террор притих, граница почти открыта. А
когда нет препятствий для отъезда, зачем уезжать? Москва как город мне ближе
Харькова или Севастополя.
- Звучит убедительно, но в устах такого мужчины, как вы, все равно странно. -
Вспыхнувший трещащим пламенем кончик папиросы осветил нижнюю часть ее лица.
- А зачем мне говорить неправду? "Эс алляль килеврет мэра мерехли джедем..."
Так говорят где-то на Востоке: "Верь незнакомому, ему нет корысти обманывать..."
- Вы ориенталист?
Вот тут я напрягся по-настоящему. Слишком эта дама образована для своей роли.
Даже в более спокойные времена не каждый день можно было встретить в кабачке не
слишком высокого разбора столь эрудированную женщину. Хоть в гражданские войны
все так перепутывается...
- Зачем же? Просто библиофил. А вы? Бестужевские курсы окончили? Или Смольный
институт?
- Увы, только гимназию. В Двинске. Но с золотой медалью. Устроит вас?
- Если говорите правду, то вполне.
- Квиты, - в ее голосе прозвучал смешок. - Как вы это: "Эсс алля...
- И так далее... Запоминать не стоит, я не уверен в правильности моего
произношения.
Несколько минут я вел автомобиль молча, прикидывая, что за игру она затеяла,
пустившись в откровения? Тайному агенту не пристало. А почему, собственно?
Легенда какая-то у всех должна быть. Тем более если она все же считает меня
случайным знакомым. Да отчего бы и нет? Она - действительно бывшая гимназистка
(по годам подходит, в семнадцатом ей как раз лет 18-20), просто разговорилась с
хорошо к ней отнесшимся мужчиной. Воспитанным и интеллигентным. А если
догадывается о моей истинной роли - все равно. Ни на иностранную принцессу, ни
на работницу "Трехгорки" она по внешности и манерам не тянет. Волей-неволей
должна изображать нечто близкое к истине.
... С устройством ее на постой в меблированных комнатах "Уютный уголок"
сложностей не возникло. Состоявшая на жалование у Кирсанова благообразная
хозяйка без вопросов отвела Людмиле две хорошие угловые комнаты на втором этаже.
Предложила сейчас же отдать ей в стирку и чистку белье и одежду, заверив, что к
утру все будет готово, а также подать в квартиру самовар.
- Спасибо, Матильда Юрьевна, мы собираемся поужинать по соседству. Надеюсь, мы
вас не обеспокоим, вернувшись попозже?
- Позвоните три раза, коридорный откроет, - улыбка была лучезарнейшая и все
понимающая.
- Без всяких вопросов. - И, провожая нас до лестничной площадки, хозяйка
спросила меня театральным шепотом: - Может быть. Вам тоже комнатку приготовить?
Есть у меня, с дверью в эти номера... - она указала пальцем между лопаток идущей
впереди Людмилы.
Я молча кивнул и сунул в ладонь хозяйки вчетверо сложенный врангелевский
"колокольчик". Двадцатипятирублевки Югороссии, свободно размениваемые на золото,
котировались в Совдепии куда выше номинала. И уж тем более в предчувствии новых
потрясений.
Глава 2
Ближе к полуночи, в отдельном кабинете ресторана "Эрмитаж", когда Людмила,
утомленная дорогой и стрессами минувшего дня, вдруг неожиданно и быстро начала
хмелеть под дикое дребезжание бубнов и вопли цыганского хора, я положил ладонь
ей на колено и произнес первый пароль.
- Вот наконец-то, - развязано рассмеялась она, отнюдь не отстранив мою руку. -
а я там все ждала и ждала связного... Потом подумала - вдруг ты тот самый и
есть. А нужные слова забыл. Все остальное-то вроде сходилось. Решила остаться с
тобой. Тот - не тот, а ночевать в самом деле негде... Ну, тогда пошли скорее.
- Куда это? Мне здесь нравится.
-Ко мне, конечно. Пока не развезло. Ты в этих делах сосем мальчик? Сказал бы
сразу, что нужно, не пришлось бы на шампанское тратиться...
- Не свои трачу, - небрежно отмахнулся я. - За чужой счет чего не погулять с
красивой женщиной...
Она посмотрела на меня с пьяной подозрительностью.
- Может быть, ты и еще чего хочешь за чужой счет?
Сейчас она уже не походила на гимназистку-медалистку.
- Это уж как получится, - пожал плечами, делая вид, что не понимаю, о чем
говорит Людмила. - В армии так принято: "Ни от чего не отказывайся и ни на что
не напрашивайся".
Перед калиткой во двор "мебилирашек" простиралась огромная лужа, через которую
была переброшена хлипкая доска.
- Предложите мне руку, Игорь, - манерно попросила она, качнувшись.
- Если позволите... - я подхватил ее на руки, ощутив ладонью сквозь чулки
мягкие и теплые ноги под коленями, и понес через лужу дальше по темному двору к
крыльцу черного хода.
- Ох, зачем вы это?
Я поставил женщину на ступеньки.
- Еще раз спасибо. До свидания?
Как играет, а? Или действительно совсем пьяна? Я щелкнул пальцами.
- За труды получить бы... Что там с вас причитается?
- Ой, правда, что это я? Пойдемте. - Людмилу снова шатнуло, пришлось
поддержать за локоть. В крошечной прихожей я помог снять ей пальто. Она стояла и
смотрела на меня, морща лоб.
- У меня ноги промокли. Отвернитесь, я сейчас.
- У меня тоже. Занимайтесь собой, я вернусь минут через пять.
Предусмотрительно оставленным хозяйкой в двери ключом я отпер свою комнату.
Чиркнув зажигалкой, высмотрел скрытую бархатными портьерами дверь в соседние
апартаменты. Откинул обычный железный крючок, приоткрыл узкую, только чтобы
заглянуть одним глазом, щель.
В смежной с моей комнате было темно, а первая, большая, ярко освещалась
электрической лампой под шелковым малиновым абажуром. Людмила, присев на стул,
расшнуровала забрызганные грязью ботинки. Пожалуй, она действительно была пьяна,
ее заметно мотало из стороны в сторону.
Бросила ботинки в угол, подняв подол платья, принялась стягивать с незагорелых
ног чулки. Скомкала, подержала в руке, словно не зная, что с ними делать, тоже
отшвырнула в сторону. Замерла на стуле, прикрыв глаза и оперившись руками о
широко раздвинутые колени.
Потом встала, подняла с пола свой саквояж, начала в нем рыться, выбрасывая на
полукруглую кушетку всякую женскую мелочь и что-то недовольно бормоча.
Я осторожно покинул наблюдательный пункт. Вряд ли можно надеяться увидеть
что-то кроме непрофессионального стриптиза.
Покурил перед форточкой, приводя мысли в порядок и планируя дальнейшие
действия. Потом вышел в коридор и постучал к Людмиле.
Она, кажется, начала понемногу приходить в себя. Глаза прояснились, и речь
стала отчетливее.
- А знаете, Игорь, у меня ведь нет того, что вам нужно... - сообщила она,
смущенно улыбаясь.
- Как это нет?
- Обыкновенно. Я ведь дело знаю, не то что вы... Раз никто ко мне не подошел с
паролем, я передачку спрятала. Там, в "Мотыльке", когда в вальтерклозет зашла.
Мало ли что могло случиться. Та шумная компания меня напугала...
- Едем!
- Куда ехать милый? Там давно закрылось. Час ночи уже. Теперь только утром...
- Спрятала хоть надежно? - перешел я на "ты".
- Будь спокоен. Кроме меня, никто не найдет.
- Припомни, на словах ничего не велели передать?
Она опустилась на кушетку, небрежно сдвинув к краю разбросанное небогатое
бельишко, хлопнула себя по лбу.
- Напоил меня, противный, а теперь спрашиваешь. Велели, велели, только те
слова без посылочки ничего не значат. Я должна про-ком-ментировать, да. Что,
откуда и какой шифр использован... Там каждая вторая страничка - ключ для
первой. Да и то, если ты сейчас еще несколько слов припомнишь. А нет, так нет, с
другими разговаривать буду. Так что извини, теперь только спать...
Сдерживая раздражение, я подошел к окну. В черном стекле отражался красноватый
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг