успели обратить внимания - даже зная какие-то важнейшие факты из земного
будущего (оно же - наше прошлое), нам не удавалось отследить
предшествующую им цепь событий, предотвратить нежелательные последствия.
Иногда, впрочем, такое получалось, но лишь в точках "коротких
замыканий", то есть соприкосновений витков реальности. Увы, теперь мне
кажется, что именно наше вмешательство сдвинуло лавину.
Скажу и больше - наши действия ограничены правилами, которые
наверняка вам кажутся бессмысленными, напрасно сковывающими инициативу
талантливых специалистов...
Дайяна вдруг достала из складок платья пачку самых обыкновенных
земных сигарет. Впрочем, не совсем обыкновенных - твердая синяя с
золотом коробка с надписью "Ротманс". В 1938-м таких не было. Нервно
закурила. Поймала взгляд Сильвии.
- Удивлены, что я курю? Отчего? Наши с вами организмы устроены
одинаково, а никотин - великолепный стимулятор мозга. Угощайтесь. А я
продолжу.
Эта "война" начата не нами и ведется не нами. Я за последние дни
стала ужасно свободомыслящей, - усмехнулась Дайяна, - почти как вы там у
себя, на Земле. Боюсь, мы такие же инструменты в чужих руках, как
земляне - в ваших. И кто-то вдруг поменял правила игры.
- Тогда каким же образом мы можем планировать свою деятельность,
осуществлять проекты, стремиться к "Высшей цели", если в любой момент,
мановением пальца, так сказать, вся наша деятельность может быть
обессмыслена, вообще отменена за ненадобностью?
- Мы уже ничего не можем, дорогая, успокойтесь, голосом, ставшим
совершенно равнодушным, ответила Дайяна. - Я вам предлагаю - живите
точно так же, как жили до этого. Как живут миллионы ваших подопечных,
верящих в существование Всевышнего, а атеисты - знающие, что в любой
момент дело всей их жизни может быть уничтожено землетрясением,
наводнением, тайфуном, падением на Землю астероида, наконец.
И для нас - Вселенная со всеми ее законами есть данность, возможные
изменения правил игры и даже основополагающих констант - тоже. Знать о
таком положении дел необходимо, задумываться о возможных последствиях -
бессмысленно.
- Тогда для чего вообще потребовалась наша встреча? - осмелилась
спросить Сильвия.
Один из героев Достоевского терзался вопросом: "Если Бога нет, то
для чего я штабс-капитан?"
Дайяна же сделала противоположный вывод.
- Понимаете ли, дорогая, возможно, я просто растерялась. Простите
эту слабость. Однако, несмотря ни на что, в наших Вселенных действует
один, но универсальный Закон. Его подлинная формулировка нам,
разумеется, неизвестна. Я бы попробовала изложить ее так: "Чем больше
все меняется, тем больше оно остается тем же самым". С точки зрения
авторов этого Закона, естественно. Мы же должны к нему лишь применяться.
Нам сегодня стало известно нечто новое. Ну и хорошо. Круг наших
знаний расширился. Остается...
- Что же нам теперь остается? - События последнего часа так
повлияли на Сильвию, что она позволила себе перебивать Верховную. Но
Дайяна словно не заметила грубого нарушения субординации.
- Остается решить, как следует откорректировать наши планы в
соответствии с полученной информацией. Честно говоря, у нас есть
один-единственный шанс. Разыскать "Сильвию-84" где-то в вашей
реальности. Она же сама пишет: "Я передаю это письмо в наш банк". Вы
письмо получили. Значит - в момент передачи она жила параллельно с вами.
И куда же она могла деться?
- Но она же пишет еще и о развилке.
- Да ерунда все это! Если она сумела попасть из 84-го в 20-й и
передать вам письмо, а вы его получили, то, значит, развилка уже позади.
Подумайте сами. Чему вас учили? Вывод: единственная наша надежда -
найти ее и заставить все рассказать.
Возможно, еще есть шанс как-то все отыграть назад. Эффект
растянутого настоящего. Только распространить его не на пять минут, а на
любой необходимый отрезок времен...
- Разве это возможно?
- Надо, чтобы стало возможно. Какая принципиальная разница - пять
минут или пять десятилетий? Или у вас есть другие предложения?
- Нет, но я не знаю, как ее найти.
- Думайте. Для чего вас готовили, позволяли жить на Земле так, как
вам нравится, закрывали глаза на ваши склонности, пока они не мешали
главному? Пришла пора отрабатывать.
- Но...
- Никаких "но"! Других людей у меня нет. Поскольку нет больше Базы.
Несколько юношей и девушек, заканчивающих первоначальную подготовку по
программе координаторов третьего ранга, - и это все. Весь мой резерв.
Видите - я откровенна. Найдите ее или хотя бы того, о ком она здесь
пишет. - Дайяна снова коснулась пальцами письма. - Этот человек тоже
должен знать многое. Не зря же она не только работала с ним. Как вы
думаете, женщина вашего психотипа способна спать с человеком, не
представляющим совсем никакого интереса для нашего дела? Да и вдобавок
использовать его в качестве матрицы? - голос Дайяны теперь сочился ядом.
- Найдите их, милая, найдите. Иначе...- она не сказала, что означает
"иначе". Напротив, будто сразу забыв об этих словах, Дайяна вновь стала
сама любезность, отставила чайную чашку, завершая приятный для обеих
"файв-о-клок". - Ну что же, дорогая. Я вам более чем благодарна за
полезную информацию. Надеюсь, все, что мы с вами узнали и обсудили,
послужит еще более успешным действиям на благо конечной победы.
Кроме того, я думаю, что следует сообщить вам несколько новых
методик, которые будут вам полезны. В том числе - дать возможность
самостоятельно работать с матрицами. Имеющаяся аппаратура это позволяет.
Но будьте осторожны, - Дайяна менторским жестом подняла
указательный палец. - Не повторяйте ошибок своей... - она опять не нашла
подходящего слова и досадливо махнула рукой. - Найдите этого человека,
активизируйте внедренную в него матрицу, извлеките из нее все, что
возможно. Судя по письму, "партнер" вашего аналога знает много
интересного. О результатах меня незамедлительно проинформируете. Но в
любом случае помните - за Землю отвечаете только вы. Персонально. Что бы
там ни случилось. Ну, в крайнем случае повторим второй раз уже прожитый
кусок истории. Скажу вам откровенно, следующие полвека были не лучшим
временем. Возможно, мы сумеем что-то сделать несколько иначе.
Приятной прогулки по "планете детства" у Сильвии не получилось. Да
она как-то и не вспомнила о мелькнувшем у нее желании.
Возвратившись в Лондон, она вначале хотела немедленно вызвать для
доклада Лихарева, но, приняв горячую ванну с ароматическими солями, что
привыкла делать после каждой, даже краткой, прогулки, решила не спешить.
Пусть агент поработает самостоятельно. Хотя бы еще сутки-двое. Если
будет результат - и сам не замедлит с докладом, если нет - придется ему
помочь. И вообще, что такое день или неделя в сравнении с вечностью?
В том, что впереди у нее именно вечность, леди Спенсер почти не
сомневалась. Судя по всему, Дайяна простилась с ней, исполненная
благорасположения. Да и куда ей деваться? Связь с Метрополией потеряна,
замены на Базе нет. Значит, и вопрос об отзыве с должности вряд ли
возникнет. Да и в самом худшем случае она просто останется на Земле как
"частное лицо".
Сильвия-2, как известно, успешно и не без удовольствия дожила до
1984 года, сохранив и молодость, и силу чувств, а теперь вот начала
"следующий круг". Чего же ей-то вдруг грустить?
Служебные заботы можно отложить и на потом. Сейчас гораздо
правильнее будет воспользоваться преимуществами нынешнего положения.
Леди Спенсер прислушалась к своим ощущениям.
Поразительно, ни малейших отрицательных эмоций не осталось. Скорее
- все наоборот. Ее охватывало нечто вроде легкой алкогольной эйфории.
Свобода! Она наконец получила желанную свободу с Возможно, что-то
подобное мог чувствовать губернатор колонии, неожиданно узнавший, что
далекий сюзерен низложен и он теперь в полном праве объявить себя
полноправным монархом.
Проблемы, конечно, возникнут, но завтра, завтра. А сегодня - первый
день независимости!
Вытираясь невесомым махровым полотенцем, она с с удовольствием
рассматривала в зеркальной стене свое с отражение. Великолепное тело,
даже и тридцать лет вряд ли можно дать. И, пожалуй, слишком давно к нему
не прикасались мужские руки. Неплохо бы наконец встряхнуться как следует.
Завернувшись в халат, Сильвия позвонила, вызывая с горничную.
- Спросите дворецкого, Дэзи, какие у нас есть приглашения на
сегодняшний вечер, и пригласите, пожалуйста, парикмахера. Я собираюсь
наносить визиты.
ГЛАВА 28
Припугнув спутника, который стал ему отвратителен просто как хам
офицеру, Власьев вел машину по узкой, заваленной снегом, но вполне
проезжей просеке.
Под колеса ложилась прикатанная снеговая дорога с на которой едва
ли разъехались бы две машины.
Высокие сугробы по сторонам розовели от встающего над лесом солнца,
и опять трудно было поверить, что это Берендеево царство, как писал о
среднерусских лесах Пришвин, со всех сторон окружено опасным и
враждебным миром, где вот-вот будет открыт очередной этап охоты за ними.
Власьев все меньше верил в то, что им удастся уйти из все время
сжимающегося кольца, добраться до кордона, а потом и прорваться через
границу.
Пока им да, везло, причем везло удивительно, и это вселяло
определенную надежду, но одновременно и настораживало. До бесконечности
счастливая карта выпадать не может.
В конце концов, все упиралось в Шестакова. Власьев еще в
шестнадцатом году заметил за ним некоторые черты характера, излишние на
строгой царской службе, но весьма полезные в эпоху смут и революций. Что
он и подтвердил в Кронштадте в двадцать первом.
Но то, что бывший юнкер вытворял сейчас, выглядело как-то
совершенно по-другому. И обнадеживающе, и даже несколько пугающе.
Нет, только не это! Последнее дело - думать о поражении, когда все
складывается более чем хорошо. Пока что нужно продержаться час-другой,
не потерять темпа, а уж потом...
Мороз и солнце, день чудесный. Еще чуть-чуть поддать газку,
выиграть лишних полчаса, которые, быть может, все и решают.
Власьев повернулся к вору, сумрачно дымящему отобранной у начкара
папиросой.
Лицо у него, как только сейчас рассмотрел в утреннем свете Власьев,
было смуглое, жесткое, давно не бритое, с просвечивающими сквозь
несколькодневную щетину резкими морщинами. В углу рта поблескивает
стальная фикса. На вид ему примерно сорок, но, учитывая биографию, можно
как отнять лет пять, так и прибавить. Пора уже поговорить по-настоящему.
- Давай так, кореш. Нам с тобой или жить недолго осталось, или,
наоборот, кое-какие дела еще предстоят. Поэтому коротенько - когда
начал, где сидел, планы на будущее имеешь и чем со мной рассчитаешься?
- Опять ты мне опера напоминаешь, - вздохнут вор. - Счас я проверю,
тогда и базарить будем.
Он крутнул ручку на дверце, опускающую стекло, высунул в щель ствол
"нагана" и выстрелил в ближайшее дерево. В кабине запахло порохом, от
соснового ствола полетели щепки.
- Пожалуй, да. Пушка в порядке и маслята не гнилые. Легавые такого
б не дали. Согласен, верю окончательно.
А что тебе сказать? Всю жизнь, считай, ворую, с самого семнадцатого
года. Отец с германской не вернулся, мать как с Самары к сестре в Ростов
уехала, так я ее больше не видел. Ходок у меня бессчетно, последний раз
на Беломорканале "перековывался". Сейчас залетел - ребята серебро с
завода выносили, на ложки переливали, царские пробы ставили, а я их в
Москве в Торгсин загонял.
Нормально получалось, два года горя не знали, пока хмырь какой-то
не допер, что царское серебро - 76-й вроде бы пробы, а наше - "четыре
девятки после нуля". Я сам не понимаю, что это значит, а легавые
схватили. Парней посадили сразу, а меня взяли на той неделе, когда за
товаром приехал.
И сразу - 58-я! Что ты - хищение соцсобственности в крупных
размерах, да с оборонного завода...
- Добавь еще - с целью подрыва боеготовности страны и
дезорганизации валютно-финансовой системы. Тут, брат, вышак чистый. По
закону 7-8 (закон от 7 августа 1934 года), да еще можно применить указ о
с декабря того же 34-го, а это уже суд без участия сторон, без права
обжалования, в исполнение приговор приводится немедленно...
- Ну, ты законник, бля. Не слишком ли круто? Я на червонец
рассчитывал...
- Можешь и дальше рассчитывать. Как раз до первого милицейского
поста. И не забудь прибавить сегодняшнее - это еще три пункта 58-й, один
из которых - групповой терроризм против представителей власти, а второй
- соучастие агенту иностранных разведок... Это мне то есть, раз я в
Финляндии успел побывать.
- Ну а третий какой? - со странным любопытством спросил вор.
- А любой выберешь - не ошибешься. Какой следователю больше
понравится. Можно - шпионаж, можно - недоносительство, можно -
антисоветская агитация. Они отчего-то по три пункта вменять
предпочитают...
- Наверное, в церковно-приходской хорошо учились, - догадался вор.
- Ну, что Бог троицу любит.
- И это возможно. Ты у них здесь "на пианино поиграть" успел?
- Нет. Раньше играл, в Сегеже, когда на канал привезли...
- Твое счастье. Если до Москвы не поймают, глядишь, обойдется. Хаза
надежная есть, ксиву выправят?
- Тебе зачем? Тоже надо? - насторожился вор.
- Мне от тебя ничего не надо, - сплюнул под ноги Власьев. - А
вообще, по закону-то, тебе теперь у меня в долгу ходить и ходить... Если
ты вправду вор, а не сявка подзаборная...
- Нет, да чего, Пантелей, я ж не отказываюсь. Просто это, опасаюсь,
сам не знаю чего, а вот...
- Как раз чего теперь опасаться - куда как понятно. Ты, главное, не
ошибись. Нам бы до Москвы добраться, а там поговорим по делу. Разок-то
ты мне уж точно поможешь. Или нет?
- Да что ты, Пантелей, да какие вопросы? В Москве у меня корешей -
море! Всем обществом поможем. Да когда я расскажу, с кем судьба свела...
Власьев уже понял, что его судьба свела с не слишком серьезным и
авторитетным "деловым". Хотя кто его знает, не лепит ли и его случайный
спутник горбах того так же, как и он сам сейчас? Нестыковка по поведению
и психологии.
Но сейчас главное - доехать до Москвы. Там посмотрим.
И он замолчал, не обращая больше внимания на соседа - пусть, если
хочет, думает о случившемся, а будет, сам и заговорит.
Власьеву же, привыкшему за семнадцать проведенных почти что в
лесном скиту лет, опять нужно было порефлексировать.
Недавно пережитый страх, вернее - отчаяние, который он испытал в
кольчугинской КПЗ, был сильнее, чем в камере кронштадтской гауптвахты.
Там - молодость, боевой азарт, вера в Белое Дело, готовность претерпеть
"за веру, царя и отечество".
А на этот раз - прежде всего ощущение бессмысленности происшедшего.
Жил, мол, жил, хорошо там с или не очень, но все же. И вдруг поддался на
старосту лет неизвестно какой идее, пошел на поводу у обиженного властью
приятеля (из них же!), и что теперь? - Вся оставшаяся жизнь сжалась
вдруг до недели с двух, ну пусть месяца, провести которые предстоит в
мерзких, вонючих камерах, в общении с нечеловечески с жестокими
следователями, и закончится все... Чем?
Он не знал, как сейчас принято у большевиков - в лоб стреляют
приговоренным или в затылок.
И вдруг - возвращение Шестакова. Совсем тоща. Одного его
незаметного движения руки было статочно, чтобы поверить - старый друг не
выдаст, сделает все, чтобы спастись самому и спасти его, старлейта
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг