колхоз, на золотой прииск, в геологическую партию или в морскую рыбачью
бригаду.
- Идите к самолету, - сказал Косаговский капитану и Сереже, - а мне надо
разрешение на Серёжкин пошлет получить и взять прогноз погоды.
Самолет Косаговского © 609, из семьи прославленных "Антонов", стоял на
рулевой дорожке. Птуха, увидев подходивших, озорно прищурился:
- Ха! Смотрите на него, таки своего добился! Я же говорил - Сережа еще тот
парень. Тю, и Женька здесь! Полный порядок на палубе.
Капитан посмотрел на двух красноармейцев, стоявших около самолета.
- Вы охрану вызвали, мичман?
- Еще вчера вечером. Вертятся тут всякие факиры, целуй их собака в нос!
- Умно сделали, Федор Тарасович! Покажите нам ваше хозяйство.
В кабине самолета невысокими аккуратными штабельками лежали длинные
плоские ящики со взрывчаткой. Вид у них был самый мирный, их можно было
принять за ящики с консервами или конфетами, если бы не крупные надписи на
красных наклейках: "Внимание! Взрывоопасно!" Пол кабины устилал войлок, и
между штабелями ящиков - прокладки из войлока. И все это было умело,
по-морскому принайтовлено к бортам.
- А горшки с цветами тоже ваше хозяйство? - указал Ратных на глиняные
горшки с фикусами, стоявшими рядом со взрывчаткой.
- Морока мне с этими цветочками! - сердито проворчал Птуха. - Наказ
балашихинских бабенок. Привези им обязательно такие, лопоухие. Особо
ценный груз! Беречь, не трясти, не бросать, не кантовать. Кошмар!
- Цветочки - пустяк, - сказал незаметно подошедший Косаговский. - А я вот
в тайгу ореховый буфет тащил, на сто пятнадцатую стройку. Не понимаю, как
он в горловину люка влез. И в тайге люди по-человечески жить хотят.
- И футбольные мячи везете? - потянулся Сережа к двум мячам, висевшим под
потолком. - У вас и футболисты есть, дядя Федя?
- Команда "Тайга"! Класс! - гордо ответил мичман.
2
Техник, сидевший в пилотском кресле, грел мотор. Самолет дрожал, от винта
летели брызги из луж. Увидев летчика, он снял газ.
- Разрешение на Сережкин полет имею, прогноз доже получил. Погодка... Как
сердце красавицы!
- Это как же понять? - спросил капитан.
- Склонно к измене и перемене! Ничего. Добро навылет имеем. Как движок? -
крикнул летчик механику.
- Как зверь работает!
Косаговский любовно посмотрел на самолет, стройный, узкий, но
ширококрылый. И как шрамы на лице забияки и искателя приключений, были и
на самолете рубцы и шрамы: борт вмят, на крыле заплата, шасси, погнутое
при вынужденной посадке, выпрямлено ковкой. Всем видом своим самолет будто
говорил: из многих передряг я выбрался, не прочь и в новую лезть!
- Характер у вашего "коня", видать, задиристый - засмеялся капитан.
- Работяга мой "Антошка"! Где хотите сядет, хоть на подоконник, как
воробей... Ну, по местам!
Мичман втянул в кабину лестницу и закрыл дверь, Она захлопнулась мягко и
плотно, как дверь холодильника, и не знал Сережа, что она закрыла от него
привычный, будничный мир, а за нею начнется мир необыкновенных,
фантастических приключений.
Глава 7 ТУМАН
Конь осержается, от земли отделяется; скачет выше леса стоячего, ниже
облака ходячего; горы, реки и озера меж ног пропускает, поля и луга
хвостом устилает.
Сказка
1
Косаговский энергично набирал высоту. Мотор работал мелодично и чисто, пел
высоким дискантом.
Единственная в мире песня, которая никогда не надоедает и не нагоняет
тоску. Летели спокойно. Впереди прозрачный круг невидимого винта, а
самолет, казалось, подвесили в воздухе на мягких резиновых канатах.
Колеса шасси висели над горами, поросшими темно-зеленой тайгой. Иногда
тайгу разрывали речки, сверху дегтярно-черные, но вспыхивающие неожиданно
ослепительными искрами. Осколками разбитого зеркала сверкали круглые, как
циркулем обведенные, небольшие озерки. Вдруг вдали открылось большое
озеро, огромная водная гладь.
"Почему оно пыльное какое-то?" - подумал капитан. Ветер переменился, подул
откуда-то сбоку, потом совсем упал, потом задул в лоб и снова сбоку, но
уже с другого борта. Самолет резко болтнуло. Небо внезапно заволокло
тучами. Самолет летел упрямо к озеру и оно появилось совсем рядом, под
крылом. На озере бушевала буря. Она тянулась к самолету черными
щупальцами. Птуха, сидевший сзади капитана, приблизил губы к его уху и
крикнул:
- Смотрите, товарищ капитан! Ох, зальет нам сала за шкуру!
Из мутной мглы, метавшейся над озером, медленно поднялся бешено вертящийся
гигантский столб. Он тянулся все выше и выше, дотянулся до низких, быстро
летящих туч и уперся в них. И другие черные, изогнутые ветром смерчи
вставали над озером; их расплывающиеся вершины тоже подпирали низкий и
мрачный небосвод. Самолет летел меж этих черных колонн, то и дело резко
сворачивая от них в сторону.
Неожиданно Хлынул дождь, крупный проливень. Теперь, казалось, самолет не в
воздухе летит, а плывет под водой. Стекла иллюминаторов закрыли сплошные
водяные потоки, и не видно было, где они летят: над горами, тайгой или их
занесло уже в степи Монголии.
2
Самолет круто пошел вверх, но провалился, словно обессилев, и задрожал
испуганно. Удары ветра то пинали его по-прежнему в бока, то задирали
хвост. Иногда эти удары были такими яростными, что самолет едва не
переворачивался навзничь, и тогда управление вырывалось из рук летчика. В
зеркальце наблюдения за кабиной отражалось лицо Виктора, и капитан видел
его сжатые губы, глубоко прорубившиеся морщины в углах рта и мелкие
бусинки пота на лбу. Капитан наклонился к форточке и крикнул:
- Где мы летим, Виктор Дмитриевич? В Балашиху-то попадем?
Виктор помолчал и устало ответил, не оборачиваясь:
- Не ручаюсь. Видели, какие ветры нам встретились? Похоже, что сдуло нас с
курса.
- Что вы думаете дальше делать?
- Определиться надо, это самое главное. Как выйдем из дождя, попробую
сориентироваться.
- И тогда?
- Уточню место и на Балашиху буду пробиваться. - Летчик помолчал и тихо
добавил: - Если горючего хватит.
- Есть другие варианты?
- Последний вариант: если нельзя будет определиться, сяду.
- Сядете? Куда? Где?
- Буду искать какое-нибудь селение. Поближе к нему и сядем.
Капитан откинулся от форточки. Птуха высунулся над его плечом.
- Полундра?
- Пока еще нет. Будет полундра, сами заметите. Мичман вздохнул и,
покосившись на Сережу, шепнул:
- Напрасно мы салажонка взяли.
"Попробовал бы ты его не взять!" - подумал капитан.
Ливень внезапно прекратился, словно его сдуло назад. Меньше стала и
болтанка. Снова ровно и чисто запел мотор. Внизу была тайга.
- Виктор Дмитриевич, живем? - весело крикнул в форточку капитан. - Имеем
видимость?
- А что толку от такой видимости? - В .голосе Виктора было раздражение. -
Глазу не за что зацепиться. Попробуйте определиться!
Ратных прильнул к окну. Тайга, тайга, тайга! Таежное море без берегов. Ни
приметных горных вершин, ни рек, ни озер, ни дымка над темно-зеленой
щеткой тайги. Ратных перешел к другому борту, но и с той стороны было
безбрежное таежное море. В это время услышали громкий, злой голос Виктора:
- А, черт! Этого только не хватало. Смотрите вниз! Птуха и Сережа тоже
потянулись к иллюминаторам. А капитан увидел, что от земли поднимаются
густые клубы дыма. Но сейчас, вглядевшись, он понял - это туман застилает
тайгу. В низинах он разлился синеватыми озерками, повис белесыми космами
на деревьях. Он колыхался от ветра, поднимаясь все выше и выше, и поплыл
мимо окон самолета, густой, липкий, как клей, И в кабину проникла и
прильнула к лицам промозглая, пахнущая болотом сырость.
Летчик включил крыльевую фару. Впереди возник ослепительный белый экран.
Чуть проступили в тумане крылья самолета. Виктор выключил фару.
Ратных закрыл глаза. Ему вспомнилось: такой же туман застал его в тайге.
Мимо костра пролетела большая птица. Ослепшая в тумане, она шаталась из
стороны в сторону, задевая то за землю, то за кусты, потом с разлета
ударилась о дерево и упала с поломанными крыльями. Так и они будут
метаться в тумане ослепшей птицей, пока не встретится гора или дерево.
Тогда - взрыв... Сноп огня!..
- Виктор Дмитриевич, а если выше? Может, уйдем от тумана.
- Нельзя. Потолок, - глухо ответил Косаговский. - У нас большой груз...
- Теперь, мичман, кажется, полундра, - тихо сказал Ратных.
- Чувствую. И что с этого будет? - мрачно спросил Птуха.
3
Виктор "выложился", измотался до предела. Ноги затекли, встань - зашатает,
а руки оканчивались не пальцами, а ладонями. Пальцев он уже не чувствовал.
Сотрясения штурвала отдавались тупой болью в плечах, будто он целый день
бил ломом в землю. "Будет где-нибудь конец этому проклятому туману? Не над
всей же Сибирью он висит?"
На приборной доске вспыхнула красная лампочка: горючее на исходе. Пора
думать о посадке. Пора! Черт! Давно пора! А как сядешь, где сядешь?
И вдруг крылья самолета выступили из тумана и заблестели, словно по ним
мазнули огромной кистью с расплавленным золотом. Виктор даже зажмурился. В
кабине сразу стало светло и весело, а внизу открылась залитая солнцем
земля. Вместе с солнцем пришли покой, безмолвие, будто самолет, подобно
кораблю, вошел в гавань, укрывшую его от бури.
Густая тень его стремительно неслась по необъятной равнине, гладкой, без
холмов, оврагов, без леса. Идеальная посадочная площадка! Но летчик
почему-то отвернул от нее и пошел на запад, где синел горный кряж.
- Ха! Видали? - удивился мичман и не утерпел: на одесский манер пожал
плечами и чуть развел руки. - Под нами ровненько, а что мы будем с этих
гор иметь? Компот! Разобьемся там.
- Под нами не ровненько, а болото, - сказал Ратных. - И какое еще болото!
Мичман снова припал к окну. Верно! К горизонту уходило бурое, клокастое,
как линяющая волчья шкура, замшелое болото. Топь поблескивала "окнами"
закисшей, ржавой воды.
Горы, к которым летел самолет, приближались с каждой минутой. Уже видны
были отдельные вершины, то голые, с ножевой остротой гребней, то заросшие
лесом, похожие на небритые корявые щеки. Этот небольшой кряж из десятка
сопок был, видимо, останцем размытых и выветрившихся горных хребтов.
А дальше, за сопками, до самого горизонта стояла матерая, сплошная тайга.
Посадочной площадки не было. Виктор решительно нажал педаль управления и
развернул самолет обратно к горам. Неужели не найдется там долинки, просто
горного ущелья? Виктор напряженно вглядывался в каждую каменную складочку.
И вдруг поспешно сбавил газ. Самолет пошел на снижение.
Но разве можно назвать посадочной площадкой узкое ущелье, с двух сторон
зажатое в скалах, с третьей - перегороженное тайгой, а с четвертой -
обрывавшееся пропастью. Садиться можно было только со стороны пропасти. А
не коротко ли ущелье и нет ли в ущелье камней? Дьявол знает, чем это
кончится!
Самолет, снижаясь, летел уже над пропастью ко входу в темный коридор меж
скалами. Эта каменная щель казалась очень узкой, и думалось, что размах
самолетных крыльев не уместится здесь. Хотелось чуда, чтобы самолет, как
птица, сложил крылья.
Будто пугаясь этой каменной ловушки, самолет медленно приближался к входу.
...Под ногами почувствовался легкий толчок.. Самолет коснулся колесами
края обрыва и покатился стремительно по ущелью. Черная стена тайги,
замыкавшая ущелье, сорвалась с места и помчалась навстречу.
Ратных поднялся со скамьи и ухватился левой рукой за крепления фюзеляжа,
чтобы смягчить удар, если он будет. А правой рукой, подняв Сережу со
скамьи, крепко прижал его к себе. Мичман, взглянув на них, встал рядом,
близко к мальчику, прикрыв его с другой стороны.
Их удивила тишина после многочасового рева мотора и внезапный переход от
солнечного дня к сумеркам. Самолет стоял с выключенным мотором в тени
ущелья в нескольких метрах от таежных великанов сосен и крупных обломков
скал.
В самолете царило молчание. Потом Птуха молча открыл дверь и сбросил
железную лесенку. В кабину ворвались запахи таежной прели, воды и
размокшей от дождя земли.
Глава 8 ТАЙГА
Да здравствует дорога, Потерянная в лесах.
Э. Багрицкий, "Искатель"
1
Виктор сел на замшелый обломок скалы и закурил. Эта первая после долгого и
тяжелого полета затяжка - самая сладкая из всех, которые бывают на земле.
Но лицо летчика было мрачно. Он сидел, не поднимая глаз, угрюмо
разглядывая на ладонях ребристые отпечатки штурвала. Ратных участливо
посмотрел на него и сел рядом. Виктор отодвинулся раздраженно:
- Только не утешайте! За такое гнать надо в шею из авиации! Даже
воздушного извозчика из меня не получилось.
- Да бросьте вы! Не полет был, а воздушная акробатика.
- Что - бросьте? - зло крикнул Виктор, - Заблудился вот...
- Диво было бы не заблудиться. И ветры, и дождь, и туман. Все тридцать три
несчастья, как у Епиходова. А как вы сумели сесть - уму непостижимо!
- Говорил же я - не самолет, а воробей. На подоконник сядет.
- Я не о самолете говорю.
- А я о нем! - Виктор подошел к самолету и погладил горестно и нежно его
крыло. - Какую машину угробил, сапожник!.. К черту! Не оставлю здесь
"Антона". В лепешку расшибусь, а вытащу его отсюда.
Виктор начал заботливо и бережно укутывать мотор чехлами. Ратных и Птуха
помогали ему.
- Знаки надо разложить, - сказал летчик. - Нас с воздуха будут искать.
- Искать будут, - согласился капитан. - Но кто? Не лучше ли замаскировать
самолет, а не знаки раскладывать?
- Понял вас, - после трудного, тяжелого молчания сказал Виктор. - На стыке
трех границ живем.
- Кошмар! - вздохнул Птуха. - То ли мы у себя дома, то ли к друзьям в
Монголию залетели? А если занесло нас к императору Пу-и и к самураям?
Умереть можно от смеха! - мрачно закончил он.
Косаговский вытащил из планшета полетную карту, посмотрел и раздраженно
засунул ее обратно.
- Вылетели мы за пределы этой карты. И черт его знает как далеко! - Виктор
ударил кулаком по баку. - Слышите? Звенит. Пустой! Мы на последних граммах
горючего сели. А куда залетели? Нас с курса на курс гоняло. Компас такую
сарабанду выплясывал!..
- Давайте осмотрим для начала это ущелье, - сказал спокойно капитан.
Ратных и Косаговскйй пошли к пропасти, со стороны которой самолет влетел в
ущелье. Дойдя до обрыва, посмотрели вниз. Пропасть насквозь просвечивалась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг