представители более практических профессий. Борис Николаевич Мушкин -
виртуоз по части внедрения изобретений в промышленность. Делает чудеса.
Способен уговорить председателя рыболовной артели завтра же приступить к
производству фотонных ракет. Платон Иваныч Прокофьев - спец по научной
организации труда. Он проследит, чтобы рыбаки сооружали ракеты по всем
правилам.
Профессор рассмеялся.
- Ну-с, хорошо, шутки в сторону. Перейдем к делу.
Он достал из портфеля знакомую синюю тетрадь. Влас Константиныч
тревожно заерзал на краешке стула.
- Заседание комиссии по рассмотрению проекта, внедрению в
промышленность и организации производства летательного магнитостатического
аппарата типа Ув-1 изобретателя Уварова Власа Константиныча считаю
открытым. - Профессор произнес эту тираду слов нарочито официальным тоном.
- Комиссия, э-э... комиссия в составе, э-э... фу, черт, сколько лет
председательствую, а никак не приучусь к этому птичьему канцеляриту. Раз
нас всего четверо, давайте продолжать заседание сидя, так сказать, в
рабочем порядке. А?
Не дожидаясь ответа, профессор облегченно опустился на стул.
- Ну так вот, уважаемый Влас Константиныч, забегая вперед - хоть это и
противу правил, но Платон Иваныч, надеюсь, меня простит - скажу, что ваша
идея, на наш взгляд, вполне разумна, расчеты сделаны более или менее
верно. Есть, конечно, кой-какие шероховатости, но это не принципиально,
аппарат летать будет. Конечно, самолетов и космических ракет он не
заменит, но для спортивных целей вполне подойдет, да, вполне. Думаю, что
сейчас нам нет смысла углубляться в теоретические соображения. Они весьма
сложны и достаточно подробно изложены в моем официальном отзыве. В
заключение разрешите вас искренне поздравить с весьма удачной идеей.
Профессор перегнулся через стол и протянул смущенному Власу
Константинычу руку.
- Рассматриваемый аппарат, - это заговорил уже Мушкин, - конструктивно
может быть решен в виде тонкостенной алюминиевой оболочки, подкрепленной
для жесткости ребрами.
Гладкие щеки и мальчишеские вихры вместе с окладистой черной бородой
придавали Мушкину вид делового кентавра, сочетающего жар молодости с
мудростью старости.
- На конденсаторы при четырех часах непрерывного полета требуется два и
семь десятых метра сверхпроводимой пленки типа АК. Остальные материалы
недефицитны. Для постройки опытного образца необходим простейший
электрифицированный инструмент: клепальная скоба, дрель, рубильный молоток
и аппарат аргонодуговой сварки. Подробная калькуляция и расчеты по
трудоемкости приложены к официальному отзыву. Тематически рассматриваемый
аппарат близок к нашей институтской проблематике. Но, - бородатый юноша
развел руками, - тут я должен вас огорчить. Все лаборатории перегружены,
завалены срочными и сверхсрочными разработками. Воткнуть магнитостат в
план раньше чем через лет пять-шесть нечего и думать. Вам от этого,
конечно, не легче, но такое положение естественно. По закону
Бернала-Мальтуса с каждым годом все больше изобретений будет оставаться на
бумаге: новые идеи множатся в геометрической прогрессии, в материальные
возможности общества - в арифметической.
- Да вы, батенька, не огорчайтесь, - профессор спешил позолотить Власу
Константинычу пилюлю. - Неприятно, конечно, все понимаю. Идея, так
сказать, кровная, выстраданная. Не терпится увидеть в металле, в полете.
Но что поделаешь? Во всяком случае, первое препятствие вы уже преодолели.
Нас, ученых-обскурантов убедили. Ну, а железки - дело наживное.
Попробуйте-ка поговорить у себя на заводе. Институт, мол, поддерживает, но
сейчас никаких практических возможностей нет... - профессор развел руками.
- Попытайтесь все-таки. Уж опытный образец помогут, наверное, сделать.
Влас Константиныч никак не мог осознать, в чем его утешают. Он молча
заворачивал синюю тетрадку в газету, а душа ликовала. Идею одобрили! И не
где-нибудь, а столичном институте. Теперь все убедятся, что это не заскок,
не химера, а реальное дело. Он зашпилил для верности карман пиджака
английской булавкой. Еще раз незаметно пощупал тетрадку.
- Ну, желаю успеха, - профессор привстал. - Придумаете что-нибудь
новенькое, милости просим. Приезжайте, присылайте без всяких там
официальных церемоний.
Влас Константиныч растроганно пожал профессору руку, попрощался с его
молодыми симпатичными сотрудниками. Скорей бы теперь на завод, за дело.
Когда он уже был за углом, послышались торопливые шаги.
- К метро? Тогда нам по пути.
Это был Прокофьев, Видно, Платон Иваныч очень спешил, потому что
запыхался и выскочил на улицу совсем раздетый, хотя накрапывал дождь.
Квартал они прошли молча.
- Кстати, - нарушил молчание Прокофьев, - ваше "яйцо" профессору
действительно пришлось по душе. Зацепило старика за живое. Очень уж,
говорит, остроумно задумано. Если бы не перегрузка наших лабораторий...
Позвольте дать вам один совет. Не очень настаивайте, если на заводе
откажут. Идея новая, необычная, все может быть. Главное - не писать никуда
жалоб. Зря только время потратите и нервы. У всех план, все своими делами
заняты. Приезжайте-ка лучше к нам. Вместе обмозгуем, как быть. Ну,
счастливо!
Прокофьев улыбнулся ему на прощание и свернул в переулок.
Два психических процесса, говорят психологи, не могут происходить
одновременно. Радостный подъем, переполнивший Власа Константиныча, просто
не оставлял в его мозгу ни одного нейрона, свободного для опасений. Но
вскоре начались неприятности. Главный инженер, к которому пришел Влас
Константиныч и который обычно поддерживал заводских новаторов, как только
узнал, в чем дело, повел себя неприветливо и даже отчасти странно. Влас
Константиныч никак не мог ему растолковать, что создание "яйца" не
потребует больших затрат, что все почти сделает он сам, своими руками,
нужно лишь разрешение и кое-какие детальки. "Нет, не могу", - упрямо
твердил главный и пожимал плечами. Он с раздражением глядел на эскизный
чертеж магнитостата, который Влас Константиныч развернул перед ним на
столе, и нетерпеливо барабанил пальцами.
- Хватит, довольно, - он резко оборвал увлеченного изобретателя, - я
уже все понял. Понял, что идея с этим вашим яйцом чепуховая, прямо
сказать, никчемная. Отзыв? Положительное заключение? Да я вам заключение
хоть на вечный двигатель напишу. Им нужно было от вас как-то отделаться,
они и написали. Бумага все стерпит. Пусть на заводе, мол, отдуваются. А мы
тут не в бирюльки играем. У нас производство. Бросьте, Влас Константиныч.
Человек вы серьезный, положительный. Поверьте, есть дела поважнее. Как раз
сейчас нашу основную модель, ну, кровать с никелированными шарами,
торговцы опять требуют снять с производства. Устарела, мол.
Главный инженер нервно схватил со стола красный хрустящий бланк.
- Полюбуйтесь. Придется осваивать новую, с нейлоновым балдахином. Вот
где настоящий простор для творчества. Изобретай, выдумывай, пробуй. Но
изобретай не что попало, а то, что нужно заводу. В общем, не обижайтесь,
Влас Константиныч, а затеи ваши с яйцами там или с курицами придется
бросить. Все силы надо сейчас отдать кроватному производству.
И он встал из-за стола, как бы говоря: беседа окончена.
Разговор с главным инженером Власа Константиныча огорошил. Он не ожидал
такого пассажа. Влас Константиныч совсем потерялся. В магнитостате у него
сомнений и сейчас не было. Но разве его у себя в сарае построишь? Тут он
вспомнил напутственные слова Прокофьева и понял: все выходило точно, как
он тогда говорил. Значит, надо к нему и ехать.
...Прокофьев встретил Власа Константиныча, как старого знакомого Он
терпеливо слушал его рассказ и понимающе кивал головой.
- Я тут тоже не сидел сложа руки, - сказал он под конец, - обращался в
ваше министерство. Но у них свободных мощностей действительно нет. "Если
бы они сами у себя на заводе взялись, мы бы не возражали". Так намекнул
мне инженер в техуправлении. Кстати, народ на вашем заводе
квалифицированный, железные кровати давно перерос.
- Да, народ у нас башковитый, - вставил Влас Константиныч, - жилистый.
- Ну, и чудесно. Убедите директора, техсовет.
- Гиблое дело, - Влас Константиныч разочарованно помотал головой, - я,
Платон Иваныч, уже говорил...
- Знаю, что гиблое, сам знаю. И все же есть один способ. Вы хорошо
знакомы с историей вечного двигателя?
- Вечного двигателя? - Влас Константиныч пожал плечами. - В школе
еще... перпетуум-мобиле первого рода невозможен. Второго - тоже. - Он
поморщил лоб. - Ну, помню еще несколько схем. Цепочка с шарами на
наклонной плоскости. Насос льет воду на турбину, турбина вращает насос.
Или магнит притягивает шарик...
Прокофьев взял со стола объемистый том в черном переплете.
- Вот здесь тысяча разных схем. Как говорится, истина только одна, а
число заблуждений может быть бесконечным. Но не в этом дело. Возьмите-ка
книжицу с собой, изучите ее хорошенько. Не удивляйтесь только, не
удивляйтесь, - скороговоркой добавил Прокофьев, - я вам все сейчас
объясню.
...Домой Влас Константиныч добрался лишь поздней ночью. Под мышкой он
нес черный клеенчатый том, аккуратно обернутый свежей газетой. Через
каждые несколько шагов он задумчиво произносил "хмм..." и покачивал
головой.
Директор растерянно глядел на яйцо, парившее над цеховыми крышами.
"Ишь, кренделя выписывает", - сказал кто-то в толпе. Директор обернулся,
кругом были люди. Прибежали даже кочегары и девчонки - телефонистки со
станции. Толпа стояла так плотно, что яблоку некуда было упасть. Куда же
сесть-то яйцу? Как бы угадывая неопределенное помавание директорской руки,
из-за его спины выскочил Павел Матвеич. Сложив ладони трубочкой,
юрист-снабженец отбежал для приличия на пару шагов и закричал в небесную
синь: "Товарищ Ува-а-аров! Спускайтесь!" И стал освобождать пятачок для
посадки. Толпа расступилась.
То ли услышал Влас Константиныч этот призывный глас, то ли увидел
свободный круг на асфальте, но яйцо неожиданно замерло, прекратило свое
причудливое коловращение и стало плавно снижаться.
- Зайдите, товарищ, ко мне в кабинет, - сухо сказал директор, когда
сияющий Влас Константиныч откинул прозрачную крышку. - И главного инженера
попросите тоже, - обернулся он к юристу-снабженцу.
Нахмурившись, директор зашагал в заводоуправление. По людскому коридору
за ним мелко семенил Павел Матвеич, Влас Константиныч степенно замыкал
шествие.
В этот момент к проходной подкатила еще одна "Волга". Из нее вышли
двое. Захлопнув дверцы, они пошли навстречу директору.
- Приветствуем вас, Андрей Михайлович! - сказал первый мужчина.
Директор вздрогнул. Он узнал представителя министерства, который
курировал завод.
- Извините за неожиданное вторжение, но мы по важному делу.
Познакомьтесь, Прокофьев Платон Иваныч, сотрудник профессора Свещинского,
- представил министерский начальник своего спутника. - Когда подъезжали к
заводу, мы видели...
- Да, да, конечно, - ответил директор, - прошу. И... пусть там пока...
подождут.
Он сделал знак Павлу Матвеичу.
- Да нет же, - рассмеялся министерский гость, - и пилота вашего,
изобретателя, тоже приглашайте.
- В министерстве давно знали об экспериментальных работах, которые
велись на заводе по инициативе одного института, - представитель
министерства кивнул в сторону Прокофьева. - Правда, опыты были облечены в
несколько необычную организационную форму, но это ничего. Сама эта форма,
знаете ли, тоже была экспериментом. Главное, что завод, так сказать, под
незаметным руководством товарища Уварова, справился с делом отлично. Как
все мы видели, испытания опытного образца прошли успешно. А ведь изделие
весьма сложное, оригинальное по замыслу и конструкции. Особенно ценно, что
не потребовалось ни дополнительных штатов, ни ассигнований, да и
производственная программа не пострадала. А посему, учитывая, что заводу
по плечу решать достаточно сложные задачи, производство кроватей надо
будет свернуть, - кстати, и спроса-то на них нет - и полностью перейти на
выпуск "яиц" - магнитостатов. По заключению института, у изобретения
большое будущее. Конечно, все это не сегодня-завтра, а после
соответствующих испытаний, увязок, согласовании. Но в принципе дело
решенное. Так полагают, во всяком случае в министерстве.
Разговор у директора затянулся допоздна. Давно прогудел гудок, и завод
опустел. Только в каморке у проходной теплилась жизнь. Это Федулыч перед
тем, как сдать смену, грел для своего напарника жестяной чайник.
Министерский гость откланялся и укатил на своей "Волге". Директор тоже
заторопился домой. А Прокофьева и Власа Константиныча главный инженер
утянул к себе в кабинет.
- М-да, неожиданно как-то все получилось, - он сел на край письменного
стола и размял сигарету, - ловко. Но Влас Константиныч-то хорош...
- А что я мог сделать? Вы же тогда запрети...
- Знаю, знаю, были на меня обижены, затирают, мол, не признают, ну, да
ладно, не в этом дело. Скажите-ка лучше, почему вы для маскировки основной
идеи выбрали именно вечный двигатель? Более нелепой шутки трудно
придумать.
- Тут вы как раз неправы, - вмешался в разговор Прокофьев. - Эту идею
предложил я. С точки зрения научной организации труда вечный двигатель
имеет множество достоинств. Особенно для изобретателя. Что ему нужно?
Прежде всего, чтобы никто не дергал, не бросал с места на место, не
торопил, не назначал жестких сроков. Согласны? Так ведь самый закоренелый
плановик понимает, что над вечным двигателем можно работать вечно.
Гарантируется вечный моральный кредит, так сказать. Ну, и материальный
соответственно. Конечно, весьма небольшой, но тут и нужно-то было всего
ничего. А главное, никто не требует графиков, планов, обоснований, всякой
отчетности, на которую любой изобретатель, даже получив собственное КБ,
тратит почти все свободное время. Никаких фондов и калькуляций... "Петя,
выточи втулку" - и дело с концом. Никто не откажет. В общем, мы в
институте прикинули, что такой вот окольный путь в этом конкретном случае
гораздо короче прямого. Парадокс? Ну, а затем подобрали Власу
Константинычу описательный труд по истории вечных двигателей, для
бутафории, конечно...
- Интереснейшая книга, Андрей Макарович. Между прочим, я оттуда свою
модельку почерпнул.
- Ту, что в цеху Потехину демонстрировали?
- Ту самую. Все удивляются до сих пор - ни проводов, ни моторчиков, а
диск знай себе кружится. Чудо! А сделано просто. На диске
полупроводниковые пластинки. Их магнитные свойства зависят от яркости
освещения. Подставка - тоже магнит. Он притягивает к себе только
освещенную, вроде как бы намагниченную пластинку, например, со стороны
окна - и диск поворачивается. Потом под световой луч попадает новая
пластинка, и так одна за другой. Вот диск и вертится, как волчок.
- Ничего не скажешь, остроумно придумано, - главный инженер покачал
головой. А потом тяжело вздохнул. - Мне ведь тоже кое-что внедрить надо.
Но вот насчет вечного двигателя... - Он развел руками и повернулся к
Прокофьеву. - Мне как-то неудобно... Какого-нибудь другого способа
внедрять новую технику нет?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг