Борис Зубков, Евгений Муслин.
Парадокс Власа Уварова
----------------------------------------------------------------------
"Изобретатель и рационализатор", 1973, N 8.
OCR & spellcheck by HarryFan
----------------------------------------------------------------------
После смены Влас Константиныч по старой привычке пошел на свалку
металлолома. Между холмами сине-фиолетовой путанки валялись оплавленные
электросваркой куски рельсов, чугунные чушки, ржавые железные кружева
из-под штамповочных прессов. На этот раз ему повезло. Он нашел, что искал
- пару метровых кусков швеллера, совсем новеньких, еще липких от защитной
смазки, и захватил их с собой.
- Опять что-нибудь затеваешь? - подозрительно спросил Меркушкин, когда
увидел Уварова с добычей в руках. - Ты во втором пролете место не занимай.
Я там новый пресс ставить буду.
Начальником кроватного цеха Меркушкин стал с полгода назад. Строгость и
бдительность он почитал основными качествами для руководителя.
- Да так... Ничего... Обмозговать еще надо... - уклончиво ответил Влас
Константиныч.
- Хм... Обмозговать. Ну, а с пружинами как, не подведешь?
- Что ты, Мокей Иваныч. Пружин на месяц вперед навили. Наш станок их
как семечки...
- Ладно, не хвастайся. Сделал станок, поощрение мы тебе выписали, все
честь по чести. Ну, а порядок у меня в цеху для всех один.
Меркушкин окинул взглядом диковатое сооружение, которое громоздилось в
углу кроватного цеха, и еще строже произнес:
- Строишь все. А что именно, хотелось бы знать?
- Машину одну, - хмуро ответил Влас и озабоченно постучал молотком по
металлу.
- Ну-ну, строй. Только оформить бы не мешало. Чтобы лишних
разговорчиков не было. Руководство поставить в известность. А то вдруг
каждый начнет сам по себе, что ж тогда будет?
Как-то утром в цех прибежала Люська, курьерша из заводоуправления.
- Уварова к главному инженеру, - бросила она и понеслась дальше.
Влас Константиныч аккуратно повесил промасленный фартук на гвоздик,
вымыл руки в мутной эмульсии пополам с ароматными сосновыми опилками,
протер очки большим и очень чистым носовым платком и неторопливо вышел из
цеха.
Секретарша главного инженера встретила его с какой-то даже судорожной
приветливостью.
- Андрей Макарыч вас уже ждет, проходите, пожалуйста.
- А, товарищ Уваров, здравствуйте, здравствуйте. Присаживайтесь. Как у
вас там дела в цеху? Как ваш станок? Как работаете я?
- Станок, как станок, что ему делается. Пружин уже на месяц вперед
навил. А вот с материалами туго.
- Да, понимаю. Но что поделаешь? - Андрей Макарыч развел руками. - Рад
бы в рай, да грехи не пускают.
- Уже пятый год пробиваю...
- Ну так что ж, что пятый. Один иностранный изобретатель, Ванкель, над
своим двигателем тридцать лет думал. Терпение в таком деле надо иметь.
Нельзя же все дела бросить и одними изобретениями заниматься. Ну, ладно,
не в этом сейчас дело. Вы, говорят, тоже какой-то... э-э... двигатель
затеяли, а?
Влас Константиныч не спеша подышал на очки.
- Я изобрел вечный двигатель, - просто сказал он, как будто речь шла о
напильнике или о гаечном ключе. - Совсем немного доделать осталось. Вы
только распорядитесь, чтобы Меркушкин мне не препятствовал.
- Да, конечно, конечно... Ну, а может, вам сперва отдохнуть, отвлечься?
Понимаю, что огорчений было немало, у каждого изобретателя их... Съездили
бы в Крым, на Кавказ...
- Сейчас никак не смогу. Доделаю двигатель, вот тогда и поеду, - твердо
сказал Уваров и в упор посмотрел на главного инженера. Тот смущенно отвел
глаза.
- Года три назад вы еще какое-то летающее яйцо предлагали...
- Да чего о нем вспоминать. Вы же сами сказали тогда, что идея эта
бредовая, летательный аппарат на таком принципе сделать, мол, невозможно.
Нет уж, лучше я верным делом займусь. Я тридцать лет на заводе работаю.
Сейчас, Андрей Макарыч, об одном только прошу - пусть мне не мешают. А я
уж тогда сам со своим двигателем справлюсь.
Влас Константиныч встал и тихо пошел к двери. Главный инженер вздохнул,
покачал головой и снова снял телефонную трубку.
Ночью а кроватном цеху послышался шум. Скрипел жестяной кожух. Внутри
него что-то свистело, хрипело, повизгивало. Глухо вздрагивал пол. Вахтер
Федулыч, человек нервный и бессонный, сразу забеспокоился, тревожно
прислушался. Никак пробрался кто в цех? А зачем? По какому такому делу?
Федулыч грозно нахмурился, тряхнул музейной берданкой и, шаркая мохнатыми
валенками в оранжевых галошах-самоклеях, зашагал к воротам цеха. Шум
становился сильнее. Слышались вздохи, хрустело железо. Как будто
старорежимный леший в футбольных бутсах бегал по крыше. Бдительный
заводской страж мысленно перекрестился и рывком распахнул дверь. Приложив
руку козырьком, он всмотрелся в глубину цеха. Но там не было ни души.
Притихли работяги-станки, застыл наверху кран. Зато вовсю работала машина
Власа Константиныча. Хлипкий кожух ходил ходуном, корежась, как студень.
Вертелись колеса, вверх и вниз мчались матерчатые ремни в частых заплатах.
Откуда-то изнутри слышались вздохи. Будто какие-то поршни накачивали и
выпускали воздух.
Опасливо озираясь, Федулыч заспешил в сторожку.
- Так что докладывает вахтер Кузьмичев. - Он откашлялся в телефонную
трубку. - Вечный движитель в кроватном цеху пошел на полный ход. Гудет,
прямо ужасть...
- Что? Что ты там мелешь? Какой двигатель? Кто разрешил?
"Ночной директор" на другом конце провода никак не мог взять в толк, о
чем идет речь. Он спустил босые ноги с директорского дивана и пошевелил
большими пальцами.
- Крутится, Павел Матвеевич, по истинной правде говорю, крутится. Как
есть, сам пошел, - слышался сипловатый голос из телефонной трубки.
- Гм, крутится? Хорошо, примем меры.
Павел Матвеевич еще не представлял себе точно, что именно нужно
сделать, но с юридической точки зрения картина была для него очевидна.
Что-то там шевелилось, крутилось без соответствующей санкции. Он позвонил
на квартиру Меркушкину...
Когда ровно в восемь ноль-ноль Влас Константинович подошел к кроватному
цеху, там уже собралась толпа.
Завидев изобретателя, рабочие замолчали и расступились. Провожаемый
любопытными взглядами, он подошел к Федулычу. Заводской страж с
непроницаемым видом охранял вход.
- Ну-ка, пусти, - Влас решительно распахнул дверь и шагнул в цех. В
самом дальнем углу, за невысокой загородкой из кроватных сеток, дрожа и
раскачиваясь, гудела его машина. Перед нею на почтительном расстоянии
стояли несколько мастеров и начальник цеха Меркушкин. Весь красный от
возбуждения, Меркушкин махал руками, что-то доказывал мастерам.
- А, Власу Константинычу, - он обернулся и протянул обе руки. - Что же
это ты, мил-человек, машину доделал и никому ни гу-гу? Все вы, выдумщики,
хе-хе, одинаковые. Мы тебе помогаем, чтобы, значит, все, по-дружески,
сообща, коллективно, а он себе тихой сапой, молчком. А если бы какой
непорядок вышел, если бы она ночью жахнула, кому отвечать? Ну, ладно, кто
старое помянет...
Машина без устали продолжала крутиться. Дребезжали жестянки, что-то
жалобно ухало в глубине. У самой загородки примостился с блокнотом
Семирусов. Одет он был против обыкновения кое-как. Видно, Меркушкин поднял
его прямо с постели. Семирусов окончил факультет журналистики совсем
недавно и потому во вверенной его попечению заводской многотиражке почти
каждую статью начинал словами: "Любо-дорого посмотреть..." Потрясенный
величием происходящего, редактор многотиражки картинно отбросил назад
длинные русые волосы и устремил свой просветленный взор куда-то наверх,
туда, где за тяжелыми стропилами цеха начинался таинственный храм
мироздания, пронизанный загадочными силовыми линиями, полями и
излучениями.
"Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим
мудрецам"... - начал он с самой изысканной цитаты, какую мог только
припомнить. Тут перо его вечно протекавшей, всегда обмотанной тряпочкой
авторучки застыло в нерешительности... Шекспир?.. А может, лучше
что-нибудь отечественное? Эдакое торжественное, церковнославянское...
"Глагол времен! Металла звон! Твой страшный глас"... На отделении научной
журналистики Семирусов слыл лучшим знатоком церковной периодики времен
Кантемира.
Он уже видел аршинные заголовки в центральных газетах: "Заводской
новатор изобретает perpetuum mobile", "Вечные двигатели - на службу
промышленности", "Без пара, без газа, без электричества". Ну, уж в
самом-то крайнем случае дадут фото со скромной достойной подписью: "Хорошо
работает вечный двигатель в кроватном цеху Федолинского металлозавода".
В дверях цеха показался электромонтер Перепелкин.
- Так, так, вечный двигатель, значит? Молодцы, ребята. Только отчего же
счетчик, как бешеный, крутится?
- Какой счетчик? - Меркушкин опешил.
И тут все увидели черный электрический привод, тонкой змейкой
выбегавший из-под машины. Меркушкин обомлел.
- Обманывать? Да за такие штуки!.. За такие штуки! - Меркушкину не
хватало слов и воздуха. - Я... я до тебя доберусь!
- Вы, Мокей Иваныч, мне не грозите. На мои опыты у меня есть разрешение
главного инженера. И вы это хорошо знаете. Обманывать я никого не
собираюсь, тем более вас. Придет время, и все увидят результаты работы.
Ну, а сейчас я просто хотел немного обкатать зубчатки. Специально для
этого электромотор поставил. Почему ночью? Да чтобы никого не беспокоить.
А реле вовремя не сработало, не выключило. Слышите, как тарахтит? На таких
шестернях не то что вечный двигатель, порядочная мясорубка, и та работать
не будет...
Слесаря и станочники разочарованно разбредались по своим местам.
Начинался рабочий день.
Видя, как изо дня в день Уваров остается после работы колдовать у своей
машины, его постепенно оставили в покое. Неудобно как-то приставать к
человеку, который, весь уйдя в работу, с разводным ключом и молотком в
руках что-то прилаживает, постукивает, регулирует. Сосредоточенный деловой
вид всегда внушает уважение, каким бы бессмысленным делом человек ни
занимался. Влас Константиныч стал даже заводской знаменитостью. Каждого
командировочного или молодого специалиста обязательно тащили в кроватный
цех.
Так все шло тихо-мирно до того дня, когда на завод приехал старший
научный сотрудник Потехин из НИИкроватпрома. Аккуратный до педантизма,
Потехин слыл среди молодых инженеров жесточайшим поборником научной
строгости. Идеалом для него был немецкий математик Эдмунд Ландау, который
затыкал уши, не желая ничего знать о самых гениальных идеях, если у автора
не было исчерпывающих математических доказательств. Подражая Ландау,
Потехин даже для предварительного разговора требовал идеально оформленных
чертежей и страдальчески морщился, заслышав небрежное выражение
"сопромат". "Вы имеете в виду сопротивление материалов?" - с
преувеличенной вежливостью осведомлялся он и строго глядел на собеседника
сквозь выпуклые очки.
Когда гость, закончив дела, начал сворачивать чертежи, к нему подошел
конструктор Бончиков, заводской остроумец. Угрюмо нахмурив брови, чтобы
удержаться от смеха, Бончиков с притворной небрежностью бросил: "Тут у нас
чудак один есть, вечный двигатель строит. Не хотите ли с ним поговорить?"
- Отчего же, можно, - не замечая подвоха, согласился Потехин. - У нас в
институте тоже один оригинал работает. Сорок лет теорему Ферма доказывает.
На любительском уровне, конечно. Однако с Геттингенским университетом
переписку ведет.
Пропуская гостя вперед, Бончиков повел его к выходу из КБ, незаметно
подмигнув курильщикам, табунком толпившимся в коридоре.
- К Власу идем, потолковать, - пояснил он.
Курильщики понимающе переглянулись, побросали окурки в ящик с песком и
присоединились к процессии. Толпа росла, как снежный ком.
- Здравствуйте, Влас Константиныч, - серьезно сказал Бончиков, - к нам
вот научный работник товарищ Потехин из области приехал, тоже вашей
машиной интересуется.
- Милости просим, - степенно ответил Уваров и вытер руки промасленными
концами. - Вы по каким наукам специалист?
- Видите ли, последние годы я занимаюсь теоретическим обоснованием
металлокроватного производства. А окончил я машиностроительный вуз и
аспирантуру при механико-математическом факультете Московского
государственного университета. Ученую степень я еще не успел получить и
продолжаю работать над диссертацией. Полагаю, что в данном случае это не
так существенно...
Потехину явно не терпелось сделать первый ход. Он спешил к собственной
гибели.
- Скажите, вот это и есть ваш... двигатель?
- Он самый.
Потехин задумчиво поглядел на загадочное сооружение, прикрытое ржавым
жестяным кожухом.
- Гм-м, любопытно, чрезвычайно любопытно, - сказал он и начал протирать
очки мягкой замшевой тряпочкой. - Так, так, значит, это и есть ваш
знаменитый вечный двигатель, называемый по-латыни "пэрпэтуум мобиле". Что
ж, хорошо, отлично. И вы полагаете, что он в самом деле будет вечно
вырабатывать, так сказать, полезную энергию? А?
Потехин наклонил голову набок и выжидательно побарабанил согнутыми
пальцами по кожуху.
- Конечно, будет, - Влас Константиныч невозмутимо пожал плечами, - для
этого ведь и строят вечные двигатели. И вообще, по-моему, главная
трудность сейчас не в этом...
- То есть, как же не в этом, - возразил Потехин, - а в чем? Насколько
мне известно, до сих пор никому не удалось добыть хотя бы вот столько
энергии из ничего. - Потехин показал пальцами крохотную щепотку. - А
изобретателей вечных двигателей была тьма-тьмущая. Вы, вероятно, не
знаете, что французская Академия еще в 1750 году...
- Французская Академия нам не указ. - Менторский тон Потехина был
неприятен Власу Константинычу, но он отвечал сдержанно, памятуя, что перед
ним гость. - Да, не указ. Кстати, нелепое решение не рассматривать никаких
проектов вечных двигателей было принято не в 1750, а в 1755 году.
Потехин слегка покраснел. Зрители переглянулись. Бончиков за спиной
Потехина скроил уморительную гримасу. Пожилой конструктор Федор Тимофеевич
осторожно кашлянул в кулак. Сразу закашляли и остальные. Молокосос Елкин,
только из техникума, прыснул от смеха, но Бончиков вовремя пригрозил ему
кулаком.
- Так, так, - Потехин как бы не расслышал последних слов Власа
Константиныча. - Так, так, - глубокомысленно повторил он и строго постучал
по ржавому кожуху. - Значит, энергию вы собираетесь производить из ничего.
Хорошо. Но как тогда...
- Почему это из ничего? Не из ничего, а из вакуума.
- Причем тут вакуум? - Потехин развел руками и пожал плечами. - Вакуум
это и есть ничто, пу-сто-та, ли-шен-ная ка-ких бы то ни бы-ло
фи-зи-чес-ких свойств.
Он наставительно проскандировал эти слова, еще раз пожал плечами и
помотал головой, как бы обращаясь к окружающим за поддержкой. Но лица всех
остались непроницаемы. Все окаменели.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг