укропу и сушеного кизилу сыплют. На четыре части, как омлет, разделяют и
гостям подают. Эдакое блюдо. Пробовать не советую. Отказаться - значит
нанести хозяину смертельную обиду.
Эгин скривился от отвращения. Что за кухня? Что за обычаи?
- То-то же. Так что подумай хорошенько, нужен ли тебе этот разнесчастный
Адагар или ну его к лешему.
Эгин угрюмо вздохнул. К сожалению, Адагар был ему нужен. Причем нужен до
зарезу. Не успело взойти солнце, а он уже был на пристани, выискивая
взглядом корабль, похожий на тот, что описал карлик.
Аптекарь предупредил Эгина, что флаг с семиконечными звездами искать
бесполезно - Цервель тщательно скрывает от всех в Тардере, кому служит. И
ходит под фальмским флагом только за пределы Харрены. Судно Цервеля со
странным названием "Дыхание Запада" Эгин отыскал не сразу.
Матросы закатывали на "Дыхание Запада" бочки с вином и маслом. Портовые
бродяжки, нанятые на один день, заносили на палубу мешки с гречневой мукой
и горохом.
Сам Цервель, наплевав на капитанскую спесь, собственноручно таскал связки
копченого сала и угрей, гремя по дощатому трапу коваными каблуками сапог.
Связки источали такие соблазнительные ароматы, что бродяжки сглатывали
слюну и останавливались, чтобы понюхать воздух. По всему было видно, что
отплытие совсем скоро.
- Все верно, отплываем сегодня вечером, - сдержанно ответил Цервель Эгину.
- А куда? Я имею в виду ваш порт назначения.
- А вот это - тайна, - вежливо, но непреклонно ответил Цервель,
поворачиваясь к Эгину спиной, от него несло как из коптильни в рабочий
полдень.
- Послушайте, - начал Эгин переходя на полушепот. - Мне нужно на Фальм. Я
готов заплатить хорошие деньги.
- На Фальм? - Цервель изобразил удивление. - Вот уж не советую так не
советую! Нравы там не для просвещенных господ. Грязно. Вдобавок, тиф.
Гнилостные испарения народ так и косят... Так что если найдется безумец,
который...
- Милостивый гиазир Цервель, мне действительно очень нужно побывать на
Фальме, - не отступал Эгин. От него не укрылась искорка неподдельного
удивления, которая сверкнула в глазах капитана, когда он услышал из уст
Эгина свое имя. "Неужто доигрался?" - словно бы говорили губы Цервеля,
которые то нервно сжимались, то кривились в букву "о". - И барон
Вэль-Вира, к которому я направляюсь, будет очень недоволен, если я не
прибуду в срок.
- Что-то я не слышал, чтобы барон Вэль-Вира кого-то ожидал, - с сомнением
сказал Цервель. - Впрочем, что мне до этого. Я все равно направляюсь
сейчас на юг...
- Но в вашей каюте, между тем, готов поручиться, можно найти еще влажный
флаг с семиконечными звездами! - Эгин старался казаться доброжелательным,
но это еще больше насторожило Цервеля.
"Наверное, не нужно было говорить про каюту и про флаг", - подумал Эгин.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду флаг. И больше ничего.
- Да... флаг... фальмский флаг... Да! Я бывал там дважды. И чтобы...
знаете ведь, всякое бывает! Но это вовсе не значит, что я...
- Это совершенно ничего не значит, - с энтузиазмом подтвердил Эгин,
который понял, что допустил оплошность, слишком быстро взяв в оборот
подозрительного капитана. - Тогда сделайте одолжение - не могли бы вы по
пути на юг, в ваш загадочный пункт назначения, высадить меня в Яге?
- В Яге? Но это нам не по пути!
- Пятьдесят авров. Плачу золотом.
С минуту Цервель сохранял молчание - видимо, алчность и осторожность в
очередной раз сцепились в его душе за право принимать решения.
- Будь по вашему. Так уж и быть, зайду в этот проклятый Яг один разок.
Ради вас, милостивый гиазир... м-м... гиазир...
- ...гиазир Эгин.
2
Первые два дня на судне Цервеля Эгин просто проспал. Качка была
оглушающей. Еда - сродни помоям. Видимо, копченые окорока и угрей Цервель
приберег для своего стола.
Рядом с кроватью Эгина стояла жаровня со свежими углями, но и это не
помогало - холод и сырость, казалось, поселились внутри его костей.
По сравнению с этим плаванием, путешествие на "Гордости Тамаев" казалось
ему теперь просто развлекательной прогулкой. И хотя жил он в роскошной,
прекрасно меблированной каюте с коврами, умывальником и бумажными цветами
в прикрученных к полу вазах, он чувствовал себя покинутым и больным.
Была еще одна причина, по которой Эгин предпочитал сон под тремя одеялами
всем прочим занятиям. Ему не хотелось отпирать Белый Цветок. Вернее, у
него не было на это душевных сил.
Он не разговаривал с Лагхой от самого Тардера, когда он только собирался
на площадь Мясников. Давно пора было бы сообщить гнорру свежие новости,
рассказать ему о необычайной встрече с карликом-аптекарем. Более того, не
сообщить ему об этом было порядочным свинством - в итоге ведь Эгин принял
решение ехать на Фальм, не посовещавшись.
Но в том-то и была загвоздка. Эгин чувствовал: Лагха и Фальм - это два
слова, которые не хотят мирно стоять рядом. Ему вспомнились давние
туманные намеки Лагхи относительно Зверды, тоже фальмской баронессы. И
исполненные обиды слова Овель, которая говорила о фальмских баронах на
повышенных тонах, да еще в выражениях, не делающих чести воспитанной
девице из рода Тамаев...
Почему-то Эгин был уверен, что Лагха откажется от того, чтобы плыть за
Адагаром в замок Гинсавер, хотя логика, вроде бы, свидетельствовала в
пользу того, что поступать следует именно так. И он решил сказать "да"
быстрее, чем Лагха получит возможность возопить "нет!"
Лишь на третий день Эгин отважился отпереть Белый Цветок.
- По вашему лицу вижу - вы не в духе, - заметил гнорр, похожий на
игрушечного солдатика. Такие фигурки лучников и алебардистов отливали в
Варане из меди и олова на потребу капризным сынкам столичной знати, охочим
до настольных "войнушек".
- Да нет, все в порядке. Просто хандра - сказывается врожденная угрюмость,
- попробовал отшутиться Эгин.
- И качка, - добавил гнорр. - Не иначе, как мы на судне?
Эгин кивнул.
- Куда же мы направляемся?
- Мы плывем в Яг. А оттуда поедем в замок Гинсавер. Странник сказал мне,
что именно там следует искать Адагара. Он-то и сделает тело глиняного
человека.
- Неужели? Мы едем навестить барона Вэль-Виру? - гнорр изобразил некое
подобие улыбки.
- Сам Вэль-Вира нам не нужен. Просто Адагар нынче подвизается у него при
дворе.
- Это мило, - сказал Лагха и замолчал.
Эгину вдруг показалось, что в фигуре крошки-гнорра появилась какая-то
необычная неуверенность, какая-то сутулость, если не согбенность. Ничего
подобного Эгин раньше за дерзким до умопомрачения гнорром не замечал.
- Это мило, - машинально повторил Лагха.
- Что же в этом "милого"? - не выдержал Эгин.
Он уже был согласен обсудить этот невеселый вопрос с Лагхой, лишь бы хоть
как-то изничтожить то подавленное состояние неопределенности, в которое он
незаметно для себя впал, когда узнал от карлика-аптекаря, где искать
Адагара.
- "Милым" я называю все, что заставляет меня чувствовать себя пылинкой,
горстью праха, плотным облаком из уязвляющих воспоминаний. Когда вы, Эгин,
упомянули Фальм, я почувствовал себя ничем. Воздухом. Травой. Это
состояние не лишено своей приятности, как иногда приятно терпеть сильную
боль.
- Странное это занятие - терпеть боль и получать удовольствие. Ну да
ладно. Почему все же упоминание о бароне Вэль-Вире заставляет вас, мой
гнорр, чувствовать себя ничем, горстью праха?
- Видите ли Эгин, я привык контролировать все и манипулировать всем, с чем
только прихожу в соприкосновение. Я умудряюсь манипулировать даже вами,
будучи при этом всецело в вашей власти. Я стал призраком, но все-таки не
утратил привычки чувствовать себя магом, могущественным магом. Так уж
получилось, что видеть себя сильным и чуть ли не безупречным стало для
меня обычным делом. Так вот: когда я слышу "Фальм", я понимаю, что есть
люди и места, которые одним своим существованием отменяют все - и мои
манипуляции, и мое магическое могущество, и мою дутую безупречность.
Перечеркивают всего меня одним взмахом меча.
- Но почему "отменяют"? Почему "перечеркивают"?
- Потому что когда вы говорите "Фальм", я начинаю понимать, кто и как меня
обхитрил. Я начинаю догадываться, кто сделал меня призраком. Пока что это
только мои догадки. Но теперь мне совершенно ясно: в повести о
развоплощенном гнорре Свода Равновесия и его друге Эгине слишком много
слова "Фальм". И осознавать свою ничтожность в некотором смысле немного
приятно - это как терпеть боль. Действительно "мило" видеть, как мир из
ручного снова становится грозным и непознаваемым. То есть самим собой.
- Вы хотите сказать, что это сделал Вэль-Вира? Что он и есть тот маг,
который...
- Это не исключено. Хотя и довольно невероятно. Вэль-Вира скорее наш
союзник.
- Первый раз слышу о существовании такого союзника!
- Это значит лишь одно: вы слишком долго не были в столице. Буквально
накануне моего развоплощения Совет Шестидесяти разделился на "партию
войны" и "партию мира". Мусолили вопрос о военной экспедиции на Фальм.
Целью этой экспедиции было уничтожение кого?
- Ну... барона Вэль-Виры велиа Гинсавер, надо думать.
- Все верно, Эгин. Вэль-Виры. Его называли людоедом и кровопийцей. Но,
главное, его называли оборотнем. Перевертышем, способным превращаться в
сергамену. Наши вельможи с подачи баронов Маш-Магарт были убеждены: таких
сергамен следует истреблять до последнего, тем более, что с
государственной точки зрения это очень даже заманчиво... Гнорр Свода
Равновесия, то есть я, был главным противником этой экспедиции. И был бы
им до сих пор, если бы не развоплотился...
- И что, по-вашему, произошло дальше?
- Дальше, насколько мне известно, убили Альсима, который тоже был
противником войны с оборотнем Вэль-Вирой.
- А дальше?
- Дальше - не знаю. Но то, что Зверда, моя жестокая девочка, имеет к этому
непосредственное отношение, теперь становится мало-помалу очевидным...
Когда такие маги, как Адагар, считают для себя правильным околачиваться в
каких-то диких горах по полгода, это значит только одно - у них там свои
интересы. А поскольку маг имеет только магические интересы, значит, эти
интересы есть от кого отстаивать. Предположим, Адагар на стороне
Вэль-Виры. Значит, он оказывает ему магическую помощь. Но кто же тогда на
стороне баронов Маш-Магарт, основных противников Вэль-Виры и зачинщиков
союза с Вараном? Теперь я, кажется, знаю правильный ответ, Эгин. На
стороне баронессы Зверды и барона Шоши велиа Маш-Магарт будут воевать
великие маги - баронесса Зверда и барон Шоша велиа Маш-Магарт...
- Вы шутите?
- К сожалению, нет, -в голосе гнорра звучала грусть.
- Значит, на барона Вэль-Виру и Адагара все-таки можно положиться?
- Может и нельзя. Да только полагаться нам больше не на кого. Вот уж
теперь мне ясно, почему Зверда не отозвалась на мой вопль о помощи. Глупо
спасать щенка, которого сам бросил в реку, верно?
- Вы считаете, в вашем развоплощении виновна Зверда?
- Я мечтаю о том, чтобы когда-нибудь оказалось, что я заблуждаюсь. И что
Зверда, моя северная лилия, непричастна к этой грязной подмене, но пока...
По здравому размышлении выходит, что она и ее муж были заинтересованы в
моем частичном устранении больше, чем все остальные известные мне люди.
Пар-арценц Сонн, который тоже порядочная сволочь, скорее был бы
заинтересован в том, чтобы убить меня. Заметьте, убить, а не подменить.
Стоило посмотреть представление в Волшебном театре Ита, чтобы убедиться -
никто в Варане не заподозрил этой умопомрачительной подмены. Жизнь там
идет своим чередом... Мятежи, смуты... Так что не удивляйтесь, если по
прибытии в замок Гинсавер вы обнаружите под его стенами наших коллег из
Свода Равновесия... Разве что землетрясение задержит эту экспедицию на
месяц-другой.
- Дорого бы я дал, чтобы узнать, что за человек сейчас исполняет
обязанности гнорра в вашем теле, - тихо сказал Эгин.
До Фальма оставалось два дня пути.
3
Эгин вышел на пристань Яга ранним утром.
Сам городишко, да и горы над ним, казалось, плавали в розовом тумане.
Пушистые коржи тумана ползли над побережьем. Туман завихрялся, уплотнялся
и приобретал очертания аморфных крылатых чудовищ, которые тотчас же
распадались, рассеивались, забывались.
Жеребец Эгина еле стоял на ногах. Он едва шел по твердой земле, с трудом
удерживая равновесие, и жалобно ржал, запрокидывая узкую породистую морду
в розоватое небо. Эгин не стал садиться в седло - после пяти дней в трюме
жеребец заслуживал отдыха. Он просто боялся сломать животному хребет.
Ведя коня под уздцы, Эгин проследовал за матросами, которые стаскивали на
берег уже знакомые ему мешки, бочки, ящики, коробки, низки сушеных
фруктов.
- Вам повезло, гиазир Эгин, - вполголоса говорил капитан, обкатывая на
языке желто-бурую жевательную смесь, ближайшей родственницей которой, по
слухам, была дым-глина. - Тот груз, что сейчас лежит в моих трюмах, нужно
доставить из Яга в Семельвенк. Вот, знач, мои люди сдадут его из рук в
руки людям барона Аллерта. А те уже повезут его ихнему хозяину. Так что вы
- везунчик.
- Не пойму, в чем здесь везение, - несколько раздраженно заметил Эгин.
Цервель, который был до одури влюблен в свою опытность, не относился к
людям, приятным в общении.
- Как это в чем? Вы можете пристроиться к каравану. Будете его охранять,
не забесплатно, конечно. Слышал, барону Аллерту сейчас знатные воины
нужны. Сразу видно, вы в этом деле разбираетесь. Вот и заработали бы, и
время с пользой провели. Такая возможность - сама в руки идет!
- Я не зарабатываю своим мечом, - сдержанно ответил Эгин.
- Да? Ну это, знач, еще у вас впереди. Вы еще молодой. Никто не знает, чем
завтра будешь заниматься. Может, и мечом будете зарабатывать. Ну нет так
нет. Тогда просто пойдете за караваном, с ним легче добраться до
Семельвенка. Знаете, дорога там такая, что ее знать надо.
- Но мне необходимо попасть в Гинсавер. Насколько я понимаю, Гинсавер и
Семельвенк - это два разных замка.
- Да это без разницы, что два разных! Сначала приедете в Семельвенк, к
Аллерту. Породычаетесь там с его супружницей, госпожой Лоей, с его
славными чадами, а оттуда, знач, и в Гинсавер. Другой дороги все равно
нет.
- Скажите, Цервель, а карты Фальма у вас случайно не найдется?
- Карты Фальма не найдется. Могу дать карту Цинора. Не хотите?
Эгин вежливо откланялся. Хотя легкую антипатию к Цервелю он так и не смог
в себе изжить, следовало признать, что среди его полубредовых наставлений
и размышлений затесался один грамотный совет.
Утром следующего дня Эгин уже выступил на Семельвенк вместе с караваном
барона Аллерта.
4
Барон Аллерт велиа Семельвенк оказался весьма располагающим к себе
господином - обаятельным и мягким.
Эгину было даже немного жаль, что он не может остаться во владениях
Аллерта хотя бы на несколько дней - в Западном замке было что посмотреть.
Да и сам замок, выглядевший нарядно и экзотично, сразу вызвал к Эгина
такой прилив душевного тепла, что он со смехом вспоминал мрачные
предостережения аптекаря. Между тем, густой оленьей кровью Эгина тоже
кормить не порывались - на обед подавали вполне харренскую еду, разве что
немного пересоленную.
Пожалуй, самой ярким свойством натуры барона Аллерта была уступчивость,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг