дурацким розыгрышам никакого отношения.
- А Дрон - он тоже странник? - не удержался от вопроса Эгин.
Карлик демонстративно зевнул во всю глотку и посмотрел на него с
выражением тупой рассеянности. Эгин с сожалением осознал, что болтать на
общие темы аптекарь действительно не расположен. А может, ему просто не
хотелось говорить о Дроне. Как в свое время заметил Эгин, Дрон не
принадлежал к числу тех людей, которых неймется пригласить к себе на
крюшон.
- Я пришел сюда, чтобы узнать, где мне искать странника по имени Адагар.
Одна госпожа, сведущая в магии, говорила мне, что ты должен знать это.
- Гм... Адагар? Скажи пожалуйста, зачем тебе понадобился этот старый
пройдоха? Что за народ тебя интересует - то Дрон, то, скажите на милость,
Адагар... Правду говорят - у варанцев на уме одни дурощи!
С минуту Эгин колебался говорить ли аптекарю правду, но его язык словно бы
сам решил, что делать.
- Мне нужен маг, который сможет сделать для меня тело глиняного человека.
От собственных слов ему стало как-то неуютно и он невольно поежился.
- Ах вот оно что! Тогда и впрямь Адагар - это тот, кто тебе нужен. Правда,
путь тебе светит неближний. Ехать за этим балаболкой придется на Фальм.
Там он и подвизается при дворе барона Вэль-Виры. Оборотням Гинсавера
сказки рассказывает и припарки на ягодицы лепит. Так что хочешь Адагара -
готовься путешествовать. Ну да сапоги изнашивать тебе что с горы катиться!
- Значит, Адагар на Фальме? - переспросил Эгин.
- Там, - кивнул аптекарь. - Только тебе надо поторопиться. Не то придет
весна - и поминай как звали твоего Адагара!
- Ну... Фальм ведь это не Магдорн. Отсюда до Яга - рукой подать!
Аптекарь состроил уморительную обезьянью мину.
- В самом деле, и чего это я тебя Фальмом стращаю? Человеку, который в Ит
из Пиннарина сбегал, на Фальм съездить все равно что иному кружку ртути
закипятить!
- Послушай, а откуда тебе известно про Ит? - не удержался Эгин.
- Белый Цветок из твоей сумки торчит словно срамной уд у похабника, что
разглядывает книжки императрицы Сеннин! - и аптекарь снова согнулся
пополам от собственной шутки.
4
- Милостивый гиазир, очень хорошо, что вы меня вызвали! Я должен сообщить
вам печальные новости.
Это был Йор, неразлучный со своим абордажным мечом.
"Интересно, у него там действительно такой большой меч, или что-то совсем
другое, а ножны - только прикрытие?" - подумал Лараф, протягивая
пар-арценцу Опоры Единства руку для поцелуя.
- Что еще за новости, Йор? Я не желаю никаких новостей. Я вызвал вас,
чтобы поговорить по совершенно безотлагательному вопросу.
- О да, я понимаю. Однако полчаса назад моя Опора приняла почтового
альбатроса из Урталаргиса. Я прошу вас позволить мне сообщить дурные вести
незамедлительно.
- Валяйте, Шилол с вами.
Все время следить за своей речью у Ларафа не выходило. Но кругом творилось
такое, что, похоже, никому сейчас до его расхристанного лексикона дела не
было. Тем более, он - гнорр, а гнорру позволительна эксцентричность.
- В Урталаргисе творится что-то небывалое. Я уже сообщал вам о волнениях
среди тамошней черни. Наши люди казнили кое-кого для острастки и на
несколько дней все вроде бы улеглось. Однако вчера вечером взбунтовался
гарнизон Восточного форта. Они убили троих офицеров из моей Опоры, а
остальных разоружили, избили и вышвырнули из форта в город. После этого
большая толпа простолюдинов вывалила на улицы, разграбила винные склады и
несколько богатых особняков. Многие дерзнули демонстративно совокупиться
прямо посреди площади. Пели срамные песни. Называли Свод Равновесия
притоном мужеложцев, извините.
- Ничего, мелочи. Это все?
Йор, недовольный тем, что гнорр достаточно спокойно воспринимает известия
об этих ужасающих, попирающих устои государства преступлениях, перешел к
главному.
- Нет. К счастью, большая часть команд парусных кораблей, морская пехота и
гарнизон Приморского форта сохранили верность Князю и Истине. По приказу
военного коменданта Урталаргиса с зимних квартир была вызвана конная
гвардия цинорской границы. В полночь к центру города со стороны порта
пробилась колонна панцирной пехоты, а из южных предместий - кавалерия.
Толпа была рассеяна. Уцелевшие обыватели разбежались по домам.
- И много уцелело обывателей?
- Ммм... половина, надо полагать. Однако Восточный форт взять с налету не
удалось. На беду там в прошлом году поставили шестнадцать самозарядных
стрелометов, так что конная гвардия не досчиталась с полсотни своих. Для
гвардии это много, как вы понимаете.
- В самом деле, печально.
Ларафу, конечно, было наплевать на далекий Урталаргис, где он никогда не
бывал и о котором знал только, что после Пиннарина и Нового Ордоса там
самая высокая потребность в метательных машинах. Из Казенного Посада туда
частенько отправляли то пару запасных желобов для камнеметов, то комплект
упругих блоков для утяжеленного "огневержца".
- Но настоящей катастрофой стал второй штурм, который занял все
сегодняшнее утро. Морская пехота вместе с сотней офицеров Свода - правда,
среди них было всего лишь семеро дельных аррумов - пошла на приступ и уже
заняла стены. Как вдруг среди защитников появились люди с "облачными"
клинками. Кто они, откуда взялись - сказать точно нельзя. Единственная
правдоподобная версия - аррумы из ближайшего окружения Сонна. Их появление
было столь внезапным, что...
- К Шилолу, - при упоминании имени Сонна Лараф почувствовал, что история
мятежа плавно переходит из области общепознавательной в сферу его личных
интересов. - Чем все закончилось?
- Большими потерями и бунтом галерных гребцов. Основная часть города
сейчас находится в руках мятежников. Здание Свода Равновесия блокировано.
Мятежники не предъявляют никаких требований, кроме одного: чтобы все
офицеры Свода повесились в одночасье на реях.
- Какие меры принимаются?
- Пока никаких. Мы ведь буквально только что об этом узнали.
- А каковы ваши прогнозы?
- Я думаю, нам удастся справиться с мятежом довольно легко. Мятежных
солдат никак не больше пяти тысяч. Скоро поступят дополнительные сведения
от моих секретных агентов. Думаю, им удастся устранить верхушку мятежников
- вольнодумствующих офицеров из дворян - еще до начала решающего сражения.
Лараф припомнил все, что знал о варанской и иноземной истории и, чтобы
поддержать реноме великомудрого гнорра, важно осведомился:
- А нет ли опасности распространения мятежа на соседние уезды? Ведь в
стране и впрямь много недовольных нашим... как это вы изволили выразиться
- "притоном мужеложцев"?
- Это не я, - Йор покраснел. - Это мастеровые в Урталаргисе!
- Не важно. Так что вы скажете насчет расползания этой скверны?
- Совершенно исключено, - с мнимой небрежностью ответил Йор. - Как учит
нас история, после первых побед в лагере восставшего сброда всегда
начинается головокружение от успехов. Пьянство, дележ награбленного,
разврат. Обычно неорганизованное войско мятежников разлагается быстрее,
чем успевает преодолеть хотя бы сотню лиг.
"Ой ли. А вот мятежные грюты Эстарты, помнится, когда-то из небольшой
горстки сделались могучей армией и сокрушили бессчетную конницу узурпатора
Югира", - подумал Лараф, втайне гордясь своей образованностью.
Но препираться с Йором не решился, потому что понимал: ученая сволочь
пар-арценц завалит его контрпримерами. Тем более, гнорр вообще не должен
опускаться до исторической полемики со своими подчиненными.
- Это пустая риторика, - сухо сказал Лараф. - Какие конкретно силы
встретят мятежников, если те вдруг двинутся на Пиннарин?
Йор едва заметно улыбнулся. Гнорр задал первый профессиональный вопрос.
Он, Йор, ждал этого вопроса!
И пар-арценц запел соловьем.
Сводный отряд Опоры Единства будет выслан в направлении мятежного города
из Староордосской крепости. Десять эскадронов "меднокопытных" оседлают
тракт Урталаргис-Пиннарин и возьмут под защиту резиденцию Сиятельной,
которая находится в пятнадцати лигах от опасного места. Одновременно с
этим из Вергрина...
Лараф, как это уже случалось с ним неоднократно, полностью отключился.
Ну и денек! Еще утром, на площади перед Сводом, он провозглашал прописные
истины о службе Князю и Истине.
Днем метался в поисках книги.
Учинил первый раз в жизни самостоятельную Большую Работу.
Испаскудил рябинки, осинки и древнюю книжищу с "Ре-тарскими войнами"
Хаулатона. Переговорил с неугомонными баронами Фальмскими, встретить
которых намеревался никак не ранее, чем через полтора месяца...
Ну а вечером, вместо того чтобы отдать жизненно важные приказы о поимке
Сонна, он обречен выслушивать державную чушь, источаемую многомудрыми
устами единственного достойного доверия пар-арценца!
Йор наконец замолк и отвесил своему повелителю едва заметный, но оттого
безмерно церемонный поклон.
- Неплохо, - сухо сказал Лараф. - Неплохо. Я даю вам свое разрешение
отдать все необходимые приказы от моего лица. И будем считать, что Опора
Единства еще в состоянии выбраться из той грязной лужи, в которую усадили
ее солдаты Приморского форта.
- Восточного, - поправил Йор, поражаясь одновременно двум вещам: сбою,
который дала знаменитая память гнорра, и тому, что Лагха в кои то веки
дает своему нелюбимому подчиненному шанс отличиться самостоятельно,
разрешая отдавать приказы от своего лица.
- Вот именно. А теперь, пар-арценц, ответьте: что там у нас с Сонном?
А вот этой темы Йору касаться очень не хотелось. Старый лис надеялся, что
Урталаргис отвлечет гнорра от забот о беглом пар-арценце Опоры Писаний.
Похвастать Йору было ровным счетом нечем.
- Сонн как сквозь землю провалился, - признался он. - Буду с вами
откровенен, милостивый гиазир: с моей точки зрения, столь искушенный маг в
состоянии скрываться сколь угодно долго. Особенно сейчас, когда страна
разорена землетрясением. Если Сонн пожелает, он может без особых
затруднений покинуть Варан, и тогда его будет достать еще труднее. Может
затаиться внутри страны. Может бежать к нашим врагам, как это некогда
пытался сделать Дотанагела. Мне кажется, что найти его по силам только
вам.
Последняя фраза была со всех сторон скользкой. Хотя бы уже потому, что в
ней содержалась не только грубая лесть, но и неявный вопрос: в самом деле,
если гнорру по силам мощью своего колдовства разыскать Сонна, то почему он
не сделал этого еще две недели назад?
Йор понимал всю двусмысленность своих слов, но удержаться от них не мог.
Все-таки, в конечном итоге это была лесть, а гнорр, как и простые
смертные, был до лести падок.
- Вы совершенно правы, - важно сказал Лараф. - Похоже, без моего личного
вмешательства Свод не в состоянии поймать даже пару головастиков в
придорожной канаве. И вызвал я вас именно для того, чтобы научить охоте на
Сонна.
ГЛАВА 6. БАРОНЫ СЕМЕЛЬВЕНК
"Кто бы мог тогда подумать, что эти милые бароны Семельвенк способны на
предательство!?"
"Мемуары". Лид Фальмский
1
Хотя аптекарь, имя которого по какому-то странному недосмотру Эгин снова
забыл спросить, поминутно вспоминал то о своей славной перине, то о своем
правнуке, намекая Эгину на то, что ему пора убираться, они все-таки
проговорили еще довольно долго.
- Дам тебе совет, варанский выскочка, - шелестел аптекарь. - Сейчас же
беги в свою гостиницу, хватай скарб и лошаденку и мигом на пристань. Не то
не видать тебе Адагара как своих ушей.
- Но ведь харренские суда не плавают на Фальм? Насколько мне известно,
Харрена и Фальм находятся в состоянии "вечной войны"?
- Придумали тоже - "вечной войны"! Во-первых, бароны все-таки считаются
подданными харренских сотинальмов, по крайней мере - сотинальмам время от
времени выгодно так думать, чтобы не терять уважения в собственных глазах.
Во-вторых, с Фальма вывозят кое-какие вещички, в которых заинтересован и
кое-кто в Харрене, и кое-кто в Тернауне. Так что "вечная война"
мореходству не помеха. Да и потом, я ведь не сказал, что тебя повезет
харренское судно. Тебя повезет фальмское судно! - карлик воздел свой
крохотный, словно моченый пикуль, палец в потолок.
- Вот уж не думал, что тамошний дикий люд способен проявить себя в
кораблестроении.
- А я и не говорил тебе, что тамошний люд на это способен. Это судно -
наемное. И сам капитан Цервель родом из Глиннарда. Но только служит
Цервель фальмским баронам. И большую часть времени ходит под флагом с
четырьмя семиконечными звездами.
- Что это еще за флаг?
- Трудно сказать. Это и флаг Фальма вообще, и флаг баронов Маш-Магарт. Они
чаще всего нанимают Цервеля. Уж очень баронесса велиа Маш-Магарт - кстати,
весьма тонкая штучка - любит всякую заморскую разность: шелк, оружие,
утварь. Впрочем, и другие бароны нанимают Цервеля с удовольствием. Хотя
фальмская знать не ведает себе равных в задиристости и сумасбродстве, в
отношении капитана она проявляет сдержанность, позволяя ему служить как бы
всем и никому лично. Поскольку бароны чуют, бестии, что Цервель душу в
рост отдаст, если только ему пообещают с нее хорошие проценты. Второго
такого Цервеля еще поискать - навигация близ Фальма дело очень опасное, а
платят они средне.
- Может, лучше посуху? - предположил Эгин.
- Если согласен поспеть к Венцу Лета - может и лучше. А раньше и не думай.
- Но по моим расчетам это две недели пути! Что там - разбой на дорогах?
- Нет. Но перешеек, соединяющий полуостров с Сармонтазарой, весь перекопан
харренитами. Там сторожевые секреты, заставы, крепости - лучше туда не
соваться. А если сунешься - будь готов к тому, что идти придется через
такие чащобы, по сравнению с которыми леса Ре-Тара кажутся царскими
садами. Кроме этого, на Фальме отвратительные дороги. Особенно - на
северо-западе.
- А на побережье?
- Одна мощеная козья тропа соединяет Семельвенк, замок барона Аллерта, и
город Яг. Собственно, на Фальме всего три "порта", если это можно так
назвать. Первый - это Южный замок - страшное место, где тебе лучше не
бывать. Да это и не порт вовсе. Яг - приморский город, куда и ходит
Цервель из Тардера. И Белая Омела - четыре рыбачьих лачуги с видом на море
и кучей каменных истуканов культового назначения.
- А что Адагар? Ты говорил про замок Гинсавер. Далеко ли он от Яга?
- Когда я бывал на Фальме, мне показалось, что между Ягом и Гинсавером
около двух недель пути. Но, может, тебе повезет и ты успеешь до того, как
начнется говноплавка.
- Говноплавка? - переспросил Эгин.
- Так бароны фальмские величают весеннюю распутицу. Они там в выражениях
не стесняются. Простота у них, понимаешь ли, посконная, дедовская.
- А барон Вэль-Вира? Тоже любитель дедовской простоты?
- Вот уж чего не знаю, того не знаю. Когда я был на Фальме, Вэль-Вира еще
на свет не родился, - закряхтел-засмеялся аптекарь. - Но батюшка его
видный мужик был! Густой оленьей кровью меня угощал, это у него вместо
наших улиток со сливками подавали, такой деликатес.
- Не пойму, что это за оленья кровь - "густая"... - нахмурился Эгин.
Перспектива ехать на Фальм его вдохновляла все меньше и меньше. Тем
меньше, чем более неизбежной она становилась. Теперь вот еще и кровь
оленья там у них деликатес.
- Нечего тут понимать. Нацеживают с горла оленьего кровушки в глубокую
миску, ставят миску в ледник. А оленя самого отпускают. Обычай такой у
них: если олень помрет, считают, что можно отравиться. Через день глядишь
- а кровь-то и загустела, как это ей свойственно. Тогда перца сверху,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг