лезет на всех женщин. Мы не можем работать в огороде.
Иван улыбнулся.
- Неужели на всех, Бимала?
Женщина смущенно улыбнулась, прикрывая ладонью беззубый рот.
- Даже на меня, старую. А ты мужчина, Раджпут-синг, на тебя он не
полезет.
- Он бодается, я боюсь, - пошутил Иван.
Женщина была серьезна.
- Нет, Раджпут-синг, ты смелый мужчина, это все знают.
- Мне не нужен твой козел, Бимала.
- Я возьму за него самую маленькую монетку, всего лишь одну ану.
Ивану, похоже, надоел этот разговор.
- Я дам тебе целую рупию, Бимала, но твой козел мне не нужен. - Он
повернулся к крокодилу и продолжил свое дело...
Когда он встряхнул свежеснятую крокодилью шкуру и повернулся, то увидел
привязанного у двери его хижины козла, который смотрел на Ивана нагло и
вопросительно.
Ночью Иван скрытно лежал за кустом и наблюдал за привязанным у самого
берега козлом. Тот метался на привязи и орал так, что окрестные джунгли
испуганно притихли. Иван досадливо сплюнул, поднялс и проговорил в сердцах:
- Если ты так будешь орать, крокодилы вообще уйдут из нашей реки.
Иван сидел на крыльце своей хижины, курил трубку гергери и посматривал
на луну. Козел обгладывал растущий рядом куст.
- Что-то не летит Владимир Ильич, - встревоженно произнес Иван.- Третью
ночь уже. Не было еще такого...
Козел заблеял вдруг басом. Иван раздраженно глянул в его сторону, и
лицо его осенила догадка. Теперь он смотрел на козла пристально и
удивленно.
- Так это ты? - прошептал Иван, и ноги сами подняли его.
- Ну, здравствуй...
Штат Карнатака.
Селение Мульджи.
22 июня 1941 года.
Лил и лил дождь, жидкая красная грязь плыла по пустынной сельской
улице. Иван сидел у открытой двери на чурбачке и читал старую, ветхую на
сгибах Хинду пэтриот. Сначала он по слогам прочитывал слова на хинди,
потом, тараща от усердия глаза и обильно потея, переводил на русский.
- Германская авиация бомбила Варшаву и другие польские города, и в
течение одной недели немцы заняли всю территорию этой страны. Не мы, так
германцы ляхов двинули. Поделом им, поделом шепелявым, - прокомментировал
Иван.
Он выставил наружу ладонь, хлебнул с нее дождевой воды и посмотрел на
прохаживающегос по лачуге взад-вперед козла.
- Так это когда было, считай, год назад. А сейчас там чего? Пройдут
дожди - поеду в город, новую газету куплю.
Козлу это почему-то не понравилось, он склонил голову и ткнул Ивана
рогами в бок.
- Ну, черт! - заворчал Иван. - Сейчас вот звездану промеж рогов, так на
задницу и сядешь! Слухай политинформацию дальше.
Там же.
3 июля 1941 года.
Последним Иван надел буденовский шлем, отдал козлу честь и улыбнулся.
- Гожусь еще?.. Без тебя знаю, что гожусь!
Иван был в полной кавалерийской амуниции, в шинели, в сапогах со
шпорами, с саблей Ахмада Саид-хана на одном боку, с наганом в кобуре на
другом, с кавалерийским карабином за спиной.
- А ты без меня не тоскуй.
Бимала тебя кормить будет, я ей денег дал. Ты только не лезь на старую,
ладно? Ну, не кручинься, не кручинься, сам понимаешь - надо. - Иван
потрепал козла по загривку и поморщился. - Ох и вонюч ты, Володька...
Город Вадодар.
3 августа 1941 года.
Иван расплатился с рикшей, вытащил из коляски большой, перетянутый
ремнями сверток. Посреди глухого мусульманского дворика под большой
шелковицей играли дети. Увидев чужого, к тому же - сикха, они звонко
закричали и побежали в дом. Тотчас на открытую веранду вышел Колобок,
босой, бритый наголо, в распахнутом халате. Пристально и безмолвно он
смотрел на Ивана.
Они сидели на полу за низеньким столиком и молча смотрели друг на
друга. Бесшумно вошла женщина в парандже и поставила на стол поднос с
чайником, пустыми пиалами и одну пиалу с изюмом и так же бесшумно
удалилась.
- Не женился? - спросил Колобок.
Иван молча мотнул головой, не желая разговаривать на эту тему.
- Против Натальи, конечно, они... А у меня теперь две, эта вторая...
- Петр, - перебил его Иван, - ты слыхал, что у нас?
- Слыхал, война... - кивнул Петр и усмехнулся. - Как услыхал, так и
подумал: не утерпит Новик, прискочит.
Иван с надеждой посмотрел на Колобкова. Тот усмехнулс снова и
отвернулся.
- Пойдем? - тихо спросил Иван.
- Куда? Зачем?! - возвысил голос Колобков.
- Добровольно под расстрел идти?!
- А может, на войну спишут, а?
- Спишут! Я видел, как списывали...
- Я все рассчитал, Петь! Отсюда до Бомбея поездом, там на пароход
кочегарами, а там через Черное море в Крым переправимся, лошадей купим и...
- Теперь другая война, Иван! - оборвал Новика Колобок. - Да и, пока
дойдем, германец уже Москву возьмет, это и дураку ясно.
- Так тогда мы и пригодимся! - воскликнул Иван. - Погуляем по тылам!
Неужто мы колбасникам этим, душам гороховым, на своей земле сопатку
кирпичом не натрем?! - Иван замолк, успокаиваясь, и прибавил тихо с
надеждой: - А нас за то, может, обратно пустят...
Колобок молчал, опустив голову.
- Я ж все-таки со Сталиным выпивал, я б его попросил за всех наших...
Колобок поднял голову.
- Ты Ленина просил один раз подмогу нам прислать!
- Ленина не трожь, - нахмурившись, предупредил Иван. - Чего ты про
Ленина знаешь?..
- Знаю... Ты с какого года в партии? - спросил Колобок с напором.
- С двадцать третьего, а что?
- А я с восемнадцатого! Поболе твоего знаю! У мен три ранения, четыре
контузии, две почетные грамоты от товарища Троцкого!
- орал Колобок.
- Ну и засунь их себе в задницу!
- тоже заорал Новик.
Стало вдруг тихо.
- Ты, Иван, не груби, - тихо попросил Колобков. - Хоть ты и сикх, в
своем дому я тебе грубить не позволю... Сколько я горбил, наживая все это?
Шестеро детишков, две жены, почет кругом, уважение - и теперь все брось?
- Петр...
- И не Петр я, а Сулейман.
- Не поедешь?
- Нет.
Иван громко и даже как будто облегченно вздохнул.
- Ну, на нет и суда нет.
Он потянулся к своей поклаже, сунул в нее руку, вытащил бутылку рисовой
водки и, ничего не говоря, стал деловито выбивать пробку. Колобков
поднялся, вышел и тут же вернулс и поставил на стол блюдо с холодным,
нарезанным кусками мясом.
- Убери, я конину не ем. - Иван наливал водку в свою пиалу.
- Да это не конина, баранина.
- Все равно убери.
Иван осторожно подносил ко рту наполненную до самых краев пиалу, а
Колобок, страдальчески сморщив лоб, наблюдал.
- Иван! - остановил он Новика.
- Чего? - осторожно, чтобы не расплескать, спросил Иван.
- Мне чего же не налил? Или гребуешь с мусульманином?
- Почему гребую? - Иван не отводил взгляда от водки. - Тебе Аллах не
велит.
- Он вино не велит! Про водку он ни слова!
Колобок торопливо налил себе. Они молча чокнулись и медленно, с
чувством выпили.
Хмельной и деловитый, Иван вошел в низкое и душное здание вокзала. У
окошек билетных касс плотно и неразъемно сбилась толпа. Иван покрутил ус,
поправил на боку саблю и решительно двинулс вперед. Он пытался втиснуться
в толпу с одной стороны, с другой, с третьей, но сделать это оказалось
невозможно. И Новик взъярился вдруг, схватил за шкирку и выкинул из толпы
одного, оторвал другого, свалил под ноги третьего, но четвертый оказался
парнем крепким. К тому же он тоже был сикх.
- Мне нужно уехать в Бомбей! - закричал Новик и вытащил до половины
саблю из ножен.
Сикх мгновенно выхватил из-за пояса большой кинжал. Мгновенно же вокруг
них образовалось пустое пространство. Иван понял, что переборщил, бросил
саблю в ножны, повернулся и пошел прочь.
- Черти нерусские, - пробормотал он в усы, выходя на улицу.
Иван долго не замечал, что за ним идет полный, хорошо одетый молодой
человек и смотрит то на Иванову саблю, то заглядывает через плечо в лицо,
в самые глаза. Иван повернулся и зло посмотрел в ответ. Молодой человек
поприветствовал его и сказал дрожащим от волнения голосом:
- У меня дома есть билет до Бомбея.
Иван сидел на краю кресла в большой красивой гостиной и с почтением
разглядывал развешанные по стенам фотографии знатных господ в дорогих
рамках. Взгляд его задержался на самом большом, центральном портрете. Иван
поднялся и подошел ближе. Удивленно и пристально он вглядывался в полное и
властное лицо мужчины в халате, чалме-тюрбане, с саблей на боку. Иван
узнал его.
Это был Ахмад Саид-хан, которого он убил почти двадцать лет назад трем
ударами куттара в живот.
Иван был так удивлен, что не слышал, как молодой человек подошел сзади,
и сильно вздрогнул, когда тот тронул его за плечо. Молодой человек
улыбался, но в глазах его стояли слезы. Коротко и резко двинув внизу
рукой, он воткнул куттар в живот Ивана. Новик глубоко вздохнул и, задержав
дыхание, не двигался, улыбаясь и глядя виновато.
Молодой человек вытащил кинжал.
Иван облегченно выдохнул, и кровь густо окрасила его живот и ноги.
- Я хотел... - сказал Иван по-русски, но молодой человек воткнул кинжал
во второй раз.
После третьего удара Иван упал.
Молодой человек стоял на коленях перед портретом отца и, захлебываясь
слезами, обращался к нему:
- Отец, дело моей жизни исполнилось! Я убил его, отец, убил, посмотри,
вот он лежит у твоих ног!
Молодой человек оглянулся и не обнаружил Новика. Кровавая дорожка
тянулась к двери.
Молодой человек кинулся туда и увидел Ивана. Тот полз на четвереньках к
выходу, и черная кровь хлестала из его живота, как из дырявого ведра.
Молодой человек толкал перед собой тележку.
В ней лежало что-то, укрытое циновкой, сквозь которую просачивалась
кровь.
Здесь был Мертвый город - полуразрушенные пустынные остатки древнего
города.
Молодой человек остановился у одной из невысоких стен, вывалил тяжкую
ношу на землю, а сам стал собирать камни, чтобы забросать ими убитого.
Молодой человек старался не смотреть на окровавленный труп, но что-то
заставило его сделать это.
Иван смотрел на него и нахально подмигивал.
Молодой человек закричал в истерике, выхватил нож, подскочил и
выковырнул один глаз, потом другой и бросил их в пыль в разные стороны,
отсек уши и воткнул нож в шею, чтобы отрезать голову, но вдруг услышал
детский голосок, чистый и безмятежный. Это была девочка-индианка,
тоненькая и очень смуглая. Напева детскую песенку, она не испугалась и
даже, кажется, не удивилась. Гляд на молодого человека доверчиво и
спокойно, она попросила:
- Не убивай его. Он мой муж.
Она выкопала в земле ямку, приподняв намотанный вокруг узеньких бедер
шелк, помочилась в нее и стала месить руками красную землю, как месят
хозяйки тесто, продолжая напевать.
Подобрав с земли Ивановы уши, она стала пристраивать их к голове, но
перепутала и смущенно засмеялась. Исправив ошибку, она прикрепила уши,
приклеив их липкой грязью на свое место. Откинувшись назад, полюбовалась
своей работой, подобрала один лежащий рядом Иванов глаз и встревоженно
посмотрела по сторонам в поисках другого. Сумерки опускались на Мертвый
город...
Камбейский залив.
1961 год.
По голубым счастливым водам Камбейского залива летела лодка под большим
треугольным парусом. На носу лодки сидел неподвижно и смотрел вперед
большой черный пес. На корме стоял на одном колене старый, худой,
высушенный солнцем и просоленный морем индиец. Из одежды на нем была лишь
набедренная повязка да еще повязка, сделанна из полоски змеиной кожи,
прикрывающая пустую левую глазницу, если можно, конечно, назвать это
одеждой. Рядом с лодкой, привязанная шелковым шнуром за хвост, плыла
рыба-прилипала.
Оглянувшись назад, индиец увидел поднявшуюся к поверхности воды, чтобы
глотнуть воздуху, морскую черепаху и, торопливо разворачивая лодку, ругнул
себя по-русски:
- Падла кривая!
Почуяв опасность, черепаха пошла вглубь, но рыба-охотница заметила ее и
метнулась следом. Иван еле успевал стравливать шнурок в воду. Единственный
глаз его возбужденно горел.
- Марш-марш, Аида, марш-марш!
- отдавал он рыбе старую кавалерийскую команду.
Пес возбужденно скулил. Иван ждал. Шнур в его руке наконец натянулся.
- Живем, Ильич! - крикнул он собаке и стал плавно вытягивать добычу
наверх.
Когда черепаха лениво шевелила плавниками у борта лодки, Иван тихо
опустился в воду, осторожно отлепил прилипалу от панциря и, держась одной
рукой за борт, другой перебросил добычу в лодку. Пес скакал вокруг
черепахи и беспрерывно лаял.
Иван сидел за столом, с жадностью ел из большой миски рис, обильно
политый соусом карри, и слушал заодно радионовости на хинди, слабо
доносившиеся из старого детекторного приемника. Шестеро разновозрастных
ребятишек устроили на земляном полу шумную возню. Дом внутри был мал и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг