Под сидящим зеленела изумрудная травка.
- Браток!
- окликнул его Шведов.
Он произнес это слово не так уж и громко, но, вероятно, для привыкшего
к абсолютной тишине йога звук его был подобен взрыву.
Йог упал вдруг набок как сидел - со скрещенными ногами и лежащими на
коленях ладонями, - и излучаемый им свет стал меркнуть на глазах. Скоро
это был просто скрюченный синий труп индийца, лежащего на побитой инеем
траве.
Высота 6001 метр.
- Я
ничего не вижу... - удивленно произнес Шведов, щупая перед собой воздух
руками и не решаясь сделать хотя бы шаг. Но он не стал жаловаться,
жаловатьс было некому, потому что ослепли все.
- Ме вераперс вхедав!25""25 - кричали одни.
- Ес вочинч чем теснум!26""26 - кричали другие.
- Мэн хэч бир шей кермюрям!27""27 - кричали третьи.
И остальные кричали что-то на своих языках. Они забыли вдруг русский
или, ослепнув, не желали или не могли больше на нем разговаривать.
Шведов обессиленно сел в снег, вытащил кисет и попыталс свернуть
самокрутку, но табак высыпался, а кисет упал в снег. Шведов не стал его
искать и заплакал. Он не видел, как, щупая перед собой руками воздух,
столкнулись двое.
- Сэн ким сэн?28""28 - спрашивал, падая, один.
- Иск ду овесс?29""29 - падая, спрашивал другой.
Они упали в снег и, сцепившись, стали кататься по нему и бить один
другого по лицу и невидящим глазам, пока не раздался выстрел и один
перестал бить другого.
И в других местах раздались выстрелы.
Шведов сидел не двигаясь, слушал незнакомые крики, чужие слова
проклятий. Стрельба разгоралась. Слепые стреляли в слепых не очень метко,
но часто - до последнего патрона. Пули свистели рядом, и одна, пролетая,
коснулась щеки Шведова. Он не испугался, даже не вздрогнул, а зачерпнул
пригоршню снега и приложил к окровавленной щеке.
- Дзмебо, модит чемтан, ме тхвэн гихснит!30""30 - кричал высокий красивый
красноармеец с непокрытой головой, и те, кто понимал его язык, шли к нему.
Взявшись за руки, они образовали цепочку и пошли за ним. Он не
обманывал их, просто ему, наверное, казалось, что он видит, он верил в
это. Но он был слеп, как все, он повел их к глубокой, голубеющей льдом
пропасти и первым беззвучно полетел в нее, увлекая за собой остальных...
Стрельба затихала, слышались только крики раненых и стоны умирающих.
Шведов в задумчивости откусывал и жевал напитанный собственной кровью
снег.
Не ослеп только китаец Сунь. Он щурил узенькие глазки, смотрел на
сияющую вершину Нандадеви и исступленно повторял:
- Высэ! Высэ! Высэ!
Высота 6111 метров.
На ровном белом склоне алел огромный красный прямоугольник знамени. С
неба сыпала снежная крупа, и потому он на глазах бледнел, становился
розовым и скоро слился с окружающей белизной.
В огромной пещере горел один большой костер, и около него сидели хетти
женского пола, а также дети и смотрели на ритуальное действо.
Брускин стоял у ритуальной стены, залитой старой кровью. На уровне
головы комиссара на камне засохли остатки почерневшего мозга с прилипшими
волосами. Страшные и агрессивные хетти-мужчины наступали на Брускина. У
передних в руках были копья с каменными наконечниками, у остальных- просто
остроугольные камни.
- Хга! - скомандовал вождь, самый крупный и самый сильный, и дикари
приблизились еще на один шаг.
Брускин был измучен и возбужден.
Щеки его горели лихорадочным румянцем. Он был без буденовки, без очков,
без штанов, но не терял надежды. И он выбросил вперед руку и заговорил
скороговорно, как на митинге:
- У Гегел диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы
вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно!31""31
- Хга!
Еще на шаг Брускин приблизил себя к мученической смерти.
- Агностик говорит: не знаю, есть ли объективная реальность,
отраженная, отображенна нашими ощущениями, объявляю невозможным знать
это32""32.
- Хга!
Кремневые наконечники на копьях нетерпеливо подрагивали у его груди.
Румянец исчез с растерянного лица Брускина, и из глаз побежали слезы.
Дикари ждали последнего его слова.
- Эйнцике либе бобэн, хэлф мир...33""33 - прошептал он вдруг и
улыбнулся, и надежда, но иная надежда возникла в его глазах.
Вождь не давал свою страшную команду, и Брускин вдруг запел тоненько,
тихо, нежно:
SIZE=1"Их дер молзих ин дэм фрайтих авдернахт.
Ой вос фар а ширэ дер татэ мит ди киндер занбэахт!
Флэг зинген эмирес флэг дер татэ дих авекзэцин цу бомки мит а лэфэлэ!
Гебн митн фингерл а кнак.
Флэг ди бобэ мит гойдэрл - шоклн митн кэпэлэ.
Ой вэй виншмак!
НЕМАЛО СЛАВНЫХ СТРАНИЦ БЫЛО
ВПИСАНО НАШИМИ КАВАЛЕРИСТАМИ В СЕКРЕТНУЮ КНИГУ ВЕЛИКОГО ПОХОДА, НО В РЯДУ
ПОБЕД БОЛЬШИХ И МАЛЫХ БИТВА БЛИЗ КУРУКШЕТРА ВСЕЖЕ СТОИТ ОСОБНЯКОМ.
Штат Раджастхан. Близ Курукшетра.
1 апреля 1929 года.
Бывша Иванова дивизия, уменьшившаяся за годы непрерывных боев и походов
до размеров сотни, томилась в ожидании командирского слова.
Были сумерки, и Новик то опускал бинокль, то вновь прикладывал его к
глазам не в состоянии определить - кто же находится на другом краю
огромного поля, на котором пять тысяч лет назад сражались между собой боги
и люди?
Дивизия - сотня Новикова - скрывалась в кустарнике, и противник, тоже
примерно сотня, их не замечая, двигался неторопливым шагом.
- Да англичанка это, Иван Васильевич!
- подсказывал нетерпеливо ординарец Государев-внук.
Новик оскалился в улыбке:
- Сперва врежем, потом разберемся. - И, привстав в стременах,
повернулся к своим, закричал:
- Шашки наголо! Пики к бою! За мной в атаку! Марш-марш!
И, как всегда, поскакал первым, а его дивизия-сотня рассыпалась на
просторе лавой.
Противник их наконец заметил, занервничал, кто-то там, кажется, пытался
отступить, кто-то спешитьс и залечь, чтобы встретить огнем. И все-таки те
решили принять бой и тоже рассыпались лавой и понеслись навстречу.
Иван обернулся к своим и крикнул весело:
- Руби до седла, остальное само развалится!
Вечерний густой воздух ответил эхом, и с той стороны донеслось:
- Руби до седла, остальное само развалится!
Лавы катились навстречу друг другу - лоб в лоб. Иван выбрал скачущего у
противника первым и, направив на него коня, перекинул трофейную ханскую
саблю из правой руки в левую.
Лавы смешались, зазвенела сталь о сталь, Новик привстал в стременах и
вдруг услышал испуганное и радостное:
- Иван!
И
по всей линии боя звон металла стал стихать, а вместо него послышались
удивленные восклицания:
- Федька, ты, что ль?
Тю!
- Николай! Чертяка!
- Дедушка! - Это кричал Государев-внук.
Перед Новиком сидел в седле Колобок и улыбался.
И
Иван плюнул от досады - он уже настроил себя на бой.
Вокруг огромного костра, на котором зажаривалась целая лесна свинья,
лежали кольцом кавалеристы, гомонили, смеялись. То и дело хлопал по плечу
смущенного внука Государев-дед.
Командиры лежали чуть в отдаленье и даже на отдыхе выглядели
озабоченными.
- Применяем партизанскую тактику... - рассказывал Новик.
- И мы применяем... - кивнул Колобок.
- Поэтому у нас теперь не дивизия, не эскадрон, а партизанский отряд...
- И у нас партизанский...
Иван взглянул на Колобка исподлобья и продолжал со значением:
- У нас... отряд... имени... Афанасия...
Никитина...
- И у нас то же самое! - воскликнул Колобок.
Новик смотрел на бывшего соратника изучающе-внимательно. Тот улыбнулся.
- Честное партийное, Иван!
Иван усмехнулся, мотнул головой, поднял кружку.
- Раз так - давай выпьем дл продолжения разговора.
Они чокнулись, выпили, поморщились.
- Оно даже лучше, - подытожил Иван. - Спору будет меньше при
объединении.
- При каком объединении? - осторожно спросил Колобок.
- Как при каком? - удивился Новик. - Неужто мы встретились - и
разъедемся?.. У нас вместе, считай, эскадрон будет...
- А командовать им кто станет? - испытующе глядя, спросил Колобок.
- Да уж выбрали б командира... - ушел от ответа Новик.
- Уж не тебя ли?
- А хоть бы и меня... - ответил Иван, глядя в сторону.
- Во-он оно что... - протянул Колобок. - Между прочим, когда я дивизией
командовал, тебя с эскадрона гнали как сраного кота! Ишь чего захотел -
объединяться!
Иван напрягся, но сумел подавить в себе приступ ярости.
- Колобок, - заговорил он тихо, - мне тут индусы жаловались - банда
какая-то непонятная появилась в округе, грабит кого ни попадя... Уж не ты
ли это партизанишь?
Колобок не решался взглянуть в глаза Новика, но все же защитился:
- А ты небось божьим духом питаешься?
Я такой же красный партизан, как и ты!
- Если ты красный партизан, то покажи мне свое красное знамя! - зло и
требовательно заговорил Новик, поднимаясь, и вместе с ним стал подниматься
Колобок.
Они вставали, опираясь грудью о грудь.
Разговоры за столом стихли, круг распался, колобковцы стягивались за
спину Колобкова, новиковцы подбирались к Ивану.
- А твое?..
- нашелся Колобков.
- Я-то покажу, а вот ты сперва покажи...
- Ну вот и покажи!..
- Так я же первый сказал.
- Ну раз сказал, вот и покажи! - брал верх Колобков.
- Колобок, - процедил сквозь зубы Новик, - если у тебя знамени нет, я...
- Ну покажи, покажи,- словно подначивал Колобков.
- Козленков! - заорал Новик.
Вмиг рядом оказался красноармеец, вмиг он скинул гимнастерку.
Знамя было намотано на тело, и его размотали, развернули. Это было знам
корпуса, то самое, которое вышивала Наталья.
Молча и неподвижно смотрели на него красноармейцы.
- Теперь ты свое показывай, - тихо попросил Новик.
Колобок глянул в ответ коротко и воровато и отвел глаза. И тут же
страшной силы удар Иванова кулака кинул Колобка прочь. Он полетел в
костер, обрушив в огонь свинью, вскочил и кинулся к своей лошади.
- Наших бьют! - крикнул кто-то и бандитски засвистел.
И зазвенели клинки, закружились в поединках кавалеристы.
И полетела на землю голова Государева-внука, срубленная
Государевым-дедом.
И падали с лошадей колобковцы и, не выдержав, подставили спины, и,
преследуя, новиковцы стреляли им вслед.
Глава третья
В ТОЙ, ВТОРОЙ БИТВЕ БЛИЗ КУРУКШЕТРА, КОТОРАЯ В ОТЛИЧИЕ ОТ ПЕРВОЙ
ОСТАЛАСЬ ВНЕ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ И ПОТОМКОВ, НОВИКОВ НАГОЛОВУ РАЗБИЛ
КОЛОБКОВА.
НО ГЛАВНЫМ ИТОГОМ ВТОРОЙ БИТВЫ БЛИЗ КУРУКШЕТРА СТАЛО ТО, ЧТО ПОСЛЕ НЕЕ
ПЕРВЫЙ ОСОБЫЙ КАК БОЕВОЕ СОЕДИНЕНИЕ ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ. ПРИДЕТ ВРЕМЯ, И
СПЕЦИАЛИСТЫ ОТВЕТЯТ НА ВОПРОС, КАК ТРИДЦАТИТЫСЯЧНЫЙ, ХОРОШО ВООРУЖЕННЫЙ
КОРПУС, ВЕДОМЫЙ ВЕЛИКОЙ ИДЕЕЙ ОСВОБОЖДЕНИЯ НАРОДА ОТ МНОГОВЕКОВОГО
РАБСТВА, МОГ ПРАКТИЧЕСКИ НЕЗАМЕТНО И БЕЗ ПОСЛЕДСТВИЙ РАССОСАТЬСЯ НА
СРАВНИТЕЛЬНО НЕБОЛЬШОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПОЛУОСТРОВА ИНДОСТАН, ПРИДЕТ ВРЕМЯ...
А МЫ ПРОДОЛЖИМ НАШ РАССКАЗ.
Индия. Город Аллахабад.
6 мая 1931 года.
Аллахабадский базар гудел и шевелился. Медленно и бесцельно брел Иван
вдоль длинного ряда, где сидели на земле торговцы драгоценными камнями и
украшениями.
Он совсем не был похож на бывшего комэска Ивана Новикова, это был
индиец, обычный нищий индиец, непонятно, правда, к какой касте
принадлежащий.
- А вот золото, настоящее русское золото! - прокричал ему на урду
продавец, протягивая большой медный крест.
Иван усмехнулся на ходу, не глянув на продавца, но то, что он услышал
за своей спиной, заставило его остановиться.
- Чурка индусская, - сказано было в его адрес на чистом русском языке.
Колобок? - удивленно спросил себя Иван.
Они сидели в теплой пыли рядом с шумным загоном, где торговали овцами,
поэтому приходилось говорить громко, почти кричать.
- Выпить бы за встречу, - поделился Колобков идеей.
- Если у тебя деньги есть, так я мигом рисовой водки приволоку!
Иван махнул рукой, и жест этот означал, что пить ему совсем не хочется,
да и денег, кстати, ни шиша.
- Ты как живешь, расскажи, - заглядывая Колобку в глаза, попросил Иван.
- Да начинаю жить, Иван Васильич, торговлишка вот...
Деньжат подкоплю, поеду в Вадодару, жену куплю, там жены дешевые.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг