вперед и стиснул Ташку в объятиях...
Потом, через несколько минут, когда они наконец оторвались друг от друга,
Ташка поправила волосы и, смешно сморщив нос, заявила:
- Странно, мне казалось, что ты совершенно разучился целоваться... Ну
ладно, пошли.
Они спустились на два этажа, открыли толстую стальную дверь и, преодолев
еще один лестничный пролет, вышли в небольшой дворик, огороженный со всех
сторон высокими, но уже слегка осыпавшимися от старости кирпичными
стенами. Во дворике в живописном беспорядке были разбросаны густые кусты,
а между ними... Филипп ахнул. Эти создания вряд ли могли именоваться
привычным словом "собака". Ташка, поднеся ко рту какую-то тонкую трубочку,
тихонько дунула в нее. В ответ не послышалось ни звука, но над кустарником
взметнулся десяток породистых псов, и спустя мгновение Ташка оказалась
окружена сворой русских борзых.
- Вот это да! Ты занимаешься собаками?
Ташка, явно наслаждаясь восхищением Филиппа, кивнула.
- Да, но не только, - Она провела ладонью по спине стоящего у ее левой
ноги крупного кобеля. - А тебя ничего в них не удивляет?
Филипп присмотрелся. Собаки явно были крупнее обычных. Насколько он
помнил, стандартный рост кобелей у этой породы начинался от 73, а у сук от
68 сантиметров, но окружившие Ташку монстры имели не менее метра в холке.
К тому же, в отличие от обычной своры, все находившиеся перед ним особи
стояли молча и неподвижно, меряя Филиппа внимательным взглядом красных
глаз, наводя на мысль о том, уж не плоды ли это творчества таксидермиста.
И только свешенные набок языки да частое дыхание выдавали в них живые
существа. Филипп усмехнулся:
- Ладно, давай хвастайся.
Ташка загадочно улыбнулась.
- Хорошо, смотри, - и, повернувшись к самому крупному кобелю, тихо
попросила: - Карай, принеси мне веточку акации. Небольшую, сантиметров
десять.
Кобель дернул головой, бросил на Филиппа взгляд, в котором тому почудилась
насмешка, и, грациозным прыжком с места преодолев почти три метра,
отделявшие его от ближайшего куста, коротким и точным движением челюстей
перекусил ветку акации и, повернувшись, неторопливо потрусил обратно.
Филипп следил за ним напряженным взглядом. Когда кобель остановился у
Ташкиной руки и ткнулся мордой в ее ладонь, он сунул руку во внутренний
карман пиджака и, широко размахнувшись, разбросал по траве ручку,
бумажник, блокнот и несовой платок. Потом, испросив взглядом разрешение у
Ташки и получив в ответ короткий утвердительный кивок, напряженным тоном
попросил:
- Карай, не мог бы ты снизойти до моей просьбы и доставить мне мой
бумажник.
Сие выражение, явно вычурное, ни в коей мере не напоминало обычную
команду. В этом-то и был весь смысл. Кобель несколько мгновений озадаченно
рассматривал Филиппа, наморщил лоб, клацнул челюстями и, покосившись на
Ташку, нехотя добрел до бумажника. Он поднял его с земли и сплюнул у ног
просителя. Филипп поймал Ташкин торжествующий взгляд и заговорил снова:
- А теперь, уважаемый, не присовокупите ли вы к сему еще и тот клочок не
очень чистой материи.
Ташка не выдержала и фыркнула. Но Филиппу важно было окончательно
увериться в том, что данная особь действительно понимает человеческую
речь, а не просто приучена к существенно большему, чем обычно, диапазону
команд. Пес вздернул верхнюю губу, обнажив клыки в причудливой пародии на
насмешку и, с независимым видом помахивая хвостом, приволок Филиппу его
носовой платок.
Филипп распрямился и обратил на Ташку напряженный взгляд.
- И что теперь?
Ташка пожала плечами:
- Ничего. Просто ты познакомился с частью своих будущих подчиненных.
Филипп удивленно вздернул брови:
- То есть?
Ташка тряхнула волосами:
- Ладно, пойдем, поговорим по дороге. - И она, приветливо кивнув своре,
направилась к двери, из которой они выходили.
Пока они спускались еще на один этаж, Ташка рассказывала ему:
- Этот институт был создан в 1957 году для разработки новых лекарственных
препаратов. Но это направление, несмотря на то что им занималось почти
шестьдесят процентов сотрудников института, было, по большому счету, всего
лишь прикрытием для деятельности одной из его лабораторий. Лаборатория 123
занимается генетическим моделированием уже почти сорок лет. Но последние
двадцать лет, пока ею не заинтересовался Его Высочество, она влачила
довольно жалкое существование. Знаешь, в советское время лаборатория
считалась ведущей организацией этого профиля, службы внешней разведки
направляли им все "нарытые" материалы по данной тематике, как, впрочем, и
по многим сходным, например по клонированию. И тогда, и даже позднее, уже
после развала Союза. Здесь есть, например, все материалы по овечке Долли,
как и по некоторым более серьезным проектам англичан, которые не получили
столь широкой известности, но были не менее, а, пожалуй, намного более
уникальными и важными. Так что здесь имелась гигантская подборка данных по
всем этим направлениям, но и только.
Последние двадцать лет никакой серьезной работы не велось - большая часть
персонала разбежалась, оборудование пришло в негодность... пока
Ярославичев не решил подключить лабораторию к Программе. А именно по
продовольственной тематике. Так что основное, чем занимается лаборатория,
- это модифицирование базовых особей, используемых в животноводстве, то
есть коров, коз, свиней, овец и так далее. Результаты просто
поразительные... Но я работаю в третьем секторе. А мы занимаемся несколько
другим... - С этими словами Ташка остановилась у очередной стальной двери
и, отодвинув шторку небольшого окошка, отстранилась, давая Филиппу
возможность посмотреть на то, что находилось за дверью. Филипп наклонился
к толстому односторонне прозрачному стеклу. За дверью располагался
спортивный зал, в котором находилось около дюжины крепких, рослых мужчин,
одетых только в просторные спортивные трусы. Все они сосредоточенно
занимались делом: кто-то работал на тренажерах, кто-то приседал со
штангой, кто-то надрывался на бегущей дорожке. Филипп некоторое время
рассматривал эту кипучую деятельность, потом повернулся к Ташке.
- Да-а-а, интересные ребята. Такой сосредоточенности на деле я, пожалуй,
еще не встречал.
Ташка хмыкнула:
- Ты прав. Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очень интересные ребята. Знаешь, откуда они?
Филипп выжидательно молчал.
- Из-за забора. - Ташка мотнула головой в сторону левой стены. Филипп
задумался, вспоминая, что же такое находится за забором, а затем удивленно
воззрился на Ташку. Та кивнула:
- Ты прав, пациенты этой лечебницы использовались в качестве подопытных
еще во времена СССР. Очень практичный подход. Прекрасно изученные особи со
скрупулезно отображенной историей болезни и возможностью постоянного
наблюдения... к тому же, исходя из практики тех лет, исследователи могли
заполучить в свое распоряжение, по существу, неограниченное количество
психически полноценного материала... Но эти... - Она покачала головой. -
Ты присмотрись к ним повнимательнее.
Филипп вновь склонился к окошку:
- Кроме необычайной сосредоточенности ничего не замечаешь?
Филипп понаблюдал еще некоторое время, потом отрицательно помотал головой.
- Они - дауны.
- Что?! - Филипп вновь приник к окошку, пытаясь отыскать на лицах
занимающихся характерные для этой болезни признаки и... не находя их. Он
выпрямился и с недоумением посмотрел на Ташку. Та кивнула:
- Ты прав, они - БЫВШИЕ дауны. Жертвы алкоголизма родителей. Все -
сироты... Папаши и мамаши, настрогав неполноценных детей, отнюдь не
сменили образа жизни и рано или поздно почили в бозе, по большей части от
цирроза печени. А остальные закончили свою жизнь, попав под колеса
автомобиля или, скажем, в пьяном виде вывалившись из окна девятого этажа.
Мы скрупулезно отбирали материал для эксперимента. Сейчас, после курса
лечения по нашей методике, они приблизительно равны по интеллектуальному
уровню только что виденным тобой собакам. Между прочим, и те, и эти - твои
будущие подчиненные.
Филипп молча сложил руки на груди и привалился к косяку, ожидая, что же
Ташка скажет еще. Та задвинула шторку и повернулась к нему.
- И те, и другие по-прежнему обладают достаточно ограниченными
интеллектуальными способностями, хотя прекрасно понимают человеческую
речь. Эта ограниченность делает их непригодными к обычному существованию в
человеческом обществе. В частности, они не имеют никаких моральных
ориентиров и ограничений. Поскольку понятия добра и зла, достойного и
недостойного, приличного и неприличного лежат за пределами их умственных
способностей. В этом они ориентируются на предпочтения того, кто
выступает, так сказать, поводырем. С другой стороны, они обладают просто
фантастической реакцией, скоростью и выносливостью. Например, собаки
способны развить скорость гепарда и держать ее на протяжении почти
двадцати минут. Ни одно другое живое существо на это не способно. А эти
ребята на тестах, после некоторой тренировки, укладывают весь магазин
пистолета Макарова в грудную фигуру с дистанции триста метров. При том
что, как ты помнишь, дальность эффективного огня этого образца, по данным
самого разработчика, - пятьдесят метров.
Филипп недоверчиво хмыкнул. Это был результат терранца. Ташка понимающе
кивнула:
- Верно, мы показываем не хуже. Но эти ребята имеют гораздо более
примитивную башку и способны работать на уровне мышечных рефлексов. Ты
можешь предложить лучших телохранителей?
Филипп несколько мгновений сверлил Ташку напряженным взглядом, потом тихо
спросил:
- Значит ли это, что Его Высочество наконец-то согласился сформировать
Службу охраны?
Ташка кивнула.
- И возглавить ее предлагается мне?
Ташка кивнула еще раз:
- А чем собираешься заниматься ты?
Ташка ответила не сразу. Она прижалась к Филиппу и сжала ладонями его лицо.
- Мне Ярославичев предложил возглавить Службу эскорта вместо Тучиной. На
Ирину Великую он собирается повесить ректорство Терранского университета,
а сам останется только его почетным Президентом. Так что ты будешь
охранять нас обоих и... мы опять будем вместе.
Филипп отвел взгляд от лица Ташки и, поразмышляв какое-то время, задал
очередной вопрос:
- А чем вызвано такое изменение позиции Его Высочества?
Ташка опустила руки и несколько мгновений всматривалась в лицо Филиппа.
Потом с облегченным вздохом сказала:
- Слава богу, я боялась, что ты не согласишься.
Филипп усмехнулся:
- Ради того, чтобы быть рядом с тобой, я согласен на очень многое. Мне
казалось, что мы отдаляемся друг от друга, и... я не хотел тебе мешать
строить свою жизнь так, как тебе этого хочется.
Ташка шагнула к нему и, крепко обхватив его руками, вжалась лицом ему в
плечо:
- Какой же ты дурак, Гранин...
Около минуты они оба стояли не шелохнувшись, будто боясь, что нечто, вновь
возникшее между ними, от неловкого движения может разбиться, как выпавший
из рук стеклянный шар. Филипп осторожно отодвинул Ташку от себя и заглянул
ей в лицо. Та счастливо прищурила глаза:
- Ох, Гранин, до чего ж ты помешан на своей дурацкой работе...
Филипп растянул губы в счастливой, немного смущенной, но от этого не менее
глупой улыбке.
- На себя посмотри, Смальская... - И оба радостно рассмеялись.
- ...понимаешь, Его Высочество прогнозирует, - объясняла ему Ташка спустя
минуту, - что на него должны совершить покушение.
Филипп вскинулся, собираясь что-то сказать, но Ташка не дала ему открыть
рот:
- Не бузи. Ясно, что можно достаточно простыми средствами полностью
устранить малейшую реальную вероятность подобного развития событий. Но он
не собирается этого делать. Дело в том, что случай с покушением идеально
укладывается в сценарий дальнейшего развития событий. Так что покушение
БУДЕТ совершено. И задача Службы охраны состоит именно в том, чтобы
задержать покушающихся и, максимально быстро пройдя по всей цепочке, выйти
на основного заказчика. - Ташка лукаво улыбнулась. - Понял, почему эта
работа предложена именно нам? Ну и, конечно, нельзя позволить покушающимся
достичь СТОПРОЦЕНТНОГО успеха.
Филипп несколько мгновений размышлял над словами Ташки, затем осторожно
спросил:
- А что потом?
Ташка нахмурилась и тихо произнесла:
- А потом, я надеюсь, у нас появится император.
Август в этом году выдался душным. И в Сибири, и на Дальнем Востоке, и в
Центральных областях столбик термометра упорно не желал опускаться ниже
отметки тридцать градусов, а частенько заползал и за сорок. По всей Сибири
бушевали страшные лесные пожары. Вокруг Москвы горели торфяники, отчего
над столицей висела горькая дымная пелена, порождая в душах людей тревогу
и страх. Поэтому пышные празднования шестидесятилетнего юбилея президента
Российской Федерации вызвали у большинства только очередной приступ
горького недоумения. В общем-то, почти все уже поняли, как они сглупили во
время последних выборов и кого привели к власти в своей стране. Но у
некоторых бабушек и дедушек бравый бывший генерал, показываемый в
телерепортажах по большей части с некоторого расстояния и поэтому не
несущий в объектив свою обычную ахинею (речь президента, как правило,
доводилась до зрителей и слушателей в изрядно облагороженной и более или
менее удобоваримой форме корреспондентских комментариев типа: "Президент
сделал заявление..."), все еще вызывал позывы к энтузиазму. Но и они,
сначала с удовольствием глядевшие на экраны телевизоров, к концу
трехдневного праздничного марафона уже слегка подустали и в перерывах
между концертами, насмотревшись по новостям сообщений о пожарах, взрывах и
задохнувшихся в дыму людях, начали потихоньку роптать, что, мол, их
родному президенту в такое время, пожалуй, и не стоило бы устраивать таких
пышных торжеств. Прямой и открытой критики по адресу Паши пока не было
(Лубынин изо всех сил натягивал поводки своих "прикормышей", давил на все
кнопки, устраняя беспрерывно множившиеся ляпы своего начальника и
подопечного), но глухой ропот слышался уже во всех слоях общества. Правда,
пока что в основном внутри страны.
В Восточной Европе Пашу, после того как он снял все возражения по поводу
их вступления в НАТО, активно любили. А на Западе генерала-президента
вообще было можно сравнивать с Де Голлем. Ну еще бы, ведь кроме согласия с
расширением НАТО Паша практически безоговорочно следовал всем
рекомендациям международных гуманитарных организаций, в первую очередь в
отношении Чечни, а также по некоторым другим вопросам. А западным лидерам,
по уши увязшим в непрекращающихся конфликтах на Балканах, позарез нужны
были хотя бы относительные успехи на миротворческом фронте хоть
где-нибудь. На фоне столь убедительного послушания Паше (а вернее
Лубынину) простили даже резкое усиление бюрократического контроля над
бизнесом (Лубынин в двенадцать раз увеличил число видов деятельности,
требующих наличия лицензии) и прямой подкуп парламента (Лубынин в
рекордные сроки построил для депутатов элитный дом на Садовом кольце с
подземной парковкой и оснастил КАЖДОГО депутата персональной "вольво" с
водителем, осторожно проинформировав "слуг народа" о том, что по окончании
срока каждый сможет выкупить квартиру и персональную машину по остаточной
стоимости). Кроме того, все западные политики и большинство журналистов
сделали вид, будто не заметили, как в демократической России вновь
появилась каста "неприкасаемых", преданная новому президенту (а вернее,
Лубынину) не менее, чем опричники царю Ивану Грозному, будучи стопроцентно
его порождением.
Когда Лубынин, заняв свой кремлевский кабинет, принялся довольно жестко и
цинично устанавливать свои порядки (а вернее, возвращать старые, времен
перелома), он довольно быстро столкнулся с резким противодействием со
стороны "старых" крупных бизнесменов, уже привыкших к жизни при
относительной независимости бизнеса от государства. Как оказалось, среди
"старых" практически не оказалось тех, кто готов был вновь вернуться к
временам подковерной борьбы, липовых аукционов и многомилионных откатов
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг