крестьянин выше систрарха. Тот, кто не согласен, может убираться вон. У
него есть время, до завтра. Тот, кто останется, должен будет принять мои
условия, а как я наказываю за неповиновение, вы уже знаете. Если нет -
можете узнать у моих бойцов.
Он еще раз окинул их суровым взглядом и, не дожидаясь возмущенных воплей
Всадников и систрархов, резко повернулся и ушел с подиума.
К утру ушло восемнадцать Всадников и трое систрархов. Но их отряды по
большей части остались. К тому же к пришедшим поодиночке селянам и цеховым
отрядам ремесленников за это время набежало земляков. Потому, когда Грон
устроил перепись, оказалось, что собралось почти девятнадцать тысяч. Можно
было начинать.
Туман постепенно рассеивался, и издали стали доноситься крики, лязг и гул
сражения. Грон кивнул Гагригду, напоминая, чтобы тот был наготове, и
медленно тронулся вверх по заросшему лесом склону. Небольшой холм, за
которым стояла Дивизия, весь был покрыт лесом. И Грон, перевалив гребень,
двинулся между деревьями вниз к небольшой прогалине. Сзади, хрипя и
соскальзывая, шагали кони трубача и троих порученцев. Когда они достигли
прогалины, солнце уже разогнало туман, и картина сражения раскинулась
перед ними во всей своей неприглядности.
Пару лун назад Грон разогнал Дивизию. Каждый боец, и сержант, и даже
сотник получили под свое начало десять ополченцев, и начался "давильный
чан" по ускоренной программе. Занятия длились почти три четверти луны.
Первые десять дней люди валились с ног. Часть начала разбегаться. Через
луну Грон уже имел сбитые десятки и немного слаженные сотни. Он опять
собрал большую часть бойцов и начал учить сотни держать строй при движении
и выставлять "ежа". Бойцы ходили в конные атаки, приучая пехотинцев твердо
держать строй перед неудержимо накатывающейся конной лавой. Когда четверть
назад "ночные кошки" принесли известие, что со стороны Эллора идет
пятнадцатитысячный отряд, Грон решил не занимать оборону в ущельях, а
пропустить их на равнину. Конечно, горгосцев можно было легко удержать на
перевале одним полком, но разгромить их там было невозможно, даже если бы
Грон привел полную Дивизию. Он ясно представлял, что то, что произошло на
перевале Совы, было невероятной удачей, чудом, на повторение которого в
ближайшие сто лет надеяться не стоило. А так как он вскоре собирался
двигаться к Эллору, то, если сейчас остановить горгосцев на перевале, они
позже смогут проделать то же самое с Дивизией. К тому же Грон решил
попробовать, чего стоят его новые воины. Риск, конечно, был, но куда от
него денешься. И вот сейчас едва слаженные сотни, стеная, сдерживали
свирепый натиск горгосцев. Грон подозвал порученца:
- Дивизии, - вперед.
Поле, на котором элитийцы встретили горгосцев, было пропитано водой как
губка и сейчас превратилось в грязевое месиво. Грозные горгосские
колесницы утонули в грязи по ступицы, а всадники спешились и держали коней
в поводу. Но несмотря на это, горгосская пехота оттеснила элитийскую
фалангу к подножию дальнего холма - почва там была более сухой и
каменистой, и сейчас, по идее, командир горгосцев должен был бросить в бой
пять тысяч своих всадников. Грон ждал именно этого момента. За колесницей
командира горгосцев зарокотал огромный сигнальный барабан. Горгосские
всадники сели на лошадей и двинулись верхом через грязевую жижу в сторону
подножия холма, за которым была укрыта Дивизия. Грон усмехнулся. Все было
правильно. Сейчас всадники достигнут плотного грунта, собьют колонну и
ударят плотной массой во фланг обороняющейся фаланге. Крайние ряды будут
опрокинуты, и всадники пойдут сечь спины бегущих. Сзади послышалось
всхрапыва-ние и приглушенная ругань. Грон обернулся - возвращался
порученец. Увидев, что Грон смотрит на него, он торопливо доложил:
- Командор, Дивизия готова к атаке. Грон посмотрел на поле боя. Момент был
самый подходящий. Почти вся вражеская пехота уже выбралась на твердое
место, а всадников успела перебраться только половина, остальные еще
тащились через грязь, сломав строй. Грон кивнул горнисту, и над лесом
пронесся высокий, чистый звук. Командир горгосцев встрепенулся и, вытянув
шею, уставился в сторону леса. А у опушки раздался нарастающий топот и рев:
"Бар-р-ра!" Конные сотни горгосцев суматошно закружились на месте, пытаясь
сбить строй и развернуться в сторону новой угрозы, но уже захлопали тетивы
арбалетов, а первые шеренги склонили грозные длинные пики. Ставр со своим
полком только слегка задел конников и, выбравшись из леса, развернулся и
двинул в сторону горгосской пехоты. Те попытались завернуть фланг, но
арбалетный залп расстроил их ряды, и в следующее мгновение "длинные пики"
врезались в разрозненную толпу, сминая первые ряды и прорубаясь все
дальше. Весь пехотный строй поплыл и опрокинулся обратно в грязевое
месиво. Грон нетерпеливо бросил горнисту:
- На дистанцию стрельбы.
И над полем боя разнесся сигнал, по которому бойцы прорвались сквозь
смешавшиеся ряды горгосской пехоты и отъехали от места рубки на сотню
шагов. Засвистели дудки капитанов, и вскоре снова мерно захлопали
арбалетные тетивы, собирая на поле битвы обильный урожай смертей. Когда
горгосский отряд ополовинел, Грон дал сигнал двигаться в обход. К полудню
полторы тысячи оставшихся в живых гор-госцев, грязных как чушки, сдались в
плен. К Грону привели командира. Он посмотрел на облепленное глиной лицо и
приказал:
- Помыть - и к Ягу.
К началу лета они вышли на южную равнину. У Эллора горгосцы держали около
семидесяти тысяч солдат, что явно было слишком для его армии, даже
выросшей уже до тридцати тысяч воинов. Грон принял решение идти к южным
портам и отрезать горгосцев от линий снабжения. Воины шли мимо спаленных
деревень, мимо шеренг остро отточенных кольев, на которых висели
почерневшие и гниющие тела людей, и сжимались кулаки, и все ярче
разгоралось в сердцах пламя ненависти.
За два перехода от Сторы, порта, в котором Грон впервые ступил на землю
Элитии, разведчики Дивизии обнаружили двадцатитысячный горгосский отряд.
Грон отправил половину своих войск разбираться с отрядом и передал
командование над ними Гагригду, а сам двинул в сторону Сомроя, главного
порта на юго-западе, через который и шел основной поток войск.
Завидев издали стены Сомроя, Грон решил рискнуть и передал по колонне:
"Галопом вперед". Дивизия перешла на галоп. Горгосцы опомнились, когда до
ворот оставалось не больше двадцати шагов. Из ворот выбежали воины и
схватились за створки, но тут же упали, истыканные арбалетными болтами,
что твои дикобразы. Какой-то горгосский десятник, не разберешь - смелый
или глупый, попытался остановить лаву, выстроив жиденького "ежа" из
полугора десятков воинов прямо в проеме ворот, но они были сметены
мгновенно. Дивизия промчалась по опустелым улицам и вылетела к пирсам, у
которых загружались новыми рабами горгосские суда. Бойцы заскочили на борт
галер, прямо не слезая с коней, и началась рубка. Скоро набежали горгосцы,
которых в городе скопилось почти пятнадцать тысяч, Дивизию зажали на
пирсах, и завязалась тяжелая и рукопашная. Но оставленные у ворот три
сотни продержались до тех пор, пока не подошли элитийские тысячи. Когда от
ворот послышатся знакомый боевой клич и по улицам загрохотала сапогами
элитийская пехота, жители валом поперли из домов, подхватив что под руку
попадется, и теперь уже горгосцы оказались зажаты меж двух огней. К вечеру
поверхность воды в гавани густо покрывали трупы горгосцев, а из трюмов
галер вышли на свет семь тысяч элитийцев, которые не стали гор-госскими
рабами.
К исходу лета Грон имел под своим началом уже не менее восьмидесяти тысяч
бойцов. Все южные порты были отбиты, а с севера пришло известие, что
приближается Сиборн с тридцатитысячным ополчением Атлантора и
двадцатитысячной ордой степняков. Венеты не выдержали зимних атак и
повернули домой. Сиборн уже отбил Домеру, Роул, и горгосцы оказались
отрезаны и от западных портов. Принц стягивал войска к Эллору. Но у него
набиралось всего около ста пятидесяти тысяч солдат. Все шло к тому, что к
зиме они покончат с войной. Короче, перспективы вырисовывались очень
неплохие, пока однажды утром в палатку Грона не влетел Франк и не сообщил
помертвевшим голосом:
- Эллор пал.
Грон стиснул кулак, в котором держал кубок с дожирским, а потом отшвырнул
в угол искореженную посудину.
- Как это произошло?
- Точно неизвестно, - сказал Франк, - но подозревают предательство. Ходят
слухи, что среди реддинов, что были с базиллисой, нашелся один, который
открыл ворота. Акрополь держался почти сутки, но там было слишком мало
воинов.
Грон поднялся.
- Завтра выходим к Эллору.
- Ты хочешь брать крепость со стапятидесятиты-сячным гарнизоном всего с
восемьюдесятью тысячами бойцов? - Полог откинулся, и внутрь палатки вошел
Яг.
Грон зло усмехнулся:
- Ты не веришь, что я это сделаю? Яг серьезно кивнул:
- Верю. Но вот тебе еще новость: у Сомроя высадились войска под
командованием легата императора, числом более ста тысяч, но город брать не
стали, рабов ловить по окрестным деревням тоже не стали, корабли
немедленно отправили обратно, а сами двинули на соединение с Лупоглазым.
Грон выругался:
- Так. Было паршиво, а стало еще паршивее. Сердце рвалось в Эллор. Он
готов был идти туда один и с голыми руками. И это, наверное, было более
разумно, чем вести армию, но Грон понимал, что он является в некотором
смысле знаменем этой армии, существенной частью ее силы, духа. Среди
населения юга страны их называли "Барсы Великого Грона", и он не мог
бросить их в преддверии неминуемых битв. А было ясно, что они близко. За
зиму они уничтожили около ста тысяч горгосцев, но приход армии легата
означал, что горгосцы восстановили свои силы.
- Ладно, если уже не произошло ничего непоправимого, то, я думаю, Эллор
подождет. Франк, к Эллору - усиленные патрули, сами выходим на соединение
с Сиборном. И еще, - он повернулся к Гагригду, - я думаю, свеженькие
солдатики легата пока незнакомы с обычаем старожилов не выходить из поля
зрения, кроме как отрядом в несколько тысяч человек, поэтому пошли "волчьи
стаи" - пусть пустят кровь овечкам легата.
Они вышли через два дня. Каждый день марша приносил известия о том, что
число горгосцев, прибывших с легатом, уменьшилось еще то на десяток, то на
сотню, то на несколько сотен. К исходу четверти бойцы "волчьих стай" ехали
уже не скрываясь, на расстоянии нескольких сот шагов от колонн горгосцев,
те, наученные горьким опытом, скрипели зубами от злости, наблюдая за тем,
как десятки стрелков подскакивали на сто шагов, залпом разряжали свое
оружие и галопом уносились обратно, оставляя после себя раненых и убитых.
От тяжелого, кованого арбалетного болта с булатным наконечником,
выпущенного со ста шагов, не спасали ни дощатый щит с бронзовым умбоном и
накладками, ни бронзовые же доспехи. Болт пробивал щит и доспехи и
застревал в теле, оставляя солдата пришпиленным к щиту, как жука к
планшету. Наконец горгосцы добрались до гигантского лагеря у Эллора и
скрылись за его валами, рогатками и рядами кольев, и "волчьи стаи"
вернулись к армии, а через два дня передовые патрули повстречали патрули
Сиборна. Они стояли лагерем в соседней долине в половине дневного
перехода. Грон приказал остановиться и разбивать лагерь.
Сиборн прискакал, лишь только ему доложили. Он слетел с коня и так сжал
Грона в объятиях, что у него кости затрещали, потом отстранился и
возбужденно заговорил:
- Командир, клянусь Эором, это была мечта! Венеты драпанули так, что
оставили нам половину обоза. - Он вдруг хитро улыбнулся. - Кстати, у меня
для тебя сюрприз. - Он кивнул, и из сотни, приехавшей с ним, выехал
всадник и спрыгнул с коня.
Это был Сайторн. Сиборн засмеялся:
- Когда я вернулся с севера, он торчал в крепости Горных Барсов. Я
двинулся на соединение с тобой, а он увязался за мной, сказал, что ему
надо с тобой поговорить.
Грон обратился к Сайторну:
- Ты можешь подождать?
- Да.
- Тогда тебя проводят в мою палатку. - Грон обнял Сиборна за плечи: -
Пошли, расскажешь о своих подвигах.
В своей палатке он появился только к вечеру. Сайторн поднялся со шкуры, но
Грон махнул рукой:
- Сиди. - Потом испытующе посмотрел на Сай-торна.
Тот вскинул голову и решительно сказал:
- Я принимаю твое предложение, Измененный. Когда, несколько лет назад,
Сайторн вошел в его комнату, вот так же гордо вскинув голову, готовый к
самой мучительной смерти, Грон встретил его усмешкой и знаком отпустил
охрану. Затем встал, разрезал веревки и положил кинжал рядом с его рукой.
Сайторн бросил на него быстрый взгляд, но тут же отвернулся, стараясь не
смотреть ни на него, ни на кинжал. Несколько минут они молчали, наконец
Сайторн не выдержал и спросил:
- Как ты смог выжить, Измененный?
- По твоей милости я выпил два ведра отвара лохта и все выблевал обратно,
и после того меня еще целую луну била лихорадка.
- Значит, ты знал? Грон кивнул.
- Но почему тогда... - Сайторн несколько мгновений напряженно размышлял,
потом покачал головой. - Я не понимаю.
Грон спокойно смотрел на него:
- Я хочу, чтобы ты перешел на мою сторону. Сайторн вскочил.
- Нет! Никогда! Ни ты, ни кто другой из твоих палачей не сможете меня
заставить.
Грон невозмутиво выдержал этот взрыв, потом твердо сказал:
- Сядь. - Глядя прямо в глаза Сайторну, он поинтересовался: - Значит, ты
предполагаешь, что я сам беседую со всеми, кого потом отправляю своим
палачам?
Сайторн непонимающе смотрел на него. Грон продолжил:
- Тебя не схватили заранее и позволили совершить то, что ты хотел, потому
что так приказал я. Хочешь знать мои мотивы?
Сайторн кивнул.
- Как ты понял за последние дни, ваш Орден представляет из себя нечто
отличное от того светлого образа, который вбивали тебе в голову твои
наставники.
Я знаю об этом намного больше тебя. Все, с кем я встречался до тебя, были
мразью, считавшей, что они имеют право на все: на убийство, подкуп,
шантаж, насилие, только потому, что они посвященные.
Сайторн смутно понимал, что все сказанное не намного отличается от тех
истин, которые внушали ему наставники, но то, как Грон это излагал,
представляло эти истины в очень неприятном свете.
- Нам дозволено многое, но лишь для блага людей, - слабо заявил он.
- Я еще не встречал людей, которым приносил благо крошеный промбой.
- Ты убил!.. - Сайторн осекся, ведь теперь он знал, что его мать убил не
Грон. А тот насмешливо улыбнулся:
- Вот поэтому я и выбрал тебя. Я увидел, что в тебе еще сохранились иные
чувства, кроме презрения, вседозволенности и жажды власти. Но мне нужно
было, чтобы ты сам почувствовал, КАК у вас награждают за искренние порывы
души. Ведь ты решил убить меня сам, не по поручению Хранителей?
Сайторн с усилием кивнул. Они помолчали, потом Грон сказал:
- Я не жду от тебя ответа сейчас. - Он наклонился и вытащил из-под стола
туго набитый дорожный мешок, теплый плащ и бросил все это Сайторну, потом
указал на кинжал и, достав ножны для него, негромко произнес: - Возьми.
Поброди по долинам, посмотри, как живут люди и что им дало мое "грязное"
знание, а если решишь принять мое предложение, подойди к воротам и покажи
кинжал. Тебя проведут ко мне.
Сайторн с недоверием уставился на Грона, а тот улыбнулся и вышел из
комнаты. Через полчаса Сайторн вышел за ворота крепости.
И вот сейчас он вернулся. Грон улыбнулся:
- Я рад.
В это мгновение полог палатки откинулся, на пороге вырос Франк. Было
видно, что он очень измотан. Грон вскочил и усадил его на кошму у входа.
- Горгосцы вышли в сторону Роула, - заговорил Франк.
Грон внимательно слушал, и Франк продолжил:
- Их около двухсот тридцати - двухсот сорока тысяч, но главное другое, -
он перевел дух, - Лупоглазый объявил, что на праздник Воскрешения возьмет
в жены Толлу.
Грон скривил губы в улыбке, но Франк покачал головой.
- Он загнал в святилище Девы всех ее сереброногих и пригрозил, что, если
она не согласится, он отдаст их своим солдатам, а потом принесет в жертву
Магру. И она согласилась. - Франк поморщился. - Но все это напрасно,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг