- Развяжите, - сказал он, отдышавшись.
- Зачем? - нагло поинтересовался собеседник.
- Как я понял, вам нужна моя квартира?
- Ну она уже наша - все чин чинарем, подписи, печати.
- Ерунда, - Казимир поморщился от боли, - вы же знаете, что она не
приватизирована.
- Ну это для нас не проблема...
- Нет, проблема, пока она находится в ведении управления делами нашей
службы.
Собеседник удивленно посмотрел на него, потом нахмурился.
- И что вы можете предложить?
- Развяжите.
Тот кивнул одному из мордоворотов. Через несколько мгновений Казимира
грубо подняли и перерезали веревки. Когда перед глазами перестали плавать
красные круги. Казимир осторожно поднялся и, держась за стенку, подошел к
серванту. Минуту передохнув, он опустил руку в большую вазу и достал
именной ТТ. Двое дернулись, но пистолет бухнул дважды, и оба рухнули на
том месте, где стояли. Главный сипло прошептал:
- Ты че, дед, тебя ж посадят? Казимир грустно усмехнулся:
- У меня отбиты почки, сломаны два или три ребра, и одно из ребер пробило
легкие, я уже не жилец.
Он захлебнулся кашлем, и в этот момент один из мордоворотов бросился к
двери. Если бы он бросился на него, у одного из двух оставшихся был бы
шанс, а так... Когда все было кончено, Казимир сполз по стене. "Неплохая
смерть, - подумал он, - на поле боя, в окружении трупов врагов, но Люй бы
не одобрил". Подумав о Люе, он поднял глаза и припомнил его странную
просьбу. Шлем лежал на том же самом старом комоде. Сил преодолеть комнату
еще раз не было, но Казимир, стиснув зубы и почти теряя сознание,
протащился по стене до комода и натянул на голову металлический колпак.
Удивительно, но боль ослабла. Он с удивлением припомнил, что никогда не
видел, чтобы Люй что-то делал со Шлемом. Разве что пыль с него стирал.
Дышалось тяжело. Легкие были забиты кровью. "Уже скоро", - подумал Казимир
и откинулся к стене. Последней его мыслью было: "Глупо выгляжу... В
салатнице..."
Казимир судорожно сглотнул и закашлялся, на языке остался привкус соленой
воды. Он приподнял веки и тут же опять зажмурился - в глаза било яркое
солнце. Нахлынула очередная волна. Казимир плотно сжал губы и перекатился
подальше.
- Ну, ты, к-к-козел г-горный, хватит р-р-разле-живаться, дуй з-з-за вином.
Язык был явно не русский. Казимир свободно общался на польском, немецком,
французском, английском и испанском. Понимал еще дюжину и мог узнать еще
два десятка языков и диалектов, этот не был похож ни на что. Певучие
гласные и резкие, звонкие согласные. Он открыл глаза и посмотрел в
сторону, откуда доносился голос. Десяток человек, одетых в набедренные
повязки или юбчонки из какого-то тряпья, валялись на песке. В голове
всплыло, что это груда Одноглазого, они жили тем, что разгружали корабли в
порту Тамариса, и, как всякий портовый люд, тем, что удавалось украсть из
пакгаузов и хранилищ.
- Т-т-ты чего, г-г-губастый, припух? Теперь до Казимира дошло, что это
обращаются к нему. Худой как скелет мужик, с культей вместо левой руки,
грозно смотрел на него, подкидывая в целой руке каменный голыш. Все, что
происходило, могло быть предсмертным бредом, но бред был очень яркий,
качественный, реальный, с массой совсем ненужных подробностей.
- Т-т-тебя что, е-е-еще проучить.
Казимир вспомнил, что его послали украсть из ближайшей портовой
забегаловки кувшин дешевого кислого вина. Потом до него дошло, что это не
его воспоминания. Того, кто помнил это, звали Грон, он был найденышем и
жил при груде как мальчик на побегушках. Судя по воспоминаниям и
словарному запасу, ему было лет восемь-девять. Казимир осмотрел себя. Это
тело принадлежало не ребенку: длинные, мускулистые ноги, широкие плечи,
бугры мышц. Хотя во всем этом еще чувствовалась некая незавершенность, но
обладателю этого тела было уже, как минимум, четырнадцать. Ну а для такого
возраста он был ОЧЕНЬ развит.
- А, п-п-получи.
Казимир уловил бросок и легко присел, отбив рукой летящий в голову голыш.
Тело реагировало с некоторой заминкой, будто новенькая, необмятая форма.
Казимир... Грон настороженно посмотрел на груду, оценивая шансы на случай
осложнений, худой смотрел на него, разинув рот.
- Н-н-ну, козел, - раздался изумленный возглас. Груда захохотала.
- Что, Однорукий, уел тебя губастый?
- Д-д-да я ему с-с-сейчас...
- Ладно, кончай. - Крупный чернобородый мужчина с повязкой на одном глазу
махнул рукой, и Однорукий, как послушная собачонка, отскочил в сторону и
грохнулся на песок. - А ты, нахлебыш, давай быстрее, в горле пересохло.
Грон... черт возьми, это тело не хотело признавать другого имени,
несколько мгновений постоял неподвижно, решая, что делать, потом
повернулся и двинулся в порт. Отойдя от груды на приличное расстояние,
Грон опустился на песок, и тут на него навалилось. Несколько минут он
сидел ошарашенный произошедшим. Обычный, средний человек, наверное,
ударился бы в панику, стал бы щипать себя за мягкие места, громко
возвещать, что этого не может быть, но доминирующая личность Грона, та,
что была Казимиром, отличалась большой способностью к адаптации.
Оказавшись неизвестно как в незнакомом месте, чужом теле, он первым делом
попытался определиться с языком, увернулся от голыша, "прокачал"
валявшихся на песке членов груды с точки зрения непосредственной опасности
и потенциальных осложнений и лишь теперь, оставшись один и не имея
непосредственной угрозы жизни и здоровью, позволил своей психике слегка
слететь с катушек. Что в общем-то было нелишне, ибо для Homo sapiens
образца конца двадцатого столетия принять как само собой разумеющееся факт
переселения душ и при этом чувствовать себя абсолютно нормально - вещь
невозможная.
Когда немного отпустило, Грон по старой привычке "прокачал" ситуацию: "В
плюсах: я жив, я молод, знаю язык и, по-видимому, обладаю знанием массы
технологий, которые позволят мне неплохо устроиться; в минусах: я не знаю,
кто, где, когда и зачем со мной это сотворил, где я нахожусь, сколько у
меня времени и зачем ему это надо". Он немножко покрутил в голове эти
немудрящие выводы. Все остальное было из области догадок, сделанных на
основе сведений, почерпнутых из научно-популярной литературы и
околонаучной фантастики, а он привык работать с несколько более надежными
источниками информации. Грон вздохнул, отложил вопросы на потом и двинулся
к припортовым забегаловкам.
Покопавшись в воспоминаниях, он понял, что просто зайти и, улучив момент,
ухватить кувшин не удастся. Портовые воришки типа Грона давно были
известны вышибалам, и попытка проникнуть в любую забегаловку вызывала у
Грона неосознанные неприятные ощущения. Потом он представил, какой
неприятной неожиданностью окажется подобная встреча для первого же
вышибалы, привыкшего видеть в Гроне медлительного, тупого увальня, пару
минут потешил воображение и отказался от своего намерения. В любом
обществе столкновение людей столь разного социального статуса - уважаемого
вышибалы, выполняющего свои оплачиваемые обязанности, и презираемого
портового воришки самого низкого уровня - могло закончиться только одним
исходом, иначе... Грон вздохнул и решил действовать традиционным путем,
который заключался в том, чтобы с неуклюжим грохотом ввалиться в
заведение, заграбастать кувшин с ближайшего стола, молясь о том, чтобы он
оказался не совсем пустым, и, получив штатную долю пинков и затрещин от
посетителей и вышибалы, выбраться обратно. В этом случае он расплачивался
за вино своими боками и устраивал для посетителей забегаловки что-то вроде
выступления, за что ему милостиво дозволялось унести кувшин.
Когда он приволок почти полный кувшин, груда встретила его недовольным
ворчанием. Одноглазый зло сплюнул, взмахом руки оборвал бормотание и
рявкнул:
- Ты, сын ишака и черепахи, где так долго шлялся? Грон позволил телу
отреагировать привычным бормотанием, потом подобрал брошенный кусок
плесневелой лепешки и с огромным трудом удержался от того, чтобы не
вцепиться зубами в облепленный песком ломоть. Пока рука нехотя счищала
песок, подрагивая от нетерпения, вызванного воплем пустого желудка, Грон
анализировал ощущения. Первичное сознание обладало крайне скудными
мыслительными способностями, поэтому сознание Казимира Пушкевича без
проблем заняло доминантное положение в мозгу. Но примитивные функции и
условные рефлексы типа реакции на имя, чувство голода, нежелания получать
пинки и затрещины в забегаловке пока не сдавались. Грон быстро закончил с
лепешкой и поймал себя на том, что смотрит голодными глазами на жующую
груду. Меньше его в груде получал только Фанер-арфист, но тому уже было
сто лет в обед, да и размеры его составляли едва четверть от Грона. Он с
трудом отвел взгляд в сторону.
- Гляди-ка, а наш теленок не наелся! Память Грона услужливо подсказала
образ говорившего. Это был плотный высокий мужчина по прозвищу
Акула-молот, все свободное время уделявший изобретению очередных
издевательств. Он был чертовски силен, и, будь он чуть посдержаннее, их
груда давно могла бы называться грудой Акулы, но Одноглазый, как умелый
политик, сумел использовать гнусные наклонности Акулы для нагнетания
страха перед ним, так что молчаливое большинство решило, что Одноглазый
для всех удобнее. После двух попыток установить свою власть, закончившихся
тем, что Акулу била вся груда скопом, он еще больше обозлился и
сосредоточил свое внимание на самых безответных, к коим относились Грон,
Фанер-арфист и еще пара убогих. Остальным перепадало намного реже, только
когда Акула входил в раж.
- Ну ты, сын коровы, если ты такой голодный, почему бы тебе не сожрать
свою ляжку?
Груда оживилась, Акула придумал новое развлечение. Грон почувствовал, как
тело начинает мелко дрожать. Это опять была реакция сродни условному
рефлексу. "Ну ладно, - подумал он, - все равно рано или поздно придется
менять социальный статус, почему бы не сейчас?" Он поднялся на ноги,
усилием воли унял дрожь и попытался сгруппироваться.
- Ты смотри, теленок-то прыгучий. - Акула обрадованно двинулся к Грону -
бить лежачего было скучно, а сейчас оказалось, что развлечение приобретает
признаки какого-то разнообразия. - Так как насчет ляжки? - Он замахнулся и
ударил открытой ладонью по уху.
Грон попытался поставить блок и... очутился на песке в позе младенца,
закрывая голову обеими руками. Тело опять среагировало привычно. В
бешенстве он отвесил себе оплеуху. Потом, все еще трясясь, поднялся на
ноги. Казимир был невысоким, но быстрым и подвижным, его массы никогда не
хватало, чтобы наносить убийственно сильные удары, поэтому он был вынужден
стать точным. Теперь же он был заперт в теле увальня с мышцами молодого
Джо Вейдера, реакцией улитки и рефлексами зайца и черепахи. Короче, полное
дерьмо.
- Ты смотри, наш теленок решил начать со своих отвислых губок, а как
насчет ляжки, а, губастенький?
Грон опять очутился на песке, однако на этот раз его падение хоть и
выглядело гораздо более неуклюже, но произошло отчасти под его контролем.
Акула быстро входил в раж, он все сильнее бил Грона, пинал ногами и
наконец согнул его шею и прижал тубами к вывернутой ляжке.
- Куси!
Груда, активно подбадривающая Акулу криками, столпилась вокруг с горящими
глазами.
- Куси, губастенький, а то шею сверну. И в этот момент Грон почувствовал,
что тело прекратило трястись. Страх исчез, осталась только боль, сосуды
лопались от адреналина. Тело теперь подчинялось только ему. Он чуть
повернул голову и вцепился зубами в толстый, короткий, заросший жесткими
волосками и ужасно грязный палец Акулы. Акула заорал и от неожиданности
выпустил Грона, который перекатился в сторону и, поднявшись на ноги, встал
в свободную стойку.
- Ну, сын медузы и собаки... - Акула задохнулся от возмущения и, не
закончив фразы, ринулся в атаку.
Грон позволил ему сделать два шага, набрать скорость, а на третьем ударил
его ногой в лоб, с разворота. В то мгновение, когда нога коснулась лба
Акулы, он понял, что не рассчитал, к массе этого тела он еще не привык,
удар получился слишком сильным. Голова Акулы резко откинулась назад,
позвонки хрустнули, и он мешком рухнул на песок.
Несколько мгновений стояла полная тишина. Потом двое прихлебателей Акулы -
Багра, здоровенный чернявый горгосец, и Умас, по прозвищу Бритый Венет,
что являлось для добропорядочного последователя бородатого бога Фазара,
отца овец, венцом падения, - бросились на Грона. Все случилось слишком
быстро, и до окружающих не дошло, что с "губастым" произошли крутые
перемены. Пока вес казалось случайностью, и Багра с Умасом горели
возмущением: "Да как он посмел?.." Грон прыгнул навстречу горгосцу и,
поймав на коленный блок ступню, зажал ее в подколенную ямку между голенью
и бедром, следующим движением вывернул согнутую ногу, заставив Багру
упасть на песок, потом рухнул поверх него и прокатился по лежащему телу,
стараясь воткнуться в него всеми выступающими костями: локтями,
подбородком, лопатками, коленями... Подобный прием редко приводил к
смертельному исходу, но после него человек не мог подняться без
посторонней помощи и несколько дней чувствовал себя выплюнутым мясорубкой.
Умаса он успокоил осторожным ударом в горло. Когда на песке оказались три
распростертых тела, груда ошарашенно замерла. Грон поднялся, отряхнул
песок и, подняв глаза, уперся в яростно блестевший взгляд Одноглазого.
Груда, столпившаяся вокруг, внимательно наблюдала за ними. Одноглазый,
увидев, как Грон расправился с тремя самыми сильными членами груды, ждал,
что нахлебыш теперь бросит вызов ему. Грон быстренько "прокачал" этот
вариант и решил, что столь резкое изменение статуса ему ни к чему,
поэтому, порывшись в памяти, он опустился на колени перед Одноглазым и,
склонив голову, откинул с шеи грязные, спутанные пряди. Одноглазый
отшатнулся было от резкого движения, но затем, увидев позу покорности,
шумно выдохнул, после чего, по традиции, лупанул ладонью по шее и
отвернулся.
- Ну что уставились, рыбье говно? Лунар и Урс, это, - он брезгливо ткнул
рукой в сторону трупа, - отволочь храмовым псарям, возьмете на обмен
бараньей требухи. - И, бросив на Грона косой взгляд, Одноглазый
неторопливо отправился к выцветшему куску венетского ковра, уже не первый
год служившего троном хозяину груды.
Грон спокойно поднялся, подошел к кошме, раньше принадлежавшей Акуле, и,
растянувшись во весь рост, сунул в рот кусок вяленой рыбы, на которой еще
были видны следы зубов прежнего хозяина. Маленький переворот завершился,
пора было думать о том, как наиболее успешно использовать его результаты.
Яркая луна стояла в зените. Мелкий неприметный человечек с серыми глазами
выскользнул из-под сводов полуразрушенного портика и внимательно обвел
глазами заросли, окружающие небольшую площадку перед пещерой. Вроде бы
никого. Он осторожно двинулся вперед, стараясь не пересекать ярко
освещенные луной участки, и скрылся в проеме пещеры. Пройдя около сорока
шагов, он остановился, достал из большого кошеля, висевшего у него на
поясе, два мешочка и две деревянные лопаточки, высыпал несколько щепоток
порошка из каждого мешочка на пол пещеры и, спрятав мешочки с лопаточками
обратно, отступил назад и длинной веткой смешал порошочки. Из получившейся
кучки раздалось шипение и начал подниматься дымок, потянувшийся в сторону
входа. Человечек отпрянул и быстро пошел в противоположную сторону. Через
несколько десятков шагов впереди обрисовался светлый прямоугольник с
полукруглым верхом, еще несколько шагов - и он вышел на идеально круглую
площадку, мощенную мраморными плитами. Пещера оказалась сквозной. Он
остановился и оглянулся на выход, оформленный как арка. Магические порошки
еще полчаса будут выделять смертельный газ, и никто из тех, кто мог бы
следовать за ним с тайными целями, не сможет пройти пещеру, наполненную
смертью. Человечек прекрасно знал, что вечерний бриз не даст этой смерти
повернуть в сторону площадки, но все-таки поежился, вспомнив, как выглядел
один из соглядатаев систрарха, попытавшийся последовать за ним в тайное
место, подобное этому. К тому же стоило поторопиться. Скоро вечерний бриз
может смениться утренним, а площадка была слишком мала, чтобы чувствовать
себя в полной безопасности даже в самой дальней от входа точке. Он быстро
развязал кошель и вынул оттуда что-то напоминающее широкое блюдо или,
скорее, чашу на короткой и широкой ножке. Поставив чашу в центр площадки,
он достал еще несколько предметов необычной формы и осторожно вставил их в
отверстия в ножке чаши, потом вынул длинный серебряный шип и, произнеся
священную формулу, воткнул его в центр чаши. Некоторое время ничего не
происходило, потом из центра чаши начало вырываться синее свечение,
которое сгустилось и приняло вид сначала конуса, потом цилиндра,
совершенно скрыв шип. Наконец свечение вздрогнуло и стало прозрачным, явив
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг