рубившиеся со степняками. Когда они приблизились, к Грону подъехал седой
мужчина в иссеченном шлеме и панцире. Он минуту разглядывал Грона, а потом
произнес:
- Скажи-ка, сынок, неужели это ты командуешь этим отрядом? Грон кивнул.
- Должно быть, ты сын самого базиллиуса, но где же твой стратигарий?
Что ж, Грон мог понять его недоумение. Ведь на вид ему было не более
двадцати трех лет.
- Нет, князь, я не сын базиллиуса. Но я понимаю твое удивление, однако
вспомни: сын барса рождается барсом, а сын овцы не станет барсом, даже
если проживет двести лет. Князь улыбнулся:
- Клянусь, ты заставил меня не поверить своим глазам, похоже, ты забыл
где-то бороду мудреца. - Он с достоинством склонил голову, а потом
протянул руку и обнял Грона. - Ты спас моих людей, я в долгу перед тобой.
Через пол-луны Грон увел караван на плато Овец. Князь Эгрон лишил себя
своего лучшего летнего пастбища.
Грон подбросил золотую монету и, когда она, падая обратно, уже готова была
удариться о поверхность стола, хлопком прижал ее к каменной столешнице.
- Хоть эта штука и "весит" здесь намного больше, чем в распухшей от золота
Элитии, но у нас их осталось очень мало.
Дорн, сидевший напротив него в плетеном кресле, усмехнулся:
- Да уж. Если нам ты не позволяешь пощипать местных горцев, то они, не
стесняясь, тянут с нас втридорога.
- Не все.
Дорн фыркнул:
- Три сотни бондов, которые, из-за того что Дивизия держит заставы в устье
долин, позволили себе распахать в три раза больше земли... Да они должны
были бы отдать тебе половину урожая, а не жалкую пятую часть.
Грон возразил:
- Тебе еще многому придется учиться, Дорн. Эти люди должны сами довериться
мне. Мечом можно стать властелином рабов, а я хочу стать властелином
свободных людей. Это много сложней, так сказать, в процессе, но полностью
себя окупит в будущем.
- А пока будет длиться процесс, - насмешливо изрек Дорн, - дивизия будет
жить впроголодь и носить обноски.
- Тем, кто ждал сытой жизни, не следовало идти со мной, - заметил Грон.
- Это так, но люди ропщут. Многие надеялись на славный поход, великие
битвы, а здесь, - Дорн махнул рукой, - они сидят на краю степи между
полунищих горцев и нищих кочевников, греют пузо на солнышке и мрачно
взирают на дыры в своей одежде.
- Однако, когда я объявил День прощания, никто не ушел.
Дорн вздохнул:
- Ты слишком связал нас всех, Грон. Я когда-то в молодости ходил с
ватагами пиратов и дружинами лордов побережья; Это было славное время, но
сейчас... "Мы заботимся о Дивизии, Дивизия заботится о нас" - для
большинства это не просто слова.
- Я рад этому, - Грон помолчал и закончил: - Ладно, ты знаешь, что делать.
Возможно, баши уже пожалел о своем решении и выгонит тебя взашей, но
почему бы не рискнуть. И заскочи к приору, расскажи обо всем. Возможно, он
передумает.
Они обнялись на прощание. Дорн спустился во двор, сел на коня и махнул
рукой. Сотня бойцов двинулась вперед. Грон привалился к оконной раме и
задумался.
Они пришли на Плато овец прошлой осенью. Времени было мало. Зима в этих
горах наступала быстро. Слава богу, на склонах обнаружились большие
пещеры. На две луны вся Дивизия превратилась в работников. В буковых рощах
валили лес и волоком таскали бревна на плато, отряды охотников ушли дальше
в сторону степи и коптили и вялили мясо на зиму. Окрестные крестьяне,
узнав о предложенных Гроном ценах, возами свозили на плато лук, муку,
земляные груши и орехи.
А перед самым закрытием перевалов один предприимчивый купец пробился
сквозь непогоду с несколькими возами соленой и вяленой рыбы.
Первая зима прошла быстро. В огромных пещерах непрестанно слышался звон
оружия, скрипели перья по тростниковой бумаге и стучали кузнечные молоты.
Когда выдавался солнечный день, сотни выводили лошадей, и начинались
бурные учения. Кое-кто из погонщиков-элитийцев, а также несколько десятков
горцев и даже тот предприимчивый купец, что пришел с караваном рыбы,
напросились на "давильный чан", но таких не набралось и двух сотен. Грон
был этому даже рад: Дивизия слишком разрослась, и требовалось время, чтобы
все притерлись друг к другу. Грон ввел более привычные для себя звания.
Теперь десятники и приравненные к ним именовались сержантами. Сотней
командовал капитан, имея своим заместителем лейтенанта, а полком -
полковники. Грон ввел в полках что-то вроде должности начальника штаба и
назвал их майорами. Каждый полковник имел личный десяток, а у Грона была
личная сотня. Этих ребят он отобрал сам и учил их несколько иначе. Так,
как он когда-то учил своих диверсантов. Наконец наступила весна.
Грон отвернулся от окна и отошел в глубь комнаты, к карте Атлантора,
нарисованной прямо на выравненной стене. Теперь она была намного более
подробной, чем полтора года назад. Он улыбнулся. За зиму Гагригд
поднатаскал в искусстве рисования кроков полторы сотни бойцов. И этой
весной они разлетелись по всему Атлантору. Кто с дружеским визитом под
штандартом Дивизии, кто под видом бродячего писца, кто в обличий арфиста.
Первые уже возвратились, а ближе к осени придет большинство, хотя
некоторые задержатся на зиму и вернутся, только поздней весной. Им было
поручено идти, пока не закроются перевалы.
У ворот послышался гомон, Грон прислушался. Похоже, прискакала сотня с
Волчьих отрогов. Все три полка, кроме его личной сотни и двух сотен
новобранцев, стояли сейчас заставами у границ степи, широко раскинув по
скалам и вершинам сеть наблюдательных постов, готовых дымовым кодом
сообщить о замеченных кочевниках. Впервые за многие десятилетия долины у
границ степи смогли хотя бы одно лето прожить спокойно. Вольные землепашцы
- бонды, жившие у самых границ степи и не имевшие над собой власти князя,
по весне недоверчиво отнеслись к его предложению распахать больше земли.
Сугром, бывший кем-то вроде их старшины - не столько потому, что имел
какую-то власть, сколько потому, что пережил за стенами своего крепкого
подворья немало тасожских набегов, - угрюмо покачал головой:
- Мы сами решаем, сколько нам нужно пахать, князь.
Грон помолчал, разглядывая семерых кряжистых, похожих на вылезшие из земли
пни, бондов, и спокойно произнес:
- Решать вам, я хочу только сказать, что этим летом вам нечего бояться
набегов.
Один из бондов, которого звали Юрм, неожиданно тонким и визгливым для
такого мощного тела голосом, заорал:
- А потом ты заберешь все, что мы вырастим своими руками, заявив, что без
твоей охраны у нас не было бы такого урожая!
- Что ж, вы вправе так думать, - отозвался Грон, - но я скажу, что не буду
этого делать. Вы сами распорядитесь своим урожаем. Если вы решите, что я и
мои люди имеют право на часть урожая, то привезете эту часть сами. Если
нет, то все останется у вас.
- А кто помешает тебе по осени отобрать все?
Грон пожал плечами:
- Вам решать, либо вы верите мне, либо нет, но если я вас обманываю, то с
таким же успехом могу отобрать весь урожай и с вашего обычного клина. Так
что думайте, свободные бонды.
Пол-луны назад Сугром прибыл к Грону и торжественно сообщил, что свободные
бонды сговорились выделить Дивизии пятую часть урожая.
- Мы настолько обнаглели, что даже не загоняем на ночь овец и коров, -
хохотнув, пробухал он своим громовым голосом.
В дверь постучали, и в комнату просунулась голова Комара.
- Заходи, - махнул Грон. Комар вошел. Грон усмехнулся. - Что, никак не
привыкнешь? Комар сокрушенно развел руками:
- Голова кругом идет. Сейчас прибыла полусотня с Волчьих отрогов, привезли
на волокушах девять весовых туш копченого мяса зубронов и почти десять
мерных стогов сена. Капитан Ставр сейчас должен подойти с докладом.
- Ладно, - кивнул Грон, - у тебя что?
- Пришел доложить о наших запасах. - Он вытащил восковую табличку и
забубнил: - Сорок возов лука, пятнадцать чеснока, семьдесят весовых туш
зубронов...
- Кома-ар, - протянул Грон, тот запнулся и уставился на Грона испуганным
взглядом. - Посмотри на мою голову.
Комар уставился на его лоб.
- Ну, что ты видишь?
Комар пожал плечами:
- Ничего, голова как голова.
- А как ты думаешь, какой она будет, если я стану ежедневно вникать еще во
все эти твои возы? Ради бога, не нужно мне твоих отчетов, заходи, только
если что-то вызывает беспокойство. - Грон хмыкнул. - Или если хочешь
пожелать мне спокойной ночи.
Комар улыбнулся - всем было известно, что Грог? ложился последним.
- Ну, понятно?
- Да, Грон.
- Как Эрея?
Комар весь расплылся в улыбке.
- Повивальная бабка говорит - осталось не больше луны.
В дверь снова постучали, потом на пороге возник Ставр.
- Разрешите, генерал?
- Ну я пойду. - Комар быстро вышел. Ставр присел в кресло и протянул тубу
с донесением. Грон, пробежав глазами текст, отложил в сторону тугой
сверток новых кроков и спросил:
- Как дела в полку?
Ставр улыбнулся:
- Даже скучно. Последнюю луну ни одного "вонючего".
Грон задумался:
- Ох, не нравится мне все это.
Он встал и подошел к карте Атлантора.
- Этим летом их активность в несколько раз ниже, чем обычно. За все лето
всего два десятка набегов. И группами не более полусотни воинов. Зачем они
приходили? Таким числом сложно взять даже усадьбу одного бонда.
- Может, они боятся? - предположил Ставр. - Все-таки прошлой осенью мы
успокоили почти восемь сотен. Горцы не часто отбивали такой набег. Обычно,
пока князь собирал ополчение, кочевники уже успевали уйти с награбленным и
пленными, а постоянные дружины у разных князей, как правило, не превышают
и двух сотен воинов.
Грон одобрительно заметил:
- А ты не теряешь времени даром.
Ставр усмехнулся:
- А чем еще заниматься вечерами! Полковник Ливани нанял проводников и
гоняет патрули по всем мыслимым тропкам, а вечером у костра травим
потихоньку: проводники - нам, а мы - им. Кстати, я думаю, этой осенью у
нас будет много охотников.
- Ты когда обратно?
- Завтра, а что?
- Сегодня вечером сядь и постарайся уложить все, что слышал от
проводников, в пять-шесть листов тростниковой бумаги и завтра отдай мне.
Ставр, услышав командирские нотки в голосе Грона, вскочил.
- Да, генерал.
- Ладно, иди отдыхай.
На следующий день Грон вызвал к себе Гагригда. Тот был командиром его
личной сотни.
- Вот что, готовь патрули в степь. - Он помолчал. - Мне очень не нравится
это затишье. Скажи ребятам, чтоб не зарывались, мне нужна только
информация.
Беда пришла спустя луну. За час до рассвета в ворота, расположенные в
центре стены, этим летом перегородившей узкий вход на плато, громко
заколотил гонец.
Грон выслушал гонца и стиснул зубы. На расстоянии дневного перехода
находилась орда, числом почти в семь тысяч воинов. Он посмотрел на
собравшихся командиров:
- Гонцов к полкам. Немедленно. Точка рандеву у перевала Мохнатых елей, за
пять миль до Рогатой скалы. Комар, пошлешь к бондам - пусть уходят в леса.
Если захотят, можем приютить за стеной. Гагригд, пошли гонцов к князьям,
вряд ли их помощь успеет, даже если они решатся помочь, но они должны
знать. Всем сотням быть готовыми к выходу с восходом. Взять весь имеющийся
запас арбалетных стрел, а также все топоры и пилы.
К полудню они достигли Рогатой скалы. Грон оглядел свое войско. Неполные
три сотни, из них почти две - новобранцы. Он обратился к Гагригду:
- Вот что, выстави пост на Рогатой скале. Я хочу, чтобы у нас был минимум
час до подхода орды. - Потом повернулся к бойцам: - Вы пришли погибнуть в
бою, - он усмехнулся, - придется немного подождать и много поработать.
Сотники, постройте людей.
Через полтора часа долина кипела. Бойцы валили ели и волоком тащили их к
Рогатой скале. Там сучья обрубали до длины не более одного-двух локтей и
забивали в землю. В напряженной работе прошло несколько часов, еще
немного, и солнце сядет. Когда Грон уже был готов поверить, что им
повезло, с вершины скалы послышался крик караульного:
- Орда!
Грон выругался, потом обвел взглядом засеку - она тянулась на две сотни
шагов и жиденькой полосой, в три ствола, перекрывала сжавшуюся у Рогатой
скалы долину почти на две трети - и бросил сквозь зубы:
- Гагригда ко мне.
Через несколько минут тот явился. Грон, натягивая выкованную Угромом
только луну назад кольчугу, повернулся к Гагригду и произнес:
- Слушай внимательно и не перебивай. Ты едешь к перевалу Мохнатых елей.
Молчи! Там ждешь Дивизию. Все три полка. Выведешь их по соседней долине
вон к тому распадку. Развернуться в боевой порядок должны на подходе к
опушке. Я знаю - это долго, но время у вас будет. И главное, - он схватил
Гагригда за плечи и упер в него тяжелый взгляд, - атаку начнете ТОЛЬКО
тогда, когда нас сомнут и прижмут к Рогатой скале. Молчи! Мне плевать на
то, что ты хочешь сказать, и еще больше на то, что ты хочешь сделать. Марш
выполнять приказ! - Он на секунду задержал на лице капитана строгий взгляд
и отвернулся.
Гагригд несколько мгновений не шевелился, не веря, что Грон может отослать
его в такой момент, и не смея ослушаться, затем, тяжело ступая, двинулся к
своему коню.
Орда подошла за два часа до заката. Сначала показались две передовые
сотни. Сотня арбалетчиков, укрытая за засекой, затаила дыхание. Две сотни
всадников, стоящих в ста шагах за засекой, молча ожидали кочевников.
Степняки некоторое время топтались на месте, высылая поближе к засеке
одиночных всадников, но сотня лежала на земле, не сводя глаз с Грона. Он
пообещал лично пристрелить любого, кто без команды высунет нос. Наконец
кочевникам надоело топтаться, и две сотни прянули вперед, вопя, подвывая и
натягивая на ходу тугие луки из козьих рогов. Когда до засеки им
оставалось не более сорока шагов, Грон вскинул к губам сигнальный рог. Над
долиной прозвучал резкий, звонкий сигнал. Арбалетчики вскочили и
развернулись в сторону кочевников. Громко хлопнули тетивы, и после первого
же залпа почти полсотни, всадников покатились по земле. Остальные брызнули
в разные стороны. Арбалетчики, которым Грон приказал отдать арбалеты всех
трех сотен, молниеносно поменяли арбалеты и дали еще один залп в упор.
Степняки развернулись и бросились назад, поэтому последний залп был дан
вдогонку, но в этот раз у стрелков было время поточнее взять прицел, так
что, когда утих гул арбалетных тетив, под копыта лошадей повалилось еще
почти семь десятков кочевников.
Когда спустя полчаса у входа в долину показались основные силы орды, Грон
уже отозвал арбалетчиков с рубежа и поставил в строй. Три сотни молча
стояли и смотрели, как извивающийся червь, состоящий из тысяч всадников,
поднимая тучи пыли над дорогой и вытаптывая траву на пологих склонах,
вползает в долину. Грон, сузившимися глазами наблюдавший за приближением
орды, почувствовал, как его кто-то тронул за плечо, и раздраженно
обернулся. Рядом с ним на могучем и кряжистом, под стать всаднику, коне
сидел насупленный Сугром.
- Зачем ты пришел?
- За моей спиной мой дом, - бухнул тот.
Грон нахмурился - с Сугромом прискакало не менее сотни свободных бондов.
- Вы спутали мне все карты. - Грон выругался. - Я не готов назначить вам
место в своем боевом порядке.
- И не надо, - буркнул Сугром, - мы просто умрем рядом с тобой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг