Что он делал в следующие полгода, Казимир осознавал смутно. Опять он
включился в реальность, стоя в землянке уполномоченного СМЕРШа
партизанского отряда Кострова. Тот воткнул в Казимира тяжелый взгляд,
потом поднялся, налил кружку спирта и сунул ему в руку:
- Пей.
Казимир залпом выпил. Костров покачал головой:
- Лихо пьешь, партизан, - потом помолчал несколько минут и, когда Казимира
изрядно развезло, резко спросил: - Боишься меня?
- Нет, - пьяно качнувшись, ответил Казимир.
- Дурак, - подвел итог Костров, потом, помолчав, так же резко продолжил: -
А смерти боишься?
- Нет, - упрямо гнул свое Казимир.
- Вдвойне дурак, - усмехнулся Костров, - по всему видать - тебя скоро
шлепнут. Так вот, чтоб твой дурной героизм зазря не пропал, будешь
работать на СМЕРШ.
- Я подрывник, - шатаясь, заупрямился Казимир.
- А я тебя в свою землянку и не зову. А теперь - пшел вон.
Через полгода Костров вызвал его снова. Как и прошлый раз, сунул в руку
кружку со спиртом, но сейчас налил вполовину меньше.
- Боишься меня; Пушкевич?
- Нет.
Костров усмехнулся, покачал головой:
- Как был дураком, так им и остался. Но надо признать, дурак ты удачливый.
Сколько людей полегло, а на тебе ни царапины. Ну да ладно, удачливые нам
нужны. Я завтра улетаю на "большую землю". Ты летишь со мной.
- Я воевать хочу, - набычился Казимир. Костров нахмурился:
- Мне насрать на то, что ты хочешь, я сказал, что ты сделаешь. А теперь -
пшел вон.
Войну Казимир закончил капитаном с шестью боевыми орденами и десятком
медалей. Когда его, едва отошедшего от трехдневного празднования Победы,
вызвали в штаб, то, взявшись за ручку двери, он уже знал, кого там увидит.
Костров, позаимствовавший на полчаса кабинет начальника штаба (еще бы,
посмел бы тот отказать подполковнику государственной безопасности),
традиционно сунул ему в руку кружку, наполненную теперь немецким шнапсом,
и произнес:
- За Победу! - А выпив, поставил кружку на стол, утер губы и спросил: -
Боишься меня? Казимир хмыкнул и покачал головой:
- Нет.
- И зря. - Костров взял со стола какое-то предписание и сунул Казимиру: -
Ознакомься, едешь со мной - устанавливать Советскую власть на Западной
Украине. Там проверенные люди со знанием польского и немецкого - на вес
золота.
Именно там Казимир получил прозвище, под которым потом проходил по всем
картотекам западных разведок. Бандеровцы прозвали его Клыки. Однажды,
после непрерывной двухнедельной погони, его оперотряд вышел к глухому
хутору, на котором, у одной из своих любовниц, передыхал знаменитый глава
провода Зозуля. Операция была молниеносной и кровавой. Они положили всех:
самого Зозулю, десяток его охраны, его молодуху, их сына. В живых остался
только посеченный осколками гранаты престарелый отец молодухи, доживающий
свой век бобылем с дочерью и внуком. Когда Казимир увидел щепки дубового
стола и трупы Зозули, женщины и ребенка на полу, его вдруг поразило
странное сходство с тем жарким июньским утром, которого он старался не
вспоминать. Казимир резко повернулся и ударил по стволу ППШ, который его
заместитель уже упер в грудь старика.
- Ты чего, командир? - не понял тот.
- Этого возьмем с собой.
- Да толку от него... - начал заместитель, но, натолкнувшись на яростный
взгляд, осекся.
Так у Казимира появился дядько Богуслав. После трех дней допросов Казимир
забрал его из подвалов Львовского управления МГБ и отвез к себе на
квартиру. Дядько Богуслав довольно быстро обжился, завел знакомства с
крестьянками, привозившими продукты на местный рынок, и однажды, когда
Казимир с трудом разлепил глаза после дикой пьянки по случаю успешного
завершения очередной операции, он увидел у своих губ кружку с огуречным
рассолом, а ласковый голос произнес:
- Испей, Казимирушко, голове легше станет. Он некоторое время ошарашенно
разглядывал кружку, потом осторожно глотнул. Поздно вечером, хмуро
наблюдая за тем, как дядько Богуслав суетливо накрывает на стол, Казимир
внезапно произнес:
- Я твою семью под корень извел, а ты меня - рассолом...
У старика подкосились ноги. Рухнув на скамеечку, он грустно улыбнулся:
- Да ведь тебя раньше Бог наказал, как же на тебя сердиться-то, тебя
жалеть надо. - И, вздохнув, добавил: - Одни мы с тобой на белом свете
остались. Казимирушко, куда нам рядиться-то?
В конце сороковых Казимир уехал в Москву, на учебу. Однако, когда его
сразу после выпуска срочно вызвали с банкета к ректору института, он был
почти уверен, кого застанет в обширном кабинете.
- Боишься меня? - Костров звякнул граненые "мерзавчиком" о запотевший
стаканчик Казимира.
Тот хмыкнул, а Костров, блестя новенькими полковничьими погонами,
добродушно буркнул:
- Дурак, традиции соблюдать надо. - И, опрокинув стопку, продолжил: - Я
тебя к себе забрал, на Дальний Восток.
Однажды, возвращаясь из очередной командировки, Казимир застал у дверей
своей квартиры бравого милиционера. Тот грозно потребовал документы, но,
увидев маленькую книжечку, побледнел и забормотал:
- Тут, я извиняюсь, родственничка вашего... того... ограбление, понимаешь,
а он сопротивляться... медальки ваши не дал...
У Казимира потемнело в глазах. Через час он сидел у следователя, который
вел это дело. Тот суетливо перекладывал на столе какие-то папки и
убежденно рокотал:
- Найдем, чего ж не найти, я их, сук, на такой срок упеку...
- Погоди, капитан, - остановил его Казимир, - ты мне их просто так покажи,
на улице, дальше мое дело.
Через неделю капитан позвонил Казимиру и попросил зайти. Когда Казимир
вошел в кабинет, в глаза бросилась рельефная серебряная чарка, которую
дядько Богуслав привез еще из Львова. Он шагнул к столу и коротким, без
замаха, ударом врезал вальяжно раз валившемуся на стуле фрайеру. Тот
отлетел к стене и опрокинулся на пол. Капитан ошарашенно покачал головой:
- Да это не он, он шулер, эту штуку в карты выиграл, но о тех, кто вашу
квартиру взял, он кое-что знает.
Когда очухавшемуся шулеру предъявили документы Казимира, тот сразу сник.
- Запомни, - инструктировал его капитан, - опишешь товарища майора как
"кликушника". Ты его наказал на крупную сумму, и он расплатился с тобой
церковной "рыжухой", причем ты просек, что ее у него много.
После этого Казимир стал гулять в указанном капитаном месте, у старых
пакгаузов, с большим чемоданом. На третий день его встретили трое: два
здоровых жлоба и маленький, шустрый мужичок со злыми глазами.
- Слушай, фрайер, - начал шустрый, - а тебе не кажется, что товарищ Сталин
велел таких жлобов, как ты, на пику сажать? - И он выхватил финку. - Гони
"рыжуху", козел.
А Казимир не отрываясь смотрел на маленький серебряный униатский крестик,
который дядько Богуслав не снимал даже в бане, только заворачивал в
дубовый листок от веника, чтоб не жгло.
- Ты че, фрайер, уже умер? - заржал шустрый. Казимир отбросил чемодан и
скользнул вплотную к бандитам. Через несколько мгновений один жлоб лежал в
пыли со сломанным позвоночником, а второй пускал кровавые пузыри из
пробитых осколками ребер легких. Казимир наклонился над повизгивающим
шустриком, пытавшимся отползти, волоча за собой сломанные руку и ногу, и,
заглянув в округлившиеся от ужаса глаза, спросил:
- Помнишь старика из квартиры на Краснофлотской?
Тот замер, а Казимир повернулся, подобрал финку и, захватив в кулак
крестик, перерезал бечевку. Потом сунул его бандиту в лицо и сказал:
- Это его, - потом повернулся и, отойдя на десяток шагов, не
поворачиваясь, метнул финку. За спиной раздался судорожный всхлип, потом
все стихло.
Через неделю Костров вызвал Казимира к себе.
- Вот что, Пушкевич, если еще раз сотворить что-либо подобное... Короче,
ты меня понял, - он помолчал, - собирайся, сегодня вечером вылетаешь в
Пномпень. Надо помочь корейским товарищам подготовить подразделения
глубинной разведки. Так что это дело как раз для тебя. Да и здесь
партийные органы успокоятся. - Костров хмыкнул. - Надо же, майор
государственной безопасности взялся бандитов мочить. Что, руки зачесались?
- И, не дождавшись ответа, закончил: - Там для твоих рук большущее поле
деятельности скоро откроется.
Через неделю Казимир, сопровождаемый комиссаром и переводчиком, двигался
вдоль строя "убежденных ленинцев-сталинцов, верных последователей дорогого
товарища Ким Ир Сена", скептически разглядывая выпирающие ключицы и худые
шеи, которые вкупе с остекленелыми глазами демонстрировали кандидаты в
разведчики-диверсанты.
- Значит, четыреста человек? Комиссар, улыбаясь, быстро закивал головой и
что-то залопотал. Переводчик старательно перевел:
- Каждый из них горит классовой ненавистью к южным капиталистам и,
руководствуясь путеводным учением товарища Ким Ир Сена, готов отдать свою
жизнь за дело освобождения угнетенного рабочего класса и крестьянства юга
страны от нещадной эксплуатации международным империализмом.
Казимир хмыкнул:
- Посмотрим. - Он окинул строй хмурым взглядом, потом повернулся к
песчаной отмели метрах в ста от поляны, на которой выстроились курсанты. -
Личные вещи из мешков! Мешки наполнить песком под завязку! Построение на
своих местах через десять минут. Разойдись! - Потом повернулся к
переводчику: - Бегом два мешка с песком мне и комиссару,
Он оставил тридцать пять человек. Всех, кто добежал двадцатый километр.
Комиссара среди них не было.
Ровно через год, когда он подготовил уже второй выпуск, его разбудил среди
ночи посыльный с приказом срочно прибыть в советскую торговую миссию. Там
его ждал Костров,
- Я тебе давно говорю, Пушкевич, что меня стоит бояться. - Он потер
почерневшее от бессонницы лицо. - Готовь группу глубинной разведки, можешь
отзывать с фронта любого из своих орлов, группу поведешь сам.
- Куда?
- Пусан.
Казимир присвистнул.
- Там же американцы!
- Вот поэтому группу поведешь ты. - Костров поднялся, подошел к шкафчику,
налил две чашки вонючей рисовой водки и сунул одну Казимиру. - И запомни,
если вдруг... ну... ты понимаешь... американцы не должны получить от тебя
ни одного целого куска. И желательно - ни одного живого из твоих, корейцев.
Казимир кивнул и вышел.
Он припомнил этот разговор, когда с остатками группы уходил из района
сплошного поиска. Трижды они чудом проскальзывали мимо засад, два раза
сами устраивали бойню зарвавшимся "зеленым беретам". Вторую неделю они
находились под проливным дождем. Последний раз ели четыре дня назад. А за
последние двое суток ни на минуту не сомкнули глаз. Карты раскисли и
расползлись. После последнего боя все оставшиеся патроны Казимир как
лучший стрелок забрал себе. Имея при этом в виду и приказ Кострова.
Получилось два магазина к ТТ и еще восемнадцать в рожке ППШ. Когда шедший
прямо за ним радист Ким рухнул на тропинку и умер, Казимир понял, что им
необходимо срочно отдохнуть хотя бы час. Он скомандовал привал, а сам
полез на дерево. С трудом он преодолел три нижние ветки и вцепился в
ствол, ожидая, пока исчезнут круги перед глазами. Когда он сумел
сфокусировать взгляд, то совсем рядом, метрах в трехстах, увидел белую
ступенчатую крышу какого-то здания, похожего на храм. Почти рухнув вниз,
он чуть не пинками поднял троих оставшихся бойцов, и они двинулись сквозь
заросли. Когда они подошли к пагоде, один из бойцов вдруг бухнулся на
колени и что-то возбужденно залопотал. Казимир, у которого не осталось сил
на вопросы, ткнул того кулаком и двинулся к зданию. Ен, лучше всех
усвоивший русский язык, шатнулся за ним и, едва шевеля губами, проговорил:
- Лю говорит, что это храм Белого Шлема, его хранитель - искусный воин, в
храм имеет право войти только претендент на должность хранителя. Если он
проиграет, то старый хранитель его убьет.
Казимир раздраженно оттолкнул Ена и шагнул внутрь. У него не было ни сил,
ни желания играть в эти игры, В храме было сухо и сумрачно. Казимир
облегченно опустился на пол и привалился к стене, Вдруг откуда-то из-за
стоявшей в нише конструкции, напоминавшей не то башнеподобную шапку, не то
шапкообразную башню, выскочил какой-то седенький старичок. Издав громкий
крик, он прыгнул к дверному проему и, кувыркнувшись в воздухе, засветил в
лоб Ену и Ро и повернулся к Казимиру. В это мгновение бухнул ТТ, старичка
отбросило на улицу, Казимир убрал пистолет и, кивнув бойцам на старичка,
буркнул:
- Пусть помокнет. Я ему бедро прострелил. Уйдем - очухается. Очнулся
Казимир оттого, что из тонких стен пагоды летели щепки, а где-то совсем
рядом грохотал крупнокалиберный браунинг. В голове мелькнуло: "Достали,
сволочи". Казимир перекатился по полу, резанул длинной очередью прямо
сквозь стену туда, откуда раздавался звук пулеметных очередей. Послышался
вскрик, и пулемет замолчал. Казимир огляделся. Бойцы были мертвы. Их
расстреляли сквозь стену. Видимо, они даже не успели проснуться.
Послышались команды на английском. Казимир мгновенно выпустил остатки
рожка в ту сторону, и очередная команда оборвалась на полуслове. Он успел
отбросить ППШ, достать ТТ и перекатиться за башнеобразную конструкцию, как
на пагоду обрушился шквал огня. Через минуту огонь прекратился, сквозь
дыры в стене влетели две гранаты, шарахнуло. Башнеобразную конструкцию
смяло в какую-то сюрреалистическую скульптуру, Потом в проеме двери и
проломах стен показались рослые фигуры в зеленой форме. Казимир открыл
беглый огонь из пистолета. Он успел вновь перекатиться, сменить и
расстрелять последний магазин, когда фигуры исчезли. Больше патронов не
было. Он вздохнул. Пора было выполнять приказ Кострова. Казимир сунул руку
за пазуху, вытащил "лимонку" с примотанной к ней двухсотграммовой толовой
шашкой и взялся за чеку, как вдруг кто-то тронул его за плечо. Казимир
крутанулся, выдернул чеку и посмотрел на того, кто к нему подкрался. Это
оказался тот самый седенький старичок. Знаками он показал, что ему нужно
отодрать от пьедестала остатки башни. Казимир, несколько мгновений
поколебавшись, свободной рукой достал нож и всунул в щель, работая лезвием
как рычагом.
- Эй, рашен, - заорал вдруг кто-то на улице, - мы знать, что ты есть
здесь, мы предлагать почетный сдача плен, мы обязаться сохранить личное
оружие, предоставить медикел помощь и хороший питание.
Старичок с грохотом скинул остатки башни, вытянул из углубления пьедестала
что-то напоминавшее перевернутую серебряную салатницу и, отскочив к стене,
нажал на какой-то выступ. Часть пола ушла в сторону. Американцы, услышав
грохот от упавшей конструкции, опять начали сумасшедшую стрельбу, а
старичок нырнул в открывшийся люк, обернулся и поманил Казимира за собой.
Тот наблюдал за ним широко открытыми глазами. В этот момент огонь
прекратился, и сквозь проломы опять замаячили бегущие к пагоде люди.
Казимир аккуратно положил "лимонку" с толовой шашкой у края люка и нырнул
вниз.
Его выпустили только в 1956 году. У ворот зоны его ждала "Победа", в
которой блестели генеральские погоны. Костров выгнал водителя и разлил
армянский коньяк по массивным хрустальным стопкам.
- Ну, Пушкевич, поумнел? Это ж надо было додуматься - из секретного рейда
приволочь за собой корейского монаха.
Казимир усмехнулся, а Костров, кинув в рот пластик специального
ротфронтовского шоколада, продолжил:
- Ладно, подполковник, этот твой идиотизм сегодня нам изрядно помог.
Слишком нелепо для американского агента таскать за собой бандеровца,
мочить уголовников на улицах и якшаться с корейскими монахами. Короче, ты
реабилитирован, но под подозрением, учти... - Он сделал паузу и, лихо
опрокинув стаканчик, закончил: - У меня в отделе есть должность как раз по
тебе.
- А если я не хочу?
Костров уставился на него тяжелым взглядом. Казимир залпом вылил в себя
коньяк и зло заговорил:
- Ты знаешь, с какими людьми я сидел, Костров?.. Профессор медицины,
архитектор, историк, металлург. Ты знаешь, какие здесь ножи делают? А ты
видел операцию трахеотомии, сделанную обожженной щепкой? Что происходит с
нашей страной, если такие люди сидят?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг