дозорных охранения. Так прошла тревожная ночь. Всю ночь Дениц не смог
сомкнуть глаз и играл со своими офицерами в карты. За игрой адмирал
незаметно опустошил три бутылки шнапса. Тем не менее, ему ужасно не везло
и хотелось всех расстрелять, но делать этого пока было нельзя. Вот когда
закончится операция и корабль вернется на базу, вот тогда адмирал лично
разберется с теми, кто мог так опрометчиво с ним спорить, а пока даже ему
приходилось сдерживать свои душевные порывы. Когда наступил долгожданный
рассвет, адмирал даже не стал допивать свою шестую чашечку кофе. Он первым
выскочил на мостик и, схватив бинокль (визиров Дениц не признавал), стал
обшаривать взглядом волны. Туман рассеялся и то, что он увидел, его
несказанно обрадовало. Конвой из русских транспортов со стратегическим
грузом был на месте, вытянувшийся в слегка поредевшую цепочку. Но вот
довольно сильного охранения союзников, способного причинить кораблям
адмирала большой ущерб, не было и в помине. Лишь один линкор сиротливо
рассекал волны по правому борту от транспортов конвоя. Дениц решил, что
капитан линкора либо перепил со страха, либо у него на корабле неожиданно
сломалась рация и он не получил личного приказа Черчилля уходить.
- Ну, что-ж, - сказал адмирал Дениц, потирая руки в предвкушении легкой
добычи, - И в том, и в другом случае - тем хуже для него. Кто не
спрятался, я не виноват.
И приказал начинать операцию.
Словно повинуясь жесту злого волшебника ожили немецкие корабли. Мощнейшие
пушки их бронированных орудийных башен стали нащупывать беззащитные
транспортники. С тяжелым скрипом носовая башня суперлинкора "Тирпиц"
повернулась в направлении единственного корабля англичан, не покинувшего
конвой. Адмирал Дениц заткнул уши и приказал: "Пли!" Со страшным грохотом
рявкнули пушки. Линкор Nelson превратился в пылающий факел, несущийся по
волнам неизвестно куда. Остальные корабли эскадры нацистов открыли огонь
на поражение. К тонущим транспортам устремились словно хищные пираньи,
почуявшие кровь, стаи подлодок. Небо скрылось за крыльями самолетов.
Конвой приготовился умирать.
Рассел уже начал уставать от бесплодных поисков суперлинкора в бескрайних
просторах серо-стальной воды. За время долгого перелета через Атлантику, с
той поры, когда повинуясь тайному приказу командования "Б-52" отделился от
конвоя и лег на собственный курс, время текло удивительно скучно. Честно
говоря, полагаясь на книги и фильмы, Рассел Кремп представлял себе войну
немного иначе. Повсюду ему мерещились сплошные опасности, ловушки, шпионы,
а особенно коварные немецкие самолеты, которыми должны были быть
нашпигованы все встречные облака. Между тем, экипаж стратегического
бомбардировщика повстречал на своем пути всего пару "Юнкерсов", на которых
пришлось израсходовать очень небольшую часть боезапаса. Экипаж откровенно
скучал. Джони Питфайер медленно курил одну сигарету за другой. Пит
Джассини пытался выловить из эфира что-нибудь похожее на рок-н-рол, но его
попытки пока оставались безуспешны. Тем не менее, Джассини упорно
отказывался верить, что в этом времени еще не изобрели такой чудесный
ритм. Билл Хармен, Дик Биллинго и Лэсли Форд играли в карты в штурманском
закутке. Проигравшему полагался щелбан по лбу. Сам Рассел следил за
показаниями автопилота, который, к счастью, был в полном порядке несмотря
на то, что помолодел лет на сорок, и размышлял о том, где именно может
прятаться этот проклятый линкор нацистов. Судя по описанию разведки
штуковина была не из маленьких. Такую спрятать нелегко. И, тем не менее,
до сих пор это удавалось немцам вполне хорошо. Помогала суровая норвежская
природа. Эти глубокие и нависающие над водой фьорды словно были созданы
для того, чтобы хранить чужие тайны. Недаром именно в этих местах обитали
злые тролли. Облетев почти всю прибрежную полосу, Рассел решил изменить
курс и двигаться обратно в сторону конвоя - очень может быть, что
командование не ошиблось, и этот треклятый "Тирпиц" выполз из логова и
собирается поохотиться. Бомбардировщик, уверенно гудя своими четырьмя
мощными моторами, лег на крыло и, сделав полукруг над Норвегией,
устремился в сторону конвоя. Спустя почти два часа полета чуткие приборы
неожиданно уловили большое скопление кораблей в квадрате 63.11. Кремп был
сильно удивлен такой точностью прогноза командования. Судя по всему, в
этом квадрате "Тирпиц" был далеко не один. И похоже там уже шел бой между
немецкими кораблями и охранением союзников. Не мешало помочь
соотечественникам. Рассел еще раз внимательно осмотрел данные прибора и
приказал:
- Всем внимание! Приготовиться к бою. Громоотвод, готовь оружие - впереди
много надводных и воздушных целей.
Билл Хармен довольно осклабился:
- Я только того и жду, командир. А наши пушечки всегда в порядке, не то
что рация Пита.
Неожиданно прощупывавший эфир Джассини уловил переговоры неизвестной
авиации. Несколько секунд он удивленно слушал, а затем сообщил:
- Разрешите доложить, сэр, - сказал он, - на подлете к месту сражения по
меньшей мере четыре русских штурмовика. Они тоже ищут "Тирпиц".
- Ну вот, - подытожил Джони Питфайер, - начинается соревнование: кто
первый.
- Они уже заходят на бомбометание, - снова проговорил радист.
- Да, надо поторапливаться, - сказал Рассел, - хоть мы и мощнее, но их все
же больше. Если русские разнесут в щепки этот суперлинкор раньше нас, что
мы тогда скажем в штабе. А, парни? Вперед, и да поможет нам Бог!
Полет будоражил кровь, заставляя крепче сжимать руками штурвал самолета.
Все время полета под жужжание моторов Антон думал о тех чудищах,
преследовавших его ночью, и готов был поклясться, что ему не привиделось.
Сейчас даже сам бой и неуловимый "Тирпиц" волновали его значительно
меньше. В эту ночь лейтенант Гризов почувствовал, что все необъяснимые
страхи, преследовавшие его в этом времени, получили свое воплощение. Но от
этого было не легче, а скорее наоборот - все запутывалось с невероятной
скоростью. Воплощение было, но объяснения не было. Никакого. Словно кто-то
неведомый доселе приоткрыл маску, и Антон увидел его изуверское лицо.
Однако, лица этого он никогда раньше не видел, а потому не знал, что от
него ждать, и почему терзают именно его, ни в чем не повинного. А еще был
страх. Ютившийся ранее где-то в глубинах сознания, теперь он вышел на
поверхность. Антон много крестился, но страх не проходил. Напротив,
становился все гуще и сильнее, словно затвердевающее тесто. Обволакивал.
Душил. И Антон стремился скорее ввязаться в бой, что ы хоть на минуту
забыть о нем.
На "Тирпиц" вышли довольно быстро. Зарево от горящих кораблей и вспышки
орудийных выстрелов были видны издалека. Выстроившись в воздухе в колонну,
словно в очередь, штурмовики приготовились для нанесения точного удара.
Пилоты знали: мощнее зениток нет ни у одного корабля, а потому времени для
точного бомбометания было в обрез. Антон, командовавший звеном, выдержал
паузу, а затем выдохнул в микрофон:
- "Восемнадцатый", начали!
Первый штурмовик с выключенными моторами стал камнем падать на линкор.
Следом пошел второй. Третий. Не смолкавшая ни на минуту артиллерия
"Тирпица", топившая транспорты, продолжала методичную пальбу на поражение.
Самолеты встретила кормовая зенитная батарея, выстроившая в небе сплошную
стену огня. Как только русские штурмовики начали атаку, капитан фон
Бригель ворвался в кают-компанию "Тирпица", где фон Карацупа и Дениц
играли в карты, отдыхая от созерцания панорамы сражения. Задыхаясь, фон
Бригель доложил:
- Мой адмирал, нас атакуют русские штурмовики. Что прикажете делать?
Дениц, уже дважды оставшийся "в дураках", был раздосадован тем, что его
прервали, а потому молниеносно выхватил парабеллум и уложил фон Бригеля на
месте. Когда тот, держась за живот, сполз по косяку и распластался на полу
кают-компании, Дениц удовлетворенно улыбнулся и побил "валетом" "десятку"
фон Карацупы.
Первый русский штурмовик разнесло на мелкие брызги. Второй также
превратился в кучу горящих обломков и просыпался огненным дождем в море,
так и не успев сбросить бомбы на цель. Когда перестал существовать третий
штурмовик, Антон почувствовал, как давно забытое чувство зашевелилось у
него в груди, чуть правее сердца. Словно невидимая игла уколола сознание,
и Антон вдруг ощутил себя большой белой птицей, летящей над полосой
безвременья. Где-то вдали рушились в океан с небосвода звезды, падали с
шипением ржаво-красные метеориты, рождались дети, умирали мухи. В который
раз сходил с ума мир. Очень высоко над горизонтом были видны прятавшиеся в
облаках заснеженные горные пики, на которых отдыхало уставшее за день
солнце. А прямо перед ним, непонятно откуда, мерцало пронзительное сияние.
"Странно, - подумал Антон, разглядывая непонятный источник света, - это
не может быть солнце. Ведь вокруг густой туман." И вдруг вывалился из
этого видения, переродившись в остроклювый "МИГ-29".
Рассел Кремп чуть не свалил свой стратегический бомбардировщик в штопор,
когда увидел соткавшийся из вспышки ярчайшего света серебристый самолет.
"МИГ-29" летел окруженный сиянием. Джони Питфайер прилип к стеклу, до боли
в суставах сжав штурвал. Да, черт побери, это был он, тот самый русский
"МИГ", забросивший их в это проклятое время. Словно зачарованные
американские летчики наблюдали за происходящим, не в силах оторваться.
Первым в себя пришел Рассел, и процедил сквозь зубы:
- Спокойно, парни. Сначала "Тирпиц".
Одна за другой из-под крыльев "Б-52" стали вырываться самонаводящиеся
ракеты. Рассел успел заметить, что русский "МИГ" открыл огонь чуть раньше,
и его светящиеся снаряды добрались до цели быстрее. Мгновенно, с носа до
кормы, гигантский суперлинкор нацистов заполыхал огнями, как
рождественская елка. Рушились мачты связи, в разные стороны разлетались
орудийные башни, налету превращаясь в расплавленный металл. Взрывались
артиллерийские погреба, то тут, то там прорываясь наружу фонтанами огня.
Воздух вокруг линкора стонал. Огромный корпус корабля на глазах принимал
бесформенные очертания и все более походил на кучу горящего пластилина.
Словно поверженный динозавр, "Тирпиц" медленно погружался в пучину. Спустя
короткое время на поверхности воды остались только грязные маслянистые
пятна и пузыри воздуха. Супероружия нацистов больше не существовало.
Когда дым рассеялся, к своему удивлению Рассел Кремп увидел, что "МИГ-29"
бьется в воздухе с двумя чернотелыми "Мессершмидтами", взявшимися
непонятно откуда. "МИГ" уворачивался изо всех сил, но у него это плохо
получалось. Ракеты улетали мимо, пули бесцельно рассыпались веером по
небу. Рассел не верил своим глазам - грозное оружие восьмидесятых
проигрывало в силе и маневренности этим недоделанным этажеркам нацистов.
Еще секунда, и "Мессеры" исчезли также внезапно, как и появились, а
"МИГ-29" поблек, словно потерял свое сияние. Между тем, он взял курс на
восток, призывно махнув крыльями американцам, всем своим видом показывая,
что не намерен вступать с ними в бой. Громоотвод, до сих пор державший
русский "МИГ" на прицеле, спросил у Рассела:
- Что будем делать, командир?
Рассел не знал, что сказать, но ответ пришел сам собой.
- Ничего. Мы летим следом. Быть может, он знает, что делать.
Флагманский броненосец "Асама" военно-морского флота Японии на полном ходу
резал корпусом кучевые облака. Ровно в полдень сидевшему на мостике в
походном кресле адмиралу Того подали холодный чай. Адмирал осторожно взял
изящную фарфоровую чашечку и молча стал потягивать чай, наблюдая за
небесами. Кругом царил полный покой. Чуть позади броненосца, на такой же
скорости летел русский крейсер "Изумруд", на корме которого боцман
Батарейкин чистил на обед картошку и посмеивался в усы, глядя на японского
адмирала Тогу. Спустя пару часов к ним в кильватер стали пристраиваться
всплывавшие из-под облаков новые корабли. Батарейкин быстро опознал в них
своих соотечественников и стал зазывать матросов с появлявшихся кораблей
на обед. Через полчаса невдалеке начали проявляться "еропланы", как их
называл боцман. Только странные то были "еропланы". Не нашенские, с
крестами на крыльях. Впрочем, чуть погодя пришли и нашенские, со
"звездами". И уж совсем под вечер на горизонте появились два самых
диковинных "ероплана" - серебристый и темно-серый. Пролетев немного
параллельным с кораблями курсом, самолеты повернули на восток и стали
удаляться в сторону сияния. Каждый свои курсом. Батарейкин призывно
помахал им рукой и даже покричал, но услышан не был. Допивший свой
холодный чай, адмирал Того поставил чашечку на белое блюдце и тихо сказал:
- Не кричи. Им с нами не по пути.
Часть третья
Война со всех сторон
Глава 1
Теплый прием
Ощущение было такое, словно мощным насосом затягивает в какую-то
бесконечную трубу. Миллионы цветовых сочетаний в секунду мелькали перед...
глазами... внутренним взором? А может вообще не мелькали, а стояли на
месте неподвижно, а он проносился мимо со скоростью еще не созданного
космического корабля. Антон не знал, видит он это буйство красок или
чувствует, оставаясь в бессознательном состоянии. У него уже не осталось
вообще никаких точек опоры, за что могло бы зацепиться это самое сознание,
ни под ногами, ни в мозгу, ни физических, ни ирреальных. Наверное именно
такие ощущения испытал бы человек всю свою долгую жизнь проживший на земле
под тяжестью всемирного тяготения, которое вдруг раз и отключили, щелкнув
тумблером, и, оторвавшись от земли, он полетел в небо вниз головой. Именно
в таком полете и чувствовал себя Антон. Временами ему казалось, что прямо
ему на голову падают планеты. Обжигая огненными хвостами, с длиннющим
искристым шлейфом, проносятся мимо сумасшедшие кометы навевая дыхание
смерти. Вот он миновал массивный Уран и громоздкий Плутон, вот позади
остался Сатурн с его кружащимся поясом астероидов. По направлению к Земле
пронесся последний сигнал американской космической станции "Пионер",
которая взорвалась при столкновении с одним из шальных астероидов. И вдруг
последнее зыбкое равновесие, царившее в этом космическом пространстве,
нарушилось. Планеты стали падать друг на друга, взрываясь и разбрасывая
вокруг огненный дождь. Звезды гаснуть и вспыхивать за мгновение. Потерялся
последний смысл пространственного бытия. Антон увидел (услышал, почуял)
несущуюся на него огненно-красную раскаленную планету из Альфы Центавра и
попытался спрятаться, превратиться в вакуум. Раскаленная планета уже почти
поглотила его существо, как вдруг совсем рядом неожиданно разверзлась
черная дыра. В диком ужасе Антон провалился в бездонную пустоту...
Глаза открылись сами собой, словно кто-то подключил их к электрической
сети и нажал выключатель. Перед глазами оказался черный круглый стол и
полумрак, в котором тонула большая комната без углов и конца. Напротив
сидел невысокий человек в форме полковника российской армии и внимательно
смотрел на оживающего Антона. "Черт побери, я опять не умер". - подумал
Антон и сразу же услышал ответ "В обычном понимании ты мертв уже десять
раз, но, к счастью, ты не похож на обычные явления природы". Человек за
столом молчал. Антон готов был поклясться, что он не раскрыл рта за эту
минуту, но, тем не менее, слова были слышны отчетливо. Так, будто они
звучали прямо у него в мозгу. Антон оглядел стол и комнату, затем себя.
Ничего нового в комнате он не увидел. Точнее, он не увидел самой комнаты.
Ее углы тонули во мраке, отчего казалось, что стол с безмолвными
собеседниками стоит посреди огромной бескрайней равнины, на которой царит
темная ночь. Пола, кстати, Антон тоже не почувствовал. Похоже, если где-то
поблизости и была равнина, то ее совсем не было видно. Стол неподвижно
висел в воздухе. Нигде не наблюдалось никаких ориентиров. "Наверное, я
все-таки мертв, - опять подумал Антон, - Но никогда не предполагал, что на
небесах есть черные столы". Он осмотрел себя и с удовольствием отметил,
что не связан и не скован ничем, а значит свободен. Но, попытавшись
сделать движение рукой, не смог передвинуть ее хотя бы на миллиметр.
- Бесполезно, мой дорогой друг, - сказал не открывая рта человек в форме
полковника, - абсолютно бесполезно.
Антон пристальнее вгляделся в немого собеседника, но глаза говорили ему о
том, что ранее они никогда не встречались. Впрочем, можно ли верить глазам
своим, когда не берешься утверждать с точностью на этом ты свете, или на
том. Антон снова попытался пошевелиться.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг