сжимали створки раковин и, используя реактивную силу вытолкнутой воды,
отлетали в разные стороны, поднимая песчаные облачка. Все же Тосио удалось
сунуть в мешок пару гребешков - вполне достаточно для скромного завтрака, а
Тосио ел мало. Но тут он заметил голотурию, притаившуюся среди ветвей
кораллового куста, и потянулся к ней рукой. Морской червь, почувствовав
опасность, применил единственную свою защиту - выбросил все свои
внутренности; обыкновенно подводный хищник набрасывается на них и медленно
погибает жалкой смертью - внутренности ядовиты. Такая операция не причиняет
никакого вреда голотурии, внутренности вырастают снова. На этот раз враг
оказался разборчивее: он, не посмотрев на приманку, сунул выпотрошенную
голотурию в сетку.
Поднимаясь на поверхность, Тосио услышал характерное пощелкивание
дельфина. "Должно быть, гость", - решил Тосио: он хорошо знал язык своих
дельфинов, а этот, чувствовалось, попал в незнакомое место и осторожно
прощупывал своим ультразвуковым локатором окрестности биостанции. Дельфин
находился еще далеко, Тосио увидел его только через несколько минут после
того, как поднялся на причал. Тосио приветствовал гостя, подняв руку.
Дельфин подплыл к причалу и довольно внятно пожелал Тосио хорошего дня.
Тосио не знал этого дельфина. У него была серебристая кожа и большие
печальные глаза, изобличавшие преклонный возраст.
Тосио подошел к гидрофону и сказал:
- Рад приветствовать тебя, брат Моря. Вижу, ты приплыл издалека и тебе
необходим отдых, будь дорогим гостем. Там, где ты находишься, есть лежанки с
мягким покрытием, располагайся на любой из них. А пока извини меня, я должен
себе приготовить завтрак. Хотя я сейчас принесу все необходимое к гидрофону,
и мы сможем продолжить беседу. Меня звать Тосио.
- Имя мне твое известно.
- Кто же тебе его сообщил?
- Твой друг Костя.
- Ты был у него?
- Мы с ним охотились в Лагуне на мако.
- Когда?
- Вчера. И он пытался тебе сообщить об этом, я слышал, как он громко
называл твое имя и был очень расстроен, что ты не отвечаешь...
- Опять этот Джон!
- Джон - думающая машина?
- Да, мой друг. Ты и об этом осведомлен?
- Костя сказал, что тебя вечно подводит проклятый Джон, и объяснил мне,
что это за существо. Как велика сила вашего ума, позволяющая из мертвых
вещей создавать живой разум! Костя сказал, что с тобой потеряна всякая связь
и он скоро приплывет к тебе. Чтобы тебе легче было обращаться ко мне, знай:
мое имя, данное людьми, - Хикару, а имя, нареченное моей матерью, -
Солнечный Блик, но оно забыто давно, и теперь все зовут меня Хикару. Зови и
ты меня так.
- Хикару! Так и я слышал о тебе.
- Меня знают многие.
Тосио бросил в кипящее пальмовое масло мускулы гребешка, снял
сковородку с переносной газовой плитки, поставил на конфорку кофейник.
Хикару не видел его - бетонный козырек причала закрывал Тосио, - он по
звукам воссоздавал все действия человека.
- Извини, я схожу за кружкой и столом. Надеюсь, ты позавтракаешь со
мной?
В ответ раздалось подобие смеха и голос:
- Хикару не пьет кофе. Он только съел макрель.
- Ну, а я выпью. Я сегодня нарушил порядок первой половины дня, и все
потому, что так слепо доверился машине.
- То, что я приплыл к тебе, тоже мешает твоим занятиям, я знаю. Хотя
вы, люди, сделали своими руками столько, что можно и остановиться. Побеждены
Большие Звезды и крохотные водоросли. Они еще есть в Лагуне, но с каждым
восходом солнца их становится все меньше; скоро они исчезнут совсем. Даже
дети Великого Кальмара ушли в вечный мрак океана, где их жилище. Все
уступает место человеку.
Голос механического переводчика звучал ровно, бесстрастно, и все же
Тосио передавалось волнение Хикару, его восхищение перед мощью человека и
его грусть, что он окончательно завоевывает и океан.
Тосио, проглотив своих моллюсков - они изрядно подгорели - и выпив
чашку кофе с бисквитами, спустился к воде вымыть посуду. Хикару подплыл и,
наблюдая за движениями его рук, говорил, хотя по выражению его физиономии
этого сказать было нельзя, до того она казалась спокойной,
неподвижно-улыбчивой. Хикару находился недалеко от гидрофона, и из
стеклянной кабины на причале доносился жестковатый голос,
запрограммированный в компьютере; на этот раз Джон хорошо справлялся с
работой.
- Долгое время, - говорил Хикару, - многие движения твоих братьев и
сестер казались мне лишенными смысла... - Хикару умолк и вопросительно
уставился на Тосио.
Тосио улыбнулся, сидя на корточках; в одной руке он держал сковородку,
в другой - белую фарфоровую кружку. Он ответил:
- Не все действия человека имели и имеют, как ты выражаешься, смысл.
Иногда они приносят беду и человеку и его меньшим братьям.
- Слова твои глубоки, как впадина за Барьерным рифом. Люди Моря знают,
что не так давно по берегам морей стояли странные сооружения, изрыгающие
разноцветный туман, а в море по трубам бежала ядовитая вода. В то время
много погибло Людей Моря и, я слышал, ушло раньше предназначенного срока
множество твоих братьев. Слыхал ли ты об этом?
- Да, Хикару. Много неразумного совершили наши предки, и вот теперь мы
исправляем их ошибки и, наверное, делаем новые, которые придется исправлять
детям наших внуков.
Из дома послышался мелодичный звон и голос Джона:
- Тосио! Иди скорей, тебя ждут Костя, Ив, Вера, Антон и Наташа.
При упоминании Наташи у Тосио похолодело в груди, сердце томительно
сжалось, и он, извинившись перед Хикару, взлетел по трапу, едва касаясь
ступенек носками ног.
На экране видеофона он увидел милые его сердцу лица и сразу определил,
что все они находятся в движении. Костя, Ив и Наташа летели на авиетке, а
Вера и Антон мчались на катамаране. Увидев его, они радостно завопили,
перебивая друг друга:
- Мы к тебе!
- Все!
- Где ты запропастился?
- Запрашивали аварийный отряд.
- К тебе летела санитарная машина...
- Не бойся, вернули.
- Все твой Джон?..
Авиетка уже подлетала. Ярко-желтая с черным, она четко выделялась на
фоне серого облака. Наташа сидела за штурвалом. На авиетке не выключили
видеофона, и Тосио видел ее сосредоточенное лицо. Аппарат застыл на высоте
пятисот метров, затем стремительно ринулся, спускаясь по спирали. У Ива и
Кости были блаженные лица школьников, совершающих каверзный поступок.
Инструкция запрещала пилотам авиеток, автокаров и прочих машин подобного
типа совершать рискованные трюки в воздухе.
Тосио помрачнел. Он не мог одобрить бессмысленный риск. При такой
скорости машина могла врезаться в посадочную площадку на крыше лаборатории.
Он замахал руками, закричал так пронзительно, что пролетавшая невдалеке
чайка метнулась к самой воде. В это время авиетка выбросила закрылки и через
минуту мягко опустилась на крышу.
На второй этаж и к посадочной площадке полукружием поднималась
лестница, по ней спускались гости. Впереди шла Наташа в светлых шортах,
короткой алой кофточке; такой же лентой она перевязала на затылке пучок
своих рыжих волос. За ней спускался Костя с мешком за плечами, потом Ив.
Тосио залюбовался своими друзьями. Все они улыбались, обволакивая Тосио
своим расположением к нему и любовью. Наташа подошла к Тосио, сузив
искрящиеся радостью зеленые глаза, неожиданно обняла и поцеловала. Затем
сказала ошеломленному Тосио, не снимая рук с его плеч:
- Милый Тосик, как я рада тебя видеть! Прошла целая вечность, как мы
охотились за пришельцами. Какое было время!
Тосио растерянно улыбался. К нему на помощь пришел Костя. Сбросив с
плеча тяжелую ношу, он сказал:
- Это тебе компенсация за нервное потрясение.
- Компенсация за потрясение? Какое потрясение?
Все, кроме него, засмеялись. Костя сказал:
- Посмотрел бы ты на себя с высоты ста пятидесяти метров, как ты
пытался остановить нас и какой при этом издал душераздирающий вопль.
- О да, я сильно испугался. Опускаться на такой скорости!
Наташа сказала, отступив от Тосио:
- Он прав, мальчики. Что, если бы не вышли закрылки?
Ив, пожимавший руку Тосио, сказал:
- Ты могла еще окунуть нас в Лагуну.
- И разбить "Колибри", - дополнил Костя.
- Нет, я надеялась на закрылки. Разве вы не наблюдали, как садятся
птицы? Они тормозят всей площадью крыльев. - Она улыбнулась: - Ну стоит ли
теперь толковать об этом? Все прекрасно в Лагуне. - Бросила взгляд в
раскрытые настежь двери жилища Тосио. - О, он живет, как древний японец!
Смотрите, у него совершенно пустая комната! Только циновки, столик да на
стене акварель Фудзиямы.
- Ее написал мой отец. Фудзи видна из нашего окна. Мы живем в Камакура.
- Какая прелестная гора! - продолжала восхищаться Наташа. Она сбросила
сандалии и перешагнула порог комнаты. - Да здесь прохладно, мальчики! - Она
прилегла на татами. Рядом с ней расположились и молодые люди.
- У тебя прекрасный кондиционер, - сказал Ив. - А у меня уже два дня
как сломался, и сейчас я довольствуюсь только вентилятором.
- Как хорошо, что вы посетили меня! - сказал Тосио, улыбаясь Наташе. -
Просто необыкновенно хорошо, хотя день у меня начался неудачно.
- Знаем: Джон, - сказала Наташа, закрывая глаза, зевнула и, положив
голову на ладошку, заснула.
Тосио встал, за ним поднялись Ив и Костя и на цыпочках вышли из
комнаты. Тосио сдвинул рамы.
Ив сказал:
- Она всю ночь дежурила на Центральном посту.
Тосио укоризненно покачал головой:
- И вы дали ей вести машину?
Костя ухмыльнулся:
- Попробовал бы ты не дать.
- Конечно, она девушка необыкновенная, и ей трудно в чем-либо отказать.
Тосио привел друзей под тент с южной стороны здания, где стояли большой
стол из пластика под дерево и с дюжину стульев. Друзья сели за стол и долго
молчали, посматривая друг на друга. Они не виделись неделю, если не считать
встреч у видеофона.
- Ну вот, - сказал Костя, - дня через два мы будем далеко-далеко. И
хочется ехать, и жалко оставлять нашу Лагуну, дельфинов и все, с чем мы
здесь сжились. Мне даже жаль пришельцев и тигровых звезд.
- Действительно, - Ив пожал плечами, - мне тоже гак не хочется
расставаться со всем нашим неустроенным бытом, и почему-то особенно жаль,
что больше долго не придется встречать восход солнца, стоя на причале, и с
первыми лучами падать в пахучую горько-соленую воду, кишащую бесчисленными
существами. Мы здесь, ребята, почувствовали себя неотъемлемой частью природы
и детьми океана.
Тосио, улыбаясь, кивал, думая о Наташе. Он видел ее спящей на татами в
беспомощной позе усталого ребенка. Он не слышал, что к нему обращается Ив:
- Да приди в себя. Что у тебя сегодня за блаженный вид? - Он хлопнул
его по спине.
- Хорошо, ребята! Я сегодня счастлив. Так я никогда еще не был
счастлив.
Костя с нежностью положил ему руку на плечо:
- Тосио, дружище, ты знаешь, как мы хотим тебе самого наилучшего, ты
ведь философ и разбираешься в людях, особенно в женщинах.
Тосио покачал головой:
- В женщинах? Кто в них разбирается? Кто их может понять?
- Тогда я тебе должен сказать, что я разбираюсь в них лучше, чем в
своих препаратах, увеличенных в три миллиона раз.
Ив спросил:
- Может быть, следует взять увеличение немного меньше?
- Пусть в миллион! И это дает мне основание сказать тебе: не
обольщайся, Тосио!
Тосио опять кивнул и все с той же блаженной улыбкой сказал:
- "Жди худшего конца, и тем потеря станет незаметней", - сказал Лао
Цзы, и он прав. И я согласен с тобой, Костя, и все же не могу погасить
радость в себе.
- И не гаси ее! Да, ты прав, дружище! Зачем гасить в себе радость? Надо
всеми силами создавать ее, удерживать. Ты прав, как всегда, Тосио-сенсей.
Ты, конечно, не ждал нас сегодня. Мы свалились к тебе, как снег на голову,
так говорят у нас в России.
- Удивительно верное изречение!
- О! Братцы! - Костя воздел руки, задев парусину тента. - Я бросил
мешок с деликатесами на самом солнцепеке, надо убрать его в холодильник. -
Он убежал, оставив Ива и Тосио.
Ив спросил:
- Ты, конечно, полетишь к своим старикам?
- Они меня заждались. Сколько тревог мы приносим родителям! С моей
матушкой случился нервный припадок, когда она в "Хронике мировых событий"
увидела меня в числе ловцов тигровых звезд.
- Я думаю, что наши дети станут вести себя так же.
- Ну конечно, Ив! Ты обязательно прилетай ко мне весной вместе с
Костей, к цветению сакуры.
- Спасибо. Приеду и привезу Костю, хотя бы мне пришлось связать его.
Они замолчали, глядя на сверкающую поверхность воды. В отдалении плавал
Хикару, наблюдая за всем, что делается возле лаборатории.
Тосио, о чем бы ни говорил, все время думал о Наташе. Через два дня он
уедет и, по всей вероятности, никогда больше ее не встретит. Даже не сможет:
у него не хватит сил вызвать ее по видеофону. Это последний день его
счастья. И все-таки в нем теплилась слабая надежда.
- Ив, - робко позвал он друга.
- Да, Тосио.
- Ив! Ты много знаешь о ней. Скажи, какие у нее планы на будущее? Как у
нее... там, на Центральном посту?
- Я знаю, Тосио, что тебя интересуют ее отношения с Пьером.
- Да, да. Ив.
- Тут все в порядке...
- Да? В порядке?
- Именно. Прошел слух, что они поженились, но это чья-то выдумка. Пьер
давно женат, и у него четверо детей, и такой человек долга, как он, не смог
бы изменить жене. Он принял в Наташе горячее участие, считая, что такая
одаренная натура должна заняться только биологией.
- Так она свободна?
- Как утренний бриз. Кстати, она очень интересуется тобой.
- Ты это серьезно?
- Да, Тосио. Она знает, что ты давно неравнодушен к ней.
Тосио вскочил:
- Как! Кто мог об этом сказать? Я ни с кем не делился своими чувствами,
даже с тобой!
- Дружище! Да ты сам бесконечное число раз объяснялся ей в любви, пусть
безмолвно, но об этом говорили твои глаза. Как они загораются, сколько в них
появляется нежности при виде ее!..
Тосио сел и схватился руками за голову:
- Неужели так заметно? И это при моем умении владеть своими чувствами!
- Представь себе, что вся Лагуна знает о твоем чувстве к Наташе Стоун.
- Непостижимо, Ив! - в отчаянии воскликнул Тосио.
- Я бы на твоем месте объяснился.
- Ты безумец, Ив! Давай оставим этот разговор.
- Оставим, если ты так хочешь, но ведь ты говорил, что человек должен,
обязан добиваться истины, как бы она ни была горька.
- Все так, все так... Вот и Костя. Садись, Костя. Вы все сбили меня с
ритма - вначале Джон, потом Хикару, потом вы все, - но ни слова. Я безмерно
рад вам. Вы, наверное, голодны. Сейчас мы устроим пир. Попросим Хикару
поймать тунца, сюда их много заплывает с соседней фермы.
Костя выпятил грудь:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг