последними опытами.
- Ну почему же ошибки?
- Ах, оставь! Сыпь свою труху и помалкивай, пожалуйста! Дай мне хоть
немного собраться с мыслями.
Костя стал сосредоточенно постукивать пальцами по ручке управления, а
я, немного обиженный его резкостью, продолжал вытряхивать из коробочки
споры: хотя на авиетке был специальный распылитель для удобрений, но он не
годился для посева спор, и я, как древний сеятель, рассыпал зародыши жизни
руками. Темно-коричневая пыль уносилась ветром, медленно оседая над водной
поверхностью, сморщенной ветром.
Помимо опытов с бурыми водорослями, Костя упорно продолжает работать
над прошлогодней темой, пытаясь установить значение атомов редких земель в
клетках живой материи. Задача необыкновенной трудности, но Костя не сдается.
- Все покажут последние анализы, - сказал он; затем, подумав, сообщил
мне потрясающую новость: - Совершенно неожиданно я обнаружил, мне кажется,
новый вид известковой водоросли. Конечно, требуется еще проверка, но если ее
и открыли до меня, то почему-то не обнаружили ее свойство, кроме кальция,
ассимилировать еще и ниобий, и в довольно значительных количествах. - Костя
оживился, повеселел. - И знаешь, это накопление идет довольно странным
путем: вначале интенсивно накапливается ниобий, это пора молодости,
расцвета, затем клетки под влиянием какого-то катализатора активно поглощают
углекислый кальций. Но это совершенно новая тема! И вот что странно: над чем
бьюсь - не получается или удается выведать какие-то крохи, а тут открытие
упало прямо с неба!
- И давно?
- Да нет. Это случилось перед появлением звезд, в конце вахты на
"пятачке". Все хотел тебе сказать, да сам знаешь, было не до того. Ты не
обижайся, Ив. Вначале мне показалось, что я в чем-то ошибаюсь, что ниобии
остался в анализаторе от предыдущих опытов, но вот сейчас я вспомнил все до
мельчайших подробностей. Я был близок к отчаянию, все летело к черту, и тут
мне на глаза попалась эта странная водоросль - зеленовато-сизая, с нежной
структурой листа, и я сунул ее в анализатор. - Костя умолк, словно
пораженный неожиданно пришедшей мыслью, и, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
- Ну, да! Ниобий и является катализатором для ассимиляции кальцитов! Ну и
олух я царя небесного! Ты не находишь?
- Нахожу!
- Ну ладно, Ив. Не сердись. Извини меня. И звони вечером, а я попробую
посадить эту колымагу на крышу моей хижины. Все отлично. Ив. Теперь я все
мигом закончу, и работка, я должен тебе сказать, получится заметной.
Костина "хижина" представляла собой миниатюрный дворец из стекла,
бетона и дерева, сооруженный на просторной площадке, стоящей на сваях. При
строительстве здесь предполагалось разместить филиал зонального
биологического института, но затем филиал перенесли на Центральный пост, а
здесь осталась только лаборатория для сменных биологов - аспирантов и
студентов, проходящих практику в Большой Лагуне.
Одну из пустующих комнат Костя любезно предоставил для олушей еще в
начале своей деятельности на станции. Птицы поняли преимущество крыши над
головой, и скоро там образовалась шумная колония. По словам Кости, птичий
гам помогал ему "сосредоточиваться и находить решения". Его сменщики также
опекали птиц, хотя и терпели от них немалый урон. Например, стоило только
зазеваться, как улов рыбы уносили крылатые пираты; кроме того, олуши
"защищали" дом от летательных машин, поэтому Костя приводнился метрах в ста
и подошел к причалу.
- Ты только посмотри на моих питомцев. Какие неблагодарные создания! -
сказал он, распахнув дверцу машины. - Я предоставил им жилье, какого не
знали их предки: крыша над головой, пища под боком. Вот дайте мне время, и я
выселю всю вашу ораву на необитаемый остров!
Махнув мне рукой, он, преодолевая по три ступеньки, помчался вверх по
лестнице. Я был рад, что к нему наконец вернулось всегдашнее прекрасное
настроение.
Возвращался я к себе на очень малой скорости, часто останавливал
машину, фотографируя поля, пораженные синезеленой водорослью. За последнюю
неделю картина акваторий мало изменилась к лучшему. Правда, на небольших
площадях вода стала приобретать нормальный цвет моря, богатого планктоном.
Среди грязно-зеленых скоплений водорослей появились кроваво-красные пятна.
Здесь теперь поселились неисчислимые стада микрокоров - вислоногих рачков
особого вида, полученных зональным институтом генетики для разведения на
акваториях китовых ферм.
Микрокоровы - всеядные животные; помимо зоопланктона, они с не меньшим
аппетитом поедают и одноклеточные водоросли. Воздействие морского винограда
скажется много позже, когда водоросли подрастут, а пока вся надежда на
прожорливых микрокоров.
Подлетая к своей станции, я залюбовался работой комбайнов. Они
старательно обходили красные пятна пастбищ микрокоров, собирая хлореллу
только на чистой воде. Конечно, и там попадается синезеленая водоросль, а
теперь и рачки, но в очень незначительном количестве; примеси отсортирует
сепаратор на заводе.
Перед тем как опуститься на водную поверхность, далеко на юго-востоке я
заметил необычно большое скопление птиц; густой белой тучей они вились над
рифом. Я подумал, что море выбросило мертвую акулу, косатку или тигровку и
птицы устроили грандиозный пир. Надо было немедленно сообщить об этом в
Санитарную охрану Лагуны: возможно, труп животного следует немедленно убрать
с рифа, чтобы не произошло массового отравления пернатых. Я уже почти набрал
шифр санитарного инспектора, как со стороны птичьей стаи показалась машина
метеоролога Генри Свифта; он также заметил меня и подключился к моему
видеофону.
- Ты к рифу? - спросил Генри. Я ответил утвердительно.
- Нет смысла, Ив. Опуститься на воду и рассмотреть, чем они там
лакомятся, довольно трудно. Я подходил к рифу по воде. Посмотри, что сделали
с моей машиной! Всю загадили, паршивцы, теперь полдня придется отмывать.
Роботу я не доверю, придется самому...
- Что же все-таки на рифе?
- Что-то серое и очень длинное. Вначале я подумал, что там китовая
акула. Но потом вспугнул птиц и увидел, что там терзают или гигантского
осьминога, или модную теперь тигровую звезду, трудно было разобрать из-за
птиц. Видишь, что они сделали с машиной. Стыдно теперь будет показаться
дома. У тебя нет автомойщика?
У меня автомойщика на станции не было.
- Жаль, - сказал Генри. - Не вздумай и ты совать свой нос в эту
пернатую тучу. Что можно, я уже сделал. Скоро сюда приедут ребята из
санитарной инспекции. Я сообщил и вашему Пьеру, так что возвращайся к своим
дельфинам. - Генри засмеялся, довольный собой.
Надо сказать, что он несколько снисходительно относился к нам,
биологам, и, хотя уже пять лет работал в Лагуне, не мог отличить безобидную
китовую акулу от большой белой или мако. Поблагодарив Генри и пожелав ему
счастливого пути, я все же решил до прилета санитарной инспекции посмотреть
на погибшее животное.
Чайки, олуши, бакланы, морские ласточки, альбатросы закрыли снежным
облаком все вокруг машины. Я слышал даже, как птицы садились на крышу
авиетки. Видимо, пернатые посчитали, что мой летательный аппарат посягает на
их законную добычу, и всеми силами старались его отпугнуть. Мне удалось
подойти довольно близко, и первое, что я увидел, были серо-зеленые, уже
тронутые тлением "руки" кальмара; с них слетали и на них садились, как на
насест, орущие птицы.
Прилив уже почти покрыл риф. "Руки" кальмара покачивались в такт
набегающим волнам. Скоро его смоет с рифа и унесет в глубину, где с ним
покончат акулы; несколько хищниц я разглядел в боковое стекло, они пожирали
щупальца кальмара.
Только моя авиетка поднялась в воздух, как показалась машина Пьера. На
экране видеофона рядом с Пьером светилось улыбкой прекрасное лицо Наташи
Стоун.
- Ну, что там за сборище? - спросила Наташа. - Свифт поднял настоящую
панику. За нами летит эскадрилья санитаров. Кто погиб? Звезда? Акула? Если
звезда, то, конечно, ее надо быстренько упрятать в холодильник, а если
акула, то стоило поднимать такой шум!
Пьер улыбался. В его лице появилась прежде несвойственная ему мягкость.
Он только кивал головой и улыбался, поглядывая на спутницу, как бы давая мне
понять, что он со всем согласен и к ее словам ему нечего прибавить. Все же,
когда я упомянул о кальмаре, он сказал:
- Странный случай. Никогда еще глубоководные кальмары не выбрасывались
на сушу.
- Но он же мертвый, - сказала Наташа. - Умер в глубине, а потом его
выбросили течения, волны.
Пьер покачал головой:
- По крайней мере, мне неизвестны подобные случаи.
Мы остановились недалеко друг от друга на высоте в сто пятьдесят
метров. Пассат довольно сильно сносил нас к далекому берегу.
- Что же мы теперь будем делать? - спросила Наташа.
- Возвращаться, - ответил инспектор. - У нас уйма дел. Спасибо, Ив, что
ты избавил нас от необходимости ссориться с этим скопищем птиц.
Я пригласил их к себе, пообещав угостить устрицами и омаром.
Инспектор поморщился. Но на него умоляюще посмотрела Наташа, и он
сказал:
- Только на двадцать минут, не больше.
И это произнес тот самый Чаури Сингх, время которого всегда было
рассчитано по минутам и никакие просьбы не могли нарушить его строжайший
распорядок работы и отдыха, а здесь достаточно было одной улыбки...
У меня на акватории находилась небольшая устричная отмель. Я попросил
Геру принести дюжину устриц, а Пуффи - добыть лангуста, он всегда мастерски
справлялся с этим делом.
Пьер спросил, недовольно хмурясь:
- Так наш завтрак еще в Лагуне?
- В этом вся прелесть! - воскликнула Наташа. - Прямо из воды -
свежайшие дары моря! А перед завтраком можно и поплавать. - Она обратилась
ко мне: - Подбери мне маску, и мы заглянем в твои подводные сады. Ты меня
также познакомишь со своими дельфинами... Не хмурься, Пьер! Никуда не
денутся твои водоросли и пришельцы. Поплавай и ты с нами.
Пьер отказался, сказав, что, пока мы купаемся, он проверит работу
северных ферм и возьмет анализ воды в Лагуне.
- Кстати, сваришь лангуста, - сказала Наташа. - Смотри, какой экземпляр
добыл очаровательный Пуффи!
Пуффи плыл, держа рака во рту. Я спустился по трапу к воде, взял рака,
поблагодарил Пуффи. Он тотчас же стал выделывать акробатические номера и в
довершение прошелся на хвосте.
- Это в твою честь! - сказал я Наташе.
- Какая прелесть! Ну, скоро мы присоединимся к нему? Ты обещал мне
маску!
Кроме двух масок, для Наташи и себя, я захватил также тяжелое
ультразвуковое ружье, вернее, миниатюрную пушку, дробящую коралловые глыбы
на расстоянии пятнадцати метров. Такими ружьями недавно снабдили всех
дежурных биологов на фермах Большой Лагуны.
Когда я вышел из дома, Наташа, обняв Пуффи, плавала с ним возле
причала, оглашая окрестности звонким смехом. Птицы на крыше - там, кроме
чаек, сидели и молодые олуши, - вытянув шеи, осуждающе смотрели на
купальщиков, будто смех девушки нарушал их птичьи представления о приличиях.
Гера, Хох, Нинон, Бела и Протей - сын Протея ждали меня, держа во рту
устриц. Положив мне в руку огромную устричную раковину, всю поросшую
мшанками и с крохотной анемоной, Гера показала глазами на будку, где
находился гидрофон, и фыркнула, приглашая поговорить о чем-то более важном,
чем устрицы.
Собрав устрицы и передав их несколько растерянному инспектору, я
поспешил к гидрофону.
- В Лагуне неспокойно. В Лагуне случилась большая беда - погиб один из
детей Великого Кальмара! Только сейчас к нам приплыла Дина с горестным
известием: на рифе лежит один из детей Великого, птицы и акула пожирают его.
Будет большое несчастье для всех - и для нас, Людей Моря, и для Людей Земли.
- Как избежать несчастья? - спросил я, зная, что разубедить ее
невозможно.
- Покинуть Лагуну.
- Ты сама прекрасно знаешь, что этого сделать нельзя. Если, допустим,
мы, люди, сможем улететь на желтых машинах, то вы, Люди Моря, не сможете
оставить океан. Вы только сможете уйти подальше от этих мест.
- Мы уйдем. Все готовы уйти. Мы вернемся, когда гнев Великого пройдет.
Сейчас мы должны плыть далеко на север. Туда, куда не дойдет гнев Великого.
Меня озадачило сообщение Геры. Паническое бегство дельфинов могло
причинить новые беды всему хозяйству Большой Лагуны: останутся без надзора и
охраны гигантские фермы китовых акул, тунцов, станет опасным плавание в
Лагуне.
Подошел Чаури Сингх. Он все слышал.
- Надо их удержать, - сказал он. - Предложи Гере перейти в район
мелководья, куда не сможет пробраться ни Великий, ни его дети.
На это предложение Гера ответила:
- Хорошо, мы уйдем на мелководье и будем там ожидать, когда пройдет
гнев Великого. Мы уходим сейчас.
- И скорей возвращайтесь. Знай, что без вас мне будет очень трудно, к
тому же поблизости большие белые акулы, мне одному с ними не совладать.
- Я ухожу сейчас, немедленно. Пуффи должен плыть с нами, - ответила
Гера явно с раздражением.
- Подожди хоть десять минут, пусть Пуффи поучит плавать мою гостью. Или
если тебе так необходимо уйти поскорей, то плыви со всеми, а Пуффи догонит
тебя, я провожу его на катере.
- Нет. Он должен плыть со всеми. Одного или с тобой его пожрут акулы.
- Ну, так - через десять минут.
- Теперь через восемь! - ответила Гера. Все дельфины наряду со вторым
зрением, высокоразвитой интуицией обладают точным чувством времени. - Теперь
через семь, - услышал я, уже прыгая в воду.
Пуффи вертелся между нами, он вел нас к норам лангустов, которые во
множестве находились над черной трещиной. После "экспедиции Рудольфа"
пришелец здесь больше не появлялся, и если он остался жив после битвы с
Рудольфом, то, видимо, больше не рисковал появляться в Лагуне, тем более что
в пещерах рифа для него имелся неограниченный запас пищи. Страхи Геры я
посчитал пустым суеверием, тем более что они были вызваны мертвым кальмаром.
Так мы плыли к черному провалу. Я отвечал на возгласы Наташи, которая
восхищалась волшебной картиной дна Лагуны, освещенной прямыми лучами солнца,
и сам невольно поддавался настроению своей спутницы. Чего стоил один
восхитительный Пуффи, так дополнявший картину подводного мира! Внезапно
движения Пуффи стали вялыми, он жался к Наташе, старался просунуть голову
под ее руку. Ему уже было пора подняться на поверхность, чтобы подышать, а
он все оставался с нами. Наташа также вдруг потеряла интерес к подводным
диковинам и, обняв Пуффи, замерла на месте. Я со страхом увидел через маску,
что у нее закрыты глаза. Все же, медленно двигая ногами, она плыла к самой
широкой части расщелины. Мной самим также овладело полное безразличие ко
всему. Единственное, чего мне хотелось, - это медленно опуститься в черную
бездну. У меня мелькнула вялая мысль, что нечто подобное я уже испытал в
битве с пришельцами над Городом Осьминогов, и я похолодел от страха,
охватившего меня, но тут же овладел собой, поняв, к чему может привести
такое безвольное равнодушие. И еще я вспомнил большую белую акулу и "руки"
пришельца, протянувшиеся к ней.
- Остановись, Наташа! Назад! - хотел я крикнуть, но с моих губ сорвался
только шепот.
Наташа улыбнулась, продолжая плыть к зияющей расщелине. Пуффи двигался
вместе с ней, вяло шевеля плавниками.
Из расщелины бесшумно поднялись "руки" пришельца и глянули на меня его
жуткие фиолетовые глазищи.
"Теперь конец", - проплыло в сознании. И если бы я был один, то, по
всей вероятности, и пальцем бы не пошевельнул ради своего спасения, потому
что страх внезапно исчез, уступив место полной апатии, но впереди меня плыли
к протянутым "рукам" чудовища Наташа и Пуффи. Через какие-то секунды их
должны схватить эти кошмарные клешни и увлечь в бездну. Инстинкт защиты
слабых пробудился во мне молниеносно. Я бросился вперед, перегнал их, поднял
ультразвуковую пушку и, нацелив в фиолетовые глаза, стал изо всех сил
нажимать на спусковой крючок. Я бил с расстояния всего в десять - двенадцать
метров. Вода окрасилась в голубой цвет. "Руки" пришельца медленно
опускались.
Теперь меня больше всего беспокоил Пуффи, он явно задыхался. Наташа
крепко обхватила его руками, и я стал выталкивать их на поверхность. Мне
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг