в одном из тоннелей, ведущих в недра космодрома. Вера посмотрела им вслед с
некоторой тревогой: что, если они доставят ее груз не на ту ракету?
- Ваш билет? - спросил мягкий, вкрадчивый голос. Перед Верой стояла
главная достопримечательность Бомбейского космодрома - малиновый контролер.
Робот в малиновом камзоле с золотыми пуговицами на две головы возвышался над
Верой. Конструкторы придали ему формы "идеального мужчины".
Вера вытащила из кармана брюк овальный жетон. Малиновый контролер
только повел "глазами" и сказал:
- Все правильно. Отлет "Сириуса-2" через двадцать семь с половиной
минут. Транспорт - синий автокар.
- Благодарю, я пойду пешком.
- Тогда следуйте по синей дорожке. За всеми справками обращайтесь к
любому из моих коллег. Счастливого пути.
Вера еще раз поблагодарила обязательного робота.
Центральный зал, где она находилась, поражал размерами: она не увидела
его противоположной стены. Перед глазами колыхалась пестрая толпа
пассажиров, люди двигались в разных направлениях, и все же чувствовались
размеренность и порядок. Как вехи, там и сям виднелись малиновые контролеры.
Вера быстро шла по синей дорожке среди плотной толпы людей. Она
удивилась, что ей никто не мешает, будто дорожка проложена только для нее
одной. В зале стоял густой шум от шарканья и стука тысяч ног, говора,
каких-то мелодичных звонков. Иногда этот деловой шум покрывал отдаленный
грохот, пол вздрагивал - в небо уходила ракета.
Робот-диктор оповещал о времени отлета следующего корабля или о
прибытии лайнера из дальнего рейса - с Луны, спутников, с другого
континента.
В синем зале, кроме робота в красном фраке, находился всего один
человек, одетый по-дорожному - в серую куртку и такие же брюки. Он сидел в
глубоком кресле и, видимо, слушал "говорящую книгу". С его цветущего
молодого лица не сходила улыбка. Все-таки он заметил проходившую мимо Веру,
поднял руку в приветствии и сказал:
- Потрясающе смешно! Ты слушала "Веселую семейку"?
- Привет! - улыбнулась Вера. - Слышала в отрывках.
- Ты всю пьесу прослушай, я одолжу тебе ее в ракете. А если хочешь,
бери сейчас. У меня еще есть кое-что. - Он подмигнул. - Детектив двадцатого
века. До жути мрачная история. Я начал читать, да пульс у меня достиг ста
двадцати в минуту. Это во время погони за этим... как они у них
назывались... да-да, вспомнил: преступниками. От слова "переступить". То
есть нарушить закон. Там есть одно место... Тоже можешь воспользоваться в
дороге. Или я расскажу тебе сюжет?
- Нет, благодарю, как-нибудь в другой раз...
- Прости, ты чем-то озабочена, а я врываюсь со своими дурацкими
предложениями.
- Ну, почему же... Меня тревожат мои растения. Их куда-то унесли два
робота.
- О, да ты биологиня! - Розовощекий молодой человек вскочил. - Тебя там
ждут. Представляешь, что-то проникло в оранжерею, и вся зелень... - Он
выразительно подмигнул и прищелкнул языком. - Так ты реставратор? Та, та
самая Вера! Прелестно, Вера. - Он постарался без особого успеха согнать
улыбку с лица и представился: - Вика Крубер. Викентий Крубер, конечно, да
меня все зовут Викой. Я ассистент астрофизика Аллана Хааса. Это имя тебе
ничего не говорит? - спросил он, протягивая руку для пожатия.
- Извини, Вика, нет. У меня подруга Биата - тоже астрофизик. Она долго
работала здесь в период вспышки сверхновой. Сейчас она в длительном отпуске.
- Биата, Биата... Может, Беата?
- Нет, Биата.
- Нет, не знаю Биату.
- А Беату?
- У меня была соученица Беата, только она занимается плазмой. А твоя -
сверхновыми звездами?
- Да, Вика. Она одержима космосом.
- Как я ее понимаю! Как понимаю! Я тоже весь в космосе. Ты также
станешь в наши ряды. Ты не могла ничего лучше придумать, отправившись на наш
"Сириус". Вот увидишь, какой это отличный островок во Вселенной, особенно
после введения искусственной гравитации. Но здесь и невесомость можно
ощутить, прямо в нашей обсерватории. Тебе еще не приходилось парить в
космосе?
Вера с трудом высвободила свою руку, удивляясь странной манере молодого
человека так вести себя и его многословию.
Она ответила:
- Я первый раз. Только однажды, еще в школе, мы летали с папой в
кругосветку.
- О, блаженные годы детства! - нараспев сказал Вика.
- Меня никогда не тянуло от Земли. Я так не люблю холод, пустоту и риск
неизвестно ради чего.
На этот раз с лица Вики сползла улыбка, он стал необыкновенно серьезен,
даже суров.
- Неизвестно, ради чего? - прошептал пораженный Вика, прижимая руки к
пухлой груди. - А познание Вселенной! Раскрытие тайн бытия! Только там, в
стерильной чистоте космоса, сбросив земную атмосферу, мы стоим перед лицом
Вечности, Вера, и перед нами раскрываются тайны рождения клетки и звезды. -
Вика огорченно вздохнул: - Нет, Вера, у тебя неверные представления о наших
задачах. Между прочим, сейчас многие недооценивают наши завоевания за
пределами Земли. Стало модным тянуться к земной природе - ручейкам,
кустикам.
- Вика!
- Что, Вера? - испуганно спросил студент.
- Оставь в покое кустики. Без кустиков - так, видимо, для удобства ты
обобщаешь весь растительный мир - не прожить в космосе. Я везу эти кустики
на "Сириус", чтобы вы могли открывать свои тайны бытия.
- Прости, Вера... иногда я делаю несколько поспешные заключения.
Вера обвела взглядом Синий зал. Вика понял ее.
- Возможно, больше никого и не будет, кроме нас, - сказал он весело. -
Даже если мое общество тебе не нравится, то все равно придется смириться.
Если любишь шумную компанию, то надо было лететь неделю назад, когда менялся
состав станции. Я должен был тоже тогда лететь, да опоздал. Клянусь,
проспал, забыл поставить будильник. Такого со мной еще не случалось до
работы в обсерватории. Я становлюсь рассеянным, как мой патрон: ведь он в
состоянии выйти без скафандра в открытый космос!..
Вика без умолку щебетал и в ракете. Он необыкновенно легко менял тему
разговора и с таким же увлечением рассказывал Вере и о своих наблюдениях за
астероидами, и об устройстве спутника, и о спорте - Вика увлекался игрой в
мяч, - и о своих воззрениях на современный балет.
Вера уснула под его ровный голос: Вика предался воспоминаниям о детских
годах, когда он подавал огромные надежды как художник-пейзажист.
Ракета облетела Землю и на втором витке стала приближаться к спутнику.
Вера слышала сквозь сон:
- ...Ну как можно спать... Подлетаем... Ну проснись же!
Вера открыла глаза, не понимая еще, где она находится и что за человек
тормошит ее за плечо.
- Подлетаем! Спутник справа по борту! Да не смотри на экран, там лишь
бледное отражение...
Вера действительно не могла оторвать глаз от экрана на передней стенке,
где в черной пустоте плыл навстречу, увеличиваясь в размерах, "Сириус-2".
- Да ты плюнь на экран! - с отчаянием в голосе выкрикнул Вика. - Ты
что, никогда не видала его таким крохотным? Ты поверни голову влево!
Вера послушно подчинилась, и Вика сказал с облегчением:
- Ох, уж эти мне женщины!.. - и, прижавшись щекой к ее плечу, стал с
таким же интересом, как и его спутница, рассматривать надвигавшееся на них
ажурное колесо. Казалось, что ракета неминуемо врежется и разрушит это чудо
инженерного искусства, вынесенное за сорок тысяч километров от поверхности
Земли.
Колесо диаметром в сто десять метров медленно вращалось на фоне
холодных немерцающих звезд космоса. В ободе колеса располагались
лаборатории, различные службы, склады, энергетические блоки. Сходство с
колесом гигантской арбы древних дополняли спицы, сходящиеся в центре, где
находилась Главная обсерватория с телескопом гигантской мощности.
Вика сыпал сведениями, как заправский гид. Пораженная, Вера молчала и
только попросила показать, где находится оранжерея.
- Вот, пожалуйста, сорок девятый отсек. Видишь ли, для полного
жизнеобеспечения колесо разбито на герметически изолированные отсеки. Я
понимаю, что ты хочешь спросить. Герметизация в жилой части происходит
только в случае, если обнаруживается службой безопасности приближение
метеорита. Дело это простое - наши приборы фиксируют даже микрометеориты за
три тысячи километров. Дистанция дает возможность сработать автоматике и
подготовиться к встрече. Создается поле, отклоняющее в сторону от "Сириуса"
небесные камешки. Так что все предусмотрено, Вера... Ну вот, поздравляю с
прибытием! Пилот уравнял скорость с колесом. Сейчас подадут шлюзотрап, и мы
дома!
- Только не делай резких движений, - говорил Вика, - плавность и еще
раз плавность, и ты будешь порхать как мотылек. Вот так! - Вика сидел в
кресле и вдруг поднялся в воздух, перелетел через всю комнату и плавно
опустился на диван.
- Ты, Вика, акробат, я никогда не добьюсь такого мастерства. Мне бы
только сносно передвигаться в оранжерее и ходить по коридорам, не налетая на
встречных.
- Адаптируешься! Я тоже пережил нечто подобное, хотя перед полетом
работал на тренажере, и к тому же на втором курсе мне пришлось побывать на
Луне. В лунной обсерватории. Что-то вроде экскурсии. Уже в то время на меня
имели виды...
Вера уже спала в глубоком, необыкновенно мягком кресле, почти не
чувствуя собственной тяжести.
Вика встал и плавно перелетел к двери...
Проснулась Вера в том же кресле, только спинка у него теперь была
откинута и оно превратилось в удобную кровать. Вера, по привычке, вскочила,
и ее подбросило к потолку; она ударилась о мягкую обшивку спиной и плавно
опустилась посреди комнаты. Послышалось легкое потрескивание, как дома в
стареньком приемнике, и диктор - земной диктор, Вера узнала его по голосу, -
поздравил с добрым утром и предложил заняться утренней гимнастикой. Только с
первых же упражнений Вера поняла, что они разнятся от обычных. Очевидно, их
составили специально для космонавтов, жителей Луны и спутников. На большом
телеэкране девушка-тренер проделывала упражнения и поощрительно, так
казалось Вере, улыбалась. Вера и сама не так давно считалась на студенческих
олимпиадах одной из лучших гимнасток, и сейчас ей хотелось блеснуть перед
объемной тенью на телеэкране; упражнения не отличались особой трудностью, а
лишь требовали точности движений.
Музыка оборвалась, диктор пожелал "творческого дня", и партнерша по
гимнастическим упражнениям шагнула с экрана в комнату Веры.
- Доброе утро! - сказала она. - Извини, что я вторгаюсь к тебе, но ты
ведь новичок и сама почувствовала, что упражнения не так уж просты, особенно
режим дыхания. У нас избыток кислорода, поэтому вдохи надо делать менее
глубокими, особенно без привычки. Я твоя соседка по комнате, у нас общий
душ. Звать меня Пегги. Я австралийка. Вот, пожалуй, и все обо мне, не
считая, что я здесь уже три дня и занимаюсь тем, что корректирую карту
глубин Индийского океана... Ты чем-то удивлена?
- Ну конечно, Пегги, как не удивиться, когда человек сходит с экрана!
Пегги звонко рассмеялась.
- Значит, получилось! - Она стала объяснять: - Телеэкран у нас с тобой
находится на двери, а дверь задвигается в стенку. Я создала фон вот из этого
занавеса. Прости за мистификацию. Мне вчера Вика рассказывал о тебе. Не
правда ли, он очень мил? - И, не дожидаясь ответа, так как была уверена, что
нет существа во Вселенной, которому бы не нравился Вика, она задала второй
вопрос: - Ты наш новый огородник?.. Какое смешное слово, где его только
выкопал Вика!
- Огородниками прежде называли ботаников-практиков, они выращивали
овощи для всеобщего потребления. Да, пожалуй, Вика прав, я действительно
буду у вас огородником и садоводом в придачу. Сейчас овощи и фрукты вы
получаете только с Земли.
- Я над этим не задумывалась. По мне, хоть с Марса. - Пегги так
заразительно засмеялась, что улыбнулась и Вера. Ее соседка сильно напоминала
Вику.
"Может, все дело в невесомости, - подумала Вера, - и я изменилась под
влиянием среды?"
- Ты подумала что-то обо мне? Да? - спросила Пегги.
- Да, Пегги. Я подумала, что ты чем-то напоминаешь Вику.
- Ну, а как же! Ведь он мой брат.
Теперь Вера засмеялась первой, и Пегги присоединилась к ней.
- Ты подумала... Между прочим, не ты одна пришла к такому выводу. У нас
разные отцы. Мы похожи только характерами. Оба в маму... Ну, а теперь
довольно. Давно я так не смеялась. Как хорошо, что ты прилетела! А сейчас
марш в душевую. Без разговоров. Ты моя гостья. После душа - завтрак у меня.
Затем ты пойдешь к своим огурцам, а я примусь разглядывать рифы и глубины
Индийского океана.
- В прошлом году здесь проходила практику моя подруга Биата, - сказала
Вера.
- Биата? Нет, не встречала. Здесь часто меняются составы лабораторий,
да и самих лабораторий уйма. Ведь здесь работает триста двадцать человек!
Вот когда достроят новый спортзал, ресторан, театр, тогда общение будет
более тесным. Но я, пожалуй, сюда больше не вернусь, с меня хватит и одного
пребывания в космосе. Ну, а ты как себя чувствуешь здесь? Тебе нравится
вертеться в этом колесе?
- Еще не знаю. Пока только удивляюсь. Все необычно. Какой-то
фантастический мир. Мне кажется, что здесь и мысли должны быть другие. Я
ловлю себя на этом.
- Не беспокойся, мысли останутся прежними. Все от непривычной
обстановки. Я встречала ребят, которые торчали здесь по два месяца, и не
скажу, чтобы они поражали оригинальностью мышления. Отсюда привозят данные
наблюдений и любовь к нашей старушке Земле. Хотя я, пожалуй, ее обидела, она
еще так молода. Ее недра клокочут от избытка энергии, продолжают мигрировать
материки. А океан! Он еще так юн! И все же здесь фантастически хорошо, -
услышала Вера, уже стоя под тонкими, колючими струями воды.
...В оранжерее Вера нашла прекрасное оборудование. Автоматика,
направляемая компьютером, регулировала свет, подачу минеральных солей в
пористый пластик, служивший здесь почвой; специальное устройство подрезало
ветви и складывало их в контейнеры; чувствительные фотоглаза зорко следили
за созреванием плодов и овощей: как только регистрировалась
запрограммированная окраска, эластичные присоски срывали урожай и передавали
упаковочному агрегату, а механический аналитик брал пробы и отпечатывал на
ленте процентное содержание витаминов и других компонентов. Люди редко
посещали оранжерею, так как там поддерживалось повышенное содержание
углекислоты и распылялись воздушные подкормки растений.
Веру сопровождал инженер-генетик Сюсаку Эндо, высокий, худой, в
старинных очках в роговой оправе - такие очки стали входить в моду за
последние полгода. Сюсаку Эндо находился на спутнике уже вторую неделю и
бился над разгадкой причин гибели растений в оранжерее. Представившись, он
сказал, что много слышал о ней от доктора Мокимото, с интересом читал ее
последнюю работу в "Зеленых тетрадях" и что он не желал бы лучшего партнера
в работе, чем она, Вера. Инженер улыбался, но в его глазах она уловила
тревогу и усталость. Еще она почувствовала, что Сюсаку Эндо сильно
разочарован, что он не видит особого прока в ее появлении на "Сириусе" и
досадует на Мокимото, который, вместо того чтобы прилететь самому или
прислать кого-либо из солидных ученых - своих помощников, навязал ему
студентку-пятикурсницу, видимо, на том основании, что она печатается в
"Зеленых тетрадях".
Между тем он сказал, плавно разводя руки:
- Можете убедиться, что какие-то таинственные силы обрушились на этот
крохотный оазис. Я все удалил, за исключением вот этих кустарниковидных
манго. Не надейтесь увидеть на них цветы или плоды, сейчас это просто
декоративное растение, к тому же, боюсь, пораженное неизвестным нам вирусом.
Над поисками неуловимого вируса бьюсь я, и сейчас занимаются этим же на
Земле, придется заняться и вам, Вера-сан.
- Не знаю, чем я смогу помочь, - несколько растерянно ответила Вера и
спросила: - Может быть, космическая усталость?
- О нет. Вера-сан, все растения были посажены два месяца назад. Слишком
мало времени прошло, чтобы растения могли испытать усталость. - Он
улыбнулся. - Вот вам, Вера-сан, придется испытать усталость, если вы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг