контролировать их действия. Поэтому, только когда мы с Антоном
возвращались, Вашата и Зингер делали короткие вылазки в окрестности
космодрома, бурили скважины, брали пробы грунта, собирали минералы. Кроме
того, у них набиралась уйма работы, связанной с получением информации от
четырех метеостанций и десяти "менестрелей" - так мы назвали
автоматические станции, совершившие мягкую посадку и теперь путешествующие
но марсианским просторам, здесь были и наши "Марсы", и американские
"Маринеры", и французские "Сюзанны", и английские "Танки". Помимо всего,
Зингер вел летопись нашего путешествия, работал в своей оранжерее и
набрасывал заметки о полете и нашем поведении. Он страдал, что не может
заняться анализом пород, а должен после облучения контейнеров исправлять
на них наши каракули, указывая, где взяты породы, и заполнять карточки.
Удивительно, как этот неутомимый человек находил еще время делиться своими
мыслями с Фениксом, и тот каждый вечер выкладывал их кому-нибудь из нас.
С некоторых пор Феня стал выдавать тайные мысли своего друга только в
его отсутствие.
На третий день после посадки он встретил нас взволнованной фразой:
- Найти бы хоть бактерию! Вирус! Кусочек смолы с мухой, как в янтаре на
Балтике... растения! Ты пойми, Феникс, растения! Новая форма, с Марса! -
Феня обыкновенно, закончив фразу, пронзительно засвистел и, как все
предатели, протянул лапу за гонораром.
Никто больше не подтрунивал над Максом, все мы жили теми же надеждами,
хотя с каждой поездкой на "Черепашке" шансов становилось все меньше и
меньше, по крайней мере, для нас, все-таки мы были ограничены в
возможностях передвижения, обследуя какие-то жалкие десятки километров
вокруг космолета. Хотя трудно сказать, самое ли здесь безнадежное место!
Гигантской впадине сотни миллионов лет! Почему бы здесь, на ее берегах, и
не возникнуть цивилизации? Море оказалось мертвым, на берегах застыли
волны соли, густо присыпанные красной пылью, заваленные обломками. Но
всегда ли оно было таким? Возможно, когда-то оно заполняло всю котловину и
вода была нормальной солености. Да я и подсчитал, что при высоком уровне
количество солей могло не превышать трех-четырех процентов, а
следовательно, водоем мог кишеть живыми организмами!
- Ищите окаменелости! - умолял Макс. - Ну как вы там смотрите? Где?
Ведь есть же здесь осадочные породы?.. Христо, разреши мне!
Вашата отрицательно качал головой:
- О дальних экспедициях пока и не думай. У нас с тобой столько всего.
Как ты еще держишься на ногах. Приказываю спать не меньше семи часов и
фиксировать буквально все, каждый наш шаг. Ты наш историограф и биограф.
Все-таки кое-что мы уже сделали, - сказал он в утешенье, - и каждый день
что-то приносит новое.
- Обследуйте откосы моря! - настаивал Макс. - Спуститесь наконец вниз,
к воде, или к тому, что там еще осталось!
- Не разрешаю. Три километра спуск. Осыпи, камнепады. Тут нужно
оборудование, легкие скафандры.
- Какие вы рационалисты! - это был вопль и ругательство одновременно.
Сам рационалист до мозга костей, Зингер пускал это слово в ход, когда
хотел изничтожить противника, сказать, что у того нет ни капельки
человеческих эмоций, что он ни больше ни меньше как компьютер для подсчета
голосов на выборах в местные Советы.
- Хорошо, - сказал Вашата, - пустим на склоны Туарега, предварительно
подстраховав его, у нас есть на складе достаточный запас троса, возьмите с
километр. Если сорвется, то лебедка "Черепашки" вытянет.
- Давно бы так, - сказал Макс. - Мы должны использовать все! Все шансы.
И даже кажущееся их отсутствие. Что смеетесь? Да, это парадокс! А где мы
находимся, не в мире парадоксов?
МАРСИАНСКИЕ МИРАЖИ
Антон обмотал талию Туарега полимерным тросом, завязал морским узлом,
хлопнул по спине:
- Давай, дружище, чуть чего - выгребай назад, а упадешь, не бойся -
вытянем.
- Счастливо, - пожелал я Туарегу, очень уж он выглядел по-человечески:
лихой парень в скафандре, не моргнув глазом, спускается в пропасть.
Туарег осторожно двинулся по склону, сплошь состоящему из сланцевых
плиток. Антон, сидя в "Черепашке", потравливал трос, намотанный на барабан
лебедки. У Туарега оказался идеальный вестибулярный аппарат. Когда
двинулся каменный поток, робот замер и так проехал не меньше ста метров,
затем стал спускаться по террасе, иногда останавливаясь и орудуя
геологическим молотком. Образцы он складывал в объемистые мешки по обеим
сторонам туловища. Солнце хорошо освещало склон, в разреженном воздухе
четко выделялись складчатые, волнистые и поставленные на ребро голубые и
темно-бурые породы, ниже, где Туарег перебрался на узкий карниз, лежали
темные, почти черные с фиолетовым отливом глыбы кристаллических сланцев,
между сланцами просматривались тонкие синие прослойки.
Правее начинался обрывистый склон, покрытый карминовыми потеками, они
отливали влажным блеском. Кровавый водопад терялся внизу, где ослепительно
светилось зеркало глубинного моря ртутного цвета, иногда по нему пробегали
багровые полосы.
Неожиданно в восточной части моря появилось серебристое облако, похожее
на изморозь, поднятую ветром. Облако застыло на черном фоне
противоположного берега.
- Выброс углекислоты, - сказал Антон. - Очень эффектно! Как это облако
здорово вписывается в окружающий ландшафт!
Действительно, казалось, не хватало только этого облачка, чтобы оживить
пейзаж на другом берегу. Там лежала багряная пустыня: красные, оранжевые,
розовые скалы самой причудливой формы; совсем готовые скульптуры
художников-абстракционистов, виднелись и вполне реалистические изваяния,
одно напоминало роденовского мыслителя, второе ящера, тонущего в зыбучем
песке. Веяло запустеньем и тоской.
Я поделился своими мыслями с Антоном. Он ответил тоже с грустинкой в
голосе:
- Пейзаж не вселяет оптимизма. Марсианам было скучновато мерзнуть,
ходить в скафандрах и любоваться такой панорамой.
- Что, если тогда все было по-иному?
- Возможно. Хотя настроение осталось. Может быть, из-за такого
настроения и пошло все прахом.
- Ты серьезно считаешь, что здесь существовала жизнь, люди,
цивилизация?
- Иногда приходит такая мысль. Хотя...
Вмешался Макс:
- Неужели тебе мало доказательств? Ах, Антон, Антон!
- Пока негусто.
- А каналы? Ты что полагаешь, что они следствие эрозии? Осадочные
породы! Существование морей!
Вашата погасил начавшийся было спор:
- Все мы хотели бы найти следы жизни. Что там у вас? Направьте объектив
на Туарега. Вот так, хорошо. Где же он? Довольно. Поднимайте! Только
осторожней. Нагрузился он порядочно.
"Черепашка" рванулась к обрыву и остановилась, подрагивая. Канат
натянулся. Туарег исчез за выступом.
- Сорвался! - сказал Антон. - Я попробую подтянуть.
Лебедка не брала. Видно, робот заклинился между камней. Чувствовалось
по вибрации каната, что он изо всех сил пытается выбраться из ловушки.
Я выключил у него двигатели.
- Правильно, - одобрил Вашата. - Ну что будем делать? Жалко Туарега.
Макс предложил:
- Я спущусь вниз. Ребята устали. Ну сам подумай, что мы здесь торчим
вдвоем? Вся утренняя программа выполнена. Христо! Ну!
- Действительно, сегодня мы бьем баклуши, носам понимаешь, инструкция
велит. Просчитано не раз "Большим Иваном", и получены варианты, когда мы
оба здесь будем нужны. Ведь сам знаешь?
- Да, но "Иван" не был на Марсе. В программу вводили не те данные.
- Те. Почти те, Макс. Извините, ребята, мы все с Максом митингуем. А вы
действуйте! Антон останется с техникой, а ты, Ив, как бывший альпинист,
пойдешь выручать этого остолопа, да будь осторожен, как бы у Туарега
управление не подвело.
Макс сказал безнадежным тоном:
- Я проходил схемы роботов этого типа.
- Знаю. Будешь консультировать Ива.
Я стал спускаться. Почти с таким же успехом прокатился по сланцевым
плиткам, только теперь они лежали плотней. Я смотрел сквозь стекла шлема
во все стороны, пытаясь заметить что-либо интересное, хоть здесь все было
интересно, каждая сланцевая плитка, каждый камень были дороже алмазов, но
я пересиливал себя, не брал ничего, решив, что, если Туарега не удастся
вызволить, захвачу на обратном пути, только сунул в карман скафандра
что-то похожее на крохотную панцирную рыбку, впрессованную в песчаник.
Сейчас эта находка занимает почетное место в Марсианском музее в Москве,
на Воробьевых горах, хотя там есть экспонаты и поинтереснее, но с этой
рыбешки начинается экспозиция "животного мира Марса".
Я довольно скоро опустился с помощью Антона до злополучного карниза и
сам бы полетел вслед за Туарегом, если бы не туго натянутый трос; из-под
ног предательски вылетали плитки минерала, похожего на яшму, я не мог
стоять, не рискуя сорваться, и сел, свесив ноги. Метрах в десяти застыл,
покачиваясь на тросе, наш Туарег. Я улыбнулся, представив себе, как
бедняга барахтался, не находя точки опоры. Когда Антон подтягивал его, то
он стукался головой о нависшую кромку карниза.
- Все в порядке! - сказал я. - Пожалуй, парень отделался легкими
ушибами. Ты, Антон, будешь очень осторожно выбирать трос, а я...
Я хотел сказать, что помогу перетащить его на карниз, и забыл обо всем
на свете, посмотрев направо и вниз. Там, метрах в двухстах от общего фона
каменных нагромождений, отделились и замерли в невесомости странные
сооружения, похожие по своей архитектуре на строения термитов, только
несравненно сложней. Это были ажурные переплетения, каменные кружева.
Вглядевшись, я стал различать детали, улавливать в этом целом отдельные
части.
На какой-то миг у гладкой, отполированной до блеска каменной стены,
вернее обтесанной горы, я увидел город необыкновенной архитектуры под
прозрачным колпаком. Я увидел ровные улицы, аркады, заметил облицовку
домов с красочными фресками на фасадах, летательный аппарат, плавно
парящий над морем, яхту, она подходила к набережной из оранжевого камня с
черным парапетом. Стояли суда с непомерно высокими мачтами. Людей я не
видел. Так же внезапно картина изменилась. Осталась отвесная стенка
обрыва, далеко внизу - холодный блеск озера, терраса, а на ней, как в
мультфильме, деформировались прекрасные дворцы, превращаясь в каменные
кружева, изъеденные песчаными бурями, разрушенные солнцем и космическим
холодом.
Я слышал, как меня окликнули Антон, затем Зингер, Вашата. Я молчал, не
в силах произнести хоть слово, издать звук, послать успокоительные
сигналы. Я словно окаменел, ожидая, что картина дивного города снова
предстанет предо мной. Ничего больше не появлялось. Бесшумно пролетел
сбоку камень и, подпрыгнув на карнизе, ринулся вниз.
- Что! Что с тобой, Ив? Тебе плохо? - только испуг за мою жизнь,
чувствовавшийся в голосе Вашаты, вывел меня из состояния столбняка, и я
стал сбивчиво рассказывать об увиденном.
Зингер шепнул Вашате:
- Вот бедняга. - Почти крикнул: - Ив, возьми себя в руки и скажи
толком, где ты все это видел. Только сиди спокойно. Отодвинься дальше от
обрыва. Не эти ли столбы?
В голосе его слышалось разочарование и тревога.
- Мне тоже показалось, - сказал Антон, - да ты не волнуйся.
Действительно, развалины, вот поднимем Туарега... Только не волнуйся, я
сейчас подтяну его...
Его перебил Макс:
- Ив! Где же он? Где твой город? Ну что ты сидишь как изваяние? А ты,
Антон, погоди со своим роботом. Здесь такое, а он... Постой, Христо! Ив!
Ив, это не те ли обломки, что ниже тебя? Какой же это город?
Наконец они все увидели мою террасу и разочарованно молчали добрую
минуту, затем засыпали меня вопросами. Я наблюдал развалины в другом
ракурсе - сбоку, а они сверху, затем Христо и Макс стали смотреть через
мой "телеглаз", у Макса вырвался торжествующий вопль:
- Ну что я говорил?! Что? Теперь вы наконец видите сами! Конечно, это
город. Христо! Пусть Ив спустится в город! Пожалуйста!
- А Туарег? Скоро стемнеет. Ребята пять часов в скафандрах. Успокойся.
В город пойдем завтра. Он еще постоит.
- Все?.. Я тоже?
- Нет, мы, как всегда. Тебе будет добавочная работа - размещать находки
Туарега по контейнерам. Осторожней!
Последнее относилось ко мне и Антону. Туарег уперся головой в нижнюю
кромку слюдяного карниза, мне с трудом удалось оттолкнуть его, и Антон
выволок его на карниз. Дальше Туарег полез сам и потащил меня за собой, с
завидной легкостью волоча два мешка, раздутых от собранных образцов. Он
все пытался пополнять коллекцию, хватая двумя свободными руками
приглянувшиеся ему камни, и только после моего приказа, казалось, с
неохотой отбрасывал их в сторону. Видно, удары о камень не прошли для него
даром. Антон попытался его "подлечить", но, приоткрыв спинную панель,
поспешно поставил ее на место: до того невообразимо сложным показался ему
"организм" Туарега. Теперь ему могли помочь только на Земле, куда он
больше никогда не вернется, а нам отныне прибавилась еще одна забота -
следить за каждым его шагом.
КАКТУСЯТА
Вашата сделал магнитную запись нашего с Туарегом спуска по обрывистому
берегу моря, он записывал все, включая каждое наше слово, о чем мы узнали
много позже и что принесло немало огорчений, особенно Максу, который хотел
выглядеть "идеально" перед лицом потомков.
Просмотр фильма, кстати, почему-то не особенно хорошего качества,
вызвал двоякое чувство. Сначала мы все действительно видели город, но при
вторичном просмотре все выглядело иначе, и даже Макс засомневался, город
ли это, а не выветренные породы, природа способна и не на такие штуки,
особенно марсианская, где ее творчество, видимо, переживает период застоя,
когда трудно создать что-либо порядочное, располагая такими скудными
возможностями.
Мои "видения" Макс отнес за счет нервного переутомления:
- Произошло то, что нередко случается с такими впечатлительными
субъектами. В их подсознании создаются желаемые образы, то есть то, что мы
называем галлюцинациями. Я бы на твоем месте, Ив, денька два посидел дома.
Меня выручил Антон, сказав, что на какой-то миг и ему почудилось что-то
вроде города, только не там, где мне, а на противоположном берегу.
- Скорее всего, это фата-моргана! Марсианский мираж, - тут же определил
Макс.
- Да, но мираж - явление оптического характера, - сказал Вашата. -
Допустим, что в разреженной атмосфере с большим процентом углекислого газа
миражи также могут возникать, но тогда должны существовать и города, и
моря, и корабли, которые видел Ив.
- Да, здесь что-то не совсем ясно... - признался Макс с неохотой.
Затем все наше внимание переключилось на окаменелую рыбу. Макс заключил
ее в толстый полимерный шар, облучил и, уговорив Вашату, с величайшими
предосторожностями доставил в наш салон - он же кухня, столовая и
просмотровый зал.
Сомнений быть не могло. Перед нами находилась копия - часть головы и
половина тельца - живого существа, жившего миллионы лет назад в
марсианских водоемах.
Вашата предупредил (в который раз):
- Надо, ребята, вести себя чрезвычайно осторожно. Это не луна, где и то
найден в теплой вулканической зоне грибок. Сейчас мы еще не знаем, возник
ли он в местных условиях, когда на Луне была какая-то атмосфера, или
грибок занесен из космоса, а может быть, и с Земли, но он быстро
приспособился к местным условиям.
Макс сказал:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг