там вода в толще пород и была ли прежде, все-таки ведем горячие споры.
Сомневаемся. Все мы, кроме Макса, который успевает шепнуть мне перед
посадкой:
- Даже при минимуме воды в воздухе она может просачиваться из почвы.
Тогда периодически должны появляться растения эфемеры на его "альпийских
лугах". И мы наконец убедимся в существовании там, внизу, жизни!
Пока мы не видим ничего обнадеживающего, только пустыни, кратеры,
каменные гряды гор и что-то похожее на тени, какие-то впадины, углубления,
похожие на ирригационные системы, открытые у нас на Земле в районах
древних цивилизаций. Неужели каналы! Они идут в меридиональном
направлении, как и на рисунках Скиапарелли...
С каждым часом видимость становится лучше. Над планетой по-прежнему
висит пелена тончайшей пыли, создающей своеобразные миражи. Кажется,
действительно, все впадины залиты водой, струятся реки, выветренные
базальты выглядят рощами диковинных растений.
Христо включает тормозные дюзы, и корабль опускается еще ниже. Миражи
исчезли. Ясней, чем на фотографиях и телефильмах, видны эрозионные
процессы на поверхности планеты. У ветра совсем другой строительный
почерк, только потоки воды могли создать такие овражные системы, так
по-земному оформить склоны Большого Ущелья. Этот желоб в теле планеты, в
сто километров ширины и более пяти тысяч километров длины, протянулся
вдоль экватора.
- Гигантский резервуар, - не преминул заметить Макс, - сюда стекались
воды по рекам и мелким каналам, здесь находился центр цивилизации!.. Если,
конечно, здесь когда-либо жил человек, - заключил он с горечью.
На экране радара показалась голубая точка - приближался спутник. Он
прошел в тысяче метров от нас, распластав свои "крылья" - плоскости
солнечных батарей, в хитром переплетении антенн, изящный, легкий,
стремительный.
Вашата послал запрос, и он мгновенно передал запас информации,
накопленный за последние двенадцать оборотов.
Удивительные создания эти автостанции, в них напичкано столько приборов
и они так точны и послушны, что иной раз кажется, что там, внизу, не
машины, а свои ребята переживают за нас всей душою, желают мягкой посадки.
Шестьдесят часов "Земля" кружилась вокруг Марса. Круглые сутки мы вели
передачи на Землю, направив вниз мощные линзы телевизионных камер, или
передавали информацию, полученную с автоматического спутника, несколько
роликов ему посчастливилось снять в период прекращения песчаных бурь, и
дома увидели первый марсианский географический фильм очень хорошего
качества. Сколько тогда шума дома наделал "марсианский город".
Действительно, глядя на эти нагромождения камней, создавалась полная
иллюзия древнего города незнакомой архитектуры, с улицами, похожими на
лабиринт, площадями, парками. Все изменилось, как только Вашата направил
на "город" наши телекамеры. Оказалось, что это просто остатки горного
хребта, каменный оазис посреди красной пустыни...
- Нет-нет, ребята, - сказал Зингер, - не делайте опасных заключений,
там что-то может быть. Смотрите, храм! Развалины храма...
Все молчали, сочувствуя Максу.
- Действительно, почему бы не быть там храму, - сказал Антон, заслужив
крепкое пожатие и нежнейший взгляд Макса.
Шли беспрерывные передачи с Земли, не прямо на экран, а через
компьютер, он совмещал разрывы во времени; не совсем удобно ждать, пока
слова, трансформированные в электромагнитные колебания, будут четверть
часа лететь в Москву и еще столько же нам ждать ответа. Компьютер
состыковывал фразы в разрывах и выдавал сразу весь разговор, иллюстрируя
картинами столицы, показывая милые лица землян, родных, друзей.
- Черт возьми, - сказал мне Антон после очередной совмещенной передачи,
- только подумать, что сейчас положительно все там, дома, кажутся
необыкновенно близкими, дорогими сердцу. Помнишь Кольку Сучкова из
транспортного отдела; сколько он нам испортил крови, такого бюрократа еще
не бывало на свете, а вот увидел его сегодня, и слеза прошибла. Ты все
записываешь? - спросил Антон у Макса. - Фиксируешь наше поведение, выход
из депрессии?
- Моя обязанность. Ты не представляешь, какой богатейший материал у
меня уже скопился. Только наше поведение в замкнутом пространстве - тема
для докторской. А что впереди! В частности, твое высказывание относительно
изменения оценок отдельных личностей говорит о многом. Недалек тот день,
когда миллионы людей станут совершать космические полеты, и представляю,
как это отразится на общем уровне их нравственности!
- По-моему, все это иллюзия, - сказал Антон. - Сучков не изменится,
пошли его хоть к Сириусу.
Макс только передернул плечами: он не любил, когда опровергаются его
заключения, основанные, как он полагал, на тонком психологическом анализе
и знании малейших движений человеческой души.
Мы увидели восход Фобоса, он мчался нам навстречу - уродливый
космический камень. Как жаль, что уже давно развеялась легенда о его
искусственном происхождении. Сколько книг написано о пустотелом шаре,
запущенном марсианами вокруг своей планеты. Вероятно, и Фобос и Деймос -
осколки Фаэтона, попавшие в притяжение Марса, теперь они носятся в опасной
близости от его поверхности и, как предсказывают астрономы, довольно скоро
- конечно, в космических масштабах - врежутся в тело планеты, если мы не
найдем способ удержать их на орбите.
Зингер оказался верен себе: он первым увидел на Фобосе ровную, как
стол, площадку и тут же вывел заключение, что это космодром марсиан.
- Отсюда они запускали свои ракеты, - сказал он. - Неужели вы не
заметили, что на заснятой ленте у Фобоса одна из граней представляет как
бы плоскость кристалла?
Когда после вахты я заглянул в оранжерею, Феня встретил меня радостным
воплем:
- Друг мой, Феникс! Мы с тобой были правы!
Может быть, и на самом деле на Фобосе существовал космодром! Будь я на
месте Вашаты, я бы посадил на него "Землю" и обследовал спутник. На нем
нет песчаных бурь, там должны остаться сооружения, ангары, может быть,
останки людей!..
ПОСАДКА
Планетолет вел себя безукоризненно. Извергая пламя тормозных дюз,
"Земля" плавно опускалась на каменистое плато, на "пятачок", после долгих
исследований подготовленный роботом. Площадка была ровной, обрамленная
каменными столбами и колоссальными глыбами.
На Марсе нет недостатка в посадочных площадках. Бескрайни его ровные,
как теннисные корты, пустыни. Но Космоцентр интересовал "приморский" район
с довольно сложным рельефом местности, поэтому столько сил и средств было
затрачено, чтобы оборудовать первый космодром на Марсе.
Выбор места впоследствии полностью оправдал себя. В пяти километрах от
космодрома находился вулкан, который Вашата назвал Большим Гейзером, через
равные промежутки в шесть часов он выбрасывал из кратера очередную порцию
сернистого газа с водяным паром, а в остальное время курился желтым
дымком. Лучший ориентир трудно было найти в этом районе. В случае урагана
каменное ограждение могло послужить хорошей защитой. Мы все еще трудно
себе представляли силу марсианских вихрей, хотя автоматы накопили большой
материал. У всех в памяти остался случай с первым роботом, застигнутым
песчаной бурей; тогда у него не было от нее защиты, и бедняга катился по
пустыне, посылая радиовопли на всю вселенную. По счастью, его быстро
зажало среди камней и засыпало песком. Когда буря стихла, у него хватило
"ума" и сил выбраться из дюн. С тех пор он всегда ложился, как только сила
ветра достигала трехсот сорока метров в секунду. Этот робот, прозванный
Бедуином, погиб, сорвавшись с кручи, а возможно, опять тому причина
ураган. Бедняге не за что было зацепиться, и его сбросило в пропасть.
Собрат Бедуина - Туарег-1 более совершенное существо, снабженное
добавочными конечностями, способное укрываться в расщелинах и закапываться
в песок при низком барометрическом давлении. Он нашел посадочную площадку,
рассчитал ее размеры, убрал большие камни и настойчиво посылал сигналы о
полной готовности космодрома к встрече далеких гостей.
Планетолет мягко присел на свои паучьи ноги, прекратилась вибрация, в
ушах звенело от наступившей тишины и волнения. Медленно оседала пыль,
поднятая двигателями.
- Поздравляю, ребята! Вот мы и прилетели! - сказал Христо Вашата,
как-то буднично, устало улыбаясь.
Все мы совсем по-иному представляли себе этот великий момент: возгласы
радости, объятья, пожимания рук, хлопанье по плечам, а сейчас мы стояли и
улыбались, подавленные своим свершением. Видимо, все-таки где-то в недрах
сознания таилась мысль: не долетим, не может быть. А долетим, то всякое
может случиться. Хотя дома миллионы людей трудились десятилетия, чтобы все
получилось как надо. И вот мы смотрим на поле экрана, затянутое красным
туманом. Проступают очертания каменных столбов, как на Енисее, каменные
глыбы - лбы, отполированные ветром, словно в пустыне Гоби. Да, да, все как
будто знакомое - и все же иное: не та окраска, свой скульптурный почерк в
отделке камня, не тот фон: небо фиолетовое, как у нас в стратосфере,
воздух жидкий, его мало, почти нет.
Наконец Вашата встал со своего пилотского кресла и сказал торжественно:
- Включить телекамеры для планеты Земля!
Начиналось выполнение программы. Нашу посадку передавал на Землю
Туарег, теперь подошла наша очередь демонстрировать свое отличное
состояние и радость по случаю прибытия на Марс.
- Камеры включены! - доложил Антон.
Теперь мы улыбались, правда, несколько натянуто, но там, дома, отнесут
это за счет дальности расстояния, помех. Жали друг другу руки, обнимались.
Почти то же самое говорили, почти так же улыбались первые космонавты,
вылетевшие за пределы атмосферы. Заточенные в тесные кабины, они
испытывали все время изнуряющую невесомость. Их улыбка после приземления
была равносильна героическому поступку. Мы летели со всем возможным
комфортом: просторные помещения с искусственной гравитацией, могучий
автономный корабль, идеальная связь, нас здесь ждали посланцы Земли. Между
первыми полетами вокруг Земли и нашим путешествием разница колоссальная,
как между переездом через океан на плоту и на лайнере.
Мы даже пытались качать Вашату, да он так ухватился за спинку кресла,
что нам было его не оторвать от нее.
- Отставить! Не по сценарию, - нашелся наш Христо. - Идиоты, сорвете с
болтов!
- Да, да, не по сценарию, - вздохнул Зингер и, обернувшись к объективу
камеры, расплылся в своей самой обворожительной улыбке. Его блаженный лик,
слегка деформированный, обошел обложки всех земных журналов, красовался на
миллиардах газетных полос. Мы выглядели жалкими придатками к этому
человеку, излучающему всепобеждающий оптимизм. Особенно пришелся по душе
Макс американцам.
Затем мы от чистого сердца приветствовали Туарега-первого, и он ответил
своими позывными и поднятием одной из четырех рук.
По сценарию, разработанному еще в Космическом центре, первым должен был
ступить на поверхность Марса Вашата, затем Макс, мы с Антоном оставались в
корабле, обеспечивая телепередачу этого величайшего в истории момента и
давая пояснения телезрителям земного шара. Все же Макс Зингер сошел по
трапу первым и, несколько раз притопнув ногой, сказал:
- Какой великий момент! Марс, прими братьев с Земли. - После этой
реплики, кстати, также не предусмотренной сценарием, он подошел к Туарегу
и попытался его обнять. У Туарега молниеносно сработала система защиты, и
Макс, отлетев на несколько метров, покатился по площадке. Дело могло
кончиться трагически, если бы робот нанес ему удар рукой с лопатой или
багром.
Как только Макс направился к Туарегу, Антон на всякий случай выключил
камеру и включил, когда Зингер в красном от пыли скафандре водружал с
Вашатой знамя. Туарег высверлил буравом ямку, и Вашата вставил в нее
древко, а Зингер расправил красное полотнище.
Для землян вся церемония проходила в абсолютной тишине, потому что
Антон убрал звук, опасаясь, что Вашата выдаст Зингеру по первое число, но
у них все прошло тихо, только Христо буркнул:
- Оставь свою самодеятельность... Ты хоть понимаешь, что могло
получиться?
- Да, но почему у него не выключили узел самообороны? Идиотское
сооружение чуть не поломало мне ребра...
- Прекрати!
Антон включил гимн Советского Союза. Вашата, Зингер взяли под козырек.
Ребята из Космоцентра выключили у Туарега узел самообороны, раньше они не
могли этого сделать, не то он мог попасть в струю тормозных дюз. Теперь он
доверчиво направился к людям и остановился возле Вашаты, глядя магнитными
мембранами вслед убегавшему Зингеру. И опять Антон спас положение,
повернув тумблер у передатчика. Торжественная часть окончилась. Наточка
Стоун объявила землянам, что экипаж после напряженных часов должен
отдохнуть, а затем приступит к выполнению дальнейшей программы. Живые
слова Наточки долетели до нас через положенные пятнадцать минут, когда
Вашата и Зингер уже поднимались по корабельному трапу в шлюз. Затем
спустились мы с Антоном, и Вашата заснял на магнитную пленку, как мы,
спотыкаясь, ходили у космолета, разговаривали с Туарегом и он теперь "жал
нам руки" и выполнял все, что ни попросишь. Этот ролик использовали для
второго сеанса марсианских передач. А затем все, что снимали мы, Туарег,
камеры-автоматы посылали домой, там монтажеры составляли марсианские
боевики с обязательным участием Туарега. Робот оказался необыкновенно
"радиен" и "телевизионен", настоящий герой космического боевика, ставший
любимцем мальчишек и девчонок всех континентов. Огромный по сравнению с
нами, похожий на средневекового рыцаря, закованного в панцирь, он выбивал
стальными подошвами искры из марсианских камней, важно вышагивая следом за
"Черепашкой", или брел впереди вездехода, показывая дорогу. Заваливал
камнями трещины, сокращая путь на объездах, или брал нас на буксир на
крутых подъемах.
- Удивительный характер, - сказал о нем Антон, - сосредоточен, деловит,
молчалив, все время находится в состоянии полной готовности совершить
невероятное, прямо йог!..
Туарега снабдили ториевыми батареями, практически вечным источником
энергии, нержавеющим и пыленепроницаемым корпусом и, главное, как нам
поначалу казалось, удивительным искусственным мозгом, способным решать
сложнейшие задачи. Для полной иллюзии живого существа ему недоставало
только человеческой речи, ее заменяла система сигналов, подчас более
практичная, нежели речь, особенно в период ураганов. Туарег напоминал
умного парня, лишившегося языка. Он запоминал каждый камень на пути,
каждую трещину, безошибочно, в любую пору суток ориентировался по странам
света и сумел посадить нашу "Землю". Казалось, что он привязан к каждому
из нас, только Зингер вызывал у него неясные опасения, должно быть, в его
памяти остался образ бросившегося на него человека. Максу не нравилось
такое отношение машины.
- Что-то неладно у него в монтаже, - говорил он частенько. - Не может
быть, чтобы логически мыслящее устройство сделало отрицательный вывод из
нашей первой встречи. По крайней мере, оно должно забыть этот досадный
эпизод, надо стереть в его памяти запись нашего прилета.
Вашата хмурился, мы с Антоном помалкивали. После очередной
"бестактности" Туарега Макс сказал за ужином Вашате:
- Все-таки стоит покопаться во внутренностях этого балбеса, что-то он
мне сегодня особенно не понравился. Послал его разведать дорогу -
выполнил, а когда вернулся весь в песке и я хотел почистить его, то он
включил ультразвуковую установку и чуть не довел меня до обморока.
Пожалуй, ультразвук ему ни к чему? Да и старые записи надо стереть...
Вашата терпеть не мог отдавать категорические приказания, а здесь
впервые применил всю силу власти:
- Приказываю, товарищ Зингер, никогда, ни при каких условиях не
прикасайтесь к Туарегу.
- Есть, товарищ космический пилот первого класса! - в тон ему ответил
Зингер.
Вашата махнул рукой.
- Отставить, Макс. Пойми: если ты выведешь из строя Туарега, мы
окажемся в очень трудном положении, сорвется программа, не та, что мы
привезли, а та, что диктуется возможностями. Остался месяц до начала
сезона бурь и нашего отлета. Умоляю, не прикасайся к Туарегу!
По космической инструкции на корабле должны всегда находиться два
человека, чтобы поддерживать постоянную связь с отсутствующими и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг