задумываясь, вылила ее в сумасшедшем танце!..
О-о-ооо! Это были ве-ли-ко-лепные животные! Тапа завороженно смотрела на
них, как они шли по вольеру, грациозно покачивая своими золотистыми
спинками, ослепительно блестевшими в лучах электрического солнца... Бывало
и так, что они застывали в немыслимых позах и долго лежали, как изваянья
на сером песке; а то вдруг, ожив, начинали метаться, носились как черти,
кружились сломя голову, и только их кожа переливалась на солнце всеми
цветами радуги, сверкая в разные стороны разными красками, - ну просто
никак нельзя было удержаться от того, чтобы съесть этих замечательных
животных!
Собственно говоря, тогда еще, после первой же встречи, она решила
попробовать их. Зачем откладывать дело в долгий ящик? Едва только глупые
гиганты убрались от вольера, как Тапа вернулась к нему и попыталась одна,
не спеша, по-деловому разобраться, в чем загвоздка и можно ли все-таки
проникнуть сквозь невидимую стену. Оказалось, можно. В одном месте стена
как бы расступалась, и, просунувшись в эту лазейку, Тапа с удовольствием
ощутила, что находится в домике желтых животных, Еще не до конца поверив в
свою удачу, она немедленно направилась к далеким деревьям, туда, где по ее
предположению скрывались веселые малютки. Она нашла их в ветвистых кустах
под высоким растеньем. Оживленно болтающие друг с другом, ничего не
подозревающие, они устало валялись на мягком песочке. Тапа могла сразу
накрыть их, но это было неинтересно для Тапы - она хотела вволю погоняться
за ними, а уж потом съесть.
Однако золотистые животные не захотели играться. Увидев Тапу, они,
напряженные, застыли, не сводя с нее внимательных огромных черных глаз.
Тогда она, чтобы расшевелить, погладила одного из них, а именно животного,
лапой по голове. Животный испустил дикий вопль и исчез в дальних зарослях.
Животная, стоявшая рядом с ним, опрометью бросилась туда же. Тапа
последовала за ними.
Животные забились в темную нору под корнями полусгнившего старого пня, и
так глубоко, что Тапе пришлось напрячь всю свою ловкость чтоб вытащить их
оттуда. И вот когда она уже, казалось, зацепила их и потянула к себе,
произошло нечто странное. Какая-то неведомая сила подняла ее в воздух на
несколько метров, и лишь извернувшись, она увидела тех, кто прервал ей
охоту - компанию гигантских животных в полном составе и, особенно, одно из
них, которое схватило ее своей лапой и бросило в сторону, да так быстро,
что Тапа даже укусить его не успела. Она почувствовала себя летящей кверху
пузом, инстинктивно в полете перевернулась и, упав на ноги, сразу
съежилась возмущенная - как?! Мало того, что эти огромные животные
самовольно живут в ее жилище, так они еще будут отнимать у нее ее добычу?!
их наглость поразила Тапу...
"Неужели же будут есть?"- испугалась она не на шутку. Но нет, слава Богу,
все обошлось благополучно. Гигантские животные, слегка поразвлекавшись с
ее малютками, отпустили их, а сами, собравшись в неправильный круг,
размахивая лапами и колготясь, принялись решать какие-то свои проблемы.
Они забыли и про Тапу и про малюток, и это было совсем непонятно - зачем
же тогда отбивали у нее золотистых животных, если есть не хотели? Неужели
просто из вредности?
Разумеется, Тапа не оставила свою идею. Она, знаете ли, привыкла доводить
решения до конца, чего бы ей это ни стоило. И она потом целый месяц
крутилась возле вольера, но странное дело - невидимая стена, как будто
сомкнулась, отгородив от нее золотистых животных. Надо было искать новые
пути...
В соображениях своих Тала исходила из той общепринятой аксиомы, согласно
которой в любом заборе существует дырка. Довести же рассуждения до конца
помог случай. Благодаря ему, этому случаю, Тапа открыла за собой одно
настолько удивительное свойство, что раньше не то что не догадывалась о
нем, но даже и мечтать не смела - она, оказывается, умела летать!
А дело было так: Однажды, решив все-таки изловить и примерно наказать
старого недруга (неуклюжее гигантское животное), она в поисках его забрела
в свою главную комнату. Великан был здесь, он сидел к ней спиной и не
замечал ее. Он уставился в большое красное окно перед собой и не
оглядывался по сторонам. Подкравшись поближе, она приготовилась к прыжку.
Но прыгнуть не удалось. Что-то странное, Тапа не поняла что, вдруг
навалилось на нее сверху, или снизу притянуло к полу; она лишь
почувствовала, что тяжелеет - сначала вдвое, потом втрое, багряные пятна
расплылись в глазах. И она наконец потеряла сознание...
А очнулась уже в воздухе! Она летала - летала самым настоящим образом.
Тело ее не весило ни капли: она смогла даже в какой-то незабываемый миг,
цепляясь когтями, пройти по потолку вниз головой... Что было дальше
запомнилось смутно. Радость полета длилась недолго. Привычная тяжесть
влилась в ее тело, она сорвалась, упала вниз, ее стало трясти как больную,
потом она вдруг напала на кого-то. Какие-то крики послышались отовсюду,
само жилище заплясало ходуном. И тут ее вновь сдавило до умопомрачения, и
в довершение всего - разбушевались гигантские животные, от которых она
лишь чудом унесла ноги.
Впрочем, она быстро пришла в себя. Ей не впервой было вступать в драку с
мерзкими постояльцами, да и всяких загадочных явлений в ее жилище было
хоть отбавляй. Но зато, что за прелесть это новое чудесное свойство!
Умение летать - вот что поможет ей добраться до золотистых малюток. Не
долго думая Тапа побежала к вольеру, уверенная, что теперь уж нетрудно
перемахнуть через невидимую стену. У преграды она задержалась, собралась,
поднатужилась, прыгнула и... не смогла взлететь! Неудача и
разочарование... Лишь раз в жизни ей суждено было превратиться в свободную
птицу, метнуться ввысь, повиснуть в воздухе легким перышком для того,
чтобы уже в следующее мгновение снова и навсегда опуститься на твердую
почву. В отчаянии она бросилась на боковую стену коридора и, вонзая когти
в податливый пластик, полезла наверх... Все остальные злоключения вставали
в памяти с трудом, проплывали перед ней, точно в тумане иди во сне: вот
она добралась до самого верха, вот нашарила лапой нужное место, где
прозрачная стена невплотную подступала к потолку, вот сунулась в это
отверстие, в эту щель, но не рассчитала - проскользнула всем телом
(стена, оказывается, была неожиданно узкой, кто бы мог подумать?), не
смогла удержаться задними лапами и - мешком плюхнулась вниз.
Ей не удалось приземлиться на ноги - падение было слишком внезапным и
стремительным, она ушиблась. Но зато теперь между ней и малютками не было
ничего, что могло помешать, никакой преграды.
Ей не пришлось долго гоняться за желтым животным. Уже через пять секунд он
барахтался в ее объятьях. Но Тапе неинтересно было так, ей интересно было
поиграться с ним. Она отпустила его, чтобы посмотреть, что он дальше будет
делать. Животный некоторое время совершенно неподвижно сидел перед ней,
словно не веря в свое спасение, потом вдруг очнулся и быстро-быстро
побежал вглубь вольера, хромая на заднюю левую ногу и изо всех сил надеясь
укрыться в спасительных зарослях. Тапа подождала, пока он добежал до
первого растения на своем пути, цветущего ярким лимонным цветом, затем
догнала его и съела.
Животная в это время, зажатая в угол, тряслась от страха. Тапа медленно
подошла к ней. У животной был шанс спастись: кусты росли близко, надо было
лишь увернуться от тапиного прыжка. И пока Тапа решала, какую сторону
лучше закрыть, животная сорвалась и шарахнулась вправо, но перед этим чуть
дернулась влево, надеясь, видимо, обмануть Тапу... Глупая! Ведь это
финтифлюшки на дурачков! Тапа сразу взяла ее, не успела животная сделать и
трех скачков вправо, как Тапа ее взяла.
Нельзя сказать, чтоб они были такими уж вкусными, эти малютки. Когда Тапа
раскусывала кости, из них капали горькие, нехорошие мозги, а сами тельца,
трепыхавшиеся, пока Тапа их ела, вылущивая зубами и когтями из дрянной,
неподатливой чешуи, дивили нежностью, но чересчур, уж даже приторностью.
Однако охота вышла на славу! Приятное тепло разлилось по телу и Тапа
почувствовала легкую сонливость после сытного обеда. Она повалялась бы
здесь еще - на жарком песочке под палящим солнцем, но тут вдруг в вольер
ворвались ее враги - гигантские животные. Тапа испугалась, что они
бросятся в драку при виде раскиданных по полу остатков ее добычи, а ей
сейчас совсем не хотелось связываться с ними, и поэтому она предпочла
смыться подобру-поздорову. Она забралась в темную, темную нору и хотела
прилечь, но какой-то внутренний голос неожиданно сказал ей, что этого
нельзя делать ни в коем случае. Тапа не могла ослушаться его. Хотя даже не
понимала, почему нельзя спать, и, наверное, все же легла бы, свернувшись
калачиком, если бы не это тревожное и гнетущее предчувствие чего-то
страшного... Первый приступ охватил ее внезапно. У нее вдруг так
закружилась голова и так зашумело, закричало что-то в ушах, что ноги сами
собой подкосились и она рухнула на пол, чуть не взвизгнув от пронзительной
боли.
С тех пор прошло часов шесть. Или семь. Тапа, конечно, не могла считать
время. Ей хотелось скорее согнать с себя сонную одурь - ведь надо же было
как-то бороться! Но одновременно с этим желанием она чувствовала также,
что не в силах и ухом пошевельнуть. Она так ослабела, что не смогла даже
встать и уйти, когда вдруг мрак ее темной норы прорезала узкая полоска
света. Полоска эта росла на глазах, подползая по пластику к ней, лежащей
на месте. И потом, когда свет ослепил ее, она не в силах была шелохнуться,
только зажмурилась. И после того - когда возникшее перед ней гигантское
животное ласково взяло ее в лапы и подняло высоко в воздух - она не
сопротивлялась. Гигантское животное понесло ее из темной комнаты куда-то
вперед, где было много яркого света, разных звуков и запахов... А Тапа не
сопротивлялась ему не столько потому, что ей было все равно, сколько по
иной, по иной причине. Она поняла вдруг, что это было не такое уж злое и
коварное животное. Ведь оно гладило Талу и говорило ей что-то своим
бархатным голосом. Это было доброе животное... И те другие животные, те,
что сгрудились неловким стадом и замерли, глядя на Тапу, они тоже были
добрые животные. А то из них, которое Тапа раньше ненавидела больше всех,
вдруг вышло из общего стада, закрыв лапами свои глаза, отбежало в угол, и,
повернувшись спиной, стало что-то делать своими лапами со своей мордой, и
Тапа услышала от него какие-то странные звуки... И Тапа тогда поняла еще,
что это животное тоже, вероятно, было хорошее и доброе, и, возможно,
полезное животное.
Ласковое гигантское существо, которое держало Тапу на коленях, напомнило
что-то из самого раннего детства. Тапа вспомнила маму, большую пушистую
маму, которая тихо лежала в зарослях белых растений и бдительно следила за
тем, чтоб какой-нибудь зверь не подкрался бы к ним незаметно, а они (Тапа,
ее братья и сестры) голые, полуслепые и радостные, подлезали к ней и
сосали вкусное, вкусное молоко...
СМЕРТЬ ТАПЫ
Тина первая вспомнила про кошку. Заметить ее отсутствие было нетрудно:
ведь раньше несообразное существо так и вертелось под ногами, кусалось,
грызлось, мешало работать, набрасывалось на людей, кричало неожиданно
истошными воплями с визгливым подвыванием... А теперь вдруг стало тихо,
непривычно, неуютно.
И пока остальные разведчики громко ругались и злились на Тапу,
возбужденные гибелью садальмеликов, Тина, покинув теплый, салатный
полумрак кают-компании, бросилась на поиски кошки. Она нашла ее в одном из
вспомогательных отсеков корабля. Тапа лежала там без малейших признаков
жизни, а когда Тина осторожно взяла ее в руки и подняла повыше, чтобы
рассмотреть, что с ней случилось, лишь только полуоткрыла свой мутный
левый глаз, слабо мяукнула и вновь закрыла его.
- Что же все-таки с тобой стряслось?- недоуменно спросила Тина. Она так и
явилась в кают-компанию с этим маленьким дрожащим комочком на руках, и
разведчики замерли и уставились на нее вопросительно.
- Таскаешь ее на руках, да?- сердито, но как-то неуверенно произнес Поль.-
Ты еще поцелуйся с ней, с тебя станет...
- Замолчи! Она заболела. Неужели не видишь?
- Заболела! Ишь - заболела...- Поль вдруг осекся.- Слушайте, а если она и
вправду заболела? Может, это последствия ее злополучного обеда?..
- Господи! Да ведь там же был морфин!- хлопнул себя по лбу Дональд.- В
костях и тканях этих... садальмеликов был избыток вещества, напоминающего
морфин!- он вскочил и несуразно замахал руками, словно ему трудно было
говорить иначе.- Мы провели экспертизу! Как я сразу не догадался - Тапа
получила огромную дозу!..
- А это опасно?- насторожилась Тина,
- Это смертельно!- огрызнулся врач.
Руки Тины так дернулись, что она еле удержала в них кошку.
- Положи ее на стол,- скомандовал Дональд. Тина повиновалась.
Дональд задумался, поглаживая подбородок чуть дрогнувшими пальцами. Все
молча смотрели на него.
- Я надеюсь у нас в аптечке есть марганцовокислый калий?
- Сейчас посмотрю,- сорвалась Тина со своего места.
- Поль, потормоши ее. Ради Бога, не давайте ей спать! А ты не стой как
остолоп, Сергей. Сбегай за чистой водой. И посмотри в аптечке
слабительное. Быстрее! Ну что ты делаешь? Не так!- Дональд вырвал из рук
Поля Тапу и, взяв ее за шкирку, стал таскать по столу. Но Тапа ничего не
чувствовала и не сопротивлялась - волочилась по столу, обессилевшая, как
мешок.
Тогда Дональд склонился над ней. Неуверенно перевернул ее на спину. И
замер, исподлобья взглянув на бортинженера.
- А где у кошек пульс?- растерянно спросил он. Поль безмолвно пожал
плечами.
- Ладно. Пока дышит.
Наконец прибежала запыхавшаяся Тина. Принесла миску, доверху налитую
молоком.
- Молоко зачем?- удивился Дональд.
- Так она лучше станет пить...
Врач нервно вырвал у нее из рук пакетик с марганцовокислым калием и,
вскрыв его, быстро бросил в молоко много кристалликов. Потом подумал и
добавил еще. Когда молоко приобрело розовый оттенок, он попробовал ткнуть
в него Тапу. Но та отфыркивалась, отворачивала голову и не хотела пить.
Тогда он просто-напросто попросил Тину подержать ее на весу, а сам, разжав
тапины клыки, пустил ей в рот вишневую струйку из миски. Тапа засучила
ногами и смачно сплюнула. Однако что-то все-таки попало в ее глотку и
пищевод. Она закашлялась. Когда пришел Сергей, Дональд тем же образом влил
в нее раствор слабительного и какое-то рвотное.
- Тина,- сказал он.- Знаешь что? Облей ее водой и растирай полотенцем. И
самое главное - не давай ей спать.
У Тапы давно уже начались судороги. Она дрожала всем телом и кашляла, как
подавившийся ребенок. Несколько долгих секунд казалось даже, что это -
единственные движения и единственные звуки на всем корабле...
Тина растирала дрожащую Тапу мокрым полотенцем (ей казалось, что это не
Тапа, а мягкий, податливый комок пластилина мнется в руках), а глаза ее
были недвижимы - не отрываясь, с минуту смотрели на толстый ботинок врача.
- Какую же, все-таки дозу она получила? Давай разберемся. Какая доза может
означать для нее...- Тина запнулась: ей легче было язык прикусить, чем
сказать слово "смерть".
Но врач ее понял.
- Не знаю какая, но думаю, меньшая, чем для любого из нас.
- Да уж конечно, не большая.
- Я - не ветеринар.
- Ну ладно. А кризис? Через сколько часов после отравления наступает
кризис?..
- Всегда по-разному. В зависимости от больного. Чем меньше тельце и
беззащитнее организм, тем более верно и быстро работает эта гадость.
Послушай, Сергей, какое мы рвотное ей сунули?- чтобы рассмотреть надпись
на таблетках, Дональд включил верхний свет. Стало ярко, как днем под
естественным солнцем, и Тапа на коленях Тины вдруг засуетилась,
закопошилась, заелозила, заелозила, стала тыкаться мордочкой во все
стороны и, наконец, залезла ею под ладонь Тины и успокоилась.
Растерянная улыбка появилась на лице Тины, когда она почувствовала
основаниями пальцев прикосновение ее жаркого и мокрого носика, липкого,
как сладкий леденец: она хотела было убрать руку, на секунду замершую в
неловком положении, но не смогла этого сделать теперь, чтобы не
потревожить уставшую Тапу. В суетливых движениях кошки, в ее неуклюжей
поспешности, с которой она спряталась от света, было что-то новое,
совершенно не похожее на прежнюю Тапу. И Тина посмотрела на нее так,
как-будто видела впервые, как будто это была уже вовсе не Тапа, а совсем
даже другое какое-то животное. Но удивительнее всего было то, что Тапа,
наверное, впервые за все время своего пребывания на корабле, вдруг
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг