машину и поехал на северную окраину города. Ему захотелось побывать еще
раз на месте убийства Бредли. Утром здесь было слишком много людей:
ремонтные рабочие, обнаружившие труп, полицейские, любопытные. Все
галдели, кричали, что-то доказывали друг другу. Шум мешал Коуну. И он
только сейчас подумал о том, что следовало сделать еще утром.
Затормозив возле люка канализационного колодца, он подвел машину к
тротуару и остановил ее. Потом оглядел улицу, соображая, какой из
окрестных домов располагается ближе всего к люку.
Ему пришлось долго звонить. Наконец где-то в глубине дома послышались
шаркающие шаги, дверь открылась, и Коун увидел заспанного старика в мятом
халате. Старик моргал красными веками и недовольно смотрел на неожиданного
гостя.
- Я из полиции, - сказал Коун. - Хочу задать вам несколько вопросов.
Старик отодвинулся и, не говоря ни слова, поманил инспектора за собой.
Коуну за годы службы приходилось много раз вот так заходить в чужие
квартиры. Когда-то он с любопытством присматривался к тому, как живут
люди. Потом любопытство сменилось равнодушием. Он перестал обращать
внимание на мебель и картины на стенах, на планировку квартир и мелкие
детали быта людей. Он даже старался не запоминать лиц, если это не было
нужно для дела.
Сейчас это было не нужно. Он прошел за стариком в комнату, которая
служила хозяину и кабинетом, и спальней, и гостиной. Мельком взглянул на
книжные полки и сел в старинное кресло у письменного стола. Старик
запахнул полы халата, зябко передернул плечами и устроился на низкой
скамеечке у камина.
- За беспорядок прошу извинить, - сказал он, кивнув на развороченную
смятую постель и кучу грязных поленьев у камина. И буркнул: - Что там?
Коун объяснил, что хотел бы узнать, не заметил ли хозяин чего-нибудь
необычного в прошедшую ночь. Не слышал ли шума на улице? Не мешало ли ему
что-нибудь спать?
- Бросьте вы эти подходцы, - покосился старик. - Думаете, я видел
убийцу? Черта с два. Я спал, как сурок. Да-да... Лучше спать, чем видеть
все это. - Он махнул рукой на окно, пытаясь показать, что подразумевает
под словом "это", наклонился, пошарил под скамейкой, на которой сидел,
вытащил темную бутылку и пососал из горлышка. - Если вы хотите выпить, я
принесу стакан, - сказал он, облизывая губы.
Коун покачал головой. Зачем говорить этому человеку, что он не пьет на
службе. Старик хмыкнул:
- Непьющий инспектор. Ха. Уж не состоите ли вы членом Ассоциации борцов
за сохранение устоев нравственности? Теперь это модно.
Коун рассердился.
- Вопросы задаю я, - сказал он резко.
- Катитесь-ка вы, инспектор, - сказал старик, засовывая бутылку
обратно. - Я ведь угадал - вы инспектор? И я так и знал, что ко мне
кто-нибудь припрется. Но я ничего не видел. И ничего не слышал. Понятно?
Моя фамилия Броуди. Запишите, что Броуди спал и ничего не знает. Мне нет
дела до полиции.
Он снова пошарил под скамейкой и сделал несколько глотков из бутылки.
Коуну показалось, что он где-то слышал фамилию Броуди. Сначала он мысленно
окрестил старика упрямым вонючим сусликом. Он подумал было, что имеет дело
с каким-нибудь спившимся старым актером или художником. Но фамилия Броуди
наталкивала на другие воспоминания.
- Послушайте, - сказал Коун. - Вы случайно не тот Броуди? Тот,
который...
- Ну и что? - ощерился старик. - Да. Я тот, который... Который был... А
теперь меня нет...
- В газетах писали, что вы за границей.
- Если газетам угодно так называть тюрьму, то да, я был за границей.
Впрочем, о чем мы толкуем? Повторяю: Броуди нет дела до полицейских забот.
Я вам уже говорил: катитесь к дьяволу.
- "Непримиримый Броуди", - вспомнил Коун один из газетных заголовков
пятнадцатилетней давности. - Что с вами случилось?
В глазах старика мелькнули искорки. Мелькнули и погасли. Он поднял
бутылку, отпил глоток и равнодушно взглянул на Коуна.
- А вам-то какое дело? Вы ведь не за этим ко мне пришли. Все
исчерпывающие сведения я вам дал. - Старик хихикнул. - Да, я спал, когда
убивали полицейского. Только в этом моя вина... Дверь вы можете открыть
сами. Почему вы не уходите? Ждете, когда я опьянею? Ну что ж. Ждите.
Он швырнул пустую бутылку в камин, сходил в соседнюю комнату и принес
новую. Усаживаясь, спросил Коуна:
- Так вы в самом деле - член Лиги?
- Какой Лиги? - удивился Коун.
- Ну эта. Ассоциация борцов. Те, которые дежурят у борделей и
предлагают людям вместо девок книжки с благочестивыми картинками из жизни
Истинного Католика.
Коун засмеялся.
- Нет, - сказал он, вставая. - Нет, Броуди. И все-таки очень жаль, что
вы спали, когда убивали полицейского. Он был хорошим полицейским, Броуди.
- Ладно, ладно, - проворчал Броуди.
Выйдя на улицу, Коун взглянул на часы. Пять. День прошел. Ничего он не
узнал. Хорошо бы сейчас выпить кофе и съесть что-нибудь. Забыть о деле и
об этой странной встрече. Броуди... Разве можно узнать в этом опустившемся
старике, в этом вонючем суслике энергичного адвоката с холеным лицом и
аристократическими манерами. Пятнадцать лет...
Пятнадцать лет назад Коун служил в провинции. Но даже в тот глухой угол
докатились отголоски процесса, главным героем в котором выступал Броуди.
Тогда тоже было убийство. Броуди защищал обвиняемого. Ему удалось
раздобыть сенсационные материалы и документы, неопровержимо доказывавшие
непричастность обвиняемого к преступлению. Дело приобрело зловещую
окраску. Несколько промышленных магнатов и один сенатор уже готовились
сесть на скамью подсудимых. А потом...
Коун постоял в задумчивости возле машины. Он вынул из кармана ключ от
зажигания и машинально подбросил его на ладони. Так что же было потом? Он
мучительно напрягал память, но, кроме газетного заголовка "Непримиримый
Броуди вынужден покинуть родину", так ничего и не вспомнил. А Броуди,
значит, сидел в тюрьме.
Он открыл было дверцу машины, но тут же захлопнул ее, пробормотав:
- Черт с ним. Потеряю еще час. - И зашагал к другому дому. Хозяйку
квартиры звали Алиса Кэрри. В пять минут Коун узнал, что ее муж год тому
назад погиб во время автомобильной катастрофы. Что дом, в котором она
живет, куплен ее отцом. Что отец и мать сейчас в отъезде: гостят у тетки
Алисы. Что она служит в универмаге "Радость крошки", зарабатывает мало.
Семье с трудом удается сводить концы с концами.
В эти же пять минут инспектору было сообщено, что Алиса слышала ночью,
как мимо дома проходила машина. Возможно, она даже останавливалась.
- Часто мимо вашего дома ходят машины? - спросил Коун. И добавил,
уточняя: - По ночам?
- Нет. Это очень тихий район. Магистраль - в двух кварталах. Разве
только к кому-нибудь... Но это редко.
- Странно, - сказал Коун задумчиво. - Ваш сосед утверждает, что он
ничего не слышал. Хотя спит он, вероятно, неспокойно.
- Броуди? - В темных глазах Алисы мелькнуло что-то похожее на
презрение. Губы сложились в брезгливую гримасу. - Броуди вам сказал это?
Коун кивнул. С первых минут своего пребывания здесь он понял, что Алиса
не умеет лгать. Лгал Броуди. Зачем он это делал, было неясно. Но, как бы
там ни было, ложь тоже являлась фактом. Коун волен был или оставить этот
факт без внимания, или бросить его в копилку своей памяти, где уже
хранились другие, не менее любопытные.
- Броуди - дрянь, - сказала Алиса убежденно.
- Почему вы так думаете? - спросил он. - Вы давно знаете Броуди?
- Я его совсем не знаю. Он поселился здесь год назад. Говорят, он вышел
из тюрьмы. Его судили за какую-то пакость.
- Вот как! Кто же это так говорит?
- Он сам. Мать слышала, как он рассказывал об этом Тернесам - нашим
соседям. Я не могу повторить это. Язык не поворачивается. А он хвастался
своими подвигами и хихикал. Его бросила жена. А он хихикает и напивается.
Напивается и болтает про... - Алиса споткнулась и, оборвав фразу на
полуслове, растерянно взглянула на инспектора.
- Простите, я, кажется, говорю лишнее.
- Полицейскому, как священнику, можно говорить все, - усмехнулся Коун.
Ему понравилась наивная убежденность женщины, ее искренность. Броуди, по
ее мнению, был изрядным негодяем. Но Броуди лгал. Ему надо было прослыть в
глазах людей подлецом. Для чего? Может быть, чтобы уйти от внимания, не
возбуждать излишнего любопытства к своей персоне? Так уж устроен этот мир,
в котором честный человек равнодушно смотрит на подлеца и даже готов
отодвинуться подальше, чтобы последний получил побольше места под солнцем.
Броуди это отлично понимал. И он решил сделаться в глазах людей подлецом.
И люди потеряли к нему интерес. Любопытно, как повела бы себя Алиса, если
бы Коун рассказал ей то, что знал про Броуди? Но нужно ли говорить?..
От Алисы Коун не сразу поехал домой. Он завернул в кабак Вилли Кноуде.
Владелец заведения был на месте. Увидев Коуна, он вынул щеточку и два
раза провел ею по усам.
- Давненько, - сказал он, щуря влажные и черные, как маслины, глаза. -
Хотите виски, инспектор?
В кабинете все было по-прежнему. Два розовых кресла гостеприимно
выгибали спинки возле низкого столика. На зеленой стене напротив висела
крышка от унитаза, разрисованная итальянской княгиней Эсмеральдой Русполи.
Говорили, что Кноуде заплатил бешеные деньги за это единственное, если не
считать розовых кресел, украшение своего служебного помещения. Вилли не
любил помпезности, он считал себя поклонником строгого стиля. Женщины в
его заведении поэтому тоже были экипированы в соответствии со вкусами
Вилли. Их туалет составляли короткие блузки, туфли и желтая лента в
волосах. Вилли не хотел, чтобы женщины бегали совсем голышом. "Это
неприлично, - повторял он. - И потом блузки придают интимность обстановке.
Создается нечто вроде домашнего уюта. А он так необходим в наше
беспокойное и безжалостное время"! Вздохнув, Вилли менял тему и начинал
говорить о лошадях. В них он тоже понимал толк.
Коун сел в розовое кресло и вытянул ногу. Левый ботинок снова жал, хотя
инспектор и смазывал его одеколоном. Поэтому в ответ на приветствие Вилли
Коун поморщился и сказал недовольным голосом:
- Садитесь, Вилли. Терпеть не могу, когда кто-нибудь торчит надо мной
столбом. Виски можете не доставать.
Вилли переступил с ноги на ногу, спрятал щеточку и присел возле
столика. Он перебрал в памяти происшествия последних дней, но ничего
особенного не припомнил. Мелкие скандальчики, которыми была наполнена
жизнь кабака, для полиции интереса не представляли. Лично за собой Кноуде
не числил никаких прегрешений. Но он знал, что Коун зря в его заведение не
потащится. И решил на всякий случай быть настороже. Инспектор тоже знал,
что за птица Вилли Кноуде, и не торопился. Он пошевелил пальцем в ботинке.
Боль унялась. Инспектор ухмыльнулся и спросил, здоров ли Вилли.
Кноуде вытащил щеточку, повертел ее в пальцах и прищурился.
- Бросьте играть, инспектор, - сказал он грубо. - Вам это так же
интересно, как ослу Коран.
Коун укоризненно покачал головой.
- Нехорошо, Вилли. Вежливость украшает джентльмена. Нервы тоже
полагается беречь. В вашем положении особенно, - подчеркнул он последние
слова.
- Мое положение вас не касается, - бросил Вилли отрывисто.
- Почему же? Неужели вы думаете, что я зашел сюда только затем, чтобы
полюбоваться на вашу физиономию? Вы ведь умный человек, Вилли. В свое
время вы, по-моему, окончили колледж.
Кноуде засопел, набычился. На щеках его выступили красные пятна. Он не
любил, когда ему напоминали о днях далекой юности.
- Ближе к делу, инспектор, - сказал он угрюмо. - Я привык ценить свое
время.
- Ну что ж, - согласился Коун, - к делу так к делу. - Он сделал паузу и
холодно оглядел собеседника. - Суть в том, Вилли, что вчера ночью
произошло убийство. Вы, надеюсь, были знакомы с Бредли? Так вот, вчера
ночью Бредли убили.
- Я могу вам только посочувствовать, - откликнулся Кноуде.
- Не торопитесь, Вилли, - перебил его Коун. - Я еще не задал главного
вопроса. Попытайтесь меня понять. Бредли убили вчера ночью, и вчера же
ночью исчез еще один ваш знакомый - шах Бен Аюз. А где были ночью вы,
Вилли?
- Вы все там в полиции сошли с ума, - рассердился Вилли. - Где я был
вчера? А где я был позавчера? А где буду сегодня? Может быть, вам нужно
точно знать, в какие часы я хожу в сортир?
- Может быть, - сказал Коун. - Но прежде ответьте на мой вопрос.
Вилли уставился немигающим взглядом в глаза Коуну. Инспектор
пошевелился в кресле и буркнул:
- Ну?
- Я был здесь, - сказал Кноуде.
- Всю ночь? Один?
- Нет. До двенадцати я сидел в кабаре. Слушал Лилиан. Потом вместе с
ней пил здесь виски. В двенадцать пришел Бен Аюз. Мы говорили о лошадях.
- Потом?
- Он ушел около трех.
- Где сейчас Лилиан?
Вилли взглянул на часы.
- Вероятно, в своей уборной.
- Она присутствовала при вашей беседе с Бен Аюзом?
- Да.
- Значит, шах ушел в три?
- Примерно.
- Он говорил, куда пойдет?
- Сказал, что пойдет спать.
- А когда он к вам пришел, как он выглядел? Не был ли расстроен? Или
возбужден?
Кноуде пожал плечами. Ничего особенного он не заметил. Возможно, Лилиан
что-нибудь увидела. Но она дала бы знать об этом ему, Вилли. А она ничего
не сказала.
Коун задумчиво смотрел мимо Вилли. Перед глазами мельтешила
разрисованная крышка от унитаза. Она мешала думать, и Коун отвел глаза.
Вилли не врет. В этом Коун не сомневался. Однако его показания можно
истолковать как угодно. Бредли был убит где-то около двенадцати ночи. Бен
Аюз появился в клубе в двенадцать. На машине расстояние от места убийства
до клуба можно преодолеть за полчаса. Но зачем? Зачем тащиться в клуб,
трепаться о лошадях? Ведь это посещение не обеспечивало шаху алиби. Это с
одной стороны. С другой, выходило так, что Бен Аюз к убийству Бредли не
имел отношения. Тогда куда же он девался? Что случилось с ним на отрезке
пути между клубом и "Орионом"?
Вилли перебил его размышления вопросом:
- Вы что, инспектор, подозреваете шаха?
Коун не ответил. Повернулся к Вилли:
- Вам еще надо объяснить, Вилли, каким путем в ваше благопристойное
заведение попадает "Привет из рая".
- Это не мое дело, - сказал Кноуде. - Если какая-то девка нахваталась
наркотика, то это не значит, что честный человек должен нести за нее
ответственность.
- Вы знаете о том, что каждый случай употребления "Привета из рая"
тщательно расследуется, а виновный привлекается к суду?
- Ну и что? Судите эту девку.
- Ее снабдил наркотиками шах.
- Чушь!
- У нас есть доказательства.
- Липа, - сказал Кноуде.
- Между прочим, Вилли, это уже второй случай. Тогда вам удалось
выкрутиться. Сейчас я в этом не уверен. Дело, кажется, приняло широкую
огласку. И я не могу поручиться, что ваше имя не будет фигурировать в
сегодняшних вечерних газетах. Полагаю, мало приятного лицезреть себя в
числе причастных к убийству Бредли.
- Я не причастен. И вы это знаете.
- Я-то знаю, Вилли. Журналисты не знают. Вы якшались с шахом. Может, вы
и в самом деле болтали с ним о лошадях. Никто ведь не слышал, о чем вы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг