А господин Мелтон собирался на ужин к господину Домару. Шеф полиции
стоял перед зеркалом и мурлыкал песенку про крошку, которая любит топать
ножками. Но на настоящего мужчину это не производит впечатления. Настоящий
мужчина целует крошку, берет ее на руки и... О дальнейшем песенка
умалчивала. Однако господин Мелтон знал о том, что происходит в
дальнейшем. Лет десять назад господин Мелтон с полным правом относил себя
к разряду настоящих мужчин. Он и сейчас еще полагал, что находится в
полной форме. И охотно поддерживал беседы на пикантные темы. Правда, сами
женщины уже давно не занимали главенствующего положения в его жизни. Шеф
полиции объяснял это себе возросшим объемом работы, огромной нервной
нагрузкой и слегка подпорченным желудком. На склеротический румянец на
щеках он старался не обращать внимания. На двух взрослых дочерей тоже.
Господина Мелтона мало волновала их жизнь и их заботы. Его жена умерла
рано. Года два дочери находились в пансионе. Пока там не произошел
маленький скандал. Шеф полиции не вникал в содержание происшедшего. Он
привез дочерей домой и предоставил их самим себе. Единственным
требованием, которое он выставил перед девушками, было неукоснительное
соблюдение давней семейной традиции: вся семья обязана была завтракать
вместе. Традиция эта нарушалась крайне редко. После завтрака господин
Мелтон уезжал по делам службы, а дочки занимались чем хотели. Девушки
обязаны были поддерживать знакомство только с людьми своего круга. На этот
счет шеф полиции был строг. В остальном же он полагался на волю
провидения. Иногда он задумывался о том, что неплохо бы пристроить дочек
замуж. Но эти мысли приходили и уходили. Господин Мелтон был слишком
занятым человеком. Он придерживался современных взглядов на воспитание,
которые профессор Кирпи, например, выражал одной фразой: "Не наступай на
пятки собственным детям, и они не наступят тебе на горло". Слова эти
профессор произнес, конечно, в шутку. Но шутки профессора Кирпи были как
афоризмы. Их можно было принимать и за чистую монету.
Итак, господин Мелтон собирался на ужин к господину Домару. Он
тщательно вывязал галстук и, продолжая мурлыкать про крошку, поднес пальцы
к нагрудному карману пиджака. Ему показалось, что платочек высовывается
чересчур далеко. Пальцы нащупали в кармашке листочек бумаги. Шеф полиции
отлично помнил, что он туда ничего постороннего не клал. Вытащив листок,
господин Мелтон развернул его и прочел: "Смерть ждет вас за порогом этой
комнаты".
Подписи не было. Господин Мелтон бросил бумажку на столик. "Любопытно,
каким способом они собираются это сделать?" - подумал он и взглянул на
часы. Выходить из дома было еще рано, и он решил задержаться в спальне на
полчаса. Уселся поудобнее в низкое кресло, развернул книжку и попытался
читать. Но то ли книжка была неинтересной, то ли эта записка с упоминанием
о смерти выбила мысли шефа из привычной колеи, только он перестал читать,
опустил книгу на колени и задумался. Мысли шефа были светлыми и
прозрачными, как горный ручеек. Он думал о том, что министр внутренних дел
уже стар. Очень стар. Безобразно стар. Он думал о том, что господин Домар
весьма благосклонно относится к нему, господину Мелтону. Он думал о том,
что господин Домар, наверное, будет президентом. И, наверное, произойдет
смена кабинета. Правда, господин Домар угощает отвратительными ужинами.
Желудок господина Мелтона после этих ужинов расстраивается так, что в
течение трех дней шеф полиции не в состоянии есть ничего, кроме жидких
киселей и сливовых компотов. Но что поделаешь? "Париж стоит мессы".
Господин Мелтон сделал ставку на Филиппа Домара. Стандартные ужины в
общем-то не самое страшное, если хорошенько подумать. Господин Мелтон мог
приносить и большие жертвы. И приносил их. И сейчас приносит, если
подумать. А министр стар, безобразно стар.
"Смерть ждет вас за порогом этой комнаты". Ха! Звучит убедительно. Если
бы министру послать такую записку? Он уже пережил два инфаркта. А у шефа
полиции сердце буйвола. Так говорит профессор Кирпи. Он хоть и психиатр,
но в этом деле тоже смыслит. А желудок что ж? Ничего не попишешь: сливовые
компоты, диета... Вот только ужины у господина Домара... Да еще рассказы о
прошлом. Господин Домар безумно любит говорить о своем прошлом. О
безукоризненном прошлом. О тех днях, когда господин Домар еще не был
господином, а просто служил на верфи матросом. Потом он плавал. Он начал с
юнги и кончил капитаном. А расставшись с морем, занялся бизнесом. Нет,
господин Домар не торговал сапожной мазью. Так пишут в книгах для дураков.
Чтобы заниматься бизнесом, двух банок сапожного крема маловато. Филипп
Домар купил ателье. А теперь создал целый обувной концерн. Теперь Домар -
сенатор. И скоро будет президентом.
Церковь и полиция. Да. И в полиции должен сидеть дурак. Когда господин
Мелтон станет министром, он подумает о шефе полиции сам. Вот бы Грегори
приспособить. Но Грегори - человек не того круга. А как бы пригодилась его
рабская исполнительность! Впрочем, она и так пригодится.
"Смерть ждет вас". "Ну что ж, - усмехнулся господин Мелтон. - Пора".
Он встал с кресла, подошел к двери и резко толкнул ее. Две руки обвили
его шею. Господин Мелтон мягко отвел их в сторону и увидел смеющееся лицо
Лиззи - младшей дочери.
- Ты убит, па, - сказала Лиззи. - На этот раз мы выбрали смерть через
удушье.
- Вы не учли, что я мог сопротивляться, - сказал господин Мелтон.
- В правила игры сопротивление не входит, - разъяснила Лиззи. - А ты
знаешь, па, мы послали сегодня три записки. Хиггинсам, Ферманам и
Паульсенам. И ты подумай, па. Этот идиот Паульсен побежал в полицию.
Представляешь, сколько было смеха, когда его оттуда вытурили. У него было
такое глупое лицо. Дин хохотал так, что вывернул себе челюсть.
- А где Эсс? - поинтересовался господин Мелтон.
- Сидят с Дином в голубой гостиной. Мы думаем несколько усложнить игру.
Записки - это скучно. Дин считает, что вслед за записками следует
направлять "жертвам" небольшие посылочки. Представляешь, па. Ты
раскрываешь бандероль, а оттуда вылетают огонь и дым. Или выпрыгивает
лягушка. Эсс говорит, что лягушек надо посылать девушкам. Правда, это
здорово, па?
- Не знаю, - проворчал господин Мелтон. - Мне кажется, впрочем, что это
немного жестоко.
- Что ты, па. Просто интересно. Трах, бух! Хлоп - и обморок. А кто
выдержит - значит, он сильная натура. Дин говорит, что это лучший метод
определения сильных натур. Без обмана. Испытание мужества. Как ты думаешь,
па?
Господин Мелтон еще не выработал отношения к новой затее. К игре он в
общем-то относился снисходительно. Эта игра, изобретенная студентами,
завоевала популярность. В первые недели обывателей охватила волна
возмущения. Мало кому нравилось получать записки с предупреждениями,
подобными тому, какое господин Мелтон обнаружил сегодня. В газетах
появились статьи, авторы которых требовали принятия немедленных мер к
прекращению безобразия, развращавшего молодежь и без того уже достаточно
распущенную. В дело, как и следовало ожидать, вмешались психологи и
психиатры. Не остался в стороне и профессор Кирпи. Он выступил в "Трибуне"
с пространной статьей. Кирпи писал, что эта игра не представляет
какой-либо опасности для общества. Она даже "снимает тенденции агрессивных
настроений в среде молодежи". Говоря проще, профессор Кирпи полагал, что
игра может стимулировать сокращение преступности. Потенциальные убийцы, по
мнению профессора, получили теперь отдушину. Они уже не будут убивать, а
будут только играть в убийство. Это, утверждал Кирпи, поведет к тому, что
в стране уменьшится количество преступлений. Кроме того, заключил
профессор, эта игра создает предпосылки для расширения сфер общения между
молодыми людьми. Девушка - "убийца" получает в руки ключик для облегчения
знакомства с понравившимся ей парнем - "жертвой". И наоборот. Таким
образом, делал вывод Кирпи, усилившаяся за последние годы
некоммуникабельность будет сходить на нет, пока не исчезнет совсем.
Профессор учел все в своей статье, кроме того, что любое рождение
нового неминуемо должно повести за собой и развитие этого нового. Сегодня
именно господин Мелтон и был поставлен перед фактом начала этого развития.
Посылочки с огнем и дымом закономерно должны были заменить собой
записочки. А потом, когда хлопушки приедятся, молодые люди станут искать
новую отдушину. Конечно, шеф полиции не думал о том, что его Лиззи или Эсс
- потенциальные убийцы. Ни Лиззи, ни Эсс, ни Дин, сын мэра города, не
способны убить даже кошку. Для них посылки с хлопушками - игра, шутки, не
больше. Да, это немного жестоко. Но в конце концов мы живем в жестокий
век.
- Почему ты молчишь, па? Тебе не нравится?
- Я думаю о твоих словах, Лиззи. Все-таки это жестоко.
- Но, па, мы живем так пресно.
И Лиззи надула губки. "Крошка топает ножкой", - вспомнил господин
Мелтон. Крошке пора замуж. Новые заботы и новые впечатления быстро выбьют
из ее головки всю дурь. Эта успокоительная мысль привела шефа полиции в
хорошее расположение духа.
- Ладно, Лиззи, - сказал он. - Мы еще вернемся к этому вопросу. Сейчас
мне просто некогда.
- Ты надолго, па?
- Не ждите меня. Я приеду поздно.
Лиззи повернулась на одной ножке и убежала в голубую гостиную, где Эсс
и Дин давно уже ждали ее.
- Ну что? - спросила Эсс.
- Ты же знаешь, он никогда не говорит прямо. "Лиззи, это жестоко", -
передразнила она отца.
Дин, парень с хмурым и болезненным лицом, бросил на Лиззи презрительный
взгляд и пошел к столику, на котором стояла батарея из разноцветных
бутылок. Одет Дин был несколько странно: в красный свитер и плавки.
Девушек это, впрочем, не шокировало. На Эсс тоже, кроме купальника, ничего
не было. Только Лиззи еще слегка стеснялась.
- Твой отец, - бросил Дин, наливая рюмку, - просто старый осел. И не
обижайся, пожалуйста. Мой - тоже. И вообще миром правят ослы. Их надо
взнуздать. Куда он поехал? К Домару? Осел поехал к ослу. Они будут
обсуждать проблемы нравственности. Мой идиот в восторге от доктрин папаши
Фила. Он истекает слюной, когда рассказывает дома о болтовне этого
ипохондрика. Они хотят навести порядок в обществе. Трижды ослы. Порядок
наведет Убийца.
- Надоело, - сказала Эсс. - Где этот Убийца?
- Будет, - торжественно произнес Дин, сделал глоток и поставил рюмку на
столик. - Убийца придет. Настоящий Убийца. Без сексуальных штучек.
- А что ты понимаешь в сексуальных штучках? - лениво протянула Эсс. -
Лиззи, ты слышишь? Дин заговорил о сексе.
- Мне кажется, - промолвила Лиззи, - что Дин слабо приспособлен для
секса.
- Ты, как всегда, права. Может быть, Дин годен на роль Убийцы?
- Едва ли! У него мало фантазии.
Дин рассердился.
- Вы достойны своего отца, - сказал он. - Глупцы. Они делают
пластмассовые скелеты и думают, что это то, что надо.
- Фи, - сказала Лиззи.
- Ди-и-ин, - протянула Эсс. - Принеси мне скелетик с мясом. Можешь ты
это сделать?
- Боюсь, ты упадешь в обморок.
- Скучно, - пожаловалась Лиззи. - Давайте пошлем хлопушку Паульсенам.
- Говорят, появился новый наркотик, - задумчиво произнесла Эсс. - У
него такое заманчивое название - "Привет из рая". Капля на стакан воды, и
ты - в раю. Можно даже прогуляться с ангелом.
- Тебе еще не надоел секс? - спросил Дин.
Эсс зажмурилась и потянулась.
- С ангелом, наверное, интересно, - сказала она. - Ведь он ангел, а не
человек. Люди мне надоели. Я не хочу на них смотреть.
- Вот придет Убийца... - пообещал Дин.
- Глупости, - сказала Эсс. - Сегодня ночью у Эльвиры в "Амулетах"
какой-то праздник. Между прочим, болтают, что ее Диксон кого-то убил. Тебе
бы, Дин, не мешало познакомиться с ним.
- Мой осел говорит, - сказал Дин, - что Диксона ищет полиция.
- Мне нравится его книжка про оборотней, - перебила Лиззи. - Замок за
границами смысла. Изабель. И игра на окончаниях слов. Бель. Ель. Ль.
Пустота. Ничто и все. Как красиво. Правда, Эсс?
- А у колдуньи, говорят, интересно, - не слушая сестру, продолжала Эсс.
- Там собираются любопытные экземпляры. Может, пойдем?
- Папа сказал, - заметила Лиззи, - что туда нельзя.
- Трижды осел, - фыркнул Дин.
- Папа сказал, - наставительно произнесла Лиззи, - что "Амулеты" сейчас
под наблюдением полиции. Ему было бы неприятно...
Эсс вздохнула:
- А я хотела бы быть на месте Эльвиры. Иметь любовника-убийцу. Чтобы по
спине мурашки. А?
Сестры переглянулись.
Дин резонно возразил, что ее желания противоречивы. Она только что
говорила об ангеле.
- Ерунда, - сказала Эсс. - Ангел тоже может убивать. Дин - другое дело.
Дин не может.
- Откуда ты знаешь? - вспылил Дин.
- Ты можешь писать записки. Послать хлопушку. Допускаю, что ты в
состоянии подсыпать яду в бокал. А вот убить руками...
- Эсс, ты забываешься! - закричала Лиззи.
- Он мне надоел, дурочка, - ласково сказала Эсс. - Неужели ты не
понимаешь?
- Ты говоришь страшные вещи, - не унималась Лиззи. - И у тебя такое
лицо...
- Потому что противно, - сказала Эсс.
Дин вылил остатки из бутылки в рот и потянулся за следующей. Эсс
хлопнула его по руке. Бутылка покатилась по ковру. Лиззи пискнула. Дин,
покачиваясь, пошел на Эсс. Та отступила. Дин сделал еще шаг, зацепился
ногой за ковер и упал, бормоча проклятия. Эсс засмеялась и, схватив с
кресла плед, бросила его на Дина. Тот поворочался недолго и затих. Эсс
обернулась к Лиззи.
- Готов, - сказала она. - И так всегда. Но когда-нибудь это кончится.
Должно же это когда-нибудь кончиться?
- Что? - спросила Лиззи.
- Игра, - сказала Эсс. - Должна же она кончиться. Хотя ты ведь дурочка.
Ты ничегошеньки не понимаешь.
- Правда, - зевнула Лиззи. - Мне только очень скучно, Эсс. Очень.
- И мне, - сказала Эсс. - Этот остолоп воображает, что он мужчина. А
настоящие мужчины там, Лиззи, - она кивнула на окно. - Они ходят по
улицам, ласкают своих женщин и убивают... Ах, Лиззи! Может быть, сейчас
какой-нибудь из них проходит мимо нашего дома. Его палец лежит на
спусковом крючке пистолета. Или его рука сжимает рукоять ножа. Он идет,
чтобы убить...
- Убить, - сказал господин Домар. Он пожевал губами и кинул быстрый
взгляд на господина Мелтона. Шеф полиции молчал. Он нацеливался вилкой на
стандартную котлету. Его желудок, он это чувствовал, уже протестовал. Он
протестовал, когда господин Мелтон под взглядом господина Домара вливал в
этот бедный желудок бульон, приправленный жгучими пряностями. Он
протестовал при виде котлеты. А впереди его ждали еще мучения - господин
Домар запивал еду какой-то пакостью шафранного цвета. И господин Мелтон
обязан был пить эту бурду, пахнущую корицей.
Они сидели в обширной столовой со сводчатым потолком и стрельчатыми
окнами. Чем-то эта комната напоминала трапезную монастыря. Может быть,
витражами, каждый из которых изображал библейскую сцену. Здесь можно было
увидеть и Иону в чреве китовом, и Хама возле пьяного Ноя, и Юдифь, и
коленопреклоненную Марию из Магдалы. В простенке между окнами висело
колоссальное распятие. Иисуса Христа скульптор выполнил довольно
натуралистично. Если бы господин Мелтон не знал, что папаша Фил - Истинный
Католик, то он, чего доброго, мог бы принять этого Иисуса за
издевательство, за кощунство над верой. Но господин Мелтон этого подумать
не мог. Папаша Фил стоял высоко. Так высоко, что никакие оскорбительные
мысли до этой высоты не достигали.
Иисус скорбно косил глазом в тарелку господина Мелтона. Его голые ноги
свисали чуть не до плеча шефа полиции. Возле другого плеча дышал
молчаливый лакей. Второй лакей стоял за спиной господина Домара. Больше в
столовой не было никого.
Говорил в основном господин Домар. Шеф полиции слушал, наклонив голову.
Ему приходилось делать два дела: вникать в речь собеседника и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг