- Ну, это когда было! - возразил один из командиров.
- Ты думаешь, что с тех пор человечество поумнело? Я очень в этом
сомневаюсь. Человечество, как старая проститутка, любит тех, кто его
насилует. Оно помнит, а порой и чтит Македонского, Чингиз-Хана, Тамерлана,
Гитлера, Сталина, Мао Цзедуна и чуть-чуть не превознесло Каупони, не помешай
мы ему. Так что, не ждите, братцы мои, благодарности, а лучше сматывайте
отсюда удочки и никому не признавайтесь, что это вы угробили Каупони и его
шайку. Вот увидите, нас еще будут упрекать за то, что мы это сделали.
- С чего это на тебя нашло? - удивился Николай.
- Так, предчувствие, - ответил Владимир.
- Да бросьте вы это! - возмутилась Эльга. - Прошу всех к столу, -
пригласила она друзей в столовую, где уже был накрыт большой длинный стол.
Стали усаживаться. Однако лица не выражали обычного в таких случаях веселья.
Пророчество Олянского испортило всем настроение.
- Ну что? Может быть, выпьем? - предложил Николай, вставая и беря со
стола бутылку коньяка. - Трофейная, - сообщил он, рассматривая этикетку. -
Из запасов блаженной памяти Каупони. - Все рассмеялись.
Постепенно лица разгладились, и за столом полилась оживленная беседа.
Обсуждался вопрос о быстроте распространения свойства элиан на население
Земли. Владимир, который, кроме скептицизма, отличался еще незаурядными
математическими способностями, быстро подсчитал, что для охвата всех
способных воспринимать элианский дар потребуется максимум семь-восемь лет.
Сергей прикинул в уме и согласился с выводами Владимира.
Их беседу прервал нарастающий шум винтов приближающихся к вилле
вертолетов. Все вскочили из-за стола и выбежали наружу.
Штук сорок, не меньше, вертолетов окружили виллу со всех сторон и стали
снижаться.
- Что бы это значило? - удивленно спросил Николай.
- Человечество прибыло сюда, чтобы изъявить благодарность, - мрачно
ответил на его вопрос Владимир.
- Я серьезно! - рассердился Николай.
- А я не менее серьезно отвечаю. Ребята, - крикнул он, - к оружию!
- Стоите! - закричал Сергей. - Остановитесь! - но все уже кинулись в
дом и появились, держа в руках бластеры.
Вертолеты между тем сели, образуя замкнутый вокруг виллы круг. От
одного из них отделилась группа из трех человек и направилась к вилле. Не
доходя шагов сорок, они остановились. Вперед вышел молодой офицер и, пройдя
еще десять шагов, громко обратился к стоящему впереди Сергею.
- Сергей Владимирович! По поручению Всемирного Совета я должен
доставить вас и ваших людей в Осло, откуда вас переправят в Женеву. Я
призываю вас проявить благоразумие!
- Вот и дождались... благодарности... мать вашу за ногу, - зло
выругался кто-то сзади.
- Сергей! - рванулся вперед Николай. - Разреши, мы сейчас разнесем этих
сопляков в пух, в прах и в мамину душу! Пять минут и...
- Назад! - заорал Сергей. - Сложить оружие! Я приказываю! Воцарилась
тишина. Никто не проронил ни слова. Молчал и офицер, и стоящие за ним
полицейские из Интерпола. Слышно было дыхание застывших на месте людей.
- Эх, Сергей, - вздохнул, нарушив тишину Николай. - Ты делаешь ошибку,
но ты командир наш, и мы тебе подчиняемся. - Он взял бластер за ствол и с
силой ударил его прикладом о каменистую почву. Оружие разлетелось на части.
Его примеру последовали другие.
- Мы готовы следовать за вами! - крикнул Сергей офицеру и пошел к нему
навстречу.
По дороге его догнала Эльга.
- Ты зачем здесь? - недовольно спросил он.
- Я с тобой!
- Простите меня, мадам, - офицер вежливо взял под козырек, - но в
отношении вас у меня нет никаких распоряжений. Вы свободны.
- Я поеду со своим мужем! - решительно заявила Эльга.
- Ну, как вам будет угодно. Но, повторяю, вы не арестованы и в любое
время можете уйти.
Они были уже у вертолетов, как вдруг раздался усиленный мегафоном голос
Владимира:
- Командир, я остаюсь! Если что, помни, я приду на помощь.
Ошеломленные полицейские сначала застыли на месте, вертя во все стороны
головами, не понимая, откуда голос, потом, сообразив, что источник его
находится на башне виллы, построенной в виде миниатюрного средневекового
замка, бросились было по направлению к ней, с явным намерением взять
говорившее под стражу. В ответ с башни раздался хохот.
- Эй, вы, мышиные гусары! - крикнул Владимир, намекая на цвет формы
полицейских. - Учтите, у меня здесь магнитно-лазерная пушка, снятая со
знаменитой подлодки Каупони. Если вы посмеете сделать еще несколько шагов, я
вас и вашу з...ную технику мигом превращу в груду пепла!
В подтверждение сказанного возле одного поодаль стоящего вертолета
появилась ослепительная вспышка, превращая камень в стекловидный раскаленный
сплав.
- Этот вертолет, - крикнул Владимир, - убедительно прошу оставить на
месте. Остальные могут убираться. Ну! Я жду! - еще одна вспышка - и за
вертолетами вспыхнула сосна.
- Поторопитесь, - спокойно сказал Сергей офицеру. - Я его знаю очень
хорошо, Если он что обещает, то обязательно выполняет точно и в срок.
- Но я получил приказ.
- Не будьте идиотом! Делайте, что я вам говорю и побыстрее!
- Вы это серьезно? - растерянно спросил офицер.
- Более, чем когда-либо. - И видя, что тот молчит, не решаясь отдать
приказ, сам крикнул стоящим возле вертолетов полицейским и своим друзьям: -
По машинам!
Вертолеты поднялись в воздух. Вскоре Сергей увидел в иллюминатор, как
от земли оторвался оставшийся летательный аппарат. Он завис на минуту над
виллой, и из него вырвался тонкий луч, мгновенно превративший виллу в груду
пепла. Вертолет поднялся выше и взял курс на восток.
"Зачем он это сделал? - подумал Сергей и тут же понял. - Сейф со
списками бойцов отрядов и картами их дислокации! Как бы он не наломал дров!"
После Николая Владимир был самым способным из его командиров. Он
отличался, пожалуй, еще большей решительностью и точностью расчета. Именно с
ним и его отрядом Сергей разгромил лагерь на берегу Куари. Владимир
самостоятельно ликвидировал крупную базу в Гималаях, он же блестяще провел
операцию по захвату кардинала и самого Каупони. Кроме того, он был самым
молодым из близкого окружения Сергея. Этим летом ему исполнилось всего лишь
двадцать лет. Знал Сергей и другое. Олянский - фамилия матери Владимира.
Фамилию отца он почему-то скрывал от всех. Внешне он чем-то напоминал Сергею
его самого. Такой же высокий, сходные черты лица. Почему-то Сергей
чувствовал к нему особое расположение и часто в бою старался, чтобы Владимир
не подвергал себя лишнему риску. Но тот, напротив, лез всегда в самое пекло.
Иногда, Сергей ловил себя на мысли, что смотрит на Владимира глазами отца,
испытывая такую же тревогу за него, как обычно испытывает отец, видя, что
сын рискует собой. Сын... Где-то сейчас его единственный сын, там, далеко и
близко. Он оставил его совсем маленьким. Последнее, что врезалось в память,
это как он спускался с ним по карнизу их дома на острове, прижав к своему
плечу его заплаканное личико. И еще одна картина вспомнилась: Вовка сидит
впереди него на лошади в их последней поездке к отрогам горы Франклина. Он
тогда весело бил пухлыми ручонками по гриве лошади, погоняя ее. Сыновья...
Сколько их было у него, и все они остались там, вне реальности. Как он
надеялся, что Эльга родит ему сына. Настоящего!
Он положил руку на плечо сидящей рядом жены и нежно прижал ее к себе.
- Что теперь будет, Сережа? - жалобно спросила она.
- Поживем - увидим, - тихо ответил он, продолжая думать о своем.
Она услышала его мысли. Обычно они никогда не прибегали к открывшимся
возможностям слышать мысли друг друга, но на этот раз Эльга не выдержала.
- У нас будет сын, Сережа, - прошептала она ему. - Я тебе давно хотела
сказать об этом.
- Ты знаешь, что сын?
- Естественно! Ты разве забыл?
- Ах, да!
Сообщение Эльги как бы сняло с души тяжелый камень. "Сын! У меня будет
сын!"
- Будет! - повторила Эльга, уже не скрывая, что слушает его думы.
НАКАНУНЕ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ЗАСЕДАНИЯ
Лицо адвоката выражало крайнюю озабоченность. Он долго не решался
начать разговор, пока Сергею не надоело молчание и он сделал нетерпеливое
движение.
- Что-нибудь новое?
- Да. Вы по-прежнему настаиваете на том, чтобы защита строилась на
полном оправдании?
- Что изменилось?
- Видите ли, Сергей Владимирович, мы, то есть коллегия адвокатов,
ведущая ваше дело, рассчитывали вначале в случае неблагоприятного исхода
апеллировать к общественному мнению и добиться референдума. Вы знаете, что
таких прецедентов нет, тем не менее, этого можно добиться, так как Всемирный
Совет всецело на вашей стороне. Он имеет право поставить вопрос о вашей
судьбе на всенародное голосование.
- Ну так что же?
- А то, что складывается крайне неблагоприятная обстановка.
Предварительный опрос, проведенный прессой, показывает явный перевес
сторонников вашего осуждения.
- Вот как?
- Да!
- Что же, они жалеют НГ?
- Дело не в этом. Кто-то упорно распускает слухи, что вы действовали в
сговоре со Всемирным Советом и специально заблокировали СС, лишив таким
образом людей надежды на бессмертие. А когда НГ в союзе с распущенным ныне
Союзом Церквей хотел изменить ситуацию и открыть доступ к СС, вы
расправились с НГ и Союзом Церквей.
- Какая чепуха!
- Но слухи упорно ползут. Причем видна некая организация в
распространении слухов. По-видимому, действуют остатки НГ. Как всегда
недобитый враг когда-нибудь да укусит. Таким образом, если решение о вашей
судьбе будет вынесено на всемирный референдум, около 60% проголосуют за ваше
осуждение, то есть, за смертную казнь. Скажу больше. Прокурор, который
вначале и слышать не хотел о референдуме, теперь не только не возражает, а
настаивает на нем. И если суд, коллегия присяжных, в общем-то благоприятно
для вас настроены, то подавляющее большинство людей планеты жаждет крови.
- Подождите! Ведь средства массовой информации правдиво осветили все,
что касалось НГ и блокады СС. Почему такая реакция?
- Есть ситуации, когда толпа больше верит слухам, чем средствам
массовой информации. Население думает, что Совет просто не хочет открыть
всем доступ в СС, оставляя его только для избранных. Все заверения Совета в
этом отношении не принимаются во внимание. В церквах и соборах ведутся
проповеди о всеобщем равенстве в "том мире" и о справедливости, то есть,
призывают требовать общую доступность к СС.
- Со временем это станет возможным, но пока просто технически ничего не
получится.
- Никто с этим считаться не хочет.
- Но Союз Церквей распущен, и его руководители осуждены самой церковью!
- Да! Но церковь, видно, решила использовать возможность поправить
авторитет на столь популярном лозунге. Поэтому я и говорю, что ситуация
сложилась крайне неблагоприятная. Суд присяжных при таком общественном
мнении не решится вынести вам оправдательный приговор. Максимум, что он
сможет сделать, это вынести решение о смягчающих вину обстоятельствах и тем
самым спасти вас от смерти. А там пройдет время, люди поймут, что вы для них
сделали... Соглашайтесь, Сергей Владимирович! Иного выхода я не вижу.
- Интересное положение, - проговорил Сергей, как бы рассуждая сам с
собой, - судят нас за нарушение законов, за самосуд над НГ, судят, а в душе
не осуждают. Смерти же нам хотят за несовершенные и приписанные нам кем-то
поступки.
- В этом вся соль и запутанность положения, - подхватил адвокат. - Вас
осудят официально за то, что в душе каждый из судей и присяжных одобряет, а
неофициально - под давлением создавшегося общественного мнения. А
общественное мнение, как вы знаете, при нашей структуре может мгновенно
смести и Совет, и все другие официальные органы. Достаточно лишь нажать
кнопку индивидуального компьютера. Вот вам издержки демократии!
- Не демократии, а охлократии и неинформированности народа. Совет с
самого начала побоялся сказать правду о блокаде СС, чтобы не вызвать панику.
Демократия не может иметь издержек. Но демократия превращается в охлократию,
когда народ не информирован. Представьте себе, что вы ввели в ЭВМ ложную
информацию, можно ли в таком случае упрекать машину, что она выдает
неправильные решения? Так и народ! Можно ли упрекать его за то, что его
обманули, подсунули людям ложную информацию? Нет, конечно. Мне сейчас пришла
в голову интересная мысль. Все диктаторы прошлого приходили к власти именно
на волне демократического движения. Это были искуснейшие программисты,
которые могли ввести в "мыслящий аппарат" народа ложную, выгодную для этих
будущих диктаторов, информацию. Таким образом, они превращали демократию в
охлократию, а затем добивались личной диктатуры. Всегда одно и то же!
Сначала лозунги, затем разгул толпы и, как закономерный итог, - личная
диктатура. Незыблемая формула. Сначала превратить народ в толпу, потом при
помощи толпы уничтожить мыслящую часть населения, чтобы исключить обратное
превращение толпы в народ.
- Вы способны сейчас теоретизировать? Когда жизнь ваша висит на
волоске?
- А почему бы нет? Пока живу - я мыслю. Умру - моя мыслящая материя
будет закономерно разлагаться на простейшие органические, а потом на
неорганические элементы. Но я хочу вернуться к сказанному. Давно известно:
маленькая ложь рождает большое недоверие. Совет скрыл от народа блокаду СС,
и вот рождено недоверие ко всему Совету. Ошибка в стратегии власти. Эта
ошибка идет от недоверия власти к самому народу. И коль власть вступает на
этот путь, то пожинает плоды недоверия со стороны самого народа. Сколько в
результате этого погибло хороших начинаний! Запомните на будущее. От народа
ничего нельзя скрыть, и самым прочным правительством будет то, которое
ничего не будет скрывать от собственного народа. Доверие рождает доверие.
Это аксиома, которая, к сожалению, долго не доходит до правительств. Я
понимаю, что правительство, которое намерено злоупотреблять властью,
вынуждено скрывать это от населения. Но ведь наш Совет - самый
демократический орган управления за всю историю человечества. Почему он
сделал такую ошибку? Почему скрыл?
Сергей говорил еще долго, но адвокат слушал его невнимательно. Мысли
его были заняты куда более конкретными вопросами. Дождавшись, когда Сергей
замолчал, он снова заговорил о том, что его больше всего волновало:
- Сергей Владимирович, вы должны помочь присяжным!
- Не понял? Как я им могу помочь? Я, подсудимый, своим судьям?
- Помогите им сохранить вам и вашим товарищам жизнь. Признайте частично
свою вину. Ведь не могут они вам смягчить приговор, если вы упорно твердите,
что поступали правильно и не жалеете нисколько о случившемся. Ох! Я не то
говорю! Простите, я слишком волнуюсь, Но вы должны меня понять. Дайте им
хоть маленькую зацепку. Хоть скажите, что вы сожалеете... что ли? А? Сергей
Владимирович? Ну прошу вас! Через год будет другая ситуация. Можно надеяться
на пересмотр приговора... Неужели вы не хотите жить?!
- Очень хочу! А сейчас, как никогда!
- Так в чем же дело? Вы боитесь унижения? Но это проходящее...
- Это не проходящее, но дело не в унижении. Здесь значительно
серьезнее. Признать, что я был не прав - это открыть путь новым попыткам
захвата власти и установления диктатуры и тоталитаризма. Если нас казнят, но
казнят не униженными, не раскаявшимися, неизбежно придет время, когда люди
поймут нашу правоту и найдут в себе силы раз и навсегда покончить со всякими
попытками обратить себя в рабство. Если же мы выразим, как вы говорите,
сожаление, признаем свою неправоту, то тем самым мы навсегда осудим себя и,
в случае аналогичной ситуации, никто уже не решится на такое. Тогда выйдет,
что мы, вместо радикальной операции, спасающей организм, провели лишь
незначительное лечение, эффект которого весьма проходящий.
Я не заставляю моих друзей идти за собой. Пусть каждый выберет свой
путь. Я выбрал.
- Они пойдут за вами, - печально констатировал адвокат.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг