- Угу, - флегматично отозвался муж.
"Какие глупости, - подумала я, - ведь это платье просто выцвело и
постарело... Я помню его ярким и праздничным". Я хотела сказать это, но
Ивар Кундри вдруг опередил меня:
- А как бы выглядели вы, пролежав в этом замке пятьсот лет?
Женщина раскрыла рот, потом закрыла, одарила Ивара Кундри уничтожающим
взглядом и быстро зашагала вперед, волоча за собой мужа.
- Зря вы так, - не удержалась я. Ивар Кундри взглянул на меня с непонятной
мрачностью:
- А зачем она приехала сюда? Оценивать старинные наряды?
- А зачем приехали вы?
- Трудный вопрос, - пожал он плечами. - И, пожалуй, слишком долго на него
пришлось бы отвечать ... Видите вы вот эти сапоги?
За стеклом были выставлены болотные сапоги ужасающих размеров.
- Ну и что?
- Они принадлежали одному барону, большому любителю поохотиться. Он даже
помер от разрыва сердца, промахнувшись по рыку. Сапоги, как видите,
остались. И вот с тех пор, каждую ночь они исчезают куда-то. А наутро, -
он таинственно понизил голос, - появляются снова, все в грязи...
Представляете?
Я невольно рассмеялась и тут же изобразила холодное возмущение. И ощутила
досаду - провели, как девчонку... Да ну его к лешему, этого Ивара Кундри!
Я же в Эрнаре...
Экскурсовод тащила нас из залы в залу, не позволяя нигде задерживаться. И
я разглядывала отгороженные шнуром экспозиции: "Уголок старой трапезной",
"Кухонная посуда, XII век", "Ткацкая", "Спальня"... и думала, что, чем
отгораживать все это, лучше бы восстановили все, как есть. То есть, как
было. Чтобы можно было, как в Ильденском доме, ощутить за спиной дыхание
предков...
Когда мы уже спускались к выходу по лестнице, я пропустила всех вперед и,
отступив в неглубокую нишу, нашарила справа выпуклый трехгранный камень.
Нажала на него с силой раз и другой, ладонь соскользнула, заныла содранная
кожа... Я похолодела - неужели не выйдет? Шаги нашей группы затихли. В
отчаянии я нажала еще раз и услышала резкий тягучий скрип. Часть стены
медленно отползала, оставляя черную щель. Потом стена застыла, я
протиснулась в щель и налегла на массивную железную дверь, снаружи искусно
замаскированную под камень. Дверь подалась неожиданно легко, с тихим
щелчком вошла в пазы, и я отказалась в темноте.
Я нашарила в кармане спички. Дрожащее зеленое пламя осветило стену, края
пригнанных друг к другу камней, осмоленный факел, торчащий в гнезде у
двери. Я дотронулась до него, и дерево пылью рассыпалось в пальцах. Зато я
увидела поворотный рычаг, и это меня утешило: всегда смогу отсюда
выбраться. Я отбросила догоревшую спичку и, преодолев желание зажечь еще
одну, не отрываясь от стены хода, пошла вперед.
Я хотела проникнуть сюда, но не знала, удастся ли, совпадут ли ощущения из
моих снов с тем, что есть на самом деле. Я даже не взяла ни фонарика, ни
запаса еды - чтобы не спугнуть удачу. Только пачку спичек. Стена под
ладонью была шершавая. Дышалось легко, воздух был чистый, хотя и с затхлым
привкусом. Иногда я останавливалась и зажигала спичку, чтобы осмотреться.
Здесь не было ни скелетов, ни проржавевшего оружия, ни зловещего мерного
стука невидимых капель - всех этих атрибутов романтического подземелья.
Просто прямой, неширокий и очень чистый коридор. Как в обычном доме,
только что окон не было. Спичка гасла, и я шла дальше. Я знала, что ход
недлинен, всего шагов пятьсот, но казался длиннее из-за темноты. И мне все
время чудился какой-то странный запах, перебивавший запахи камня и
затхлости - сладкий и горячий. Должно быть, так пахло по всему замку,
когда Антония варила яблочную патоку... Я поняла, что мне просто хочется
есть, но героически подавила в себе это неразумное желание. Все равно уже
ничем не поможешь.
Я остановилась, выбрала из-за ворота цепочку с часами и, чиркнув спичкой,
осветила циферблат. Было около семи. И вдруг прямо надо мной прозвучал
отчетливо и гулко голос!
Вздрогнув, я уронила спичку, и она погасла. Голос не умолкал, его перебил
другой, они грохотали под низким потолком, как голоса богов в театре.
Только боги не обсуждают чью-то новую сумочку. Это меня немного успокоило,
я зажгла новую спичку и внимательно оглядела стену. Ну конечно! Это был
голосник, одна его отдушина оказалась прямо надо мной, а другая, похоже,
выходила в какой-то зал дворца. Судя по времени, музей уже закрывался. Еще
минут десять я слушала беспечную болтовню, многократно усиленную эхом.
Наконец голоса стихли, и я двинулась дальше.
Конечно, можно было вернуться назад, побродить одной по дворцу, но мне
надо было попасть именно в вежу, а прямой переход могли закрыть. Нет, я
предпочитала довериться старинному механизму...
Этот механизм меня едва не подвел. Пришлось всей тяжестью повиснуть на
рычаге, пальцы срывались, обдираясь о ржавчину. Наконец что-то дрогнуло,
дверь отползла ладони на две... и застыла навсегда. Я кое-как протиснулась
в эту щель и закрывать дверь не стала.
Этот ход выводил в нижние ярусы вежи. Здесь были погреба и подвалы,
широкий коридор покато вел вниз, а в стенах перемежались глубокие ниши и
массивные низкие двери. Я помнила этот коридор до мелочей, каждый камень в
нише, каждую выбоину в полу... В этом коридоре играли в разбойников
младшие братья Гэльда, как до того играли в детстве их предки. Этой
дорогой спускалась Антония в сопровождении служанок, чтобы пересчитать и
обновить запасы. И здесь Гэльд назвал Истар из Йониса сестрой...
Нашарив нишу, я забралась в нее и устроилась поудобнее, опершись спиной о
стену. От камня шел ровный холод, и только сейчас я почувствовала, что
зябну. Деваться, однако, было некуда - мне предстояло пробыть здесь до
ночи. Точнее, часов до десяти - чтобы знать наверняка, что в замке не
осталось ни души. Ох, и тянулось же время!
Наконец, часы показали десять. Можно было идти наверх. И я шла, то в
темноте, то в нервном свете пламени, дрожавшего на конце спички. Я и сама
дрожала от холода и от волнения. Коридор сузился, перешел в тесную
лестницу без перил, с крутыми ступенями, лестница вела вверх, обвивая
вежу, потом был громадный зал, скупо освещенный луной сквозь бойницы, и
снова лестница... и так я дошла до самого верха, до маленькой круглой
залы, где в незапамятные времена, еще до того, как возвели дворец, был Дом
Предка. Здесь, конечно, не осталось ничего, и лунный свет, врываясь в
узкие щели-скважни, освещал пустоту. Из скважней тянуло ночным холодом. Я
отсчитала третью справа от входа и, пока шла к ней, шаги мои гулко
отдавались под сводом. Из скважни был виден замковый двор, ярко освещенный
луной, крыши пристроек и зубцы стен, а дальше - сбегавшая с холма дорога и
огни нашего лагеря. Вправо от вершины скважни я отсчитала пять камней, и
рука моя наткнулась на железный завиток, торчащий из щели между камнями. Я
нажала на него, и соседний камень бесшумно вышел из гнезда. В углублении
лежали широкий черный браслет и свернутый в трубку пергамент. Затаив
дыхание, я осторожно коснулась их и отдернула руку - мне почудилось, что
сейчас они исчезнут, рассыплются в прах, как тот факел у двери. Но они не
исчезли. Браслет бил тяжелый и неровный на ощупь, а пергамент сухо
зашуршал в пальцах. Сердце у меня колотилось где-то в горле, когда я
спускалась по лестнице, унося свою добычу.
Я даже не могла надеяться на это. Только чувствовала смутно, что если
Гэльду надо было спрятать нечто важное, он спрятал бы это здесь - в месте,
которое хранила тень Предка даже после того, как отсюда вынесли святыни...
Уже ничего не опасаясь, я прошла по переходу во дворец - на мое счастье,
он все-таки не был закрыт. В одном из залов я отыскала подсвечник с
наполовину оплывшей свечой и, перенеся его на широкий, как стол,
подоконник, бережно развернула пергамент. Он совсем пожелтел и был ломкий,
как высохший лист, строчки пересекались трещинами, и все же старинного
начертания буквы четко проступали на нем. Мне трудно было в них
разбираться, я смогла прочесть лишь обрывки слов: "... навеки...",
"...светла...", "... не забыть...", "... верный Тракт...", "... Мост..." Я
долго билась, но в конце концов вынуждена была отступить. Подтащила ближе
стул, стоявший у стены, оперлась на подоконник, придвинула браслет, чтобы
рассмотреть получше, и... заснула.
Мне привиделось пустынное поле, заросшее черным вереском, над ним вставало
бледнеющее рассветное небо. Конь подо мной нервно переступал, встряхивая
головой, зябкий ветер ерошил его гриву. Справа и слева от меня были такие
же всадники - неподвижные, закутанные в плащи, они, как и я, ждали
чего-то. И негромко пофыркивали кони. А потом откуда-то спереди, где
догорала на краю неба последняя звезда, донесся стук копыт...
...Хель рубилась с наемником, Саент и Гэльд с мечами в руках были рядом, в
какой-то миг обнаженные клинки соприкоснулись, вспышка, краткая и
ослепительная - и Стрелок, целившийся в Хель из-за спины наемника,
исчез... Саент крикнул: "Вперед!", и все трое помчались на Стрелков,
сомкнув клинки. Еще один сполох - и ошалелая лошадь понеслась по полю,
волоча за собой пустой плащ...
...Огромный человек в черных доспехах - Добош! - шатнулся под ударом
топора, на него навалились, скрутили...
...Смуглый широколицый воин со шрамом схватился за горло, откуда торчала
оперенная черным стрела, и упал, откинувшись на круп коня. "Ивэйн!" -
вскрикнул издалека отчаянный рвущийся голос...
...Всадник втащил на седло раненого и, придерживая его одной рукой,
поскакал дальше...
...По лесной дороге, расплываясь в утреннем тумане, мчались всадники, и
ветер рвал с плеч плащи...
...На каменных плитах двора сидел слепой мальчик и, как подсолнух,
поворачивал голову за восходящим солнцем...
...И все оборвалось. В глаза бил солнечный луч. С трудом я подняла голову,
растерянно потерла примятую щеку. Вконец оплывшая свеча облепила
подсвечник. Рядом лежал пергамент, придавленный браслетом.
Солнце еще стояло невысоко, когда я вылезла из окна и спрыгнула на пол
галереи, браслет я положила в карман, не решившись надеть на руку, и когда
я бежала по внутреннему двору к арке, он тяжело подпрыгивал в кармане. Во
внешнем дворе, к счастью, не было еще никого. По неровно выступавшим
камням я поднялась на стену и озабоченно посмотрела вниз. Высоко...
- Подождите, Ная, не прыгайте!
Под стеной, запрокинув голову, стоял Ивар Кундри. Откуда он только взялся?
- Здесь рядом есть хороший спуск, - продолжал он как ни в чем не бывало. -
Пройдите по стене, я вам покажу, где это.
Зажав в одной руке пергаментный свиток, а другой придерживаясь за зубцы, я
послушно пошла по узкой каменной дорожке туда, куда он указывал. Там и
впрямь оказалось невысоко - чуть выше человеческого роста - и я спрыгнула
без колебаний.
- Поиски увенчались успехом? - Кундри покосился на пергамент. - Учтите
только, что вы были у знакомых, в Новом Эрнаре. Вы очень торопились и
потому попросили меня предупредить экскурсовода. Надеюсь, я врал
убедительно.
- У вас это выходит, - огрызнулась я, злясь неизвестно почему.
- Спасибо, - рассмеялся он. - Каково спалось в замке? Что вы видели во сне
- призрак барона?
- Нет, - сказала я. - Молнии на клинках.
Все было кончено. И они отступали, сами потрясенные тем, что произошло.
Врагам казалось, что они бегут в ужасе, а они уходили так, как было
намечено, и даже уносили с собой раненых и убитых - тех, кто не стал
призраком.
Они шли по выверенным заранее потаенным тропам, сжимая в руках теплые еще
клинки, расходились по призрачным селениям, где их с надеждой и тревогой
встречали друзья. Никто еще не знал - победа это или поражение, кто жив,
кого убили, в чье лицо они будут целиться теперь молнией... ничего еще не
знали они.
Три десятка из уцелевших назначили встречу в Эрнаре. Сразу после Пустоши
они разделились и пошли по трем разным дорогам. По одной из этих дорог вел
людей Гэльд.
Он ехал впереди и часто оглядывался. Только два знакомых лица было в его
отряде: Данель, упрямый южанин, и Верн, русоволосый смешливый юноша,
который часто бывал гонцом в Эрнаре. Верхом кроме него ехали только двое,
на остальных конях везли раненых и убитых. Они тоже были чужими, но когда
Гэльд видел их, сердце его сжимали боль и тревога. Он знал, что Хель жива,
что брат его Эверс ведет в Эрнар другой отряд, да и сам он уцелел, стало
быть, повезло. И все-таки было тревожно. Еще - оставалась тень дикой
радости, которую ощутил он, когда с его клинка сорвалась первая молния...
Гэльд оглянулся и увидел, что один из его людей отстает. Вид у него был
совсем изможденный, и он прихрамывал. Гэльд подъехал к нему, соскочил:
- Кто ты?
- Итер из Хатана.
- Устал?
- Вот еще... - проворчал тот, тяжело дыша. Гэльд заставил его сесть и
стащить сапог. Щиколотка правой ноги была обмотана грязной тряпкой. По
тряпке расплылось бурое пятно.
- Ранен? - строго спросил Гэльд. Итер махнул вскудлаченной головой.
- А молчал зачем?
- Что я, один такой?
- Леший тебя возьми! - вздохнул Гэльд, выпрямляясь, и окликнул
светловолосого паренька, который был ближе других:
- Эй, помоги-ка мне!
Тот подошел, молча взглянул на Гэльда усталыми, невероятно синими глазами
и подхватил Итера под руки. Вдвоем они усадили раненого в седло, и Гэльд
быстро пошел вперед, обгоняя остальных. Вскоре он с удивлением обнаружил,
что светловолосый паренек идет рядом.
- Что тебе? - спросил Гэльд.
Паренек улыбнулся чуть смущенно:
- Ты Гэльд? Я слышал о тебе...
- Да ну? - Гэльд не выдержал, улыбнулся в ответ. Паренек напомнил ему
Эверса, только на вид потише, на девочку похож. - А ты кто?
- Мэй... Из Ландейла.
- Тоже слышал, - серьезно кивнул Гэльд.
- Далеко еще идти?
- А что, устал?
- Нет, - паренек явно обиделся, - я за раненых беспокоюсь, чтоб успеть. И
вообще... - он замялся.
- Ты из чьего отряда? - перевел разговор Гэльд, видя его смущение.
- Хозяйки... - почему-то шепотом ответил Мэй.
- Подвладный? У нее же подвладных нет.
Мэй улыбнулся:
- И нет, и есть...
- Загадками говоришь, парень, - с досадой заметил Гэльд.
Мэй покраснел и замедлил шаг, явно стараясь отстать. Гэльд не стал
продолжать разговора - не хватало ему навязываться в собеседники
простолюдинам. Хотя, стоило бы расспросить его о Хели... Где она сейчас,
Хель? Почему пошла с другим отрядом? Впрочем, с ней Саент, он убережет ее.
Мог бы и он, Гэльд, беречь, да видно, она этого не хочет...
Было уже утро следующего дня, когда они подошли к воротам Эрнара. На стук
вышел, зевая, незнакомый стражник, оглядел их и вдруг с радостным криком
ринулся к Итеру. Гэльд сердито окликнул счастливого родича и велел вначале
открыть ворота. Отряд вошел во двор. Встретили их такой суматохой, что они
растерялись. Раненых снимали с коней и уносили в дом, здоровых обнимали,
не разбирая, где свой, где чужой. Гэльду также досталось несколько
дружеских объятий. Прибежала встрепанная Антония, за ней пятерка младших
братьев.
- Что, все здесь? - спрашивал Гэльд, увертываясь от поцелуев.
- Да, все, все, - всхлипывала Антония. - Эверс спит уже, и ты иди, там все
готово...
- А Хель? - перебил ее брат.
- Ох, - сказала Антония, - я не знаю. Кажется, нет еще.
Сердце больно кольнуло, но Гэльд успокоил себя: "Просто задержалась.
Придет. И с ней же Саент..." Антония и братья уже тащили его в дом, а он
слишком устал, чтобы сопротивляться. И заснул, даже не раздевшись, а когда
проснулся, было уже далеко за полдень.
Гэльд вышел во внутренний двор, который больше походил на военный лагерь -
расседланные кони, часовые, стяги. Под ноги ему бросился Знайд, по-щенячьи
повизгивая от радости. Гэльд потрепал его по загривку и увидел Саента.
Они встретились, как старые друзья.
- А где Хель? - спросил Гэльд нетерпеливо.
- Что? - Саент запнулся. - Разве она не здесь?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг