- Затем, что я вам не доверяю, - сказал я. - Кто мешает вам меня прямо
сейчас ухлопать? После того как вы отвели от себя ультиматум мусорщиков, я
стал для вас не более чем досадной помехой.
Смотритель зоопарка удовлетворенно крякнул и вытащил из шкатулки шприц
с длинной иглой, несколько ампул, а также несколько таблеток. Положив их на
пульт, он спросил:
- А кто мешал нам ухлопать тебя раньше? Учти, ты мог перенестись из
клетки королевского тигра не в эту комнату, а в неизвестность.
Да, вот об этом я не подумал. Сильный довод, очень сильный. Впрочем,
даже его можно подвергнуть сомнению.
- Мусорщики могли и не поверить в мою гибель. Как бы в этом случае вы
меня сдали? Может быть, вы не уничтожили меня сразу именно поэтому? А
сейчас, когда мусорщики остались в дураках, нужды во мне уже нет.
- Конечно нет, - сказал Хоббин. - Только, учти, мы заключили
соглашение и обязаны его выполнить.
- Обязательно выполним, - заверил Сплетник.
Я так и не заметил, как он вошел в комнатку. Секунду назад его не
было, а потом он уже как ни в чем ни бывало стоял возле противоположной
стены. Взгляд Сплетника соскочил с плеча хозяина и поспешно обежал комнату.
Причем при этом он старался не приближаться ко мне слишком уж близко.
И правильно делал. У меня возникло почти непреодолимое желание
поджарить все эту компанию. А что, чем не выход? По крайней мере, ухлопав
их, я получу эту самую проклятую уверенность, что они мне не убьют.
Сплетник сел на свободный стул и задумчиво сказал:
- Между прочим, если ты начнешь палить в этой не такой уж большой
комнате, то неминуемо сгоришь вместе с нами. В этом твоя ошибка. Прежде чем
выхватывать оружие, ты должен был узнать, где выход отсюда. Поэтому советую
не размахивать револьвером попусту, а сесть и поговорить с нами.
В его словах был резон.
Садиться я не стал, а вот ствол револьвера опустил вниз. Если
понадобится, я все равно успею выстрелить раньше, чем кто-либо из
находящихся в комнате. Правда, Сплетник прав, много от этого я не выиграю.
Поэтому имеет смысл послушать, что мне скажут.
Взгляд Сплетника снова оказался на плече хозяина. Вид у него был
довольно усталый, но, несмотря на это, время от времени тихо попискивая, он
принялся вылизывать свою правую переднюю лапку, так, словно это занятие
было неким священным ритуалом, действом, без произведения которого могут
случиться совершенно ужасные вещи, типа нападения отряда налоговой полиции.
Сплетник вяло махнул смотрителю зоопарка рукой, и тот, поспешно
обшарив пульт, нашел в его уголке какой-то маленький предмет. Положив его
на ладонь, смотритель осторожно подул. Мгновенно увеличившись, предмет
превратился в большую кофейную чашку.
- Спасибо, - сказал Сплетник, взял чашку и сделал из нее основательный
глоток.
На лице у него появилось блаженное выражение. Довольно крякнув,
Сплетник поспешно сделал еще один глоток и улыбнулся. Улыбка у него была
хорошая, качественная, настоящее произведение искусства.
От этой улыбки мне как-то сразу вдруг стало легко и просто. Я даже
подумал, что все мои подозрения являются полной чепухой, бредом больного
воображения, и уже хотел было сунуть пистолет в карман, сесть на свой стул
и попытаться объяснить всем находящимся в комнате, что слегка погорячился.
А также, что мне за это стыдно.
Вот только, улыбка-то и в самом деле была сделанная, купленная за
хорошие деньги. И Сплетник, покупая ее, уж точно заботился не только о том,
чтобы кто-то, любуясь его лучезарным оскалом, испытывал при этом приятные
чувства. Нет, улыбка ему наверняка, нужна была для того, чтобы в
необходимый момент, пустив ее в дело, усыпить подозрительность
какого-нибудь простака, вроде меня.
И значит я послушаю все, что мне скажут, стоя. На всякий случай.
Сплетник покосился на меня и одобрительно кивнул:
- Молодец, тебя не так-то легко одурачить. Я сразу это заметил.
А вот это он зря. Очень неверный ход.
Я поморщился.
Взгляд сплетника прекратил вылизываться и замер, как собака делающая
стойку. Сам Сплетник глотнул из чашки и сказал:
- Ну, извини. Честное слово - не хотел. Кстати, вообще, почему ты
решил, будто мы сейчас попытаемся тебя ухлопать?
- Откуда ты узнал, что именно я решил? - поинтересовался я. - Мне
кажется, ты пришел сюда пару минут назад.
- А мне кажется, это единственная причина, по которой ты мог выхватить
свою ужасную пушку. Не так ли?
Ага, похоже, мне предлагают поговорить начистоту. Почему бы и нет?
- Конечно так, - сказал я Сплетнику. - Теперь, попробуйте рассеять мои
подозрения. Только предупреждаю, с помощью всяких там штучек, вроде
покупных улыбок и ободряющих фраз, это не получится.
- А с помощью логики это возможно? - быстро спросил смотритель музея.
- Безусловно. Только, как ты это намерен сделать? - поинтересовался я.
- Как-нибудь уж постараюсь. Если, конечно, мой друг Сплетник не
против.
Тут, по-идее, Сплетник должен был опять улыбнуться. Вместо этого он
всего лишь кивнул и снова припал к кружке. Я подумал, что, возможно, запас
улыбок у него строго ограничен. Может быть, он использует их только в особо
важных случаях...
А смотритель зоопарка снова зашарил по пульту, и я вдруг сообразил,
что на этом самом пульте, до поры до времени невидимый, может лежать
пистолет, или даже автомат. Я уже хотел было снова вскинуть оружие, но тут
смотритель наконец-то нашел искомое, сделал неуловимое движение рукой и я
увидел, что это всего-навсего пачка сигарет.
- Настоящие, не китайские, - сказал он, протягивая мне сигарету.
Для того чтобы взять ее, мне нужно было сделать шаг вперед. В этом
случае я оказывался в опасной близости к Ноббину. Нет уж, не выйдет.
- Кидай! - сказал я.
Смотритель послушно кинул мне сигарету. Я нашарил в кармане зажигалку
и закурил. Да уж, сигареты у смотрителя и точно были не китайские.
- Ну, давай, выкладывай свои логические доводы, - сказал я.
- Сейчас, сейчас.
Смотритель тоже закурил, весело пустил под потолок до удивления
взаправдешную струю дыма и сказал:
- Хорошо, вот мои доводы. Причем все очень просто, до безобразия. Ты
нам не веришь? Ну и отлично. Почему мы, как идиоты, должны сидеть тут и
пытаться тебе что-то доказать? Зачем? Кому это нужно? Нам? Да собирайся мы
тебя самом деле уничтожить, могли бы это сделать гораздо проще. Понимаешь,
на нашей стороне время. Стрелять ты в нас просто так, основываясь всего
лишь на подозрениях, не решишься. Верно?
- Кто его знает? - сказал я. - Может, и решусь.
Вот только сказано это было недостаточно уверенно, так что я почти
сразу о сказанном пожалел. Молчал бы уж лучше, что-ли...
- Вот видишь, - промолвил смотритель. - Ты уже колеблешься. А что
будет через час или два? А что произойдет, когда ты опять захочешь спать?
Нам-то это не грозит. Нам всего лишь нужно дождаться момента, когда ты
заснешь, и взять тебя голыми руками. Доходит? Вижу, что доходит. Причем,
обрати внимание, объясняю я тебе это лишь потому, что безвозвратно уходит
время. Твое время. Мы можем сидеть здесь хоть до второго пришествия. А ты
не можешь. Может быть, через полчасика твое родное тело разберут на
запчасти. Или его новый хозяин, вляпавшись в какую-нибудь жуткую историю,
потеряет ногу или руку. Ему-то что? А тебе, до самой смерти жить без руки.
Доходит?
Я посмотрел на смотрителя почти с ненавистью.
Вот ведь скотина. Уверенно и совершенно безошибочно бьет по всем
болевым точкам, перебирает их одну за другой. Однако я еще жив и могу даже
ответить.
- Ну, это понятно, - сказал я. - И про время и про то, что вы мне
желаете только добра. Вот у меня тут вопрос возник. Тоже очень простой.
- Задавай, задавай, - милостиво кивнул смотритель.
- Насколько я понимаю, ты не бродячая программа. Если ты так уж хочешь
сделать для меня доброе дело, кто тебе мешал, вместо того чтобы устраивать
весь этот балаган, вернуться в большой мир и там поведать мусорщикам мою
историю?
- Он такая же бродячая программа, как и мы, - сообщил мне Хоббин. -
Просто ему в свое время повезло отхватить порядочный куш. Вот он свои
денежки и использовал на себя, родимого.
- Точно, - согласился смотритель. - Понимаешь, обычно денег,
зарабатываемых бродячей программой, хватает лишь на то, чтобы едва-едва
успеть за прогрессом. Покупаешь себе нужную, хорошую подпрограмму, а потом,
через полгода, вдруг обнаруживаешь, что она безнадежно устарела, и надо
экстренно покупать что-то другое, на тот момент позарез необходимое для
выживания, нужное, дорогое. Мне, однако, повезло и я, урвав кое-какие
деньги, сделал скачок. Причем денег хватило не только на покупку всего
необходимого, вплоть до подходящей личины, но еще осталось и на то, чтобы
создать собственное дело.
Вот это был и в самом деле удар. Хороший, серьезный ответ, после
которого я должен был, обязан был почувствовать себя полным психом. Надо
же, не отличить программу от посетителя. Хотя... хотя... надо признать,
сделать это почти невозможно. Особенно если ты находишься в таком
состоянии. Да еще сжимаешь в руках револьвер и готов в любую секунду
пустить его в ход.
- Ладно, проехали, - сказал я. - С этим все понятно. А что дальше?
- А дальше то, что ты, как последний болван, разбазариваешь свое время
на полную чепуху. Мы заключили с тобой соглашение и готовы его выполнить.
Прямо сейчас. Конечно, просто убрать тебя гораздо дешевле. Но мы выполним
обещанное. Вся штука в том, что ты все еще живешь по законам вашего
большого мира. Это там обещанного три года ждут, это там играют по
обстоятельствам и обещания выполняют тоже по обстоятельствам. Здесь у нас
все по-другому. Здесь стараются не давать обещаний, но если уж такое
случается, то обещанное должно быть выполнено обязательно. Понимаешь?
- Это ты сейчас так говоришь, - ухмыльнулся я. - Слова, все это не
более чем слова.
- Ага, слова, - согласился смотритель. - А время идет. Твое время.
Причем учти, еще немного повыделываешься и будет поздно. Ну, решайся,
рискни. Тем более что другого выхода у тебя и вовсе нет.
Сказав это, он замолчал. И не было в его взгляде любопытства, не
сочувствия, ни даже ожидания. Ничего, словно он был механической игрушкой,
в которой вдруг окончился завод, застывшей в очень неудобной позе, до тех
пор пока кто-то не повернет несколько раз ключик. И чувствовалось, что он
может сидеть вот так бесконечно долго, неделями, пока его окончательно не
добьет отрицательное информационное поле.
Вот же гад!
Я окинул взглядом комнату. Ну да, Хоббин, Ноббин и Сплетник тоже,
словно кто-то их выключил, замерли, превратились в неподвижные статуи. И от
этого стало так жутко, что я почувствовал, как у меня на затылке
зашевелились волосы.
Тишина, неподвижность и полное ощущение, что это может продолжаться
бесконечно долго, до тех пор, пока я, например, не сойду с ума.
Единственный живой, оставшийся один на один с марионетками, порожденными
электрическим током, которым вдруг надоело изображать из себя то, чем они
на самом деле не являлись, а захотелось вернуться в единственное состояние,
в котором они чувствуют себя по-настоящему хорошо, по-настоящему
естественно. Да и живой ли? Какой я к черту живой, если являюсь таким же,
как они, отличаюсь лишь тем, что пока еще не понял, не осознал, своей
сущности?
Мне захотелось закричать или даже нажать на курок, сделать что угодно,
лишь бы эта тишина и неподвижность кончились, прямо сейчас, но подобное
было невозможно, поскольку на меня, и я это хорошо чувствовал, откуда-то из
глубины моего сознания, из жуткой, хранящейся там черноты, наваливалось
нечто большое, деловито агрессивное и страшное. Это был некий клубок
мыслей, тех, которые время от времени появляются у любого человека и тут же
исчезают, оставшись совершенно неопознанными, оставляя после себя лишь след
из самых диких и совершенно необъяснимых поступков.
И этот безобразный клубок все наваливался и наваливался, рос во мне,
готовясь меня сожрать, выесть изнутри, как чудовищно разросшийся паразит,
оставить от меня лишь оболочку, которая, утратив разум, примется вопить что
было мочи и палить во все стороны, даже не подозревая, что тем самым
способствует своей гибели.
Гибели.
Это было ключевое слово, и я уцепился за него, словно за спасательный
круг. И оно, чудесным образом, помогло мне спастись, совсем чуть-чуть, но
этого хватило.
Оно помогло мне разжать пальцы, выпустить рукоятку револьвера. И тот
медленно, как-то неуклюже кувыркаясь, устремился к полу этой странной
комнаты.
Впрочем, меня это уже не интересовало, поскольку дело было сделано. Я
снова был самим собой и мог трезво рассуждать, а также вернул себе
способность двигаться. И это надо было использовать, прямо сейчас, пока не
поздно.
- Ладно, прах вас возьми, - сказал я. - Пусть будет так, как вы
хотите. Договаривались? Вот и выполняйте свое обещание. Только, чур, больше
без фокусов.
И это подействовало. Взгляд Сплетника шевельнулся и снова принялся
вылизывать собственную ногу, а его хозяин весело хмыкнул. И Ноббин выбил
тихую дробь ногами по полу, Хоббин уставился на меня огромными, навыкате,
удивленными глазами, словно бы увидев в первый раз, словно пытаясь
сообразить, кто это такой перед ним, а смотритель, поспешно взглянув на
экраны, и убедившись, что с его любимым зоопарком все в порядке, стал
что-то искать на пульте.
- Ну, наглец, - сказал Ноббин. - Надо еще посмотреть, кто из нас
откалывает фокусы.
- Может, и так, - сказал я, усаживаясь на стул. - Однако сознайтесь,
вы тоже блефовали.
- Почему ты так думаешь? - поинтересовался Сплетник.
- Потому что, по крайней мере, один из вас, долго в неподвижности
находиться не мог. Ему же, кроме всего прочего, еще надо заботиться о своем
заведении.
Сказав это, я кивнул в сторону смотрителя зоопарка.
Взгляд сплетника тихо засмеялся. Его хозяин развел руками и любезно
предложил:
- Ну, все еще можно исправить. Кто тебе мешает подобрать свой
револьвер и попытаться повторить все происходившее здесь за последние
пятнадцать минут?
- Если, конечно, тебе плевать на собственное время, - добавил
смотритель. - А если жаль, то мы сейчас начнем готовить тебя к возвращению
в большой мир.
- Готовить? - спросил я. - Каким образом?
- А вот таким.
Смотритель зоопарка наконец нашел искомый предмет, подкинул его в
воздух, поймал, и еще раз подкинул. На этот раз в руке у него оказалась
небольшая коробочка. Открыв ее, смотритель вынул две таблетки. Одна была
красного, другая синего цвета.
- Для чего это? - спросил я.
- Для тебя, - промолвил смотритель. - Красная даст возможность не
спать трое суток. А синяя произведет небольшие изменения твоей личины. Нос
у тебя станет чуть-чуть тоньше, -губы уже, слегка изменится разрез глаз.
Уродом ты не станешь, но зато никто уже не сможет опознать в тебе ту самую
бродячую программу - монстра. По крайней мере, внешне. Конечно, при
сканировании твоя настоящая внешность восстановится. Но тут уже ничего не
сделаешь. По крайней мере, после принятия этой таблетки, ты сможешь ходить
по киберу свободно. Смекаешь?
- Зачем мне это будет нужно там, в большом мире?
- А вдруг тебе придется экстренно вернуться сюда? Кто знает? Вторая
таблетка также как и первая, действует трое суток. За этот срок ты либо
сумеешь найти свое тело, либо...
- Что именно?
- Либо тебя ухлопают, - улыбнулся смотритель.
- Вот этого я бы не хотел, - добавил Сплетник. - Помнится, ты должен
мне некую сумму. Я все еще надеюсь ее с тебя получить.
Я задумчиво поглядел на таблетки.
А что если эта банда решила заговорить мне зубы, а потом подсунуть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг