проводит какое-то расследование. Но никакого расследования нет!
Да, Пол, вы правильно догадались, чем загружены эти пароходы. Половина
золота осядет в западных банках и будет кормить ВСБ, а другую половину
получат верные люди с Острова. За что? Да уж не за то, что они якобы
прекратят несуществующую войну! А за то, что вся эта стрельба и взрывы с
самого начала лишь - удачное прикрытие. Все пароходы идут мимо Острова, и
старый губернатор ни за что бы их не пропустил. Он тоже любил золото. Вот
его и убрали! И ВСБ ввела свои войска, чтобы взять эту область под
контроль. А генерал Сухович даже не самый главный, он тоже кого-то боится.
Кого-то, кто гораздо выше его...
Но ваши записи, Пол! Как вы смели записывать свои догадки? В них,
конечно, далеко не все верно, вы тоже во многом ошиблись. И фамилию Сухович
вы слышите впервые. Может, поэтому у вас был шанс на спасение?.. Я знаю
больше вас. И у меня есть свидетельства понадежнее вашего. Так что мы
встретились не напрасно. От нас с вами зависит, сколько дойдет этих
пароходов, и куда попадет золото.
У меня есть бумаги, все сведения, которые удалось собрать. Они здесь,
на шхуне... Нет, мы не планировали освобождать вас... То есть, сначала было
решено навести шороху на этой окраине - как обычно, а потом я узнала, что
ВСБ арестовала какого-то журналиста... Мы просто напали в нужном месте... А
найдя ваше удостоверение, я так обрадовалась! Хотя, может быть, радоваться
еще рано. Но так хочется, Пол! Так хочется радоваться... Я ведь долго ждала
этого случая, и документы держала под рукой...
Так вот, Пол, в моих бумагах список пароходов. Он неполный, но их там
много. Их названия, описания, предположительный курс. Я ведь не одна этим
занималась, и мы успели много узнать. Но главное - там список всех, кто
причастен, тех, кто будет делить золото. И десятки свидетельств против них.
Это готовые уголовные дела! Только бы их увидели на Западе... Надеюсь, вы
как журналист разберетесь, кому их отдать. Только осторожней, не забывайте
о том, что ВСБ добралась и до Европы...
Юнче перевела дух. Пол тоже. Он словно бы впал в ступор, слушая
рассказ, но впереди уже маячил огонек большой цели, миссии. А если этот
огонек все-таки погубит его, Пола?
- Командир Абрек не хочет умирать обидной и неожиданной смертью, -
мрачно сказала Юнче. - Он опытный вояка, но совсем не разбирается в
политике. И уже видел пытки ВСБ во всей их красе. Но он поможет нам. Он
закроет глаза на наши с вами действия. Он - и больше никто! Никто из этой
команды. Я дам вам задание, а команде я скажу, что застрелила вас, потому
что вы мне врали.
- И вам поверят? - ужасаясь, сказал Пол.
- Поверят, - усмехнулась Юнче. - Репутация у меня есть... Хотите
водки? Вижу, что хотите - выпейте, только не разлейте, а то запах
просочится и привлечет тех, кто еще не спит...
Пол ненавидел водку, но сейчас он присосался к горлышку так, словно
это и была его надежда на спасение. Юнче отобрала у него бутылку и сказала:
- Традиционный великодержавский напиток. Многие считают, что водка -
лучшее, что есть в этой стране. И великодержавцы всегда напиваются, прежде
чем идти в бой... У меня давно нет порога, я и трезвого сниму, не
задумываясь, но всадить пулю в пьяную звериную харю гораздо менее
неприятно. У них главное: водка и деньги! Только водка и только деньги,
водка и деньги, которые платит ВСБ...
- Простите, мисс Юнче, - пробормотал Пол. - Я хотел бы... Мне
показалось, вы нервничаете не меньше меня... Я понимаю вас. Вы что, хотите
дать мне шлюпку и отправить через море подальше от Великодержавии - в
Туркию, например?
- Нет, неправильно - вот еще! С какой стати мне давать вам нашу
единственную шлюпку? И я поставлю капитана в дурацкое положение - как он
объяснит ее пропажу? Если бы вся команда была на нашей стороне... Я дам вам
пробковый жилет. Знаете, что это такое? Он у меня всегда на шхуне и
выкрашен в серый цвет для маскировки... Что с вами?
Пол почувствовал ярость.
- Вы что же, собираетесь бросить меня в море? - вполголоса завопил он.
- А почему вы сами не хотите попробовать добраться до Туркии? Полезайте в
ваш жилет и ныряйте.
Юнче покачала головой.
- Ай, ай! Я в вас разочаруюсь! Замолчите. Дайте вашу руку. Коснитесь
моей головы.
Пол протянул руку.
- Чувствуете? - спросила Юнче. - У меня жар, лихорадка. Это иногда
бывает со мной... Вы же гораздо выносливее! Выдержите и жажду, и голод, и
солнечные лучи. И еще холодное течение вдоль берегов Туркии... Но даже не в
этом дело. У меня еще дела на Острове. Какие - вас не касается...
- Меня, видимо, мало что касается, - сказал Пол. - Вы меня очень
обрадовали холодным течением. Но...
- Но вы меня просто не поняли, - перебила Юнче. - Послушайте еще раз.
Если мы отвезем вас на Остров, вами займется кое-кто... назовем это
контрразведкой, хотя слово это весит больше, чем вся их компания... В этой
контрразведке увидят ваши документы и поверят вам - те, кто верит в свое
дело. Но там есть люди, купленные ВСБ. Они вас не выпустят. Однако, если
даже мы уничтожим все документы, чтобы скрыть ваши догадки, то в лучшем,
почти невероятном случае, вам дадут сопровождающего, и вы окажетесь на
свободе. Собираетесь бродить по нашим лагерям, трепаться о Правах человека,
пока на Остров не пойдет десант федералов? Придут федералы - они вытопчут
все, и вас в том числе. Во все подвалы бросят бомбы - такой у них метод
зачистки территории. А пароходы к тому времени уйдут. Хотите их выпустить,
или хотите отправить бумаги на Запад? Кажется, вы назвали сбор информации
вашей работой? Я не журналист, а рисковала гораздо больше вас, пока
собирала эту информацию!
Пол кулаком закрыл рот в знак того, что ему все понятно.
- Вы правда не будете больше спорить?
- А вы считаете, что в моем положении можно спорить? Я и не спорю, я
только хочу узнать: почему вы так уверены, что я доберусь до берега в
пробковом жилете?
Он закрыл глаза и попытался представить, как он качается на волнах,
тщетно пытаясь грести одной рукой, сжимая в другой папку с документами. Вот
он видит берег, его несет прямо на скалы, скорость все выше, и вот...
Пол шепотом выругался. И почувствовал, что его успокаивающе похлопали
по ноге.
- Мне помог командир Абрек, - заговорила Юнче. - Мы сменили курс, и
сейчас "Харизма" ушла далеко на юг. Команда думает, что это уловка нужна,
только чтобы избежать встречи с катерами федералов. Мы идем под флагом
Окраины, но это нам не поможет, если встретятся катера... Так вот, ветер с
севера, и мой жилет потихоньку дотащит вас до границы с Туркией. Я верну
вам ваше удостоверение. Когда вас подберет пограничный катер...
- Как меня подберут, как заметят, в сером-то жилете? У вас что, есть
сигнальные ракеты? Или мне покричать? У меня неважное зрение - что, если я
прозеваю катер?
Он ожидал, что девушка опять рассердится, но голос ее стал печальным:
- Надо надеяться... Надейтесь, что вас заметят. Там и рыбаков много.
Они-то вас точно не прозевают.
Кстати, не обязательно вам попадется туркский катер. Может, и
великодержавский вас выловит. В сером жилете у вас есть выбор - кричать или
нет, но могут заметить и так... Обязательно солгите им! Скажите, что вы с
туркской стороны, что ваша яхта потерпела крушение... Несите какую угодно
чушь, но не вздумайте сказать правду!
Я, наверно, разучилась просить по-человечески... Не хочу грозить вам
револьвером!
Пол глубоко вздохнул, насколько позволяли помятые офицерами ребра.
- Тогда дайте мне поесть, - попросил он.
Когда совсем стемнело, Пол еще раз проверил, хорошо ли привязана к его
животу папка с бумагами. Она была завернута в брезент, но он все равно был
уверен, что бумаги намокнут, хотя Юнче уверяла его в обратном. Палуба была
пуста, только на корме маячила высокая фигура. Пол понял, что это Абрек.
Командир не обернулся на их шаги. Юнче показала, откуда он должен
спуститься в воду.
Пол схватился за фальшборт и повис. Сознание вдруг обрело небывалую
ясность, чувства обострились. Он даже услышал, как сопит Абрек. Пол
передернулся и посмотрел вниз. Вода как вода, но как ее много для Пола...
Сознание выдумало последний вопрос, чтобы оттянуть прыжок:
- Почему вы не остались в Гермесе и не попробовали добраться до нас? -
скороговоркой сказал Пол.
- Все иностранные газеты далеко от Гермеса. По великодержавским
дорогам давно уже ничего не ходит и не бегает без ведома ВСБ. Как бы я
добралась до них? Один из моих товарищей пытался...
Пол посмотрел ей в глаза, пытаясь подобрать слова прощания, как-то
ободрить себя и девушку. Но перед ним была не девушка, а странное и опасное
существо с жестоким блеском в глазах. Существу было наплевать на Пола.
Существу было наплевать на детство и юность Пола, и на его родителей и
друзей. Ему было не наплевать лишь на одно: найдут ли эти документы, что у
Пола под одеждой, своего читателя. И что будет потом. И неважно, замерзнет
Пол или нет. Документы могут найти и на трупе, который выловят с
пограничных катеров! И Пол не стал прощаться. Он лишь позволил себе
негромко сказать - то ли для себя, то ли для кого-то еще, но не для Юнче:
- Никак не могу привыкнуть к этому подлому мирку, в котором они
живут... Словно кто-то выдумал его, взял из головы самым подлым образом
именно в тот момент, когда все были счастливы. Хорошее кончилось, пришла
смерть, пришел хаос...
Но они и сам не понял, почему у него вырвались эти слова. Юнче
услышала.
- Если этот мирок выдуман, то у него должен быть образец, который
ничуть не лучше! - нетерпеливо сказала она, оглянувшись на Абрека. -
Глупости, мистер, глупости... Быстрее! Вас толкнуть?
И Пол, бросив быстрый взгляд на окаменевшую спину капитана, на нелепый
окраинский флаг, который в сумерках был едва различим, на каюту, где он
провел сутки, и прыгнул.
Вода хлынула ему в уши, и он, конечно, не слышал, как существо с
блеском в глазах пожелало ему доброго пути и благословило. Его, а не
документы!
МУСОР НА ДОРОГЕ И ПЫЛЬ
Вези меня, мое везенье
Неси меня, несясь весенне
Всплеснет сиренью воскресенье
Так весело придет она!
Или не весело? Я теперь не знаю. Единственная моя сила, воображение,
отказывается работать. Что же со мной? Устал от стрельбы в голове? Так она
не только в голове, она вокруг. Столько ненависти! Столько мусора...
Люди лают и бросаются друг на друга.
Однажды приехал застенчивый иногородний гость. Как с плаката
"скромность украшает человека". Собрались. Ввосьмером отведали розовой
дряни. И пошли мы с ним за нормальной дрянью, чтобы запить.
- Знаешь, - вдруг интимно произнес он, - люди бывают разные. Про меня
такие вещи рассказывают. Такие вещи!..
- Кто рассказывает?
- Даже совсем незнакомые люди. На одной презентации... Там меня видели
издалека, а потом стали всем говорить, что у меня нет чувства юмора.
- Да?
- Да. И что со мной надо поосторожней. Представляешь? Самое
интересное, что, знакомые со мной нормально общаются, а чужие люди слухи
распускают. Обидно.
- Пожалуй.
- Так вот, - неожиданно голос его окреп, даже приобрел чуть металла, -
так вот, если я еще узнаю про какого-нибудь человека, что он называет меня
сложным - якобы он с первого взгляда меня раскусил - тогда дам в репу.
- Что?
- Ну, в тыкву. По морде, значит.
И он смерил меня взглядом.
Хорошо посидели, родилось много добра. Кто-то трахался. Кто-то разлил
бульон. А я пришел домой и подумал: что, интересно, должно быть в человеке,
если незнакомые люди начинают обсуждать его недостатки? В недостатках ли
дело, или, может, в заметности, знаковости этой личности? Не везет
заметным, не везет. Нервные клетки восстанавливаются медленно.
За что вы их так, личностей?
Хотите правду о том, как Илья Собакин стал писателем? В этом неловко
признаться. Хотя, если не относиться к таким вещам сакрально, то есть, со
святым трепетом, то ничего особенного. С кем не случаются приступы тоски и
бессилия? Особенно это не редкость у нас, в Великодержавии.
В восемнадцать лет и два дня я сидел в темной комнате и втыкал в руку
ножницы. Было интересно продолжение - перевернуть руку и воткнуть острое в
вену, или же лечь спать. Откровенно говоря, не хотелось ни того, ни
другого. Кто-то подарил мне ручку на день рождения, она валялась посреди
мусора на полу. Я поднял ее и написал в тетрадке:
- У нас в подвале угловой башни живет Колдун. Нет, все мы немного
колдуны...
Написав этой дребедени полторы страницы, я заметил, что в крови.
На следующий вечер я лег и продолжил, испачкав еще восемь страниц
(чернилами). Некий магический артефакт (я не смог придумать, в чем
заключалась его сила) был украден, и дядька-волшебник выпер учеников из
дому, чтобы они его вернули. Дальше стало сложно. Благодаря родительскому
воспитанию и частому приставанию шпаны, я панически боялся всего, что было
за порогом моей собственной квартиры. И не имел представления, как
начинается дальняя дорога, quest. Сюжета не было. Зато мои герои летали,
как Питер Пэн, и дружили с животными. Животные, в свою очередь, дружили
между собой.
Начав по-новой это "откровение Иоанна Богослова", я ощутил, что жить
стало легче. Почему? Забыл. Может, из-за косвенного участия в Божьем
промысле, этом минутном скольжении параллельно Его деяниям, а не поперек и
вкось? Что-то доброе есть в детском лепете на тетрадных страницах, то, что
создает некий резерв.
Когда Святой Петр растеряется, куда меня девать, я робко подниму руку:
- Простите... Я вспомнил еще. У меня была тетрадка, я в ней хотел
написать о добре. Можно, я покажу?
И я вытащу начало той повести, где у меня летающие дети и говорящие
животные. Он вздохнет по-стариковски:
- Ладно, проходи в Рай. Только не шали там...
Кстати, это был первый неучебный год после школы. Летом я пошел против
естества - поступил в институт. Конкурс был такой: на двадцать пять мест
претендовало двадцать шесть человек. Я прошел с одиннадцатью баллами.
Учеба? Сдав один зачет (латинский язык), я оставил это бесполезное занятие.
Главное: на лекциях я почти дописал ту повесть, а остальное закончил
после института. В семнадцать лет - плохая, но законченная вещь, пятьдесят
компьютерных страниц...
(Вспомнил! Жить тогда стало легче, потому что родители купили
компьютер. По той же причине я и ушел из института. Игра в выдуманные
цивилизации временно заменила мне жизнь в омуте своей.)
...Пятьдесят компьютерных страниц. Читая сейчас эту странную повесть,
вижу: писал добрый, раненый человек. Почти незнакомый. Я был слаб и
беспомощен, и слабая, беспомощная повесть по-тимуровски перевела меня на ту
сторону. Так я стал писателем.
Открою секрет, почему были ножницы, в которых я, Илья Собакин,
признался сейчас, наплевав на общественное мнение. А с тоски. Мне было
уготовано идти в армию защищать Великодержавию. По этому поводу вспоминаю
историю с дальним знакомым Антоном.
Антон ходит на протезе. Где он ногу потерял - не знаю. Приходит он в
военкомат. Там сидит человече, при взгляде на которого хочется почему-то
произнести: "Ушиблен ребром ладони..."
Антон (входя): Здравствуйте.
Ребро: Жалобы есть?
Антон: Нет.
Ребро: В постель мочишься?
Антон: Не мочусь.
Ребро: Значит, годен. Следующий!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг