- И как они на них свою злобу сорвут? - спросил фельдмаршал Барбович.
- Псы Гекаты пожрут их живые души, после чего их тела пять месяцев
будут биться в агонии, желая смерти, но не находя ее.
Члены Совета переглянулись. Слова государственного канцлера произвели
на всех приятное впечатление - даже у императора дрогнули веки, хотя глаза
его по-прежнему оставались полузакрытыми. Казалось, не использовать столь
грозное оружие в сложившейся ситуации будет преступным недомыслием.
- А что станут делать Псы Гекаты дальше? - уместно полюбопытствовали
братья Шереметевы.
- Каково бы ни было их исступление, мы предлагаем Псам Гекаты
чудовищную жертву - миллионы и миллионы душ. Можно надеяться, что после
этой, прошу прощения за каламбур, гекатомбы их злонравие утихнет, и они
станут подвластны нашим заклятиям. Тогда мы сможем удалить их или
обезвредить.
- Но полной гарантии нет? - уточнил министр войны.
- Нет.
- Хрустальные врата будут открыты семь секунд,- сказал министр войны.-
Кто еще может войти в них?
- В них может войти кто угодно.
- А именно?
- Это неизвестно. Но Псы Гекаты войдут.
- Рискованное предприятие,- заметил Егунов-Дубровский.- Давно ли люди
знают об этих, с позволения сказать, полканах?
- Люди знали о них всегда, только называли другими именами.
- Их когда-нибудь пытались использовать? - спросил Барбович.- Что-то я
не слыхал.
- Неоднократно. Но рассказывать об этом было уже некому. Впрочем,
теперь мы можем действовать куда увереннее.
- А что получалось до нас? - упорствовал Барбович.
Государственный канцлер Бадняк красноречиво промолчал.
- Хорошо,- смирился фельдмаршал,- но что, помимо чертовской свирепости,
известно об этих тварях еще? Что это за фрукты? Можно ли их хотя бы
увидеть?
- Можно.
Такой ответ всех несказанно удивил.
- Как можно увидеть тварей не нашего мира? - усомнились братья
Шереметевы.
- Ярость их столь сгущена, что Псы Гекаты доступны нашему зрению.
- Их можно увидеть прямо сейчас? - затаив дыхание встрял во взрослый
разговор Свинобой.
Бадняк кивнул, и взгляды членов Имперского Совета обратились на
государя. Некитаев открыл глаза, бесстрастно обозрел своих советников и
утвердительно склонил голову. Однако государственный канцлер не спешил
выполнять повеление.
- Это зрелище требует мужества,- сообщил мог.
- Обидеть хочешь? - осклабился Барбович.- Мы что, шавок не видали? Нам
хоть бы пес, лишь бы яйца нес.
- Господа, вам повинуются народы, но то, что вы хотите увидеть,
помрачит самые отчаянные представления о возможном. Я обязан предупредить.
- Ты предупредил,- сказал фельдмаршал Барбович.
Мог призвал на помощь Педро из Таваско. Вместе они воскурили в
надраенном бронзовом фиале - Алупка погрузилась в ночь, и свет ночи играл
на его гранях - какой-то густой, вязкий фимиам, потом, пританцовывая,
сотворили размыкающие заклятия и начертали в пространстве огнистые, тут же
истаявшие знаки. В результате этих волхований огромное каминное зеркало
вскипело облачными клубами и бледно затуманилось. Туман со страшным воем
проносился в зазеркалье кудреватыми клочьями, будто его гнал неукротимый
шквальный ветер. Холодом и гибельной тоской веяло из открывшейся бездны.
Ветер все свирепел, но вскоре из-за прядей тумана проступило нечто
несокрушимое и матово сияющее, преградившее дальнейший путь чародейскому
прорыву в кромешную подкладку мира. Это была граница седьмого неба. Таким
- млечным и непроницаемым - почти всегда и представал этот рубеж перед
взорами тех, кому доводилось уже пускаться в опасные прогулки на кромку
творения. Граница и в самом деле была незыблема, но только не для Бадняка
- владельца тайн, сокрытых под переплетом "Закатных грамот". Вихрь
разогнал последние клочки мглы, и седьмое небо, отлитое из льда и пламени,
открылось во всем своем испепеляющем великолепии, во всем мерзлом блеске.
Тщетны были попытки проникнуть за его пределы: взгляд сгорал на этой глади
дотла, коченел насмерть - посланный за вестью, обратно он не возвращался.
Так длилось то или иное время, но вот седьмое небо на глазах начало
меркнуть, стекленеть, будто топился на огне стылый жир,- еще один тугой,
протяжный миг, и сквозь последний предел все ясней и ясней стали
проступать чудовищные образы чужого мира, кошмары надсознания, жуткие
обитатели нетварной тьмы. Псы Гекаты роились там, неистово бросаясь на
хрустальное седьмое небо, и за его надежность - застывшим сердцем уповая
лишь на нее - навряд ли кто-нибудь теперь мог поручиться...
Стража у дубовых дверей с грохотом выронила оружие. Уклейка серебряной
стрелкой вымахнула из аквариума и, пузыря янтарные глаза, забила на ковре
хвостом. Прохор одним рывком - хрясь! - разорвал на груди мундир.
Австрийский наместник так стиснул зубы, что они с хрустом раскрошились
у него во рту. Остальные члены Имперского Совета не издали ни звука, но
самообладание далось им дорогой ценой.
Когда действо завершилось, зеркало заволокло туманом, и через минуту
оно спокойно отразило вновь разгоревшиеся свечи. Бадняк и Педро из
Таваско, едва перебирая ослабевшими ногами, сели на свои места. Все было
кончено. Стражники у дверей сидели на полу и беспомощно скулили - они
выдавили себе пальцами глаза, и по лицам их текла кровь; братья Шереметевы
опустили вмиг поседевшие головы на руки; Свинобой с исполненным безумия
взглядом жевал бумагу, заталкивая ее в рот пальцами; министр войны осел в
кресле, и его неподвижное оскаленное лицо не оставляло сомнений - он был
мертв.
- Горе нам! - выплюнув в фиал с фимиамом крошки зубов, прохрипел
австрийский наместник.- Мы подобны слепцам, бредущим под горным камнепадом
и гордящимся своими белыми тросточками! Как смеем мы есть свой хлеб и
плодить детей, когда рядом есть то, что было нам явлено? Мы убиты одним
видом собственного оружия. Оно нам не по плечу! Бросим все и по примеру
Цинцинната отправимся пасти гусей и разводить капусту!..
Фельдмаршал Барбович, уже вполне овладевший собой, перебил
Егунова-Дубровского:
- Библейская речь, ититская сила! Проповедь в назаретской синагоге!
Впрочем, не будем осуждать генерала за его слова - ведь он не на поле
боя, и к тому же он говорит правду. Нам не дозволено нарушать границу
седьмого неба. Мы люди, и мы должны воевать силами и оружием людей. В
наших руках есть штык, автомат, яд и алхимическое золото - и нам не нужно
ничего больше. А если нам суждено лечь костьми, но проиграть эту войну, то
мы проиграем ее как люди.
Барбович умолк. Молчали и остальные. Все было ясно без слов. Члены
Имперского Совета готовы были сражаться и если случится - принять от
судьбы поражение, но брать в союзники тех, кого они видели...
- Есть еще один путь, хоть это и не путь солдата,- внезапно подал голос
Бадняк.- Мы устали, нам нужна передышка. Я мог бы попытаться, открыв
хрустальные врата, выдавить наружу малое время. Пока выходит время, Псы не
войдут.
- Смысл? - живо вопросил фельдмаршал.
- Зачем нужен черт? - Государственный канцлер удостоился изумленных
взглядов.- Господь решил, что в жизни должны быть происшествия, а без
черта не будет никаких происшествий. Время - это и есть черт. Без времени
здесь наступит тот свет. Тот свет для всех - без победителей и
побежденных. Конечно, Всевышний вскоре исправит наш произвол, но вся земля
получит краткое отдохновение. Итак, одно из трех.
Тут над столом поднялся император. Он, как и остальные, не избежал
дыхания смерти - на губах его виднелись следы зубов, а мозг был стянут
обжигающим ледяным обручем,- но взгляд государя оставался горделивым и
сияющим.
- Я выслушал вас, господа,- медленно произнес Некитаев.- Вы преданы
отечеству и отважны, вы ясно высказались и тем не менее вы заблуждаетесь.
Победа никогда не ускользнет из наших рук.- Иван Чума вытянул из-под
воротничка гимнастерки шнурок с крестиком и раскаленной золотой
подвеской.- Мы не отведем войска со своих позиций и не уступим ни пяди
взятой земли.
И мы еще не заслужили покоя. Властью, данной мне Богом, завтра в
полночь я впущу Псов Гекаты в мир.
Журнальный вариант. Полностью роман выходит в издательстве "Амфора".
"Октябрь", ©12, 1999
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.04.2002 15:50
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг