Плюшевый заяц, когда-то такой любимый и бесценный, валялся в углу вверх
лапами. Ящики стола были вывернуты, журнальные вырезки рассыпаны по полу,
опрокинута фарфоровая кукла на полке. Обыск проводили даже в детской.
После осмотра гостиной и жилых комнат ожидание новых уникальных материалов
плавно превратилось в надежду на какую-нибудь мало-мальски важную находку.
А за дверью отцовского кабинета и эта надежда тихо канула в лету. У Анны
опустились руки. Спецслужбы вывезли все, что казалось пригодным для
расследования. Не осталось ни папок, ни тетрадей, ни даже книг на
стеллажах в библиотеке.
Глеб беглым осмотром не ограничился. Пока удрученная Анна, сидя в гостиной
на сыром диване, бесцельно перебирала помятые вырезки, он скрупулезно
исследовал каждый уголок дома в поисках тайника или намека на тайник. Один
он нашел. Но для того лишь, чтобы убедиться: агенты спецслужб обнаружили
его гораздо раньше.
- Ну? - заслышав шаги на лестнице, Анна подняла голову.
- Пока ничего, - Глеб вздохнул и присел возле журналистки. - Но я еще не
побывал там, где стояли капсулы.
- Уж лабораторию-то точно обчистили. Сволочи! Они даже библиотеку
конфисковали! Зря мы сюда приехали... Что ж, пойду фотографировать.
- Зачем?
- Для статьи. Должна же я хоть что-то показать в редакции.
Анна достала камеру и нехотя поднялась на ноги. Глеб не стал смотреть,
куда нацелится объектив. Было что-то кощунственное в действиях
журналистки, и он постарался отвлечься.
Когда он закончил вставлять аккумуляторы в портативный фонарь, в гостиную
ворвалась разрумянившаяся Тамара. Следом за ней влетел Черныш, запрыгнул в
кресло и, вывалив язык, с видом хозяина развалился на подушках. А девочка
вприпрыжку поскакала по залу.
- Как мы здорово играли!
И ни капли не устали!
Будет всем вокруг теплей,
А собачке веселей!
Глеб улыбнулся. Тамарино "тепло" залило промозглую гостиную, вышибло
тяжелый осадок из души, окутало навострившегося пса и понеслось по дому.
Парень посмотрел на Анну. На ее губах прицепилась сочувствующая усмешка.
Ну же, проснись. Я не верю, что твой цветок погиб. Проснись, сбрось кокон,
расправь крылья, - безмолвные слова уперлись в незыблемый рассудок.
Журналистка чуть заметно вздрогнула и повернулась к Глебу. Он торопливо
занялся фонарем, как будто только этот предмет его интересовал последние
пять минут. А у самого внутри бурлило варево из восторга, досады и острых
льдинок страха. Он дотронулся до глубин другого человека своим существом,
но увидел перед собой вместо ожидаемого простора глухую мрачную стену.
- Глеб, а Глеб, смотри - портрет!
Неугомонная Тамара стояла перед картиной и разглядывала сложный узор.
- Это называется абстракционизм. Необычный способ рисования, - пояснил
молодой человек.
- Нет, это портрет! Смотри, какой красивый дяденька... А вот тут еще...
Ой, как много портретов! - она захлопала в ладоши и помчалась вверх по
лестнице.
- Кажется, твоя малышка открыла шедевры искусства, - заметила Анна.
- Похоже. Но почему она называет это портретами? - озадаченный, Глеб пошел
за девочкой, взвизгивающей от восторга где-то на втором этаже в галерее.
- Глеб, смотри, а это ты! Ну, смотри же!
Узор в раме, перед которой прыгала Тамара, не имел ничего общего не только
с Глебом, но и вообще с чем-либо человеческим.
- Неужели ты не видишь? - она молящими глазами взирала на своего названого
брата. - Посмотри!
Он щурился то так, то этак, пытаясь уловить скрытые линии или подобие
рисунка-перевертыша.
- Ну это же твой цветок! - девочка от избытка чувств топнула ногой.
- Тома, я пока не умею видеть цветы, - мягко возразил Глеб, хотя у самого
появилось бледное ощущение приближающегося открытия. - Давай посмотрим
еще. Вот тут, например, кто нарисован?
- Это ласковая девушка, - без запинки ответила Тамара. - Она думает о
большой-большой воде! А вот тут... ой, - она отодвинулась от узора в
маленькой белой рамке. - У него голова как у нашей Маруси.
Марусей звали корову Борис Сергеевича. Хотя тетя Вера чаще называла ее
Бедовкой, ибо более строптивого создания на деревне было не сыскать.
Минотавр что ли? - мелькнула у Глеба озорная мысль.
Экскурсию по выставке рисунков Ольги Жулавской пришлось прервать,
поскольку короткий мартовский день кончался и в дом постепенно заползал
сумрак. Глеб оставил Тамару в свое удовольствие восхищаться "портретами",
а сам, прихватив фонарь, отправился на поиски подвальных помещений.
Менее всего ему хотелось заходить туда, где девять лет назад он выбрался
из одинокой капсулы, скорее похожей на саркофаг, чем на чрево матери.
Железная лестница ныла и стонала под медленными шагами. Ступени уперлись в
бетонный пол.
В памяти вспыхнул ужас - первое и совершенно естественное чувство,
охватившее его в темном подземелье, когда он, мокрый с ног до головы,
метался один в поисках выхода. Его не встретили. Антон говорил потом, что
создатель ошибся в расчетах, и ожидал его появления на неделю позднее.
Глеб с трудом сдержал участившееся дыхание.
Говорят, сильные эмоции могут немого заставить заговорить, - он попытался
свернуть клубящийся страх в шутку, но не удалось. Зато яркий контур
нежданного ответа на забытый вопрос отчетливо обрисовался в голове. -
Возможно, аномалия моего развития происходит отсюда. Я познал эмоции
раньше, чем мозг подготовился к встрече с человеческим миром. Вот почему
Ольга Жулавская говорила Антону, что всех индивидов нужно встречать!
Человек не должен рождаться в одиночестве. Ребенок окружен теплом матери и
отца, и их аура ведет его по жизни... Если бы нас принимали, как людей,
нам бы не пришлось замерзать в плену железного рассудка. О, нет... -
фонарь дрогнул в руке, и луч света полосонул пустой зал. - Где те, кого
встретила сама Ольга? Сколько их было? Успели ли они открыть в себе цветок
до того, как создатель продал их богатым городским кварталам?
У Алексея Жулавского не было ни "тепла", ни потребности движения, ни
способности разглядеть человека. Он застыл на достигнутом, как каменная
самодовольная статуя на вершине выстроенного тщеславием пьедестала. И все,
кто его окружали, невольно застыли вместе с ним: Антон, домработница
Полина, безымянный лаборант.
Жулавский не встретил меня, и я не попал в тень его могучей холодной воли,
- Глеб привалился спиной к стене. О том, что случилось бы в противном
случае, он не решался подумать. - Страх одиночества заставил меня искать
человека. И я нашел "тепло" в голосе на аудиодиске, в реке, в лесу... в
земле. То было семечко моего цветка. А почву что-то формировало в капсуле.
Но что?!
Он упирался в пустоту на месте загадочного звена бесчисленное количество
раз и с досадой отступал перед очевидной лакуной. Сейчас было особенно
больно, поскольку реальные шансы отыскать нечто, породившее альтернативное
начало жизни, неотвратимо сходили на нет в гулкой тишине омертвевшего дома.
В гостиной Глеба ожидало первое существенное открытие.
Девушки дружно сидели на ковре и гладили пса, который, лежа на спине,
играл собственным хвостом и был на седьмом собачьем небе от счастья.
- У него следы уколов! - сообщила Анна.
Она не ошиблась. На задних лапах, там, где шерсть превращалась в щетину,
виднелись три отчетливые красные точки.
- Сделаны толстой иглой не далее как сутки назад, - добавил Глеб, осмотрев
собаку. - А вот и более старый след. И еще один. Ого, Черныш! А ты бы мог
нам многое рассказать!
- Ты думаешь, кто-то живет в доме? - у Анны перехватило дыхание. - Антон?
- Не знаю. Видишь, на инъекции не похоже. Диаметр иглы больше подходит для
забора крови. Проверим. Вот здесь вена, - он зажал пальцами собачью лапу
на середине голени, и припухлости венозных сосудов проступили под шкурой.
Следы иглы пришлись точно на сосуд. Пес недовольства не проявил. - Э,
приятель, а ты привык к медицинским процедурам!
- Глеб, надо искать! - Анна вскочила. - Антон здесь, в доме!
Черныш перевернулся на живот и нетерпеливо гавкнул. Тамара принялась
тискать его за загривок. Игра на ковре возобновилась.
- Зачем Антону донор? - Глеб поднялся.
Вопрос прозвучал риторически, но журналистка откликнулась:
- Я слышала как-то раз, или он сам говорил, не помню, что отец
периодически проводил ему "реставрацию" жидких тканей. Или что-то в этом
духе. Наверное, Антон нашел способ поддерживать себя самостоятельно!
- Ты куда, Черныш? - удивленный возглас Тамары прервал разговор.
Пес ни с того ни с сего подскочил и помчался в коридор.
- Я не сделала ему плохо! - Тома хлопала глазами.
- Конечно, нет, кнопка, - Глеб просветлел. - Черныша позвал хозяин.
- Что? - вырвалось у Анны.
- За ним!
Черный хвост мелькнул в сумраке холодного дома и исчез. Глеб затормозил,
едва не врезавшись в глухую стену. Подбежала Анна, за ней Тамара.
- Где-то тут потайная дверь, - парень судорожно ощупал стенные покрытия и,
не найдя никаких следов, крикнул. - Антон! Антон, это я, Глеб! Отзовись,
наставник!
Несколько секунд протянулись в полной тишине. Люди ждали. И вот из-под
плинтуса показался свет. Половица повернулась ребром, приоткрылся узкий
длинный лаз. Пахнуло теплом и застоявшимся духом медикаментов.
- Туда только собака пролезет, - прошептала Анна.
- Посмотрим, - и Глеб лег на живот.
Со стороны казалось невероятным, что взрослый мужчина атлетического
телосложения просачивается в отверстие шириной менее четверти метра. Но он
без видимых усилий опустил вниз обе ноги, бедро и левое плечо, поднырнул
под стенную панель и исчез в тайнике. Тамара, не раздумывая, последовала
за ним. Анна нерешительно помялась на месте, сняла пальто и, стараясь
повторять движения товарищей, неловко протиснулась в щель. Ухнув в
пустоту, она вскрикнула и... очутилась на руках своего телохранителя. Он
бережно поставил девушку на пол.
Комната, устроенная в цоколе здания, представляла собой двухметровый куб
без окон и дверей. Предметов здесь было так много, что журналистка
разглядела дряхлого старика, лишь когда раздался его сиплый невнятный
голос:
- Я рад видеть вас. Анна. Глеб.
- Антон! - она с трудом узнала в сгорбленном существе верного помощника
отца.
- Не пугайся, я все еще существую, - Антон еле заметно кивнул головой.
- Антон! - Глеб приблизился к индивиду и опустился перед ним на колени,
чтобы заглянуть в глаза. - Как ты здесь, наставник?
- Все информационные носители изъяли, а меня не нашли. Где Алексей
Андреевич?
- Он умер в тюрьме, - сообщила Анна, робко изучая старика издали.
- Индивиды уничтожены, - тихо добавил Глеб.
- Я предполагал с вероятностью 92 процента. Я тоже погибаю. Состав для
реабилитации закончился. Я получил временный заменитель на основе белковых
соединений из крови собаки.
Антон глазами показал на Черныша, который притих в противоположном углу
комнатки вместе с Тамарой.
- Кто эта девочка?
- Для меня и для всех она моя сестра. Мы прошли рука об руку много дорог,
- ответил Глеб и, опомнившись, поспешил вернуть наставника к волнующей
теме. - Антон, возьми в качестве донора меня. Человеческие клетки по всем
параметрам ближе тебе, чем собачьи!
Старик внимательно осмотрел его с ног до головы.
- Ты прав. Организм здорового индивида содержит все требуемые мне
вещества. Анализ и клонирование элементов займет определенное время...
Парень с готовностью вскочил, но вдруг понял, что Антон имеет в виду
отнюдь не человеческие ткани.
- Но я..., - он запнулся, подбирая слова, - я больше не индивид.
- Какие факты лежат в основе твоего вывода?
Глеб опешил от идеальной линейности вопроса. Начинать жаркие словесные
пояснения показалось нелепо. Он нашел на столе рядом со штативом скальпель
и, не дрогнув, рассек себе запястье.
Напряженный взгляд индивида опустился в пол вместе с темно-бардовой
каплей, сорвавшейся с руки.
- Как это случилось, Глеб? - в голосе появились признаки эмоций.
- Оно копилось годами. В какой-то момент я понял, что для меня земля и кто
я для земли и для людей. Это было похоже на... прозрение или озарение. Я
не знаю, какими словами это описать. А потом обрушился миг рождения. Помню
только, что было ужасно больно внутри и... жар, как от огня.
Безмолвный аналитический процесс занял у Антона несколько секунд.
- Твой организм мутировал, - вслух подытожил он. - Твоя кровь мне не
поможет. Будь внимателен: ты нанес себе опасную рану, повреждена вена.
- Ерунда. Смотри... - Глеб расслабил мышцы и легко погрузился в себя.
Кровотечение остановилось, кожа вокруг пореза побледнела, и вскоре вместо
открытой раны на кисти остался багровый рубец.
Тамара не проявила интереса к происходящему, зато Анна смотрела на "чудо"
во все глаза.
- Ты сохранил способность к регенерации? В условиях принципиально
отличного метаболизма? - заметно удивился Антон.
- Нет. Я научился использовать внутренние возможности человека! Тайские
монахи совершенствовали управление собой с древних времен. Филиппинские
медики делают операции голыми руками, не оставляя на теле больного даже
шрама. Опытные знахари применяют психоэнергетическое воздействие на
пациента и будят в нем скрытые силы, чтобы тот сам поборол болезнь. Как
видишь, я не изобрел ничего нового! Человеческий организм - это сильная,
устойчивая система, созданная природой... Не пытайся взывать к логике,
наставник. Логика здесь бессильна. Природе нужно просто поверить.
- Алексей Андреевич утверждал, что создает законченный образец
альтернативной жизни, - медленно выговорил индивид.
Глебу показалось, что тот расценил увиденное как сбой зрительной функции.
- Не самой жизни, Антон! - парень постарался изложить мысль четко и без
эмоций. - Он создал альтернативное начало. Мы не рождались из капсул, мы
входили из них, как эмбрионы со способностью анализировать и думать!
"Без эмоций" явно не удалось, и Глеб почувствовал, как между ним и
индивидом вырастает стена непонимания. Он сделал последнюю попытку пробить
логический заслон:
- Каждый индивид способен прийти к рождению, когда рядом с ним человек.
Понимаешь, человеческое "тепло" будит настоящие, реальные ощущения. А не
имитационные их формы, которые, как маску, предоставляет рассудок!
Непонимание достигло апогея. Лицо Антона стало непроницаемым. Глеб даже не
был уверен, воспринял ли тот услышанные слова. Он сжал волю в кулак и
приготовился к новой попытке, но тут задвигалась Тамара.
Девочка приблизилась к одряхлевшему индивиду, посмотрела на него с одной
стороны, с другой, и выпалила.
- Тебе нужно дерево.
- Я не понимаю тебя, малышка, - в интонации Антона Анна уловила нотки, не
раз ласкавшие ее слух в детстве.
- Тебе нужно дерево! - повторила Тамара. - Просто - дерево.
И она чинно удалилась в свой угол, где пригрел местечко задремавший пес.
- Антон, - журналистка улучила момент, чтобы перехватить разговор, - ты
ведь знаешь, как отец создавал индивидов. Я ищу любые факты. Все, что
осталось от знаний папы!
- Ты ставишь меня в сложные условия, Анна. Я дал слово Алексею Андреевичу,
что никогда никому не предоставлю эту информацию,- произнес старик.
Смену темы он воспринял едва ли не с радостью, и Глеб молча признал свое
полное поражение.
- Отец обещал посвятить меня в тайну индивидов, когда я вырасту, - не
сдавалась Анна. - И вот я здесь, Антон. Спустя столько лет я вернулась,
чтобы узнать. Ты остался единственным хранителем его тайны.
Натянулась пауза. Индивид задействовал логический процесс.
- Я передам тебе известные мне факты, - прозвучал его вердикт. - Анна, я
верю, что твоя честность и преданность отцу не позволят случиться беде.
- Какой беде?
- Серийному производству индивидов. Когда Филипп высказал это предложение,
Алексей Андреевич пришел в ярость. Он творил ради творчества, создавал
ради создания. Таков был его девиз.
- Просто "творил", - мрачным эхом отозвался Глеб: его сложившееся
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг