измена родине, только я ей ни чуточки не изменял и воевать за нее буду
изо всех сил, если придется, а против нее никогда не буду... А ты что
про меня думаешь, Братишка?" А я думал, что мне его жалко...
-- И взял дома деньги ему на дорогу?
-- Ну да. А еще нашел в нашей кладовке старый ватник и рваные
отцовские штаны. Потому что как бы он поехал в своем камуфляже? Сразу
поймают. А в фуфайке и старых штанах -- он все равно что вокзальный
бомж. Он ведь зарос весь, бритвы-то не было... Мить, я ведь даже не
знаю, какое у него лицо на самом деле, из-за этой бороды. Помню только,
что глаза синие и худой такой... И голос не взрослый, а почти как у
пацана... Он вещи и деньги взял, за руки меня подержал и говорит: "Скажи
мне свой адрес. Может, когда-нибудь в жизни встретимся... А сюда, --
говорит, -- больше не приходи, ночью я уйду". Я всю ночь ревел
потихньку, а утром все же пришел. Но никого там уже не было...
И замолчал Елька надолго. И сидели так они рядом. А пласты воздуха
все шевелились вокруг -- мягкие, с запахом созревших трав, остывающего
асфальта и бензина.
Громко затрещал кузнечик. Митя удивился. Раньше он никогда не слышал
ночных кузнечиков, даже в деревне. Кузнечик будто разбудил электричку.
Она вскрикнула и промчалась за дальними тополями.
Звезды смутно высвечивали узкую громаду "Белого дома", едва
различимую. В ней неярко горело лишь одно высокое окошко (наверно, там
сидел дежурный).
Елька шевельнулся. Митя сказал:
-- У меня на ближней почте есть знакомая женщина, я к ней всегда
бегаю покупать газеты. Завтра утром попрошу обменять твои деньги. Давай
их сюда.
-- Они ведь дома. Я принесу завтра пораньше. Ладно?
-- Ладно. Я живу на пятом этаже.
-- Лучше я подожду тебя внизу, на лавочке.
-- Ну, как хочешь... Ровно в девять.
-- Ага...
Обратный путь показался коротким и нетрудным. На краю Митиного двора
Елька шепнул: "Завтра в девять" и ускользнул в темноту. А Митя помчался
в подъезд, нащупывая в кармане ключи.
Напрасно нащупывал. Родители были дома. И "ну, началось!"
4
-- Где? ты? болтался?!
-- Я откуда знал, что вы вернетесь так рано? Обычно приходите среди
ночи...
-- Это -- рано?! Посмотри на часы! Мы ждем тебя уже целый час! Я
поседела за это время!
-- И вовсе не заметно...
-- А ты хотел, чтобы стало заметно?! Где? ты? был?!
-- Да совсем рядом! Разговаривал с одним мальчишкой. У него...
семейные проблемы, он просил совета.
-- Знаю я этих мальчишек! И их проблемы! Они кончаются милицией!
-- Господи, да это же Елька! Ну, с которым мы продавали картошку. Ему
десять лет!
Мама сказала, что читала про шайку второклассников-рэкетиров, где
главарю было девять.
-- Но он же не шайка, а один-одинешенек!
-- Откуда мы знаем? Сперва один, потом дружки, у которых сигареты и
клей "Момент"! А там, глядишь, и п о с а д я т н а и г л у...
-- Да. Тем самым местом. И я буду вертеться на ней, как компасная
стрелка. Были в древнем Китае такие магнитные фигурки: сидит задом на
острие и рукой показывает на юг.
Папа сказал, что упомянутое место пострадает у Мити еще до иглы.
-- Рита, будь добра, принеси из шкафа мой коричневый ремень.
-- Охотно, -- сказала мама. И принесла.
Митя тем временем нацелился за шкаф. Между стеной и книжным шкафом
был узкий промежуток, в котором торчала батарея. Втиснешься с размаха
туда, на батарею, -- и прекрасное убежище. Но папа успел придвинуть к
этой щели стул. Уселся.
-- На сей раз не выйдет, голубчик.
Митя стремительно лег и змейкой ушел под тахту (хорошо, что ножки
высокие). Зафыркал от пыли.
-- Вылезай немедленно! -- приказала мама.
-- Я, по-вашему, кто? Идиот?
-- Ты -- трус, -- сказал папа.
-- Я здравомыслящий человек. Подожду, когда ты успокоишься.
-- Ладно, вылезай. Наглотаешься микробов, там не мыто с прошлого
года.
-- Как это "с прошлого года"?! -- взвинтилась мама.
-- А гарантия безопасности? -- спросил Митя.
-- Никаких гарантий... Убирайся оттуда, кому говорят!
Митя выбрался на свет.
-- Так и быть... А ты, папа, пожалей себя. Подумай, вдруг в самом
деле огреешь нечаянно. И тогда -- что?
-- Что?
-- Будешь терзаться неделю.
-- С какой стати?
-- Но ты же интеллигент в третьем поколении.
-- В четвертом, между прочим...
-- Тогда две недели.
Мама сказала. Что на папе род интеллигентов Зайцевых и закончится.
Потому что сын их катится в пропасть беспутства и безделья.
-- Безделья?! А кто сегодня картошку продал?!
-- Этим подвигом ты будешь гордится до старости! К тому же, ты сам
уверял, что главная заслуга здесь не твоя, а этого... Ельки. Кстати, что
за странное имя?
-- Почему странное? Может, Елисей, а может... Елизар. Или просто
кличка такая.
-- У порядочных мальчиков не бывает кличек.
-- А почему меня в той школе звали Косым? Два года подряд "Косой" да
"Косой"!
Его и правда так звали. Из-за фамилии. Известно, что зайцы -- косые.
-- А кто сказал, что ты порядочный, -- хмыкнул папа. -- Кстати,
порядочные люди не забывают выключать компьютеры, даже убегая из дома
сломя голову.
-- Я же думал, что на минутку! Файл-то я сохранил.
-- И напрасно. Больше ты к компьютеру не сунешься, -- пообещала мама.
Митя устало подышал. Угроза была пустая. Да и повесть, которую он так
удачно начал, казалась теперь несерьезной. По сравнению с Елькиной
историей.
Мама будто услыхала его мысли.
-- А что за проблемы у твоего Елизара-Елисея?
-- Примерно как у меня, -- выкрутился Митя (не излагать же про
дезертира и кражу). -- Папаша лупит его чем попадя и вообще всячески
идевается.
-- Это когда я тебя лупил чем попадя?! -- тонким от обиды голосом
возопил Зайцев-старший. -- Я тебя вообще... хоть раз... хоть когда...
-- Конечно, нет, -- успокоил Митя. -- Иначе я сразу написал бы
возмущенную статью в ваш "Физический-металлический бюллетень".
"Физические методы воспитания интеллигента в пятом поколении".
-- Трепло, -- сказала мама. -- Немедленно марш спать!
Митя лег. Потому что вдруг очень устал и вновь заболели ссадины. Митя
закрыл глаза, и опять зажглись над ним мохнатые звезды. И в бок ему
будто снова уперлось маленькое острое плечо. Эх ты, Елька...
Стране грозит гибель
1
Допрос продолжался больше часа. Митя устал стоять. И разозлился:
сами-то сидят! Была бы здесь Лидия Константиновна, тогда, может,
разговор шел бы иначе. А сейчас кому что он объяснит?
Он сказал темному, с неразличимыми лицами педсовету:
-- Я же знаю, почему вы обвиняете именно меня. Потому что я чужой.
Про такого легко сказать: он не наш, он только полгода назад пришел, мы
за него не отвечаем. А наши все хорошие...
-- Фу, как неправильно ты, Дима. Рассуждаешь, -- ненатурально
обиделась "англичанка".
-- Да не Дима я а Митя...
-- Все равно ты совершенно неправ!
-- А почему же? -- возразила Кира Евгеньевна. -- В словах Зайцева
есть логика. Действительно, трудно предположить, чтобы кто-то из тех,
кто обучаются у нас с первого класса, совершили подобное.
Будто на прошлой неделе не поймали двоих девятиклассников с "дозами"
в карманах! Или они тоже "не с первого"?
-- Можно, я пойду домой? -- сказал Митя.
-- Что-о? -- выдохнул педсовет. Не все, но несколько ртов.
-- А чего... Три часа уже. Я есть хочу.
-- Мы т о ж е хотим есть, -- с расстановкой сообщила завуч Галина
Валерьевна. -- И однако сидим здесь. По твоей милости.
-- Вы -- не по моей. Вы сами. Вы взрослые. Что хотите, то и делаете.
А учеников нельзя морить голодом. Это раньше в старых гимназиях так
наказывали: без обеда. А сейчас закон это запрещает.
-- Какое глубокое знание законов! -- Кира Евгеньевна, кажется, начала
всерьез раздражаться. -- А известно ли тебе, ч т о закон обещает за
подобные шуточки с телефоном? Это пахнет спецшколой! Стоит обратиться в
милицию, и...
-- Ну так обращайтесь скорей! Я кушать хочу... -- Митя опять ощутил
тайное злорадство. Но усталости было больше.
Кира Евгеньевна сказала официальным голосом:
-- Максим Даниилович, проводите семиклассника Зайцева в столовую. И
проследите, чтобы он пообедал как следует. Ему понадобятся силы для
дальнейшей беседы. А мы пока позвоним куда следует.
Митя украдкой обменялся взглядами с Жаннет: "Может, и ты пойдешь?" --
"Нет, мне нельзя".
-- Пойдем, семиклассник Зайцев , -- с готовностью согласился князь
Даниил.
В коридоре Митя спросил:
-- Боитесь, что сбегу?
-- Ничуть. Просто я, выражаясь твоими словами, тоже "кушать хочу".
Они спустились с третьего этажа на второй, длинным застекленным
переходом добрались до столовой.
"Почему здесь всегда пахнет кислой капустой? Неужели в Царскосельском
лицее воняло так же?"
Митя соврал педсовету. Есть не хотелось. Да и нечего было, остались
только самые несъедобные блюда. Раздатчица тетя Фая, ворча, дала ему
полтарелки горохового супа, рыбную котлету с пюре и компот.
Митя ушел с подносом к столу. Сюда же пришел и географ, хотя в
столовой было пусто. Принес такую же котлету и кисель.
-- Знаю, о чем ты подумал. "Даже здесь он не хочет оставить меня в
покое".
-- Правильно, -- сказал Митя. Понюхал и отодвинул суп. Посмотрел на
котлету и тоже отодвинул -- на край тарелки. Начал нехотя цеплять вилкой
пюре.
-- А ты держишься молодцом, -- заметил Максим Даниилович.
-- Как же мне еще держаться, если не виноват?
-- А вот здесь ты заблуждаешься...
-- В чем? Что не виноват?
-- В том, что придаешь этому факту значение. Какая разница: виноват
или нет?
-- Как это? -- первый раз по-настоящему растерялся Митя. Уронил с
вилки пюре на брюки.
Молодой доброжелательный географ, которого любили ученики (и главное
-- ученицы), объяснил почти ласково:
-- Пойми: с одной стороны -- ты, с другой -- весь школьный механизм.
Это с и с т е м а. Системе сейчас безразлично, виноват т ы или кто-то
иной. Для администрации главное -- что? Найти виноватого поскорее. Чтобы
спустить дело на тормозах, дать тебе выговор и отчитаться в районо, что
вопрос исчерпан. Чтобы высокое начальство не сделало крупных выводов. А
то, глядишь, и зарплату начнем получать через пень-колоду, после самых
заштатных школ. Кому это надо?.. И, кстати, ты правильно говоришь: "Вы
меня обвиняете, потому что я тут недавно". В самом деле, ты удобная
фигура. И никуда не денешься.
-- Но если я правда не виноват!
-- Я понимаю тебя... Но ты виноват в другом. Ты пытаешься
противостоять системе. А это бессмысленно. И она этого не прощает... Ты,
наверно, слышал про репрессии в тридцатых годах?
-- Ну...
-- Думаешь, все эти следователи, судьи в трибуналах и тройках и
прочие деятели НКВД не понимали, что приговаривают невиновных? Прекрасно
понимали. Но они действовали внутри тогдашней системы. Какой именно --
другой вопрос. Кстати, любая система лучше всеобщего разброда и анархии,
но это отдельный разговор... Тогдашняя система диктовала именно такое
поведение. И вот что интересно: понимали это и обвиняемые. И тоже вели
себя соответственно. Недаром тысячами признавались в том, чего никогда
не делали...
-- Вы хотите, чтобы опять стало так же? -- тихо спросил Митя. Его
прадед, инженер Федор Федорович Зайцев (интеллигент во втором поколении)
в тридцать девятом году сгинул на Колыме. Осталась фотокарточка, где он
держит на руках мальчика в матроске и бескозырке с надписью "Красин" --
Митиного дедушку.
-- Я ничего не хочу, милый ты мой, -- проникновенно объяснил Максим
Даниилович. -- Пойми только: времена те ушли не совсем...
-- На моего прадедушку написал донос товарищ по работе, -- сумрачно
вспомнил Митя. -- Интересно, какой гад наклепал на меня?
-- Едва ли ты это когда-нибудь узнаешь. Системе это не интересно, ей
важен результат. А логичнее всего тебе было бы сказать: "Ладно,
наплевать, я признаюсь. Для общей стабильности лицейского бытия.
-- А как же справедливость?
-- Справедливость -- это понятие из житейской логики. А есть еще
логика политическая. Они разные по своей природе. Обе правильные, но
разные. Как эвклидова и неэвклидова геометрии. Слышал про такую, про
неэвклидову? Это когда искривляются пространства...
Митя подумал. Постарался подобрать точные слова (все таки лицеист из
класса "Л" -- литературного).
-- Пространства пусть искривляются. А справедливость искривляться не
должна.
...И нечего Даниилычу путать какую-то поганую политику с геометрией
таинственных пространств. Митя видел загадки этой геометрии не раз. В
Елькиной стране Нукаригва.
2
В то утро, после ночного приключения, Митя поднялся рано. Едва
родители ушли, он тут же включил компьютер. Перечитал вчерашнее.
Погрузился в унылость. То, что вчера писал он с удовольствием, сейчас
казалось бледным и никому не нужным... Дальше, правда, будет интереснее.
Как чуть не потонули, когда открылась течь, как поймал их потом на
берегу хозяин лодки. Ухватил под мышку Лёшку и понес. Мите, Вовке и
Лариске поневоле пришлось идти следом, не отдавать же младшего члена
команды на растерзание злодею... И как дядька запер их всех в сарае...
Ну и что? Запер, а потом выпустил, даже уши не надрал, хотя обещал...
Можно, конечно, что-то и придумать для пущего интереса. Какую-нибудь
историю с подкопом и бегством. И как при рытье подкопа нашли сундук со
старинными деньгами и таинственным письмом. И...
Но придумывать не было времени. Часики в углу экрана показывали
08.55. Елька вот-вот окажется у подъезда. А может быть, уже и там.
Лифт, повизгивая, отвез Митю вниз, прямо к почтовым ящикам. В своем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг