Вечером транспорт с грузом марихуаны встретили патрульные суда. Они
взяли транспорт в перекрестие лучей прожекторов и хладнокровно расстреляли
его: было не до сантиментов, война против мафии шла не в шутку.
Вернувшись домой после операции, молодой лейтенант таможни нашел свою
маленькую Мари посреди розовой уютной гостиной в луже крови. Во рту женщины
лежал камень, а на высоком животе - пакет марихуаны. Так лейтенанту
объяснили, кто и за что отомстил ему.
Бухта Ножа оправдывала свое название. Она была узкой и блестела, как
полированный металл.
Группа залегла, маскируясь за валунами. Чико оставили возле нехитрых
пожитков в небольшой расщелине. Он видел бухту, как в театре с лучших мест.
Людей он не мог разглядеть: комбинезоны сливались с ржавой окраской
местности.
Ветер донес с моря ровный звук мотора. Показавшаяся на выпуклом
горизонте черточка приближалась, приобретала четкие контуры. Армейский
десантный катер "пиранья" без опознавательных знаков входил в бухту. Он
встал на якорь в фарватере. На палубе засуетились, спуская шлюпку.
Осторожно, нянча на руках, сгружали плоские длинные ящики, облитые битумом.
С берега ударили автоматные очереди. Неожиданно негромко вступил
миномет - первое же попадание зажгло моторы катера. Команда даже не успела
толком организовать оборону - нападение было неожиданным.
Все кончилось, не успев начаться. Катер догорал, на борту было тихо.
Шлюпка, пробитая очередями, черпнула воду и затонула с грузом.
Чико прикрыл глаза. Он уже устал от всех загадок, от непонятной ему
войны, которую вели непонятные ему люди. Все это было словно картинка без
подписи.
На обратном пути Чико спросил у человека, которого называли Ни:
- Что там было, на катере?
- Героин.
И больше ему не сказали ни слова.
Группа опять рассеялась. Чико остался с Би и Кеем.
Кое-что он, впрочем, понимал. Несмотря на, казалось бы, хаотические
метания группы, он уловил некую систему в их действиях. Идея мобильной,
хорошо обеспеченной группы ему нравилась. В самом деле, эти люди
встречались в любом нужном месте, проводили лихую акцию и молниеносно
исчезали. Группа переставала существовать. Часто они безжалостно бросали
оружие, транспортные средства. Они были уверены, что все это будет ждать их
по мере необходимости там, где потребуется. Они нигде не задерживались, у
них не было стационарной базы, застать их врасплох было практически
невозможно. Где-то во внешнем мире у Би были хорошие глаза и уши, наверняка
даже не подозревавшие, на кого они работают. Боевики группы с легкостью
меняли обличье - как змея кожу. Видимо, не испытывали они недостатка в
звонкой монете и самых разнообразных бумагах с печатями. Но с кем и во имя
чего вели они свою странную войну?
Они были разные, но заметил Чико кое-что, роднившее их. Эти люди...
они были словно выжжены изнутри. Такое, как у них, глубочайшее спокойствие
может давать либо святая уверенность в правоте своего дела, либо
обреченность. Они будто стояли на краю жизни, готовые переступить черту,
отделяющую бытие от небытия. Но почему-то казалось Чико, что пламя,
палившее этих людей, было чистым. И видел он глубокое, затаенное страдание,
застарелую ненависть, которые вели этих людей в бой.
V
Он был рейнджером. Совершенная машина для убийства, выкованная в
тайных спецшколах, запрятанных в сердце сельвы или высоко в горах. Он в
совершенстве владел всеми видами оружия и знал, что самое страшное - это
голые руки. Он мог есть крыс и пить теплую кровь, вскрыв артерию на шее
животного. Он не любил никого, и ни один человек в мире не любил его. Да
что там - ни один человек в мире не помнил его имени.
Смутно припоминал он далекую страну, легкие домики у воды, где цвели
лотосы. Как горели эти домики... горела вода... горели лотосы! "Фантомы"
вспахивали небо и сеяли свинец.
Он вернулся из этого ада. Неделю гулял по кабакам Большого Города. А
потом... до сих пор не понимает он, как это случилось. Что сделал ему этот
шофер, обыкновенный парень, который у стойки бара торопливо поглощал
жареные сосиски, облитые кетчупом? Но тогда словно что-то взорвалось внутри
- и он убил.
Нет, не он убил этого шофера. Убили его руки, не подчиняющиеся разуму.
Они умели только убивать, и делали это хорошо. Так зачем им разум хозяина?
Реакция рук опережала реакцию мозга. Он действительно стал машиной, несущей
гибель.
Он испугался. Одно дело - далекая дикая страна. Там он выполнял свой
долг. И был молод... Другое - дома. Тогда он еще любил свой дом.
Демоны терзали его душу. Демоны, а слова "совесть" он не знал. Но она
была. Она жила в нем, приобретя облик маленькой девушки - смуглой, с
раскосыми глазами, в голубой блузке и синей шелковой юбке. Она непрестанно
смотрела на него из-под круглой соломенной шляпы, похожей на крыши тех
домиков, которые он жег.
Она погнала его через всю страну. Он стал сторониться людей, пугался
игры мышц в своих руках, которым часто хотелось сомкнуться на горле
случайного прохожего, попутчика в автобусе, продавщицы маркета. Руки его
хотели убивать.
Тогда он канул в леса северного пограничья, как камень в воду. Только
зашел к местному лавочнику и, глядя в пол, сказал, что будет оставлять
ночью у порога деньги и список необходимого, а следующей ночью забирать
товар. Он боялся встречаться с людьми.
Лавочник понимающе кивнул: "Не ты один здесь такой, парень". Он и
вправду был не один такой. Более двух тысяч бывших солдат искали спасения в
одиночестве.
Он сдал шерифу свой "кольт" и ушел в лес.
Год жил охотой и рыбалкой, покупая лишь хлеб, соль, сигареты. Иногда,
очень редко - виски. Но потом тяжело отравился моллюсками из озера. Лишь
позднее узнал, что завод спустил в реку, питающую озеро, сточные воды.
Он умирал. Его великая страна, убив его душу, теперь убивала и тело.
Он умирал. За что?
Где теперь этот рейнджер?
Би и Кей склонились над картой. Подошел Ди, сунул под руку розовый
листочек. Би мельком глянула и подписала. Ди вложил чек в нагрудный карман
и .застегнул "молнию".
- Все бы хорошо,- сказал Кей, ероша волосы,- но вдвоем...
- Что тебя смущает?
- Смотри. Мы входим в поток вот здесь. Страховка нужна?
- Зачем?
- Би, дело не в том, что мы можем гробануться. Но мне, понимаешь ли,
все-таки хочется довести это дело до конца. Это дело - мое.
- Понятно.
- Значит, страховка нужна.
- Допустим.
- Выходим здесь...
- Карта точная?
- Снимок со спутника.
- Дальше.
- Выходим. До задней стены - метров двести. Ерунда. Но прикрыть нужно
- там свет. Потом по этой галерее - карниз в ладонь, пройдем.
- Кей, а может... Закидаем гранатами, да и дело с концом. Или давай я
вызову "стрекозу". Пройдем бреющим, и господин Лютц получит на стол к
завтраку тепленький гостинчик.
- Нет. Во-первых, я должен видеть глаза этого гада. А во-вторых,
откуда ты "стрекозу" поднимешь? Пограничная зона. Нас на взлете снимут. И
гранатами не выйдет. Там охрана - больше одной бросить не дадут. А так мы
тихонько... Потом улетим рейсовым.
Чико держал ушки на макушке - судя по всему, заваривалась новая каша.
Кей задумался - как ни крути, а нужен еще один человек.
- Би, кто там близко?
Женщина поднесла к губам радиобраслет:
- Би на связи... Я - на седьмом, кто близко? Сквозь треск разрядов
пробилось:
- Говорит Ди. Я в городе.
- Ты не подходишь. Делай свое.
- Си вызывает Би. Я на девятом.
- Не успеешь.
- На связи Эс.
- Эс! Откуда?!
- Я - в порту. Один. Но дело сделано.
- Пробирайся на седьмой!
Она оживленно повернулась к Кею:
- Эс вернулся. Один. Только он тоже не успеет и, кроме того, ему
наверняка нужен будет отдых и врач.
И вдруг Кей заметил в углу Чико, который и дышать-то боялся, чтобы не
пропустить ни слова.
- А что, если...
- Ты сошел с ума, Кей. Ты же знаешь...
- А куда ему деваться? Парень отчаянный, я видел. Сейчас выясним.
И Кей пересел поближе к Чнко.
- Слушай, парень. Ты коммунист?
- Нет. - Чико знал, как нужно отвечать на такие вопросы. О своей
принадлежности к Комитету он не имел права сказать даже матери.
- Но ведь ты левый?
- Ну, допустим.
- И как я понял, гвардейцев ненавидишь вовсе не потому, что тебе не
нравится цвет их формы?
- Остров будет свободным! Жаб мы перетопим в море, - твердо сказал
Чико, и пальцы его правой руки сжались в кулак.
Кей и женщина быстро переглянулись.
- Свободным. А что тебе нужно от свободы?
Чико ухмыльнулся - наивные вопросы!
- Свобода!
- Это я понял. И примерно себе представляю: свобода, равенство,
братство, уничтожение социальной несправедливости. Проще говоря -
уничтожение зла. Верно?
- Ну, в общем...
- Я ваших леваков знаю - бой-парни и подраться не дураки. Стреляешь
хорошо?
Чико фыркнул - неоригинальные, однако, у Кея представления о левых,
совсем как были у него самого в четырнадцать лет. Но не открывать же здесь
курсы политграмоты.
- Хорошо стреляю.
- Вот... Как я понял, ты революционер. И что я тебе, парень, скажу:
как там с вашей революцией дело будет - еще неизвестно.
- Вот и помогли бы, - сорвалось с языка Чико. Кей снова обменялся
взглядами с Би.
- Мы в политику не вмешиваемся. Так вот: ваш Верховный еще много раз
Остров кровью зальет, пока вы его сковырнете. Это тебе ясно?
- Мы будем бороться.
- Я не о том. Скажи, у тебя никогда не возникало желания просто
шлепнуть этого вашего Верховного?
- Террор ничего не решит.
- Это по вашей науке. А по-человечески... неужели не хотелось?
Чико вздохнул:
- Не одобряют...
Кей расхохотался:
- Я сразу понял, парень, что ты живой. Так вот... Есть такая
возможность.
- Что?! Нашу гориллу?! - и перед мысленным взором Чико вихрем
понеслись упоительные видения: он выбрасывает из окна беломраморной
резиденции Верховного красный флаг, жабы разбегаются, теряя карабины, с
ужасом оглядываясь на развернувшееся во весь фасад полотнище флага, толпы
народа с охапками огненных гвоздик стекаются на главную площадь...
Кей с интересом наблюдал за парнем. Потом сказал:
- Пока не его. Но такого же гада, как он. Что ты знаешь о фашистах?
- Подонки! - Чико считал такую характеристику исчерпывающей.
- В общем, да. Но я тебя не об этом спрашиваю. Вторая мировая война,
Гитлер, фашисты, Сталинград... Слышал?
- Знаю! Русские им здорово всыпали.
- Здорово-то здорово, но не всем. Был такой офицер - Лютц. Вешал,
расстреливал, жег. В России, во Франции, в Польше. Не просто командовал, а
лично пытал и убивал. После второй мировой войны ему удалось скрыться. Его
выдачи требуют Франция, Польша, Россия. А он живет себе припеваючи в
полусотне миль отсюда и плюет на то, что его голову требуют уже много лет.
А мне это не нравится. Я не желаю, чтобы он помер в собственной крахмальной
постельке под тихий плач домочадцев. Я тебе говорю: вот случай уничтожить
конкретного носителя зла. Лютца нельзя простить. Идешь с нами?
- Иду.
- Вот так.
VI
Его вызвали в штаб ночью. Желтый от бессонницы и табака командир
смотрел бешеными глазами:
- Камарадо Рамирес, я требую объяснить ваши действия вчера!
- Что ты кричишь, Хорхио? Ну поставили к стенке десяток сволочей...
- Кто дал вам, камарадо Рамирес, право судить и карать? Если эти люди
были виновны, их должен был наказать военный трибунал. Но не вы! Вы ведете
себя, как захватчик, которому отдали город "на поток и разграбление".
Рамирес побледнел от оскорбления.
- Ты что, Хорхио? Ты забыл, что идет борьба? Они нас жалеют?
- Молчать, Рамирес! Сдать оружие! Вы под арестом!
- Хорхио! Ты меня не первый день знаешь. Санчес погиб при штурме...
Серхио замучили... Роберто... Кармелиту... наших товарищей. А ты - жалеть
их?! Ты слушай! Я вчера со своими ребятами загородную резиденцию диктатора
брал. Выбили мы оттуда гарнизон, все осмотрели - нигде никого. А потом
увидели лестничку вниз, в подвалы. Я первым спустился, дверь сорвал, вхожу.
Чувствую, по щиколотку в ледяной воде стою... Неприятно. Фонари зажгли -
так у меня волосы дыбом встали: не в воде - слушай, Хорхио! - в крови по
щиколотку стоял! Ты это видел? Там сотни еще теплых тел! Так истерзаны
были, что смерть как избавление пришла. Старики, даже дети! Женщины... Я до
последнего часа это не забуду, не прощу! Там я нашел Кончу. Едва узнал. А
ведь Конча четыре месяца назад провалилась. Четыре месяца ее терзали! А
ты... не сметь жалеть!
- Все, Рамирес. Хватит! А если ты не можешь зажать сердце в кулак -
катись! И не думай, что у тебя одного есть нервы. Дело наше чистое. А ты
его пачкаешь...
- Что?! Ты так... мы ведь друзьями были, Хорхио. Вот как ты со старыми
бойцами... Хорошо, я ухожу. Но с кем ты останешься? Революция не может
жалеть своих врагов!
- Анархии мы не допустим.
- Анархии? По-твоему, я - анархист?
- Рамирес, у меня нет времени на твои истерики. Можешь быть уверен в
том, что я помню твои заслуги. Любого другого на твоем месте я бы просто
расстрелял. Сдай оружие. Доложи командиру охраны, что ты под арестом. Все.
Рамирес снял ремни, швырнул на стол Хорхио свой маузер. И ушел...
Где теперь профессиональный революционер Рамирес?
В полночь Кей, Би и Чико двинулись от побережья в глубь континента. На
краю Великого Плоскогорья был маленький аэродром. Их ждал зарезервированный
для "итальянской археологической экспедиции" маленький зеленый самолетик
"колибри". Он качнул крыльями и поплыл над бескрайностью сельвы. Впервые в
жизни Чико поднялся в воздух на гремящей "кобре", но тогда он даже ощутить
толком ничего не успел. А сейчас его захлестнул восторг. Припав к
иллюминатору - правда, в кромешной тьме мало что было видно: блеск большой
реки, цепочки огней - Чико неожиданно решил: "Скинем Верховного - пойду
учиться на летчика". Через двадцать минут машина пошла на снижение.
Они прошли по руслу неглубокой кристально чистой речушки до небольшого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг