Чико проснулся от того, что его тряхнули за ворот.
Все уже были на ногах. В пещере пусто, Ди и Кей выносили последний из
ящиков, служивших вчера столом.
При свете утра Чико увидел пустынный скалистый островок. Он даже
примерно не представлял себе, где находится.
Ящики грузили на катер. Би стояла у самой воды. Чико остановился
рядом. Она, не оборачиваясь, протянула руку через плечо:
- Оружие.
Чико с независимым видом вложил в протянутую руку свой "хорн". Би,
даже не посмотрев на музейную пушку, бросила ее в воду. Чико обиделся:
- Зачем?
Катерок ушел, петляя в извилистой бухте. Незаметно исчез Кей, за ним -
огромный, грациозный, как пума, негр. Его вчера называли Эйч.
На берегу остались Би, Чико, Ди.
Ди тщательно осмотрел берег, подобрал какую-то бумажку, обрывок
веревки. Когда затих звук мотора, Би обернулась к Чико. Ее темные глаза
были прищурены, но - Чико готов поклясться мадонной Соледад - не было в них
жизни. Они напоминали бойничные щели, и нельзя было поручиться за то, что в
этих бойницах не притаился снайпер. Она спросила:
- Жить хочешь?
Чико попытался состроить саркастическую мину:
- Вопросец...
- Хочешь?..
Чико озлился: какого, в самом деле, черта?!
- Ну, хочу. Есть возражения?
- Тогда молчи, делай, что прикажут, и делай быстро.
- Понял...
Но понял он, очевидно, плохо, потому что последовавшая команда привела
его в остолбенение. Ди сказал:
- Раздевайся.
- Че-е-его?..
- Раздевайся!
Чико пожал плечами и принялся расстегивать рубаху. Краем глаза он
увидел, что Би распускает ремни на своем комбинезоне. Чико вспыхнул и
отвернулся.
Он демонстративно - этого, правда, никто не заметил - швырнул на камни
свои линялые джинсы и вызывающе сунул пальцы за поясок трусов.
- Это оставь,- вмешался Ди.- Держи, одевайся.
Чико обернулся, чтобы взять одежду, которую ему протягивал Ди. Он
увидел, что Би, оставшись обнаженной, расправляет в руках что-то
эластичное, черное... Она словно не замечала Чико и Ди - как-никак мужчины!
Католическая его душа глубоко возмутилась, по одновременно он почувствовал
и унижение...
Би влезла в купальник - довольно легкомысленное сооружение из
ворсалана и крупноячеистой сетки. Чико перевел дыхание и с остервенением
принялся одеваться. Господи всеблагий! Это счастье, что его не видят сейчас
приятели-докеры, а то эти розовые штаны, белый в розовую полоску балахон и
лакированные сандалии ему бы долго не забыли... И кто такую одежду выдумал?
Чико припомнил, как у них в порту называли богатых туристов из-за океана и
покраснел.
Ди тем временем тоже преобразился. Чико попробовал хоть как-то
определить словом то золотисто-синее безобразие, которое - ничего не
скажешь - довольно-таки ловко сидело на парне, но не смог. И тогда глубоко
раздраженный Чико решил быть гордым и неприступным. Он надулся и замолчал.
На берегу Ди развернул серебристую палатку, поставил шезлонг, воткнул
в гальку маленький столик. Появились снасти для рыбалки, два акваланга,
подводные ружья. Словом, через полчаса на берегу можно было наблюдать
идиллический пикник. Роли распределились сами собой: Ди - этакий
прожигатель жизни, спортсмен, вояжер со средствами, Би - его легкомысленная
подруга, Чико - проводник из местных.
Вскоре к берегу подошла шхуна, и туристов окликнули. Они свернули
бивак, перешучиваясь, делясь впечатлениями от удачной рыбалки. Ди вытащил
из воды садок, набитый рыбой. Чико показалось, что хозяин шхуны посматривал
на него подозрительно, но вопросов не задавал.
Через час шхуна была на материке, по ту сторону пролива. Чико
окончательно расстался с надеждой известить родных, что жив. Хозяин шхуны
получил свои деньги и проводил клиентов, низко кланяясь. К вечеру они
оказались в тихом, солидном семейном пансионате. Чико рухнул на прохладные
простыни и, окончательно отказавшись от попыток разобраться в происходящем,
не заботясь о дне завтрашнем, уснул.
II
Чико пришел в Комитет четырнадцати лет от роду, успев поработать и в
порту, и на разделке рыбы, и на сезонном сборе овощей. Его отец, горняк с
серебряных рудников, был арестован гвардейцами Верховного за участие в
первомайской забастовке. Через три дня после ареста у Чико не приняли
передачу. Ответили издевательски: "Такой не значится". И больше семья
ничего не знала об отце, кроме неясных слухов о том, что всех забастовщиков
вывезли в Форт. Такие слухи не оставляли надежды: в Форт - значит смерть.
Комитет помог семье Чико сменить фамилию и место жительства. Было туго
с деньгами, пришлось пристроить на работу младшего брата. Однажды мать,
которую все еще называли "красавица Долорес", принесла домой немного денег.
Через неделю еще... А потом она упала в обморок прямо на улице, и Чико
задумался о том, где взяла мать эти деньги. И когда мать поднялась, Чико
проследил за ней. Она вышла из дома, покрыв свои седеющие косы черным
платком. Долго петляла по знойным улочкам, пока не вышла к выкрашенному
белой краской домику, на дверях которого рубиново светился красный крест.
Через полчаса мать появилась на пороге, зажимая в сгибе локтя кусочек ваты.
Она постояла, переводя дыхание, потом опустилась на ступени крыльца. Чико
понял: мать сдавала кровь, видимо, уже не первый раз. Вечером он не смог
есть хлеб, купленный матерью, - ему казалось, что кусок пропитан кровью.
Чико захлестывала ненависть. Из многострадального народа его страны
выкачивали не только золото, руду, сырье, силы, но и кровь. Бережно
законсервированная, влага жизни отправлялась далеко за океан, в десятки раз
поднимаясь в цене...
В Комитете Чико сначала поручали распространять листовки, доставлять
почту. Выполнял он и задания типа "пойди туда-то и скажи то-то". У него
оказалась цепкая память и верный глаз. И еще - холодная, трезвая ненависть
к жабам, как называли Национальную Гвардию, и гринго, на мощи которых
стояла власть Верховного.
Чико был грамотен, читал все, что удавалось достать. Самой большой
драгоценностью его был значок с изображением Че Гевары. Однажды ему дали
почитать две книги, которые ошеломили Чико. Это были "Чапаев" и
"Мексиканец". Отпечатанные слепым шрифтом, без имей авторов, на газетной
бумаге, эти книги перевернули душу мальчишки. Он плакал, не стыдясь слез,
когда Чапаев тонул. Он скрипел зубами, когда Ривера стоял на ринге, добывая
винтовки для революции. Книги нельзя было хранить у себя, их пришлось
отдать. Возвращая их, Чико испытал такое чувство, словно провожал в бой
друзей. Он знал - их прочтет еще кто-то, и, значит, одним бойцом революции
станет больше. Русский Чапаев и мексиканец Ривера вселили удивительную
уверенность в худенького, дочерна загорелого мальчугана.
И когда Комитету потребовался человек для работы в университете,
лучшей кандидатуры, чем Чико, нельзя было и придумать. Он стал уборщиком,
неутомимо мыл залы и аудитории, разносил по утрам молоко и фрукты в
общежитии студентов, выполнял мелкие поручения. Смотрел, слушал, а со
временем стал заводить разговоры, присматриваясь к тем, на кого можно было
положиться.
И вот все провалилось. Но Чико не ощущал за собой вины - после
случившегося ему нельзя было оставаться в университете. Если его вообще не
закроют.
Утром у порога пансионата появился небольшой зеленый грузовик. За
рулем сидел Эйч. Ди грузил снаряжение для охоты. Винтовки "сафари" в чехлах
Би взяла в кабину.
Грузовик проскочил предместья и углубился в лес. Эх, Чико, и куда это
тебя занесло? Он только головой вертел. На его родном острове деревья росли
не выше третьего этажа. А здесь - гиганты в четыре обхвата.
Стало темнее: лес смыкался над дорогой. А дорога постепенно исчезала,
как мелеющая река. Наконец грузовик выскочил к озеру.
Их ждали. Кей подмигнул Чико, как старому знакомому. Во мгновение ока
груз перекочевал на плечи людей, и даже Чико достался довольно увесистый
ящик.
Группа двинулась в путь. Чико начал привыкать существовать в
постоянном движении. Все время они куда-то ехали, шли, плыли...
Во главе цепочки шел Эйч. Би сменила обувь и теперь выглядела
несколько странно в мокасинах и элегантном белом платье стиля "ММ".
За два перехода вышли на побережье. Разместились в лачуге, крытой
пальмовыми листьями, давно уже нежилой. Чико устал, упал духом. Собственная
судьба представлялась теперь ему плачевной.
Когда он принялся сооружать ужин, ему не препятствовали. Эйч показал,
где хранятся припасы, и отошел. То есть Чико позволили сделать что-то для
всех.
А за ужином - снова малопонятные разговоры на смеси языков:
- Управимся. Двое суток...
- Он ждет завтра в "Куантанемеро"...
- Эс не вышел на связь. Говорили, был бой...
- Место высадки - бухта Ножа. Брать их - так только там.
Чико тянуло к этим людям. Казалось, они делали не чуждое ему дело. На
бандитов они были не похожи. Их вездесущность, легкость передвижения,
согласованность действий вызывали уважение. Ощущалась жесткая внутренняя
дисциплина, на том уровне, когда уже и приказы не нужны. И это при полном
демократизме общения. Би не была им командиром, скорее - кем-то вроде
диспетчера, держащего связь и увязывающего все действия в единое целое. Эх,
Комитету бы такую организованность и такое оружие!
Левацкие загибы, желание немедленно схватить автомат и двинуть на
штурм казарм гвардии из Чико выбили на первом году работы в Комитете. Но до
сих пор он в глубине души отдавал предпочтение не листовкам, а оружию. Он
всецело доверял своим старшим товарищам из Комитета, но было мучительно
ждать, ждать, ждать... А эти люди действуют.
Би подвела итог разговору:
- Утром выходим. Я, Ди, Кей. Остальным - в бухту Ножа. Готовиться и
ждать.
III
Эту сенсацию забыли, как забывают все сенсации в нашем мире. Несколько
лет назад газеты планеты обошла фотография девушки: грива летящих темных
волос, черный кожаный костюм, в руках - автомат. Вокруг - неясные фигуры в
масках, а девушка дерзко смеялась в лицо всему свету.
"Дочь миллионера Фелиция Орст - в банде "Черные леопарды"!", "Трофей
"Черных леопардов" - Фелиция Орст!", "Потерянное поколение нашло себя?",
"Черная пума!", "Что привело Фелицию Орст в ряды террористов?".
"Черные леопарды" были уничтожены. Кто в перестрелке, кто на
электрическом стуле, кому отбили печенки в полиции.
Где теперь Фелиция Орст?
"Каравелла" приземлилась точно по расписанию. В числе пассажиров на
теплый бетон аэродрома ступили трое - молодая дама в трауре под густой
вуалью, седой элегантный красавец в английской морской форме и
неразговорчивый джентльмен, чей оливковый загар заставлял думать о
сверкающих пляжах и свежем океанском бризе.
Дама касалась лица кружевным платочком. Офицер изредка наклонялся к
ней и внушительно произносил несколько слов - скорее всего, призывал быть
мужественной. Эту группу в полете и в аэропорту окружало почтительное
внимание: явное горе ограждало от излишних вопросов. Даже таможенники
поспешили с необходимыми формальностями.
Шофер подхватил мягкие дорогие чемоданы, и уже через полчаса желтый
"рено" причалил к солидному чопорному подъезду на Цветочной набережной.
Набережная была пустынна. Офицер, оглядевшись, извлек связку
профилированных отмычек. Дверь бесшумно распахнулась, офицер быстрым
движением зажал бронзовый колокольчик над входом. Тихо, вдоль стенки, все
трое поднялись на второй этаж. Расположение комнат в доме было хорошо им
известно - накануне они долго сидели над планом здания. Сейчас в доме
должны были находиться четверо из прислуги.
Повезло: в кабинет хозяина проникли незамеченными. Офицер сразу встал
у двери - так, чтобы открывшаяся створка прикрывала его. Дама, сорвав шляпу
с вуалью, села за безбрежный стол хозяина кабинета. Третий быстро
осматривал дубовые панели. Он обнаружил сейф, вскрыл его легко, небрежно
перебрал стопку бумаг, равнодушно отложил пачку денег. Открыл узкий футляр,
в котором блеснули бриллианты. Человек повернул футляр, ловя свет. Брызнула
радуга. Потом футляр захлопнулся и отправился на место. Наконец в сейфе
обнаружился пакет слайдов. Он быстро начал просматривать их. Его лицо
мгновенно напряглось, губы искривились в презрительной гримасе. Он подошел
к столу, швырнул на него слайды и брезгливо вытер руку о темно-синий
клубный пиджак. Жест был непроизвольным. Дама взяла за уголок первый
снимок.
Она просмотрела их все. Молча. Потом расстегнула вишневую сумку из
крокодиловой кожи и вынула оттуда пистолет с глушителем. Положила его на
стол, поверх груды цветных квадратиков.
Они ждали. Спокойно, привычно, не томясь ожиданием.
Около восьми вечера появился хозяин. Они слышали, как подъехала
машина, хлопнула дверь, брякнул колокольчик. Хозяин поднимался по лестнице.
В коридоре перекинулся словом с горничной. В двери кабинета повернулся
ключ.
Вспыхнул свет. Хозяин, человек лет сорока, коротенький, кругленький, в
белом костюме и розовой рубашке, уверенно вошел в кабинет. На толстых
волосатых пальцах сияли перстни, в галстуке мягко светилась булавка с
крупной жемчужиной.
И вдруг он увидел непрошеных гостей. Подбритые брови поползли вверх.
Он сделал шаг назад. Но за его спиной оказался человек в морской форме.
Дама вышла из-за стола. В одной руке она держала слайды. Другая,
опущенная вдоль тела, сжимала пистолет.
Подойдя вплотную, она мгновение смотрела в круглые черные глазки
хозяина, затем швырнула ему в лицо слайды - как пощечину. И разрядила всю
обойму. Девять пуль вошли в живот - надо признать, что, нанесенные
сознательно, такие выстрелы считаются подлыми. Они несут мучительную
смерть. Хозяин хватанул ртом воздух и без звука осел на ковер...
На следующее утро в уголовной хронике газет мелькнуло сообщение о том,
что в своем доме был убит некий коммерсант. Убийцы скрылись незамеченными.
Возле трупа найдены снимки, которые дают полиции основания предполагать,
что покойный был причастен к подпольному синдикату, выпускающему
порнографию с натурой не старше десяти лет. Официальные круги склонялись к
романтической версии о том, что с фабрикантом этой мерзости посчитался
кто-то из родных натурщиков.
IV
Он был офицером таможни. Год назад обвенчался с прелестной Мари в
маленькой церкви Стелла Маркс. Снял домик на холме над морем. Мари повесила
розовые занавески, завела канарейку и две грядки душистого горошка у
крыльца. Каждое утро он уходил на службу, а Мари долго махала ему из окна.
Потом вдвоем с кухаркой шла на рынок. Мари держалась важно, солидно,
торговалась не из соображений экономии, а чтобы торговки почувствовали, что
имеют дело с опытной хозяйкой, которую невозможно надуть. Торговки уважали
Мари, кланялись ей издалека. Кухарка говорила ей "мадам". Мари тщательно
выбирала камбалу, устриц, спаржу, фасоль, артишоки. Возвращалась домой,
пила кофе, подвязывала фартук и принималась хозяйничать.
Муж часто думал о ней на службе. Тогда глаза его теплели. Он очень
любил свою маленькую жену. А теперь Мари ждала ребенка.
Однажды к лейтенанту таможни обратился человек со взглядом острым, как
бритва. Он предложил молодому офицеру крупную сумму за то, чтобы на своем
дежурстве тот временно ослеп и оглох. Возмущала уверенность контрабандиста
в том, что лейтенант обязательно согласится. Тот лишь головой кивнул и
завысил предложенную сумму в полтора раза. Контрабандист посмотрел на него
с уважением.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг