жалкий вид.
- Извините, Бонуэр.
Женщина попыталась компенсировать свой промах ласковой улыбкой, на которую
я не очень-то купился. Я не любил, когда меня путали с кем-то другим. Я не
любил, когда мое имя путали с иным именем. Я имел на это право. Ведь меня звали
Дипом Бонуэром, и я был преступником номер один. Кроме того, у меня возникло
ощущение, что рыжеволосая стерва сделала это нарочно.
Придав лицу оскорбленное выражение, я уселся в кресло. Ханна принялась
опутывать меня ремнями и проводами. Ее запах, невольные прикосновения одежды
возбуждали, и мне было не так уж легко оставаться спокойным. Впрочем, как и в
первый раз, это не очень удавалось. Ханна тоже начинала волноваться, я
чувствовал это по ее участившемуся дыханию. Наконец она покончила со своим
занятием и села за стол.
- Итак, какие у вас проблемы?
- Никаких, - честно признался я.
Ханна удивилась или сделала вид, что удивилась.
- Зачем же вы пришли?
- Повидать тебя.
- Понятно. - Ханна внимательно посмотрела на меня и тут же отвела взгляд в
сторону. - К твоему сведению, ты не первый, кто испытал подобное желание.
- И везде-то я не первый! - пробормотал я..- Не везет!
Ханна засмеялась. Мячики упругих грудей слегка подпрыгнули вверх, усиливая
мое волнение
- Скажи, Бонуэр, ты извращенец?
- О чем ты?
Наши взгляды, встретились, и Ханна тут же отвела глаза.
- Тебе доставляет удовольствие, когда на тебя, на обнаженного, смотрит
женщина?
- А тебе?
Ханна на мгновение задумалась.
- Смотреть на обнаженного мужчину? Может быть, но не на тебя. Ты не
слишком привлекателен.
- Спасибо за откровенность, - только и нашелся пробормотать я. Что же,
сказано было немного обидно, зато честно. Я попытался скрыть обиду за развязной
улыбкой. - Жаль. Твои страстные взгляды меня так волнуют! Впрочем мне
доставляет удовольствие само присутствие женщины. В последнее время мне
приходилось общаться с ними не слишком-то часто.
- Я понимаю. - Ханна вздохнула. - Стоило бы отправить тебя обратно в
камеру, но мне жаль тебя, Бонуэр, и потому я позволю тебе побыть здесь. Но мы
будем говорить.
- Конечно, доктор! Но о чем? - Я попытался придать голосу фривольные
нотки.
- Не об этом. Я уже говорила, что ты мне неинтересен. Говорила или нет?
- Нет, - отрекся я.
- В таком случае я говорю это сейчас. И беседовать мы будем только о тебе
и больше ни о чем.
- Валяй, - разрешил я, ничуть не огорченный подобным поворотом событий.
После этого я завозился, пытаясь устроиться поудобней.
Ханна уловила мое настроение и предупредила, строго взглянув на меня:
- Только постарайся быть серьезным.
- Еще один эксперимент на мышах?
- В каком-то роде. Но это не для них, а для меня. Понимаешь?
- Стараюсь.
- Хорошо. - Ханна поправила волосы, убрав упавшую на глаза прядь, и
повернулась к экрану. - Скажи, только честно, почему ты решился участвовать в
игре? Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно?!
- Прекрасно понимаю.
- Почему же, в таком случае?
- Свобода, - просто сказал я, припоминая, что мне уже приходилось отвечать
на этот вопрос.
- И все?
- Да.
- А твоя жизнь?
- Она стоит меньше свободы.
Ханна задумалась и после паузы спросила:
- А твои товарищи... Они рассуждают так же?
- Примерно. Правда, у некоторых из них есть иные интересы.
- Какие, например?
- Кое-кто любит деньги, другим нравится убивать.
- А тебе?
- Мне нет.
- Почему же в таком случае ты убивал?
Я попытался пожать плечами, чему воспрепятствовали ремни.
- Так вышло.
- А хочешь знать, что думает об этом Толз?
При упоминании имени начальника тюрьмы у меня пересохло в горле, но я
постарался сохранить невозмутимость.
- И что же думает по этому поводу начальник Толз?
- Что ты никого не убивал.
Я улыбнулся, чувствуя, что улыбка вышла кривой.
- Как это так?
- Ты оговорил себя или тебя заставили. Он сказал, что ты не похож на
убийцу. Да и мои наблюдения свидетельствуют о том же.
- Вы оба ошибаетесь.
- А машина?
- Машина тоже! - отрезал я со всей решимостью, на какую был способен. - И
когда же, позволь узнать, ты говорила обо мне с начальником Толзом?
- На днях.
- Вы хорошо знакомы или господин начальник проявляет трогательное внимание
ко всем своим подчиненным?
- Он мой любовник, - просто ответила Ханна Оуген.
Мне захотелось сглотнуть, но в горле было сухо.
- Как это трогательно!
Ханна уловила перемену в моем голосе и пристально посмотрела на меня:
- Тебя это волнует, Бонуэр?
- Ничуть, мисс Оуген. Вам показалось.
Усмехнувшись, Ханна отвернулась от меня к экрану.
- Расскажи о своем детстве. Расскажи...
Мне уже расхотелось откровенничать и я попытался отговориться:
- Я его не помню.
- А ты постарайся вспомнить.
- Детство как детство, - пробормотал я с неприятной пустотой в груди.
Нагота начинала тяготить меня. - Мама, бабушка, сладкие пирожки, ручей у леса.
- Ты был счастлив?
- Наверно.
- Ты любил свою жену?
Вопрос возмутил меня, и я дернул головой так, что едва не свернул шею.
- Какое это имеет значение?
- Никакого, ты прав.
Ханна замолчала, словно не зная, о чем еще меня спросить. Тогда я решил
перехватить инициативу:
- Выходит, по-твоему, я - барашек, которого ведут на заклание?
- Да, если хочешь. Ты не сможешь победить в игре. Большинство твоих
противников сильнее физически, да и психика их более расположена к убийству.
- Психика?! - протянул я, выплевывая слова через зубы. - А что тебе
известно о моей психике? Что тебе известно обо мне? А вдруг я тот самый шутник,
прячущий под маской паяца свое страшное естество! Может быть, я лишь дожидаюсь
удобного мига, чтобы вырвать его наружу! И тогда я начну убивать!
Я говорил столь запальчиво, что едва не задохнулся. Ханна, не отрываясь,
смотрела на экран.
- Продолжай, - велела она, и я различил в ее голосе отчетливый интерес.
- Тебе приходилось слышать о крысином волке?
- Нет. Кто это?
- Крыса! Тварь, убивающая крыс. Один человек сказал мне, что я похож на
крысиного волка, что я рожден убивать. И он не ошибся! Он единственный, кто
раскусил меня. Я и есть крысиный волк! Как только меня выпустят из клетки, я
буду лить кровь! Я буду убивать, убивать и убивать!
- Как?
- А разве это имеет значение? Когда нужно убить, очень нужно, это можно
сделать движением пальца, словом, взглядом!
В моей груди клокотало бешенство, сладкое и животное, какое я впервые
ощутил, подняв и отшвырнув от себя штангу. Я ощутил в себе такую силу, что
готов был разбить керамобетонную стену.
- Странно. Очень странно. - Ханна с любопытством посмотрела на меня. -
Психодетектор показывает, что все, что ты сейчас сказал, - правда. Ты не болел
шизофренией?
- Нет... - Я был сбит с толку и слегка обескуражен. - Почему ты
спрашиваешь об этом?
- У тебя налицо все симптомы раздвоения личности. Словно существует два
Дипа Бонуэра, один из которых неспособен убить даже цыпленка, зато второй без
колебания опустит руки по локоть в кровь.
- И какой же, по-твоему, настоящий?
- Не знаю, - задумчиво протянула Ханна.
- А я знаю, - прошептал я. - Второй! Первый - лишь маска, на которую вы
все клюнули. А я не цыпленок, я - крысиный волк!
- Крысиный волк, - задумчиво повторила Ханна. Она поднялась и, медленно
переставляя ноги, зашла мне за спину. - Сигарету?
Все было точно, как в первый раз. Тогда я взял сигарету, сейчас же мне
почему-то хотелось отказаться. Тень начальника Толза незримой стеной отделила
меня от рыжеволосой женщины. Но я ответил согласием, быть может, назло этой
тени.
- Да.
Через миг мои губы ощутили прикосновение сигареты. Пыхнул язычок
зажигалки. Волосы Ханны касались моего плеча, от ее кожи исходил дурманящий
аромат. Мое естество напряглось и бешено запульсировало.
- Развяжи меня! - попросил я.
- Еще не время, я еще не закончила, - прошептала Ханна. Я явственно ощущал
исходящие от нее взволнованные токи.
- Развяжи! - велел я и напряг мышцы, пробуя прочность ремней. Но их мог
разорвать лишь крысиный волк, я же не был еще крысиным волком.
Ханна ничего не ответила. Я отчетливо услышал, как скрипят мои зубы. Эта
тварь попросту изгалялась надо мной. Я рванулся вверх, однако не сумел
привстать даже на дюйм. Тогда я выплюнул сигарету.
- Развяжи!
Ответа не последовало, а потом мое плечо ощутило влажное прикосновение
языка. Женщина лизнула мою кожу, лизнула медленно, шершаво, тягуче. Я изнывал
от желания. Дыхание участилось, в мозгу стучали колкие молоточки. Я хотел
закричать, но язык отказывался повиноваться мне. А вот язык Ханны был послушен
воле хозяйки. Он перебрался с плеча на шею и принялся ласкать мое ухо. В низу
живота образовался теплый шарик, сладкий и омерзительный одновременно. Он
источал грязную, неведомую прежде похоть, не человеческую, но звериную. Еще
немного, и шарик должен был разлиться по всему телу.
Ханна чутко уловила этот миг. Она выскользнула из-за моей спины, и я
зажмурился, ослепленный белизною роскошных грудей, по которым струились
напитанные блеклым солнцем волосы. Ухватившись за мои плечи, Ханна уселась мне
на колени и теплота разлилась по всему телу, напитав его истомой.
Это было странное чувство, очень сладкое и одновременно очень постыдное.
Меня попросту насиловали - насиловали страстно и нежно. Это доставляло бездну
наслаждения, но это несло унижение, и потому в те мгновения, когда сознание
частью возвращалось в свою обитель, я пытался вырваться. Но ремни не
поддавались, а женщина была настойчива в своем похотливом желании. Мы застонали
одновременно, а потом она привстала и прижалась к моему лицу своей роскошной
грудью. И я целовал ее грудь, бесстыдно выглядывавшую из-под распахнутого
халатика.
Затем Ханна решила, что с меня довольно. Она поднялась и ушла куда-то за
кресло, появившись вновь лишь после того, как привела себя в порядок. К тому
времени я также пришел в себя и встретил ее достаточно спокойно. Я улыбался,
так как имел на это полное основание, и моя улыбка вывела Ханну из себя.
- Между нами ничего не было! - отчеканила она, встав напротив.
- Конечно, - не убирая с лица улыбки, согласился я. - А теперь развяжи
меня. По-моему, нам больше не о чем сегодня говорить.
Тонкие пальцы принялись освобождать меня от клемм, отрывавшихся от потного
тела с противным чавканьем. Я старался поймать взгляд Ханны, но она упорно
отводила глаза. Щелкнул замок ремня, отпуская правую руку, затем получила
свободу левая. Ханна разогнулась, желая отойти.
- Ноги, - негромко приказал я.
- Что?
- Ноги! - повторил я и, четко выговаривая слова, прибавил: - Ведь между
нами ничего не было?
Опустив взор, женщина присела на корточки и принялась расстегивать ремни,
сковывавшие мои ноги. Едва она закончила и поднялась, я грубо схватил ее. Ханна
забилась, пытаясь освободиться. Еще недавно это не составило бы для нее особого
труда, но теперь я был сильнее, и не только физически. Тогда она вскрикнула,
выражая негодование:
- Заключенный Боунер!
Зажав мягкий рот ладонью, я прорычал, зверея от внезапно пробудившейся во
мне ярости:
- Бонуэр! Запомни это имя и никогда больше не путай его! А теперь - хватит
брыкаться! Уверяю, тебе это понравится!
Повалив Ханну животом на кресло, я сделал с ней то же, что несколькими
мгновениями раньше она сделала со мной. Думаю, она получила удовольствие не
меньшее, чем в первый раз. По крайней мере я его получил.
- Вот теперь все как надо! - сообщил я, поднимаясь.
Ханна ничего не сказала на это. Она также поднялась и запахнула халат.
- Все? - спросила она, глядя в сторону от меня.
- Не совсем. - Я неторопливо облачился в комбинезон. - Я рассказал тебе
немало интересного, но ничего не услышал от тебя. Это несправедливо.
- Что же ты хочешь услышать?
- А что ты хочешь сказать?
Ханна отступила на несколько шагов, словно опасаясь, что я вновь наброшусь
на нее. Это было глупо, она уже потеряла для меня всякий интерес.
- Ничего.
- Меня не устраивает такой ответ.
Женщина посмотрела на меня, и мне почудилось, что я разглядел в ее взгляде
ненависть. Если это и впрямь было так, я был готов удивиться.
- Я сейчас позову хранителей.
То был настолько наивный ход, что я с трудом удержался от смеха. Не
отрывая взгляда от Ханны, я направился к ней. Она стала пятиться, я упорно шел
следом. Наши маневры продолжались до тех пор, пока я не припер Ханну к
противоположной от двери стене. Она попыталась ускользнуть, но моя рука грубо
вцепилась в трепещущее горло.
- Слушай ты, сука, - процедил я, приблизив губы к ее расширившимся от
страха глазам. - Я вижу тебя насквозь. Ты получаешь удовольствие, трахая
беспомощных мужиков. И не меньшее удовольствие, когда мужики трахают тебя,
подтирая тобой пол, словно грязной тряпкой. Ты похотливая сладострастная шлюха!
Хочешь позвать хранителей? Зови! Но не думаю, что ты сделаешь это. Я раскусил
тебя еще в первый раз, когда ты разыгрывала из себя недотрогу, а через твой
халатик выпирала наружу похоть! Ты из тех тварей, которым в постели скучно. Ты
корчишь из себя роковую женщину, но на деле все куда проще. Таких, как ты,
просто надо брать за задницу и делать все, что душе угодно. И тогда не услышишь
ни слова против, потому что шлюхи любят, когда их унижают. Ведь так или я
ошибаюсь?
Я стискивал пальцы все крепче, ощущая тонкое биение какой-то жилки. Глаза
Ханны закатились, и со стороны могло показаться, что она близка к обмороку. Но
я знал, что подобные особы в обморок не падают.
- Ну, говори, так?!
- Так, - выдавила Ханна.
Я засмеялся и запустил пальцы промеж ее ног, ощутив трепет любовной плоти.
- То-то же! Так что, думаю, мы с тобой договоримся. Ты расскажешь мне все,
что вы там с Толзом задумали. И я буду очень недоволен, если память хоть в
чем-то подведет тебя.
- Отпусти, - попросила Ханна.
Я не стал злоупотреблять силой и разжал пальцы на ее горле, но другая рука
осталась на месте и развлекалась грубой лаской. Возможно, мое поведение было не
очень красиво, но оно подчеркивало ту власть, которой я обладал над ней, как
прежде она всячески подчеркивала свою власть над прикованными к креслу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг