- Что это? - кричал он голосом второсортного сельского актеришки, мелко
семеня вокруг меня и размахивая руками, - Дым? Бабы! Горим! Горим же!
Пожа-а-ар! Королева в опасности!
Решающую роль сыграли последние слова, выплеснутые ангелом на бедных
слушательниц с таким жаром и такой непередаваемой болью, что все,
подчеркиваю, все сорвались с места и сминая под собой наши остолбеневшие
тела, бросились в сторону возникновения пожароопасного очага.
- Есс! - ангел сделал рукой абсолютно непонятный мне жест.
- Сыграно бездарно, - поморщился я, охлаждая разошедшегося Мустафу.
- Так поверили же?!
- Хорошо, что не избили. Ну ладно, - махнул я рукой, - Двинулись.
Только мы собрались вломиться в дверь, как она самостоятельно
распахнулась и перед нами возникла собственной персоной Повелительница.
И снова, как и прежде, защемило, заплакало сердце. Любава! Любава! Лю...
Мустафа кремень! Усек, что я начинаю расплываться и услужливо пхнул
меня локтем.
Когда-нибудь, в свободное от подвигов время, я напишу трактат о роли
толчков и пинков в жизни знаменитых людей. Толчок локтем, пинок ногой,
реже бадание головой не раз спасало людей от опрометчивых поступков, а
иногда и от смерти. Но это потом. Сейчас я должен сохранить ясность ума,
силу воли и твердость характера.
- Где все? - Любава, вернее Повелительница окинула холодным взглядом
пустую площадку.
- Тушат пожар-с! - вытянулся Мустафа, старательно выпячивая вперед
упругую грудь. Мог бы и не стараться. Повелительница даже не взглянула на
него.
- Идите за мной, - Любава стремительно развернулась и исчезла в дверях.
- Ну что же ты?! - прошипел Мустафа, напоминая про цель нашего визита.
Хорошо говорить, попробуй сделать, не говоря уже о том, что мешочек с
пеплом сожженной гвоздики находился у меня в наиболее труднодоступном в
данной ситуации месте. Понятно где.
Мешкать, действительно, нельзя.
Я подобрал подол и залез рукой под широкие шаровары.
- Никак! - складки одежды мешали, да эти чертовы железяки.
- Блин, - сказал ангел и стал помогать мне вылавливать болтающийся
между ног кожаный мешок. Чуть с головой не залез.
Дверь вновь распахивается.
На пороге - Повелительница.
Глаза горят гневом.
Видит нашу, не вполне объяснимую позу.
Глаза распахиваются от изумления.
В это время Мустафе, наконец-то, удается схватить драгоценный груз за
веревку и он, еще не видя Повелительницы, радостно вопит:
- Готово. Она у меня в руках.
Зал надрывает животики, актеры смущенно краснеют, занавес опускается.
- Что это за..., - я принципиально не стану передавать то, что сообщила
нам Повелительница. Единственное - сообщила она достаточно много.
Ангел наконец-то вылез, увидел горящие огнем глаза и заскочив вперед
меня принялся старательно отвешивать поклоны, пряча за спиной мешок с
пеплом.
Повелительница еще раз окинула взглядом пустоту площадки и,
омерзительно окинув взглядом, повторила приказ.
- Следуйте за мной. Иначе...
Что последует вслед за этим, нетрудно догадаться. Самое лучшее в
ситуации, когда женщина, а тем более облаченная властью, сердиться
противопоставить ей анти аргументы. Мы сделали почти так. Мы попросту
ломанулись за ней следом. Мустафа впереди, услужливо распахивая перед
повелительницей двери. Я позади, стараясь зубами распутать стянувшую
горловину мешка веревку. Хранитель, когда уходил из поля зрения Любавы,
делал мне свирепые глазки и тыкал указательным пальцем на наружную сторону
запястья.
Я и сам знал, что сейчас настолько подходящее время для проведения
террористического акта к коронованной особе, что просто дальше некуда. Но
веревка затянулась слишком сильно и не поддавалась. Или это просто мои
пальцы играли неуместную шутку.
Когда, наконец, мешочек оказался раскрытым и рука потянулась, чтобы
достать пепел, Повелительница стремительно ворвалась в большую комнату,
или небольшой зал, как удобнее, и остановила нас у входа строгим окриком.
- Стоять здесь. Двери никому не открывать. Все что увидите, забыть.
Если я прикажу, выполнять немедленно.
Она б еще все мои гражданские права зачитала. Но все равно интересно.
- Ну что же ты! - Мустафу трясло от азарта, словно пингвина в ожидании
холодной зимы.
- Да подожди ты! - отмахнулся я, - Ты только посмотри, что твориться.
Рассказал бы кто, не поверил.
Прежде всего, наверно, стоит описать необычный вид помещения на страже
которого мы находились.
Не требовалось особой фантазии и ума, чтобы не догадаться, что именно
здесь создаются все великие творения, посвященные колдовству и магии.
Огромные полки по всем стенам, сплошь заставленные скляночками, баночками.
Столы с раскрытыми книгами и заправленными приборами. Связки трав, сушеные
лягушки, змеи и прочая живность. Естественно, не обошлось без черепов.
Заканчивало картину скудное освещение, создающее в зале не то чтоб
полумрак, но мрачный полусвет, полутень.
Но самое замечательное, самое неожиданное находилось сейчас перед
повелительницей.
Огромный, прикрепленный металлическими скобами к полу, стул. А на
нем... Честное слово, я чуть было не разрыдался от радости. Кто еще такой,
мною горячо "любимый" и "обожаемый" мог попасться Любаве?
Клава. Клавка. Клавдюшечка.
Шею бедной бабы к изголовью стула прижимала тоненькая цепочка, не
дававшая ей не то что подняться, шелохнуться. Мой пытливый разум также
определил, что данная мера предосторожности не является последней. Клавка
находилась под сильным колдовством. Под гипнозом. Платье порвано, щека в
крови, руки сплошь в царапинах.
А Повелительница в это время низко склонилась к Клавдии, всмотрелась в
настоящий момент спокойное лицо, потом произнесла несколько слов, помахала
перед бедной Клавкиной рожей руками. Та встрепенулась, черты лица
мгновенно исказились ненавистью, глаза открылись, источая волны безумной
злобы, рот распахнулся и...:
- Ах ты, стерва... Проклятущая ведьма... Колдуняшка недоученная.., - и
все в этом роде, все в таком разрезе.
Повелительница стояла над ней, скрестив на груди руки и молча наблюдая
за беснующейся женщиной. Скоро ей надоело принимать на себя поток
словесной грязи и она, даже у меня застыла кровь в жилах, не говоря уже о
Клавке, тихо произнесла.
- Если ты не заткнешься, я превращу тебя в жабу и высушу на спиртовке.
Как и этих, - она взмахнула рукой, задела засушенных лягушек и только
сейчас я разглядел, что у всех трупиков были маленькие, съежившиеся
человеческие головы.
- Что тебе нужно от меня? - хриплым от страха, а может от волнения
голосом выдохнула Клавка.
- Так-то лучше, голубушка, - почти миролюбиво сказала Любава, - Мне ты
нужна, чтобы внести ясность в некоторые вопросы. И будет лучше, если все
что я услышу, окажется правдой. В противном случае, мои девочки, - она
через плечо махнула рукой и мы послушно заняли места у кресла, - Поговорят
с тобой так, как их этому учили. И позволь заметить, до этого они меня не
разу не разочаровывали.
За последние полминуты нам повезло дважды. Мы оказались кровожадными
фуриями, способными на все, к тому же, занявшими чудесные места в первых
рядах партера. Даже Мустафа забыл, зачем мы здесь, и с неподдельным
интересом наблюдал за разворачивающимися действиями. А обо мне и
говорить-то не приходилось.
- Ладно, черт с тобой, спрашивай, - согласилась на поставленные условия
Клавка и тут же получила хороший удар по щеке. Я даже зажмурился. Клавкина
голова дернулась в сторону, натянутая цепочка врезалась в шею, оставив
глубокий красный след на сальной коже.
- Не надо так со мной, - почти вежливо попросила Повелительница, - И не
заставляй меня применять силу.
- Сволочь, - прошептала Клавка, и я даже зауважал ее. Прям как
партизанка на допросе.
- Займитесь ей, - повелительница опустилась на краешек стоящего рядом
стула.
Я поначалу и не понял, что говорит-то она нам. Только после того, как
быстрый словно молния, взгляд стрельнул по моей шее, я уразумел что от нас
требовалось.
Собственно сейчас было как раз время расправиться с Сердцем Тьмы, но
что-то подсказывало мне - не торопись и играй спектакль дальше. Я даже
знаю, что это подсказывало - мужская любопытность. Наихудшая вещь на свете.
Мустафа оказался в данном случае проворнее. Он имел слишком длинную
память, чтобы разом забыть Клавкины подвиги. Четко ставя ногу в строевом
шаге, насмотрелся фильмов, чудовище, он остановился перед стулом, отвел
руку строго на девяносто градусов и вмазал Клавке такую затрещину, что от
силы удара инстинктивно дернулась и моя голова. Даже Повелительница,
невозмутимо ведшая себя все это время, вздрогнула и слегка поморщилась.
Если ангел решил устранить Клавку одним ударом, он этого почти достиг.
Почти, но не совсем. Клавку, как и таракана убить нелегко. Она пыталась
что-то сказать, но чувствовалось, что злоба настолько переполняет ее, что
даже выдавить из себя стон не может.
- Следующий, - Любаве показалось, что только что проведенная процедура
не поимела должного успеха. Очень кровожадная женщина. Мда. Обволокли
чарами с ног до головы. От прежней Любавы и следа нет.
Как известно, я женщин бью весьма в редких, даже слишком исключительных
случаях. Сейчас был явно не тот момент. Привязанную, беззащитную, порядком
избитую? Нет, ребята, эти игры не для меня. Но с другой стороны, стоит мне
возмутиться, станет совсем плохо. Во-первых я раскрою себя. Во-вторых не
узнаю, о чем именно интересуется повелительница. А если копнуть еще
глубже, какой из мужчин не мечтает послушать, что думают про него две
влюбленные женщины.
Следовательно, необходимо сделать так, чтобы и бабам хорошо было, и
мужики целы остались.
Я повторил с точностью до мельчайших подробностей движения Мустафы.
Занял исходную позицию: ноги на ширине плеч, рука оттянута для нанесения
удара.
Тут главное, чтоб все правильно рассчитать. Засунуть в голову Клавки
информацию о силе удара, его сокрушимой мощи и невероятной боли. Настроить
параметры срабатывания на определенное расстояние от лица до руки. И все.
Спокойно бейте. И не бейте в тоже время. Щелчок в мозгах лже избиваемой
включит нужный тумблерок, и удар получиться самым натуральным.
Я чего-то не рассчитал. Потому, что даже не успел сдвинуть ладонь
места, как Клавдия заверещала диким голосом:
- Не убивай, родимая, все скажу, все выложу.
Я и не стал ничего делать. Наверно правильно поступил. И Повелительнице
понравилось.
- Вот и ладненько, - Любава приподнялась, - Кто они такие?
Наверно самое начало разговора мы пропустили. Разговор шел давно. Я
даже покраснел от смущения, прекрасно понимая, что в этом мире говорить о
ком то, кроме нас неинтересно, да и нечего. А что же скажет Клавдия?
Клавка выложила все. Абсолютно. Причем с такими подробностями, что я
даже удивился. Так и хотелось встреть в монолог и замолвить за себя доброе
словечко.
Но в целом рассказ, а вернее исповедь, Клавки являлась достойнейшим
описанием моего жизненного пути. Начиная от сопельного возраста и
заканчивая...:
-... И скрылась его широкая, мужественная спина в воротах ада. Больше я
его не видела и ничего не знаю.
Повелительница внимательно посмотрела на Клавдию, затем отошла в
дальний угол комнаты, села за стол и стала рассеянно, как мне кажется,
перелистывать желтые страницы древней книги. Это продолжалось довольно
долго.
Я, признаться, истомился столбом стоять. Но предложить присесть никто
не торопился.
Мустафа стойко вытянулся оловянным солдатиком, закатывал глаза,
высовывал язык, корчил рожи. Во общем делал все возможное, чтобы я понял,
как ему весело.
- Все это весьма занятно, - Повелительница соизволила подать голос. Но
мне показалось, что не слишком то она повеселела за последнее время, - Он
мне тоже говорил нечто подобное.
Любава встала, вновь подошла к Клавке, взяла ее подбородок кончиками
пальцев, приподняла, заглянула в распахнутые глаза.
- Значит, любит, говоришь?
- Любит, любит, - слишком поспешно согласилась Клавка. А где ж ее
любовь непомерная ко мне? Все они такие.
- Невероятно. Я не верю в это. Я ничего не помню. но... Я должна в это
верить. Сны... Слова... Руки... Его руки...
Кто бы видел меня в эту минуту. Харя довольная, улыбка до ушей. Так и
хотелось сорваться с места, распахнуть на всю ширь ручищи и закричать во
весь голос: -" Вот он я! Здесь! "
И тут же мысль, страшная и глубоко въевшаяся, обожгла мозг. Я ведь
пришел, чтобы убить ее. И это надо сделать. Иначе не будет ничего. Просто
ничего.
Рука, подчиняясь каким-то внутренним приказам, сжала кожаный мешочек,
вторая рука раскрылась, принимая пепел смерти, и я сделал шаг навстречу
повелительнице.
Визг, самый обыкновенный женский визг, без всяких там прибамбасов,
сотряс зал. Причем визжали обе, и Клавка, распахнувшая рот настолько, что
было заметно, как вибрирует основание языка, и Любава, закрывшая рот
ладонями.
Тело мое напряглось, пытаясь понять причину неожиданного переполоха.
Потом я понял, что причина кроется в самом теле. Оно стало непослушным
и неуправляемым. Застежки на одежде одновременно выстрелили, швы
расползлись по сторонам, мышцы затрещали меняя форму и массу. Действие
зелья заканчивалось. Я снова превращался в мужика.
В это время хранитель старательно ощупывал свое женское тело, пытаясь
добиться того же. Но его изменение началось только тогда, когда я свалился
на пол, сотрясаемый крупной дрожью. Ничего даром не дается. Тело принимало
установленные природой формы и мстило за проявленную к нему грубость.
Очевидно, что ангел не испытал подобного восторга, так как почти сразу
же подскочил ко мне, пытаясь всеми силами облегчить страдания друга. Бабы
визжали не переставая, поэтому я, как только позволили силы, обратился
вначале к ангелу:
- Двери...
Хранитель, сломя голову, бросился к дверям, защелкал многочисленными
замками и засовами. И как раз во время. Глухие удары с той стороны еще раз
подтвердили, что нюх у меня на всякого рода опасности еще тот.
Затем я повернул голову к Клавке и Любаве. Если хотите полного
подчинения, никогда не пытайтесь переубедить женщину в неправильности
того, что она делает.
- Заткнуться всем.
Я же говорил, что подействует. Только непонятно, почему Клавка так и не
закрыла рот, а Любава осталась стоять с поднятыми к губам руками. Ну это
по сравнению с концом мира, пустяки.
Я поднялся на ноги. Меня все еще пошатывало, но управляться с телом я
мог. Сжав в кулаке пепел гвоздики, я двинулся к Любаве.
С этим надо кончать. Еще немного и я попросту сойду с ума. Тихо и
незаметно. Я слишком долго шел к этому, чтобы в последний момент
смалодушничать. Но даже сейчас, когда решимость перла из меня неудержимыми
фонтаном, сила влюбленного сердца остановила меня в полушаге от Любавы.
Мы молча смотрели друг другу в глаза. Я видел, как меняется выражение
глаз женщины, которую я любил. То проскальзывало подобие узнавания, то
снова все застилала пелена страха за собственную жизнь.
Повелительница прекрасно понимала, что дни ее сочтены. И ничего не
могла с этим поделать. Колдовство? Против меня? Она видела, кто я есть. И
она понимала, что я приблизился к цели и ни за что не уступлю.
- Как заканчивалась твоя сказка, Странник... Василий? - говорили одни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг