кивнул и паренек тут же выложил газету на столик и поспешил обслуживать
других.
"Ежедневная", - прочитал Влад отпечатанное витиеватыми черными буквами
название, мрачно распростершееся над колонками сообщений.
Шрифт сообщений был мелким, слова казались грязными следами каких-то
неприятных насекомых, вдоволь набегавшихся по сероватой бумаге.
Навалившись грудью на столик, он неторопливо и равнодушно начал скользить
взглядом по строчкам, не особенно вникая в смысл того, что читал: он знал,
что нет и не может быть там ничего интересного.
Так оно и оказалось. Магистрат сообщал о начале работ по вскрытию
мостовой и замене водопроводных и канализационных труб в одиннадцатом
квартале. Влада это совершенно не касалось, потому что одиннадцатый
квартал, насколько он помнил, находился на другом конце Города, далеко от
его дома.
Праздношатающимся горожанам рекомендовалось не совать свой нос на поля
и не мешать уборке урожая. Городским стражам давались соответствующие
полномочия по пресечению желания праздношатающихся горожан поваляться в
созревших хлебах. К Владу это тоже не относилось, так как, насколько ему
помнилось, он никогда не испытывал потребности топтать злаки - ни во время
уборки урожая, ни до и ни после.
Ткацкая фабрика извещала об изменении номера телефона своего отдела
трудоустройства. И опять же Владу не было до этого никакого дела,
поскольку он не собирался трудоустраиваться на ткацкую фабрику. У него
даже не было уверенности, что он слышал когда-либо о такой фабрике. Он
вообще не собирался никуда трудоустраиваться. Он был из прослойки "высших".
"Высших! - Влад невесело усмехнулся. - Особенно для этой сволочи
Скорпиона..."
Какой-то ювелир из двадцать шестого квартала (это, кажется, по дороге к
пастбищу) оповещал весь Город об имеющейся у него уникальной коллекции
наручных браслетов и предлагал обменять ее частями или целиком на пряжки
ремней - по согласию сторон. Это было уже кое-что. Влад не намеревался
затевать никакого обмена, но был бы не прочь взглянуть на вещицы ювелира.
Он перечитал сообщение и решил, что сходит сегодня к владельцу коллекции.
Только не сейчас, а попозже. Скорее всего, после обеда. Правда, вполне
возможно, что ювелир несколько преувеличивает уникальность своих сокровищ
- просто хочется ему привлечь внимание к собственной персоне... Что ж,
даже если и так, вряд ли стоит на него за это обижаться. А посмотреть не
мешает.
Среди прочих нисколько не задевающих его материалов "Ежедневной"
Влад все-таки выделил еще два. Это тоже были объявления. В одном
говорилось о том, что кулачные бои в амфитеатре начнутся в половине
восьмого. Другое приглашало всех ценителей искусства на концерт Грустной
Певицы в кафе возле общественных бань.
Влад отложил газету и подумал, что хоть какое-то разнообразие после
обеда ему все-таки обеспечено. Он смутно помнил, что уже слушал Грустную
Певицу, и что вроде бы песни ее производили двойственное впечатление. Они
одновременно и успокаивали душу, и старались растерзать ее. Ну, а кулачные
бои - это кулачные бои.
Весьма способствуют послеобеденному пищеварению и заставляют хоть на
время отвлечься от невнятных серых мыслей, от болезненного сосущего
томления, не позволяющего жить спокойно и радоваться тому, что ты появился
на свет, что ты живешь... Хотя от кулачных боев, которые он посетил вчера
- или позавчера? или два дня назад? - остались у него какие-то
расплывчатые и, самое главное, неприятные воспоминания. Что-то случилось с
ним на тех боях, что-то отнюдь не поднимающее настроение - если только он
не перепутал кулачные бои с чем-нибудь другим...
И все-таки это был шанс на развлечение, и не стоило упускать его.
Правда, и бои, и концерт должны были состояться только после обеда, а
сейчас стрелки часов, водруженных на верхушку фонарного столба, показывали
всего лишь начало второго. Впереди простиралась безнадежная пустыня
времени, которую нужно было как-то преодолеть. Он, конечно же, сразу
подумал о Дилии, но для визита было еще слишком рано и, скорее всего, дом
Дилии встретил бы гостя запертой калиткой.
Влад, ссутулившись, сидел за столиком, и его обволакивал вязкий шелест
голосов, доносящийся со всех сторон. И не было у пьющих пиво горожан
других тем для обсуждения, кроме Воды и Белого Призрака. Эти слова
повторялись все чаще и чаще, в их зловещей тени терялись все другие слова,
и Владу хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого ненавистного,
заполняющего все вокруг шелеста.
"Когда же они, наконец, замолчат?" - с тоской подумал он и прижал
ладони к ушам. Но голоса, словно просачиваясь между плотно сомкнутых
пальцев, продолжали звучать у него в голове, и он почувствовал, что еще
немного - и весь его съеденный дома завтрак, и все выпитое здесь пиво
извергнутся назад, обжигая горло потоком горечи...
Борясь с тошнотой, делая судорожные глотательные движения, он встал,
чуть не опрокинув кресло, и на подкашивающихся ногах побрел прочь от кафе
в сторону обрыва, и теплые плиты тротуара, казалось, шатались под его
босыми подошвами.
Вновь дунул в лицо легкий ветерок и Владу стало немного лучше.
Перестала скапливаться во рту липкая слюна, прекратились позывы к рвоте
и он, наконец, отдышался и вытер слезящиеся глаза.
"Мясо, что ли, было несвежее или пиво дрянное? - подумал он,
отплевываясь над сточной решеткой. - Тухлятиной накормили милые слуги?"
Он знал, что дело тут не в мясе и не в пиве.
Не глядя по сторонам, не поднимая глаз на прохожих, Влад добрел до
поворота и, окончательно придя в себя, оторвал, наконец, взгляд от камней
мостовой. Улица шла немного под уклон, превращаясь впереди, через три
дома, в обширную, тоже вымощенную камнями, площадку, окаймленную оградой,
широкой дугой уходящей налево и направо. За оградой серела неподвижная
поверхность Воды.
Эта ровная, без единой морщинки поверхность простиралась, как
бескрайнее полотно, притягивая к себе своего двойника - такое же
неподвижное небо, и в конце концов сливаясь с ним на подернутом неясной
дымкой горизонте. Вода казалась гигантским зеркалом, отражающим небо. Небо
казалось таким же зеркалом, отражающим Воду...
Влад дошел до ограды и опустился на каменную скамью. Такие скамьи через
равные промежутки стояли вдоль всей набережной, опоясывающей Остров. Он не
помнил, видел ли когда-нибудь, чтобы хоть кто-то сидел на этих скамьях.
Здесь, в этой части Острова, Вода вдавалась в берег - Владу была хорошо
видна часть набережной с все такими же глухими стенами домов и дворов. В
глаза бросалось только одно отличие: к застывшей Воде не выходили ни одни
ворота, ни одна калитка; дома горожан словно повернулись спиной к этому
отражению неба, и в их серых оштукатуренных кирпичных стенах чувствовались
напряженность и постоянное ожидание. Ожидание самого худшего. И Город, и
поля, и пастбища были со всех сторон окружены Водой.
Влад не знал, что расположено за горизонтом. Он никогда не думал об
этом, никогда не задавался вопросом, откуда и зачем приходит Черный
Корабль, который изредка появлялся у причала. Воспоминания о Черном
Корабле были смутными, но Влад все-таки помнил - или ему казалось, что он
помнит? - что никогда не видел на корабле ни одного человека. Как и на
скамьях набережной. Черный Корабль появлялся и исчезал, растворяясь в
дымке на горизонте, и, поблуждав в неведомых далях, вновь подходил к
причалу. Он не мог найти там, за горизонтом, ничего, кроме все той же
Воды. Потому что в мире не существовало ничего, кроме Воды, неба и Острова.
Люди жили в Городе на Острове, и не было больше нигде никаких других
людей. Влад не сомневался в этой непреложной истине.
Ничего иного просто не могло существовать.
От очередного слабого дуновения ветерка поверхность Воды покрылась
рябью. Влад нахмурился, встал, подошел к ограде и, наклонившись, оперся на
нее широко расставленными руками. Мелкие волны едва слышно плескались
внизу в отвесную гладкую серую скалу. Влад прикинул, что поверхность Воды
отделяет от набережной расстояние не более, чем в два-два с половиной
человеческих роста - и это не могло не тревожить. Насколько ему помнилось,
вчера или позавчера это расстояние было гораздо больше. А значит - уровень
Воды начал повышаться...
Это тоже было источником постоянной боли. Вода в любой момент могла
подняться еще выше, потом еще и еще - и хлынуть на Остров, заливая улицы,
дома и поля. Вода в любой момент могла стать союзницей Белого Призрака,
послушным инструментом Смерти - и если ее серая поверхность сомкнется над
Островом и поднимется к небу, то небо и Вода превратятся в единое целое, и
в мире останется только небесная Вода... или Водяное небо... Подъем и
опускание уровня Воды не поддавались никаким расчетам и предсказаниям; эта
непредсказуемость, это постоянное ощущение близости готовой разразиться в
каждое мгновение беды тоже не давали спокойно жить.
Вечная тревога... Что управляло этой необоримой стихией? По каким
законам она дышала, то вздымаясь и заливая набережную, то опадая и
милостиво разрешая Городу на Острове продолжать свое существование? Влад
не знал этого. Наверное, этого не знал никто.
Он смутно помнил пугающие картины того, что или привиделось ему в
кошмарном сне, или же происходило наяву - серые потоки, мчащиеся вдоль
глухих стен и несущие на себе плетеные кресла, мусорные баки и сломанные
ветви фруктовых деревьев из разоренных садов; он помнил людей, застывших
на крышах и забравшихся на фонарные столбы...
Да, в каждом дворе наготове лежали плоты. Но куда в случае беды плыть
на этих плотах? Кружить над залитым Водой Островом и ждать, когда появится
из пучины крыша самого высокого в Городе восьмиили девятиэтажного здания
Магистрата, извещая своим появлением о том, что Вода пошла на убыль? Но
когда это случится, через сколько дней и ночей? И случится ли вообще?..
Смерть достанет с полки другой свой инструмент - Голод, - и раньше или
позже, но все-таки отпразднует свою окончательную победу.
Ну разве будешь тут жить спокойно и безмятежно?..
- Думаешь, пора готовить плоты? - сказал кто-то за спиной понуро
глядящего на Воду Влада.
Влад вздрогнул и обернулся, хотя почти сразу узнал голос Альтера.
Альтер стоял, скрестив руки на груди и поставив ногу на ту скамью, с
которой Влад недавно поднялся, - высокий, белокурый и сероглазый, одетый,
по своему обыкновению, в едва прикрывающую плечи накидку цвета черепицы,
завязанную протянутым сквозь окольцованные светлым металлом дырочки тонким
черным шнуром, и не доходящие до колен зеленые шорты, подпоясанные
широким, тоже черным, ремнем с простой металлической пряжкой; на правой
руке Альтера скромно чернели два перстня - он не любил украшать себя, и в
этом был похож на Влада. Зато ногти на босых ногах Альтера отливали
перламутром.
Альтер был одним из тех немногих горожан, кого Влад хорошо помнил, как
помнил Дилию, мерзавца Скорпиона и завсегдатая питейных заведений Вийона.
Он выделял их из остальной массы жителей Города и сразу бы узнал, встретив
на улице. А вот другие как-то не запоминались. Даже соседи. Владу нравился
этот рассудительный и спокойный молодой человек, нравилось беседовать с
ним, хотя он не мог бы сейчас восстановить в памяти содержание их бесед.
Альтер, кажется, тоже принадлежал к прослойке "высших"
и не обременял свою жизнь трудом в хлебопекарне, на кухне в
каком-нибудь кафе или на той же ткацкой фабрике. Но и к праздношатающимся
причислить его было нельзя: он время от времени уходил куда-то по каким-то
своим делам и вовсе не казался подавленным или встревоженным, и не
жаловался на жизнь. Возможно, он просто смирился с постоянным присутствием
угрозы и нашел в себе силы не обращать на это внимания - или же очень
хорошо скрывал смятение, тревогу и томление, те чувства, что навсегда
поселились в душе Влада.
Влад повернулся спиной к Воде, присел на широкий верхний край ограды и
кивнул, приветствуя Альтера. Тот, не меняя позы, ответил легким поклоном.
- Думаю, если Вода вознамерится погубить нас, никакие плоты не помогут,
- ответил Влад на вопрос Альтера.
Альтер чуть склонил голову к плечу, словно вслушиваясь в привычную
тишину, и прищурился:
- С чего ты взял, что у Воды есть какие-то намерения? Ты сидишь в своем
саду под яблоней и яблоко падает тебе на голову. Или похуже: с крыши
падает черепица, опять же тебе на голову. Разве у яблока или черепицы было
намерение проверить прочность твоей головы?
Влад пожал плечами:
- Не знаю. Не думал об этом. Возможно, это чистая случайность. - Он
помолчал немного и добавил: - Но ведь возможно и другое: нечто старается
постоянно напоминать нам о том, что наши жизни зависят от него. Вода...
Белый Призрак... Это палки, которыми нас лупят, чтобы мы не особенно
веселились.
- И как ты представляешь себе это нечто? - подавшись к Владу, с
любопытством спросил Альтер.
- Не имею ни малейшего понятия, - искренне ответил Влад. - Может быть,
что-то невидимое над нами... или там... - он махнул рукой в сторону
горизонта. - Или за небом. И вообще, ничего я не знаю, Альтер. И,
наверное, никто не знает. Во всяком случае, такой человек мне не известен.
Альтер убрал ногу со скамьи и опустил руки. Потом медленно обошел
скамью и сел, не сводя с собеседника какого-то странного взгляда.
- Ничего я не знаю, - почему-то смутившись, повторил Влад.
- А ты не задавался вопросом: почему нас лупят этими палками? В чем,
собственно, мы провинились?
- Вот именно, что ни в чем. Я же говорю: просто для того, чтобы мы
особенно не веселились, не задирали нос. Хотя я бы не сказал, что у нас
тут очень уж весело. Скорее, наоборот...
- Ты сам до этого додумался или как? - с интересом продолжал
допытываться Альтер, поигрывая концами шнура своей накидки.
- Да вроде бы сам, - неуверенно сказал Влад. - А может, и слышал от
кого-нибудь. Не помню. А вот ты хорошо помнишь, что делал вчера, с кем
говорил, о чем?
- Кто-то лупит нас, чтобы мы не веселились, - повторил Альтер слова
Влада, словно не расслышав вопроса. - Любопытная идея...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг