неузнаваемости... НОМО... HOMO SAPIENCE... HOMO MUTANTUS... Только себя ни
называют Человек Высшего Разума.
Профессор захрипел, что, возможно, означало смех, пока не закашлялся и
не смолк. После этого он опустошил бутылку и добавил вполголоса, теперь
совершенно безразлично.
- Я помню тот день, когда мы с вами встретились... В тот день я
собственными руками уничтожил свой многолетний труд.
- Разве не осталось черновиков? - вырвалось у меня.
- Нет..., - последовал весьма резкий ответ.
Минуту спустя я нарушил молчание вопросом о Скотте.
- Вы хорошо его знали?
- Скотт? Обыкновенный мелкий жулик... Дерьмо... Наплевать, -
пробормотал Томашевский.
Затем он выставил на стол еще несколько бутылок, того же Бургундского,
и, будто забыв о моем присутствии, принялся опорожнять их одну за одной.
От выпитого вина, от страшной усталости, бесконечных волнений и тревог,
я уснул незаметно для себя, здесь же, прямо на стуле.
Проснулся я под утро. Светало. Томашевский спал одетым, свесив правую
руку и ногу с дивана и разбросав вокруг бутылки. Я вспомнил о том, что еще
вчера так мучило меня, когда мною овладевал сон.
"Черновики!... В кейсе из дома профессора были черновики".
Дома, едва я переступил порог, ко мне бросилась Кэтти:
- Мсье! Патриция! Она в больнице Ретуни в тяжелом состоянии.
22.
- У нее серьезная травма черепа. Состояние критическое - сообщил мне
доктор в больнице Ретуни, после того, как я объяснил, кем прихожусь
Патриции.
- Могу я ее увидеть?
- Пока нет. Она без сознания и находится в барокамере, в ближайшие
сутки ее вряд ли переведут в палату.
Несмотря ни на что, я остался в больнице. Впервые в жизни я
почувствовал, как ноет сердце.
К полудню приехал Скотт. Он казался потерянным...
- Знаешь..., ведь я очень люблю твою дочь, - почти неслышно произнес
он. Скотт, всегда державший, словно в узде, свои эмоции, неожиданно предстал
передо мной в совершенно ином свете.
Мне стало его жаль, я снова подумал о нем как о старом друге, и только
теперь со всей остротой ощутил, какая пропасть разделяет нас - меня и
Скотта - ВРЕМЯ...
- С ней будет все хорошо, - сказал я, стараясь не выдать свои
чувства.
Затем, вечером, приехала Элен. Видимо, ей во Флориду позвонил Скотт.
Увидев меня, она в нерешительности остановилась. Однако все же подошла к
нам, тихо поздоровалась и, больше не взглянув на меня, коротко, вполголоса
расспросила Вильяма о Патриции.
Мы пробыли там втроем всю ночь.
Утром следующего дня к нам вышел доктор, принес хорошие новости:
- Патриция все еще в реанимации, но кризис миновал. У нее посетитель ,
- добавил он как-то странно.
Мы переглянулись. Я подумал, что это могло означать только одно. - У
Пат был Роберто. Даже непонятно, почему я сразу вспомнил именно о нем.
И я не ошибся. Роберто сидел у изголовья еще спящей Патриции. Он никак
не отреагировал на наш визит, на лице, обращенном к окну, не дрогнул ни один
мускул.
- Кто он? - очень жестко спросил меня Скотт.
- Некто Роберто, - ответил я, присаживаясь напротив сына Лауры.
- Патриции изменил вкус? - не сводя с Роберто глаз, зло
ухмыльнувшись, заметил Скотт.
Наверное, не стоило бы ему вести себя так у постели больной, но
ревность, очевидно, била через край, и он, кажется, едва сдерживал себя,
чтобы не пустить в ход кулаки.
- Я ухожу, господа, - поднялся Роберто и, обращаясь только к Вильяму,
добавил с холодной усмешкой, - приятно было с вами познакомиться, мсье.
Потом он простился с Элен, чуть задержался, повернув голову в мою
сторону.
Разумеется, никто из нас и не попытался остановить его.
Но в дверях Роберто обернулся:
- Мсье де Санс, вам стоит позаботиться о вашей безопасности, поверьте,
это добрый совет... Что же касается вас, мсье, то для Патриции вы уже никто,
- сказал он, озадачив меня и вконец испортив настроение Скотту.
Вскоре после этого пробудилась ото сна Пат. Затуманенный взгляд ее
постепенно прояснился, и в глазах промелькнула тревога.
- Найдите Анри, - прошептала Патриция.
- Пат, береги силы, - только и нашелся, что ответить я, естественно,
не зная никакого Анри, и тем более, где его искать.
- Отец, ты должен найти Анри, прошу тебя, - голос ее набрал силу, -
он живет на улице N, дом 6, квартира 12.
- Хорошо, - кивнул я.
- Сколько времени я была без сознания? - спросила Пат, уже
обратившись больше ко всем, нежели к кому-то конкретно.
- Прошли всего сутки. Доктор говорит, у тебя очень сильный организм,
- ответила ей Элен.
- Сутки! - глаза Патриции на миг распахнулись, словно ее объял ужас,
- Отец, найди его, прошу тебя, и привези сюда...
Моя дочь дважды назвала меня отцом; назвала меня так в минуту, когда я
был ей действительно необходим. Для меня это значило немало.
С Патрицией осталась только Элен. Скотт изъявил желание поехать со
мной. Он был уверен, что Анри и Пат связаны "Адамом и Евой", а в истории с
этой организацией Вильям хотел знать все до конца.
В Париж мы отправились на машине Скотта. Мы снова молчали, и снова я
попытался его разговорить.
- Я был вчера в Министерство Безопасности.
- Они интересовались станцией?
- И станцией, и содержанием кейса, - и я многозначительно посмотрел
на Скотта.
- Я тебе уже говорил, не желаю ворошить прошлое, - отрезал он.
В этот момент мы поравнялись с проселочной дорогой, ведущей к замку.
- Свернем, - пришло мне в голову, - и к сторожке...
Однако, сначала мы проехали туда, где должна была стоять моя машина, и
не нашли ее. Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы разыскать
сторожку. А в итоге перед нашим глазам открылось пепелище, и лишь обгорелый
остов свидетельствовал о том, что еще недавно на этом месте было какое-то
строение.
Скотт заглушил мотор.
- Что скажешь? - задумчиво произнес Вильям.
Я не ответил, вышел из машины и, стараясь не оставлять следов, как
сумел, обследовал все вокруг; когда вернулся к Скотту, в моих глазах
наверное, читался немой вопрос, потому что он, отрицательно покачав головой,
сказал:
- Ты ошибаешься, я не возвращался сюда...
"Хотелось бы верить", - подумал я, вслух же поделился мыслями:
- Вполне возможно, что это произошло сразу после нашего бегства. Там
по крайне мере три обгоревших трупа. Мотоциклов нигде нет...
- Мне кажется, Пат тоже побывала здесь. Нам надо спешить, - уже тогда
почувствовал беду Скотт.
До Парижа мы добрались без приключений. Но въехав в город, Скотт
заметил за нами "хвост".
- "Пежо" бежевого цвета... Обратил внимание?
- Верно... Попробуй-ка уйти на повороте влево, - предложил я.
Скотт последовал моему совету и на время "пежо" пропал из виду. Однако
через две минуты машина бежевого цвета выскочила нам наперерез и оказалась
впереди - обошла нас по другой улице.
- Сворачивай на встречную полосу, - воскликнул я, но мои слова
повисли в воздухе,- "Пежо" словно испарился; он нырнул за высокий фургон,
затем фургон ушел вправо, а "пежо" уже не было...
Улица N, дом 6, квартира 12.
Дверь открыла молодая интересная женщина лет тридцати шести.
- Анри? - улыбнулась она, - да ведь он подъехал вслед за вами... Я
видела из окна. Наверное, сейчас поднимается в лифте. Проходите пожалуйста.
Женщина оказалась его матерью. Она не была слишком любопытной, а лишь
спросила, знаем ли мы друзей ее сына, на что Скотт ответил, что к Анри нас
привело очень важное дело.
Однако прошло пять минут, десять...
- Вы не могли бы, мэм, снова взглянуть в окно... Машина вашего сына на
месте?
Мать Анри вернулась очень быстро, лицо ее выражало тревогу.
- Господа, его машина стоит сразу за вашей...
- Тогда извините нас, и спасибо за кофе, - спешно откланялись мы.
Вниз я спустился по лестнице. Скотт - лифтом, в фойе он уже ждал меня
и из подъезда мы вышли вместе.
За автомобилем Скотта стоял "пежо", тот самый. Водитель сидел
неподвижно, уронив голову на грудь. Я заглянул в салон, осторожно открыл
дверцу...
- Он мертв, - осмотрев сидящего за рулем человека, сказал я.
- Я знаю его - это Анри Росток, восходящая футбольная звезда.
23.
Я возвращался к Патриции с камнем на сердце. Анри был мертв. Я
опоздал... А это пепелище, обгорелые трупы... Голова пухла, мысли - словно
жалящий рой пчел...
Уже в полдень я вновь был в Ретуни. Полицейская машина у центрального
входа насторожила меня. То не были пустые опасения: у палаты Пат стоял
полицейский. Он преградил мне путь.
- Мсье! Прошу прошения, сюда нельзя!
- Но здесь моя дочь, Патриция де Санс...
- Минуту, спрошу у лейтенанта, - сказал полицейский и исчез в палате.
И сразу же вышел с курносым коротышкой, молоденьким офицером полиции.
- Очень хорошо, что приехали. Мы как раз нуждались в вас..., - сказал
лейтенант, - Когда вы до больницы виделись с дочерью?
Он взял меня под руку и повел по коридору. Коротышка был жутко назойлив
и вопросы задавал до тупости прямолинейные, чуть ли не вынуждая меня
признаться во всех смертных грехах... Да ладно с ним, с лейтенантом... Но
почему он здесь? И почему у палаты выставлен пост? - я мог лишь строить
догадки. Пат охраняют, или сторожат, как преступницу? По-видимому, ничего не
знал и лейтенант, хотя и пыжился, придавая вес своей персоне. И все-таки
почему? - снова и снова спрашивал я себя. Полиция нашла сторожку и трупы?
Вышла на "Адама и Еву"? Или следы тех несчастных, с которыми эта организация
так безжалостно расправилась, привели в конце концов к Патриции? Или все это
как-то связано со смертью Анри?
В палату Патриции меня, конечно же, впустили. Она была не одна - с
Элен. Взглядом попросив ее оставить нас наедине, Пат выслушала меня, внешне
оставаясь совершенно спокойной.
- Пат, что здесь делает полиция? - после всего сказанного спросил я.
- Анри больше нет, не все ли теперь равно..., - ушла от ответа Пат.
- Я не вправе рассчитывать на откровенность? Я тебя правильно понял?
- Ты хочешь знать, что произошло? - внимательно посмотрела на меня
Пат, - но я ведь не спрашиваю, зачем ты следил за мной.
"Конечно же, машина! Моя машина...".
Но Пат перевела взор на спинку кровати и начала свой короткий рассказ.
- В ту ночь я и Анри уезжали из замка последними. Друзья должны были
дождаться нас у леса. Мы не нашли их. Вначале встревожившись, но затем
решив, что ребят напугал дождь и они в сторожке, мы помчались туда. Как
только мы въехали в лес, мотоцикл завяз в грязи. Я не думала, что это
надолго, крикнула Анри, чтобы не останавливался. Времени я потеряла много.
Когда наткнулась на твою машину, все поняла. Я очень спешила и на беду
налетела на дерево... Может быть, будь я с ними, всего этого бы не
случилось, и Анри остался бы жив...
Я подумал, что совершенно не знаю ее. И то, как она говорила об Анри...
любила ли она его? А способна ли была моя дочь вообще кого-либо любить? Ведь
я готов был поклясться, что ее сердце ранено осколком того зеркала, что
разбил злой волшебник из сказки Андерсена... Я ошибся? - мучился я ,
всматриваясь в безучастное лицо Патриции.
Но, словно обретая "самое себя", Пат вдруг непринужденно засмеялась:
- Представь, мотоцикл вдребезги, а мне все нипочем. Встала,
отряхнулась.
В следующее мгновение она вновь переменилась и теперь меня покинули
сомнения в том, что ей больно, то была боль души... Маска веселья слетела с
лица - и остались печаль и воля, неженская воля.
- Я почувствовала слабость и головокружение, только когда увидела свет
сторожки. Ноги не держали меня. А нескончаемый дождь все лил, лил, лил...
Проклятый дождь. Прислонившись к дереву, я опустилась на землю и в ту же
минуту услышала где-то совсем рядом человеческую речь:
- Уйдет же.
- Успокойся... Этого длинного я знаю - он играет в футбольной
команде.
С трудом я разглядела в ночных сумерках, сквозь пелену дождя, всех
наших вместе с Анри. Анри сел на мотоцикл и тут же умчался по направлению к
шоссе. Видимо, Анри пытался догнать тебя... Оставшиеся спрятались от дождя в
сторожке.
- Давай! - скомандовал тот, кто знал Анри.
"Что они замышляют?" - все еще не понимала я, как увидела в пяти
шагах, за кустарником, силуэт человека с какой-то трубой на плече. Наверное,
это был гранатомет. Я закричала. Я не надеялась, что мои друзья услышат
меня, лишь хотела помешать этим двоим.
Я закричала, но слишком поздно, взрыв оглушил меня... Все было кончено
в долю секунды.
Пат попросила у меня сигарету.
- Потом эти двое исчезли в лесу. Я кое-как добралась до шоссе. Дальше
ты знаешь...
Мне было над чем поразмыслить. Все верно: попади мы тогда в руки друзей
Патриции - еще неизвестно, чем бы это для нас закончилось. Я даже не был
уверен в том, что Пат пришла бы мне и Скотту на помощь. Но с нами ничего не
случилось, и шестерых парней кто-то уничтожил столь же решительно, как это
сделали они сами с тем же мутантом. Да, я не забыл, что передо мною убийца.
Но это была моя единственная дочь, и кто-то искал случая, чтобы свести с ней
счеты.
Последнее обстоятельство взяло верх над всем остальным.
- Если они следили за вами, то им, безусловно, известно и о тебе, -
произнес я.
- Отец, - сказала Пат, взглянув на меня, и мне показалось, может
быть, только показалось, что глаза ее увлажнились. - Отец, все будет
хорошо. Мне всегда так хотелось иметь мать, отца. Мне всю мою жизнь было так
одиноко. Я очень счастлива, что у меня есть ты. Но ты обязан понять: я уже
взрослый человек, очень самостоятельный, и к тому же - крепкий орешек...
Поэтому все проблемы я решу сама.
Наверное, это было нечто вроде объяснения в любви дочери к отцу... По
крайней мере, я хотел бы так думать.
Вошел врач. Я собрался уходить, но Пат вдруг спросила:
- Ты ведь не был там?
"В замке?" - понял я.
- Не был.
В коридоре я лицом к лицу столкнулся с Элен.
" Морис, я лишь хотела тебе сказать - прости. Когда-нибудь ты все
поймешь," - глаза ее искали мой взгляд, но в те минуты, когда от меня
зависела жизнь Патриции, я не был готов к разговору с моей Элен, а потому,
кажется, пробормотал:" Не сейчас." - и ушел.
Я ехал в Париж с мыслью. "Кажется, я знаю, что делать..."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг