Отец самозабвенно любил небо. Это в какой-то мере переда-
лось и Лее. Ей хотелось быть такой, как отец.
Но теперь Леа убедилась: мир звезд-это не ее призвание,
это ей интересно, но это не то необходимое, неотделимое от
человека, без чего жизнь теряет всякий смысл.
Когда она изучала историю полета космоплана "Вперед!",
она видела не звездную трассу, не потоки частиц, а четырех
людей. И у каждого был свой облик, свои надежды и сомнения и
свое особенное большое сердце.
В последние месяцы она все читала и перечитывала древние
книги. Луна, Венера, Марс-это все с детства привычное. А Леа
впервые открывала их, как открывали те, давно ушедшие люди.
Леа вышла на балкон, площадку с низенькими перилами, на-
висшую над пропастью.
Отсюда открывался простор гор, аромат их дыхания, отсюда
видны стремительные потоки, и здесь слышен вечный шум де-
ревьев. Здесь хорошо думалось.
Но сегодня Леа не могла сосредоточиться. Слова отца о
пойманном сигнале из бесконечности тревожили ее. Неужели она
увидит живыми, настоящими тех, о ком ей в детстве отец расс-
казывал сказки, кого по существу создало ее воображение?
Был ноябрь. И здесь, на большой высоте, среди гор стало
прохладно.
Леа вернулась в комнату, взяла плед, большой, мягкий, но
почти невесомый, на нем причудливым узором сплетались блек-
лые золотисто-зеленые и кремовые полосы, привычным движением
накинула его на себя. Стало тепло и уютно.
Мгла прикрыла горы. Начался оплошной снегопад.
Леа даже себе стеснялась признаться, что ее неодолимо тя-
нет писать.
В поисках сильных характеров Леа обращалась к прошлому, к
эпохе первых астронавтов Она знала - именно в те давние вре-
мена родилась великая Человечность.
Леа, полузакрыв глаза, смотрела в серую даль гор, вдруг
слившихся с небом. Здесь часто так бывает: утро-лучезар-
но-светлое, почти летнее, а день пасмурный, зимний. Зоркий
взгляд Леи отметил множество лыжников на горных тропах. Се-
годня праздник Первого Снегопада, а его особенно любила мо-
лодежь.
- Нина Александровна Орлова, Павел Зарецкий Сурен Маргу-
лян, Саила Черненко, - выговаривала Леа их трудные имена.
Она долго мысленно вслушивалась в эти созвучия, как бы
стараясь прочесть в них источник сил тех людей.
Снегопад придвигался все ближе и ближе, огромные хлопья
опускались в безветренном воздухе. снег усыпал светлые кудри
Леи, ее плечи. Но под легким покрывалом было тепло. Говорят,
русские любили зиму, суровую, долгую зиму.
На экранах воздушных телевизоров пламенело густо-красными
огнями имена Павла Зарецкого и его спутников. И смотрели ли-
ца с древних портретов Павел чуть сощурился, устремившись
вперед; радостно, от всего сердца, смеялся Саша Черненко, oн
приветствовал неведомое, как приветствуют жизнь как радуются
каждому восходу дня; Сурен Маргулян был спокоен и даже ва-
жен, чуть высокомерный и уверенный в себе, и, наконец, прек-
расная, как первая любовь, Нина Орлова со своей немеркнущей
молодостью, с печалью раздумья в темных глазах.
КОСМОПЛАН ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА ЗЕМЛЮ
В последнее время Павлий Зорь редко покидал Землю.
На Земле по-прежнему оставались основные научные центры -
главнейшее руководство разумной жизнью
На Марсе и на Венере была сосредоточена ядерная энергети-
ка, химия, тяжелая промышленностьвсе то, что требовало соз-
дания громоздких сооружений, что могло отравить атмосферу
вредными испарениями. Земля слишком хороша для жизни, и ее
просторы заполнялись садами, парками и лесами. В недрах Мар-
са и Венеры вполне достаточно сырья. Работали на этих плане-
тах автоматы. Их обслуживало мало людей. Три месяца жизни
отдавал каждый мужчина работе на одной из этих планет.
Павлий Зорь готовился к поездке на Плутон. Перед отлетом
он заскочил в Дом Диких Гор и нашел Лею на балконе. Она
смотрела возаушный телевизор, и когда Павлий Зорь вошел, над
вершинами уже весенних затуманенных гор плыло огромное изоб-
ражение Павла Зарецкого.
А вверху взъерошенные ветрами небо и рвущиеся к Земле лу-
чи солнца.
Леа хотела очень многое сказать отцу.
Но он заметно волновался. Это, действительно, не так-то
просто - встречать людей, живших шестьсот лет тому назад
И Леа ничего не успела сказать. Лодка отца скрылась в ту-
чах, серо-синих и низких, напитанных апрельскими испарения-
ми.
Чувство нереальности окружающего охватывало каждого, кто
попадал на Плутон. Создавалось впечатление вечного сна. Это-
му способствовало сочетание ледяного пейзажа планеты с резко
измененным ритмом движений. Здесь по-иному ощущались мус-
кульные усилия.
В зеленой мгле выступали желтоватые скалы, сложенные из
снежно-белых пород. Были и голубоватые моря, моря жидкого
азота. Они колыхались тяжелой и густой волной, и над всем
давлело черное небо. Но звезды мерцают, мерцают в довольно
плотной атмосфере водорода и гелия. Рядом - не одного свети-
ла. А солнце кажется слишком маленьким.
Сейчас Плутон не только последняя ступень Солнечной сис-
темы, откуда с наименьшей затратой энергии могут отлетать
звездные корабли. На его поверхности благодаря колоссальному
переохлаждению и сжатию - озера жидкого азота и кислорода, а
в атмосфере девяносто процентов водорода - неистощимый ис-
точник для получения пиозина. Плутон стал колоссальной лабо-
раторией, самой грандиозной, которую когда-либо создавали
люди. Здесь в гигантских масштабах проводилась проверка ги-
потезы Доса Дина о "соответствии миров". Гипотеза подсказы-
вала возможность покорения отрицательнои энергий.
В холодной мгле неба терялись очертания эллиптических
энерготронов Дина.
Тяга молодежи на Плутон очень велика. Освоение планеты -
это главнейшая задача современной культуры.
Десять кораблей прибыли встречать астронавтов.
Космопланы стояли у огромного ярко освещенного изнутри
здания Наблюдений. Там укрылись прибывшие. Стены из тиовита
защищают от самых сильных излучений. И только сквозь узень-
кие смотровые окна можно наблюдать за подходом кораблей.
Древний космоплан приближался к планете темюй, плохо ви-
димой громадой. Его сопровождали вылетевшие навстречу два
маленьких планетоплана - два неярких огонька.
Космоплан приземлялся долго и тяжело, потом замер, неук-
люже ткнувшись в метановые торосы. Целое облако легкой пыли
повисло в воздухе. Пыль медленно оседала.
И наконец из серого сумрака выступило густое, темное об-
лако.
И люди на какое-то мгновенье растерялись. Это был не он!
Это был не тот космоплан "Вперед!", который шесть столетий
тому назад покинул Землю.
Вязкая, бесформенная сине-фиолетовая масса. И только вни-
мательно всмотревшись, можно заметить, что сквозь нее прос-
вечивают знакомые очертания корабля. И вдруг эта пульсирую-
щая оболочка начала сжиматься, как бы таять на глазах... И
исчезла совсем! И тогда перед изумленными свидетелями возв-
ращения космоплана "Вперед!" заблестела избитая, исцарапан-
ная метеоритами поверхность корабля... И на ней неровные
ржаво-красные полосы.
А научные сотрудники энерготронов Дина зарегистрировали
мощную энергетическую бурю.
Прошло много времени. Все ждали. Но вот что-то звонко
щелкнуло, весь корпус древнего планетоплана задрожал, разд-
винулась обшивка, и оттуда вырвался желто-белый свет. И
опять никого. Тогда люди рванулись к космоплану. Но в этот
момент показался человек в легком скафандре, потом второй...
Они упали на край люка и лежали не двигаясь.
Астронавтов подняли. Их тела казались безжизненными.
- Немедленно в дом Здоровья, - тихо сказал Павлий Зорь.
А сам вместе с другими сотрудниками пошел осматривать ка-
бины. На корабле людей больше не было.
- Как?! - испугался Павлий Зорь. - Их только двое?!
Люди из Космоса привезли с собой множество
документов с научными наблюдениями.
А потом... потом какие-то странные желтые предметы - не
то камни, не то металлы... На них те же ржаво-кровавые цара-
пины, которые повредили обшивку космоплана.
Камни эти очень хорошо заизолированы непонятной стекло-
видной массой, сильно люмннесцирующие густо-фиолетовым све-
том. Человек, который нашел и и показывал теперь Павлию Зо-
рю, хотел что-то сказать, но вдруг пошатнулся.
Павлий Зорь только шагнул к нему, как его охватило силь-
ное головокружение.
Тогда он задернул стекловидной тканью желтый камни и
сдавленно сказал:
- Убрать их! Убрать туда, где они были! Ничего не тро-
гать, пока больные не придут в себя.
Павлий Зорь направился в дом Здоровья. Прибывших уложили
в комнатах сна. Главврач Лида Линг, осмотрев их, распоряди-
лась:
- Им нужен прежде всего покой, абсолютный покой.
Павлий Зорь с большим трудом уговорил Лиду разрешить ему
совсем немного побыть с больными.
В комнатах было почти темню, только едва тлеющее синее
сияние у входа. Больные метались на огромных кроватях. Пав-
лий Зорь долго всматривался в их истощенные, сильно заросшие
лица. Один с черной кудрявой бородой и такими же волосами.
- Маргулян, - решил Павлий Зорь.
Второй казался более измученным, но все-таки в его лице
можно было узнать черты Павла Зарецкого.
Павлий Зорь мог бы очень долго просидеть у их постелей,
но Лида Линг гневным кивком приказала ему немедленно уда-
литься. А вечером она решигельно заявила:
- Их надо сию же минуту везти на Землю. Состояние очень
тяжелое. Видимо, их ослабленные организмы не могли благопо-
лучно перенести усиление тяжести при посадке. Только солнце
Земли, ее воздух, ее море смогут сделать то, что мы уже не в
состоянии преодолеть искусственными средствами.
Ранним утром астрокараван двинулся на Землю. Во флагманс-
ком планетоплане Павлий Зорь с больными и Лида Линг. Космоп-
лан "Вперед!", бережно укутанный оболочкой из туролла,
транспортировался на буксире обычным грузовым планетопланом.
Павел пришел в себя, когда пересекали орбиту Марса. Марс
оставался в стороне. Через иллюминаторы была видна другая
голубая звезда.
- Земля! - указал на нее Павлий Зорь и протянул Павлу
карманный телескоп.
Павел встрепенулся, поднес трубу к глазам. Его охватила
слабость. И в тумане этой слабости заплясало, закружилось
перед глазами все: и то, что было совсем-совсем недавно, и
уже давно ушедшее.
...Последние, напряженнейшие минуты полета космоплана
"Вперед!"
Сейчас они не имеют права умереть! Пусть раньше космоплан
твердо станет на землю Плутона! Дотянуть до Плутона! Это бы-
ло единственным желанием после того, как они поймали сигнал
"Приземляйтесь на Плутоне!" Только бы приземлить космоплан
целым, сохраненным для людей - это единое дыхание его и Су-
рена, это полное слияние в одном стремлении воли и разума
двух людей...
Последнее напряжение жило еще в каждом ударе сердца Пав-
ла, в каждой вспышке сознания. А голубоватый шарик все уплы-
вал и уплывал из поля зрения окуляра. Это уже было когда-то
испытанное, когда-то давно-давно виденное... Когда?
Закрыл глаза. Лежал, не чувствуя тела - привычное состоя-
ние невесомости. Вспомнилось...
Давно-давно, в ту земную жизнь, которая слишком часто ви-
делась ему за время бесконечных блужданий в Космосе... Там
было детство, там был мир, тепло человеческого многолюдья.
Павел семилетним мальчиком впервые пришел с матерью в об-
серваторию к отцу. Это было на юге, среди гор с живым, све-
тящимся небом, с обилием мерцающих звезд. Небо тогда сияло,
оно не казалось черным провалом Космоса с застывшими созвез-
диями. И в воздухе был ветер, ветер, освежающий лицо, подни-
мающий волосы. И запах скошенной травы. Горы вокруг: они то
тянулись ввысь, то падали уступами и ущельями. Николай Пав-
лович, усталый и как всегда рассеянный, вышел им насвстречу.
- Вы уже здесь, Оля?
Мама крепко держала руку Павлика.
- Как видишь.
Отец подвел Павла к большой, направленной в небо трубе.
Николай Павлович с его сутулой располневшей спиной, с глаза-
ми серыми, как бы обесцветившимися от вечного созерцания не-
ба, выглядел очень пожилым человеком.
- Хочешь на Марс посмотреть? Посмотри.
И Павлик в трубу увидел, как желтый шарик поплыл среди
круга окуляра.
А сейчас голубая родная Земля точно так же уплывала из
поля его зрения.
Какая же пропасть времени и пространства легла между эти-
ми одинаковыми картинами!
Худой внимательный человек, чем-то, наверно, своими доб-
рыми глазами, очень похожий на отца, всматривается в Павла.
И вдруг Павел услышал свое имя. Вне всякого сомнения - этот
человек назвал его.
- Да, я Павел Зарецкий.
Тогда мужчина, притронувшись рукой к груди, с легким пок-
лоном ответил:
- Павлий Зорь.
Павлий? Да - это очень редкое имя. И Зорю захотелось объ-
яснить, что так назвали его в честь этого истощенного чело-
века, который сейчас бессильно полулежит, судоржно сжимая в
руках трубку телескопа.
- Павлий Зорь, - повторил Павел и, слегка приподнявшись,
оглянулся на безжизненное тело товарища.
- Сурен Маргулян.
И Павлий Зорь склонился перед Суреном.
Павел устал. И Лида Линг запретила ему разговаривать. Но
Павел не мог спать, он вспоминал.
И помнилась ему все га же первая, самая первая ночь в его
жизши, когда он по-иному увидел небо.
Отец и магь узенькой каменистой тропкой пошли в горы. За-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг