Несколько пташек пролетело мимо, а Оружейник все сидел, застыв в седле,
не находя мыслей в своей голове. Тяжелый орлан вывалился из люка
"Толстяка" и, с трудом набрав высоту, прошел стороной. Орлан подчинялся
только Стратегу. И если уж за дело взялся сам Стратег, то дела "Толстяка"
очень плохи. Как теперь в случае надобности поднять крейсер с Планеты?
Разве что Умелец возьмется...
Планета планетой, но теперь и сам "Толстяк" попал в западню. Эх,
бросить бы все раздоры, попросить у Планеты прощения, да и убраться
восвояси. Так думал Оружейник и сам понимал: Стратег и Тактик никогда не
откажутся от мысли об экзекуции Планеты. Бунтарь бы что-нибудь придумал.
Да что именно? Что нужно делать?
И не знал еще Оружейник, что уже нет в живых Стратега, да и многих
других тоже нет.
Опустив поводья, дал он волю своему скакуну, надеясь, что тот найдет
Дурашку. А там уж можно будет и принять решение.
Оружейник искал пешего, а встретил всадника. Дурашка без мундира и
шляпы счастливо восседал на своем скакуне, который мчался бесшумно, легко,
даже как-то ненормально.
- Эгей! - крикнул Оружейник. - Эгей!
Дурашка остановил своего скакуна, оглянулся и увидел Оружейника.
Обрадовался он, но тут же и опечалился; приложив палец к губам, попросил:
- Тише...
- К черту тише! - загремел Оружейник. - Надо что-то делать. - Остановив
своего зашедшегося в бешеной скачке скакуна, он заметил, что мундир и
шляпа Дурашки намотаны на копыта неизвестно откуда появившегося скакуна. -
Что говорил Бунтарь?
- Не надо ничего делать, - ответил Дурашка. - Планета приняла нас!
- Тебя, может, и приняла, а меня, да и всех других, нет. Что говорил
Бунтарь?
- Бунтарь говорил, что Планета, несомненно, населена разумными
планетянами. Он хотел их найти, извиниться, попросить прощения.
- Так ведь никого здесь нет! Одни камни!
- Я не знаю, что имел в виду Бунтарь, только думаю, что Планета - это и
есть планетяне, которых хотел найти Бунтарь.
- Что ты мелешь. Дурашка! Тогда выходит, что я - Тола, что я и наша
планета - это одно и то же?!
- Конечно, Оружейник. Мы и наша Тола - это одно и то же...
- Слишком хитроумно для меня... Что же все-таки хотел сказать Бунтарь?
- Прекратить разрушение Планеты, я думаю.
- Это мысль. Только, во-первых, не поздно ли? А во-вторых, что
прекращать? Ведь о Планету хоть головой бейся, а ей хоть бы хны! Не
чувствует она ничего!
- Ну нет, Оружейник. Она все чувствует. Каждое ядро приносит ей боль.
Каждый удар копытом скакуна.
- Поэтому ты и обмотал ему ноги тряпками?
- Да, Оружейник.
- Значит, надо возвращаться на крейсер и остановить Стратега и Тактика?
- Наверное, Оружейник. Я ведь ничего не знаю, ничего не понимаю. Я
Дурашка. Я только чувствую.
- Что ты еще чувствуешь?
- Я чувствую, что Планета становится молодой. В нее вливаются какие-то
силы. Она вот-вот заговорит.
- Откуда у тебя скакун?
- Он отыскал меня.
- Отыскал? Слишком плохи дела на "Толстяке", если они выпустили
скакуна. Ведь тебя искали специально, чтобы вернуть назад. А сами
выпустили скакуна! Нет, здесь что-то не так, Дурашка. Жаль, что нет
Бунтаря. Я, пожалуй, возвращусь на "Толстяк", хотя, убей меня, не знаю,
что там буду делать.
- Возвращайся, Оружейник, если хочешь.
- А ты?
- Я никогда уже не возвращусь на крейсер.
Оружейник вспомнил Пустынный Космос и пришпорил своего скакуна.
21
Никогда в жизни не делал Канонир более бессмысленной работы, чем
сейчас. Уже более половины всего запаса ядер израсходовал он, и шальная
мысль забрела ему в голову. Все острее и острее чувствовал он желание
исполнить нечто.
Все другие бились с неприятелем на скакунах или в пешем порядке, он же
всегда поражал врага издали. Ни стоны, ни крики не доносились до его ушей,
лишь привычный гром бомбард да гул и эхо отдаленных взрывов. И свое
занятие всегда казалось ему чистым и надежным, даже красивым. Дернув за
запальную веревочку, он иногда подходил к амбразуре, чтобы посмотреть, как
в нескольких километрах от крейсера возникает, распускается и вновь
опадает диковинный цветок, созданный им самим. И пусть это дело рук
человеческих было недолговечным, он все же чувствовал себя создателем.
Каких только ценностей не придумал мир!
Но все было иначе на этой Планете! Ядра таяли, но лишь одно из них
породило уродливый маленький цветочек, когда он попал в неприятеля,
обстреливавшего корабль. Дымовой завесой окутал себя хитрый враг да еще
беспрестанно менял позицию. Но никому не уйти от возмездия бомбард!
Одно из тысяч! Из остальных семян ничего не вырастало, словно они были
лишены зародыша. И никогда, никогда здесь ничего не вырастет. Канонир это
понял. Но у него в запасе была хитрость, та самая шальная мысль.
Необходимо было только выбрать время.
Канонир тщательно изучил график обстрела Планеты, с радостью обнаружил
в нем часовой перерыв, запланированный, видимо, для охлаждения бомбард, и
принялся за работу. Все, кроме одной бомбарды, развернул он на сто
восемьдесят градусов. Особую же, самую большую и прицельную, тщательно
навел на приметную скалу километрах в пяти, соединил запальные веревочки
бомбард с очень сложным кибернетическим механизмом, который обязан был
дернуть их ровно через необходимый промежуток времени, и поспешно выбрался
из корабля. Где торопливым шагом, где рысцой, двигался он к облюбованному
ориентиру. Путь оказался труднее, чем он предполагал, но шальная мысль
давала новые силы непривыкшему лазить по горам Канониру.
Минут через пятьдесят он был уже на месте. Половина оставшегося времени
ушла на то, чтобы как следует отдышаться. Затем Канонир спокойно
огляделся. Да, местечко выбрал он себе что надо! Хоть сто лет ищи, а лучше
не найдешь! Высоко, и все видно вокруг. Канонир даже ласково похлопал
камни рукой. Нет, он не держал зла на Планету. Ну, хитрила она с ним,
хотела оставить в дураках, да только все напрасно. Победителем останется
он, Канонир, а не лукавая и несговорчивая Планета. А хороша, хороша! В
меру тепла и в меру тверда. Вот только оспины вулканов стали появляться на
ее лице. Ну да ладно! Разум человека тоже велик. Канонир даже рассмеялся
от счастья. Вот ведь как здорово он провел еще ничего не понимающую
Планету! Ха-ха-ха! Вот так-то! Нечего тягаться с человеком, до тонкости
знающим свою работенку, хоть и пыльную, да все равно кому-то нужную.
"А кому?" - вдруг подумал Канонир. Кому была нужна его работа?.. Раз
поручили, значит, нужна! Не надо было бы, не поручили. Кто-то там, Стратег
ли, Тактик ли, все знали, а он, Канонир, только заряжал, наводил да дергал
за веревочку, лишь иногда находя время взглянуть на диковинные цветы,
выраставшие не без его участия. И то сказать, потаскай-ка ядра, покрути
механизм наводки, повозвращай-ка назад так и стремившиеся после каждого
выстрела откатиться бомбарды! Нет, тут кроме ума да ловкости еще и сила
нужна. Ух, какая сила, силища!
Но сейчас торопиться было некуда. Сейчас отдых, а не работа. Красота!
Блаженство!
В небе возникла точка, приблизилась, превратилась в орлана.
Неприметный тоже хотел узнать, что же происходит там, где был обязан
расцвести цветок, зародыш которого несло в себе ядро.
Канонир устроился поудобнее. Время настало.
И точно, там, в пяти километрах, распустился цветок, какого Канонир еще
не видывал. Ну, да ведь и постарался он на славу. Не подвел сложный
кибернетический рычаг, в нужный момент дернул веревочки запалов. Молча
распустился цветок. Обманул, обманул Канонир Планету! Но вот и гул
докатился до Канонира, а за ним последовало и ядро той единственной
бомбарды, которая не была нацелена на пороховой погреб "Толстяка".
Дым от взрыва рассеялся.
Орлан сделал несколько кругов над спокойно, как и прежде, возвышавшейся
скалой. Ни единой царапины не заметил на ней Неприметный. Ничего не
осталось и от Канонира.
22
Для Тактика теперь не было задачи важнее, чем отстоять свой чин.
Неприметный вскользь брошенной фразой как бы разрешил Советнику попытать
счастья. Но что за Тактик выйдет из Советника?! Что он может?! Его глупые
советы уже привели к тому, что "Толстяк" не может взлететь с Планеты, а
сама Планета так и не получила положенной ей взбучки. Правда, тут во
многом виноват и сам Стратег. Но он тоже слишком часто прислушивался к
словам Советника.
Нет, удержание во что бы то ни стало с таким трудом доставшегося чина
принесло бы необходимую пользу не только самому Тактику, но и всем
остальным!
Только жестокая борьба! До победы или смерти!
Тактик осторожно крался по коридору, приноравливаясь к наклону пола,
стараясь не зацепиться колчаном с солнечными лучами за какую-нибудь
выступающую часть стены, сжимая в руках взведенный арбалет. Скорость
солнечного луча мгновенна. Практически все решает реакция стрелка. А
Советник был плохим стрелком. Тактик это знал и считал, что у него есть
несколько очков форы.
Коридор под прямым углом повернул направо. Тактик остановился, вдвойне
насторожился. Острый слух его уловил шорох крадущихся шагов. Тактик
подождал еще, пока не определил, что человек за поворотом удаляется. Когда
он бесшумно выдвинулся из-за угла и мгновенно поймал на мушку широкую,
мясистую спину Советника. Все разрешилось так просто, что Тактик даже
разочарованно вздохнул. Лишь на пять миллиметров нужно было согнуть
указательный палец, чтобы навсегда остаться Тактиком. Других соперников у
него на "Толстяке" не было.
Но что-то удерживало его. Простота происходящего, что ли? Он ожидал
борьбы, хитростей, ловушек, игры ума... А тут широкая мишень, не попасть в
которую просто невозможно.
- Эй, претендент! - неожиданно для самого себя крикнул Тактик. - Так
дело не пойдет! Слишком примитивно!
Лишь на мгновение растерялся Советник, замер, но уже в следующее резко
обернулся и пустил луч, второй, а затем уже и целую очередь. Ни один из
лучей не попал в Тактика, который чему-то смеялся, успев заскочить в
помещение и захлопнуть за собой дверь. Он отчетливо представил себе, как,
обезумев, убегает Советник по коридору, ища спасительного поворота или
двери. Ну и Советник! Тактиком захотел стать! Но Тактиками не становятся,
а рождаются!
Металлический звук наружной защелки заставил его образумиться.
Советник, оказывается, не бежал и даже поймал его в ловушку. Тактик
растерялся, но лишь на секунду. Попытался вспомнить, что было написано на
двери, которую он так неосторожно закрыл за собой. Вспомнил. Это еще не
ловушка! Есть другой выход! Советнику никогда не догадаться, что у этого
помещения есть другой выход!
Для того, чтобы окончательно сбить с толку Советника, он с грохотом
набросал возле двери разных металлических предметов. Помещение оказалось
кладовой инструментов. Пусть Советник думает, что он строит баррикаду и
готовится к длительной осаде. Затем, сбросив сапоги с металлическими
набойками, чтобы не выдать себя случайным стуком. Тактик начал пробираться
к запасному выходу. Все здесь было перевернуто и разбросано, так что ему
пришлось основательно потрудиться, пока он не добрался до лестницы,
которая вела на другой ярус. Люк был открыт. Тактик начал осторожно
взбираться наверх, крепко хватаясь за металлические перекладины. Иногда он
поднимал голову, чтобы определить, много ли еще осталось. Но вот и
последняя ступенька... Рука прилипла к холодному металлу и не было сил
оторвать ее. А в каком-нибудь полуметре в грудь ему смотрел арбалет.
Советник сидел на стуле. Он, видимо, уже устал ждать.
Никакая реакция не могла спасти Тактика. Советник перехитрил его! Но
что же он медлит? Неужели ему так приятна эта пытка? Тактик осмелился
перевести взгляд с арбалета на лицо Советника и ужаснулся. На него смотрел
не человек. Какое-то чудовище с мукой и отчаянием в глазах. Тактик
пожалел, что не выстрелил там, в коридоре, потом ему стало все равно, А
Советник медлил. Память Тактика жестоко подсовывала ему фрагменты из их
деятельности на Планете. Охота на Бунтаря и Дурашку. О, Бунтарь! Много
крови ты испортил Тактику! Но стрелял Тактик все же в планетянина, а не в
Бунтаря. В планетянина... Если бы он знал, что это Бунтарь. А в
планетянина стрелять было можно. И в него, в Тактика, тоже сейчас можно
стрелять. Но почему можно было стрелять в планетянина? Правда, сначала в
воздух! Но почему, зачем? Потом по ногам... Все-таки у планетян был шанс,
если первый выстрел в воздух! Почему нужно было стрелять в планетян и
разрушать Планету?
Да что же это? Лучше смерть, чем такие вопросы! Да разве можно вынести
столь внезапно свалившуюся тяжесть?
- Стреляй, Советник, - попросил он.
Лицо того оживилось:
- Нет, нет... Уж лучше ты стреляй.
- В кого?
- В меня, конечно!
- Зачем же, Советник?
- Тошно все и противно...
- Ты первый...
- К черту все! - вдруг заорал Советник и бросил арбалет. - Как звери!
Да нет! Мы же хуже зверей, страшнее. Те хоть не уничтожают себе подобных.
- Ты прав, - сказал Тактик, вылезая из люка. - Мы здесь столько
натворили, что наше существование кощунственно.
И тут на них обрушился потолок и стены.
23
Советник очнулся и почувствовал на себе чей-то взгляд.
В полумраке светились глаза, дикие, сумасшедшие.
- Помогите... - прошептал Советник.
- Как?! - сказал кто-то удивленным голосом. - Советник и Тактик! Разве
вы не охотились друг на друга?
- Это ты, Неприметный?
- Нет, я - Стратег.
- Ты - Неприметный. Да, мы охотились друг на друга.
- Надеюсь, ты выиграл новый, чин?
- Я проиграл, Неприметный...
- Ладно. Пусть я для тебя останусь Неприметным. Но только и ты в этом
случае не станешь Тактиком. Уж он-то не упустил бы момента угостить тебя
солнечным лучом из арбалета. Только Оружейник стреляет лучше его... Что
посоветуешь, Советник?
- Я знаю, что ты смеешься надо мной. Я знаю, что всегда выполнял твои
тайные желания. Ты подавал советы моим голосом! Даже сама мысль не
отгадать твои желания приводила меня в ужас.
- Так, так. Все так, - согласился Неприметный.
- Это твоя вина, что мы навсегда останемся на этой Планете! Ты тайно
направлял действия офицеров.
- Какая же тут вина?
- "Толстяк" взорван. Одни убиты, другие бежали!
- Пусть вина. Но только ли моя?
- Да... В равной степени виноваты все.
- Приятно прозреть. Советник, не правда ли? Особенно, когда уже ничего
не можешь сделать...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг