планет. Не так, впрочем, чтобы уж и не любил. Просто не лежала у него душа
к событиям, обычно разворачивающимся на планетах, к которым он имел малое
касательство, часто к тому же томясь безделием.
Другое дело в открытом космосе. Засечь свои координаты, свериться по
картам звездных морей, задать программу компьютеру, уже интуитивно
чувствуя, правильное решение, ощутить радостную дрожь обшивки корабля,
крикнуть в переговорное устройство: "Полный вперед!", крепко сжать в руках
штурвал, крутануть его ровно на три с четвертью оборота, выправить,
посмотреть в обзорный экран на круговерть звезд, снова совершить разворот,
дать ускорение, да и подойти к необходимой планетной системе с такой
скоростью и с таким спиралевидным сближением, что у какого другого шкипера
глаза на лоб полезут от удивления и зависти! Вот это да! Вот это работа!
Вдохновение! Упоение творчеством. И никакой компьютер не сделал бы лучше,
тем более, что Шкипер часто и выключал его на особенно опасных участках
сближения, чтобы не сбивал с толку своими сухими бесстрастными цифрами.
В открытом космосе Шкипер чувствовал себя человеком.
Эх, так и ходить бы всю жизнь, поднимая на корме приветственный вымпел
при встрече другого корабля, крейсера, сухогруза или контейнеровоза!
Посидеть с другими шкиперами в таверне порта приписки или завести
знакомство в новом. Эх, были когда-то времена, да прошли, канули в
вечность. Вот уже и шелест тугих солнечных парусов сменился перестуком и
чадом хитрых машин. Но это, впрочем, дело Умельца... Но как все же хорошо
было идти в открытом космосе. Даже на поперечный рой метеоритов был
согласен Шкипер. А нипочем ему были метеориты и незарегистрированные в
лоциях астероиды! Была бы голова, да корабль слушался малейшего движения
штурвала...
А тут камень вокруг, один камень!
Ничего подходящего не нашел Шкипер и очертил лопатой прямоугольник
недалеко от обрыва. Звякнул заступом раз, другой. Силушки в плечах было
предостаточно. Крушил камень, менял заступ на лопату, выкидывал щебень,
снова хватал в руки заступ, потом лопату, заступ и далее все в таком же
ритме. Мундир с золотыми стрелами на плечах пропитался потом, но мышечная
работа заглушала тоску по космосу и какую-то тревогу, не за себя, а за
кого-то другого. Но, не умея в себе разобраться, Шкипер только азартнее
вгрызался в скалу, пока не достиг такой глубины, что уж и выбраться из ямы
смог лишь с большим трудом.
Тогда он вернулся на корабль, положил Бунтаря на наскоро сколоченную
волокушу, потолкался в переходном тамбуре. И не тяжело ему было тащить
Бунтаря, а как-то жалко, неудобно, стыдно даже. Попросить бы кого помочь.
Но Тактик, Советник, Лекарь и Оружейник собирались на поиски Дурашки.
Звездочек заперся в своей телескопической башне и на вызов не отвечал.
Канонир покрывал поворотные устройства бомбард специальной смазкой и
складывал возле каждой ядра горкой. Канонир защищал корабль. Уж этот врага
не подпустит, вдарит, так вдарит! Не Умельца же просить о помощи, да и в
карцере он, ну, а Неприметный и Стратег такие большие начальники, что в
разговор с ними по собственной инициативе Шкипер никогда не вступал.
Потолкался, потолкался Шкипер, хотел уж уйти, да поймал сообщническое
подмигивание Стряпуха, выставлявшего арбалет и алебарду словно напоказ или
для устрашения.
Пока в тамбуре толкались офицеры, скакуны и тяжеловоз, Шкипер принес
инструмент и приделал к волокуше еще пару ручек. А когда кавалькада
медленно тронулась в путь, Шкипер и Стряпух, подперев для надежности люк
алебардой и навострив арбалет, осторожно понесли Бунтаря к уготованному
ему месту вечного успокоения.
Шкипер мало водился с Бунтарем. Да он и вообще мало с кем разговаривал
на "Толстяке". Жаль ему было Бунтаря и не понимал он его. Знал и манил
Шкипера вольный космос!
Молча опустили Шкипер и Стряпух тело Бунтаря в яму, молча засыпали его
камнями, которых теперь хватило и на продолговатый холмик, молча сняли
широкополые шляпы, с белым, словно обсыпанным мукой или сахаром, пером у
Стряпуха и черным, как драгоценный ночной алмаз, у Шкипера. Постояли еще
немного, думая о своем, и собрались уже уходить, когда под обрывом у ручья
оглушительно ухнула малая бомбарда тяжеловоза. Как прощальный салют
прозвучал этот выстрел. Потянулся Шкипер за ненужным теперь заступом,
потянулся и обомлел. Ровное место было перед ним. Ни холмика, ни щебня,
которого он наколол здесь. Ровная, нетронутая скала без всякого намека на
человеческую деятельность. Лицо Стряпуха цветом сравнялось с пером, и
бросился он невероятными прыжками к крейсеру, прыгая и виляя из стороны в
сторону, словно сбивал кого со следа.
А Шкипер зачем-то потрогал нетронутую скалу лопатой, но уже не
осмелился в этот раз оставить на ней метку, хотя бы и в виде черты, потом
бросил ненужный теперь инструмент, примял шляпу, отломив при этом
драгоценное перо, положил ее на камень и прилег сам, словно загорал на
солнышке или просто отдыхал.
Понял Шкипер, что уже никогда не взлетит с Планеты, и жизнь для него
потеряла всякий смысл.
12
Всего на свете боялся Звездочет: и человека, и насекомых, и арбалета,
который мог нечаянно выстрелить, но пуще всего боялся он Звезд. Потому и
пошел в Звездочеты, что еще в ранней молодости услышал от одного надежного
человека, что Звезды часто взрываются или коллапсируют, превращаясь в
черные дыры, а это все равно, что исчезают. Свой счет вел Звездочет
Звездам и никому не показывал заветного списка, в котором им был уже
отмечен три миллиона сто пятнадцать тысяч один объект. Ни дымка, ни хмарь,
источаемая большими городами, ни смена дня и ночи на планетах, ни дожди,
ни туманы, не мешали Звездочету в космосе. Сутками просиживал он в
телескопической башне "Толстяка", обводя зорким глазом черное небо. И
когда в положенном месте не оказывалось ранее сиявшего объекта, он
пускался в пляс, отбивая у сапог каблуки, швырял шляпу с крапчатым пером
на пол. Сильно он иногда при этом сбивал точнейшую настройку своего
телескопа, но приводить механизм в порядок было делом Умельца.
Страх к Звездам происходил у него от непонимания. Не понимал Звездочет,
кому понадобилось такое огромное количество косматых светил, издали
обманчиво напоминающих холодные светлячки. Хорошо, что хоть не у каждой
Звезды, а лишь через десяток, имелись планетные системы. И только через
сотню додумывались Звезды до создания жизни, и уж совсем хорошо, что лишь
через тысячу жизнь порождала разум. Хорошо, но и плохо... Звездочет
считал, что жизнь и разум могли бы проявляться в космосе и пореже. Иначе
ему, затерянному среди себе подобных, никогда не обратить на себя
внимания. А ведь и галактик насчитывалось более пятисот миллионов. Такое
количество миров Звездочет не мог объять своим разумом. И страх его был
настолько велик, что среди членов экипажа "Толстяка" только Дурашка стоял
ниже его рангом. Но Дурашка не сознавал своего унизительного положения, а
Звездочет страдал. И если уж уничтожить Звезду "Толстяку" пока было не под
силу, то расправиться с Планетой он вполне мог. Звездочет никогда бы не
осмелился дернуть шнур бомбарды, но не возражал в душе, если это делал
кто-то другой.
Даже в планетянина не смог бы он выстрелить, но остаться, как Лекарь,
над обрывом он тоже не мог, потому что это повлекло бы за собой
справедливые вопросы: почему он не был в первых рядах? почему количество
солнечных лучей в колчане не уменьшилось даже на единицу?
Таща тело Бунтаря вверх, машинально находя точки опоры для ног и
выступы для свободной руки, Звездочет случайно взглянул в небо и чуть не
сорвался вниз. Его наметанный глаз сразу заметил что-то незнакомое в до
мельчайших подробностей знакомом черном покрывале неба. Окрик Тактика,
правда, тут же вернул его к действительности, а на плато, когда идти стало
легче, он уже просто не осмеливался поднять голову вверх, да и мешала
бахрома широкополой шляпы. Но мысль твердо засела в сознании, единственный
взгляд отпечатал в памяти небо со всеми подробностями. И во время ночной
беготни по кораблю, и во время завтрака, когда Тактик был награжден
орденом лучеиспускающей Розы, он думал только об одном и уже знал, что
произошло, и даже придумал, что же нужно делать дальше, но не осмелился
высказаться вслух. Да и проверить кое-что нужно было с помощью верного
телескопа.
Обрадовавшись, что его не назначили в экспедицию и не заставили долбить
могилу, он тотчас же по окончании завтрака помчался в свою башню. Телескоп
имел устройство и для разглядывания Звезд в дневное время. Небо уже давно
было поделено на равные участки с точнейше сосчитанным количеством
светлячков в каждом. И десяти минут было достаточно, чтобы подтвердилось
худшее. В секторе, насчитывавшем ранее ровно сто тысяч звезд, количество
их увеличилось на тридцать штук. Если бы уменьшилось... Ну почему не
уменьшилось?!
Увеличилось! Такого еще не бывало. Такое вообще не могло произойти!
Звездочет изошел потом и похудел на три килограмма сразу. Уж не столь
тщательно проверил он другие участки и там прибавка шла на десятки и даже
в одном случае на сто двадцать пять штук.
Вот это самое и заметил Звездочет, когда полз вверх по крутому склону
обрыва.
Имелись еще некоторые расхождения в местоположении Звезд, иногда
доходившие до десятка градусов и более, но тут обмануть Звездочета было
трудно. Он знал каждую, не считая, конечно, только что возникших. Эти-то
были совершенно незнакомыми.
Что же могло вытекать из столь неожиданного открытия?
Или мир сошел с ума, или...
Ясно было одно, что тут не обошлось без участия Планеты... Вот где-то
глухо пыхнула бомбарда экспедиционеров, и тотчас же количество звезд
увеличилось на одну.
Прекратить обстрел, вот что пришло в голову Звездочету. И, конечно, не
от жалости к Планете, а, скорее, от ненависти и страха. Бежать, бежать
скорее с нее, пока еще не поздно.
Звездочет бросился вон из своей телескопической башни, бессвязно
выкрикивая:
- Небо! Небо!.. Бежать... Бежать...
Он выкрикивал невнятно и невразумительно, потому что торопился.
Толкнулся в одну каюту, чтобы немедленно поделиться своей ужасной
новостью. Заперто! Ах, это же каюта Бунтаря! В другую. Тоже заперто. Ах,
это Шкипера!.. Стратегу! Стратегу! Вот кому нужно немедленно сообщить. Он
вбежал в апартаменты Стратега.
- Стратег! Стратег! Стартовать с Планеты немедленно!
Нехотя отворилась дверь кабинета Стратега.
- И Планета, и небо сошли с ума! Единственное спасение - стартовать!
Такой знакомый, похожий с торца на птицу с распростертыми крыльями
арбалет уставился ему в грудь.
- Стратег! Стра...
Алмазным лучом ощетинился арбалет. Все Звезды в мире навсегда исчезли
для Звездочета. Осуществилась его сумасшедшая мечта.
13
- Ну, Оружейник, сейчас ты у меня попляшешь! - крикнул Тактик, и скакун
под ним завертелся юлой.
Оружейник насмешливо наблюдал за происходящим, хотя главным действующим
лицом в этой сцене был, кажется, он сам. Советник бросил своего скакуна
назад к только что пробитой тропе, но дорогу ему преградил Лекарь,
поднявший своего скакуна на дыбы. Советник отступил, но с явной неохотой.
- Беги! - крикнул Лекарь, освобождая Оружейнику тропу.
- Нет, - твердо ответил он. - Мне некуда бежать, да и, признаться, нет
желания.
- Он же убьет тебя!
- Пожалел! - криво усмехнулся Тактик, наконец справившись со своим
скакуном. - Я не буду его убивать. Я вообще не убийца.
- Это уж точно, - вставил Оружейник.
- Да! Да! Бунтарь сам виноват, что наскочил на мушку арбалета! Из-за
него мы лишились двух офицеров, а проклятая Планета продолжает издеваться
над нами. А теперь ты! Все равно тебе не уйти от наказания!
- Только не поднимайте друг на друга руку! - взмолился Лекарь. - Хватит
нам и одного Бунтаря. И вообще, что ж такого, что Планета не раскрывается
перед нами. Нужно уйти и все.
- Да ты что?! - взвился Тактик. - Уйти! Признать свое поражение! Навеки
покрыть позором "Толстяка"! Такого еще не было в истории.
- Не было, - согласился Лекарь. - Но раньше в экипажах не было ни
Бунтарей, ни Дурашек. Что-то меняется в мире, Тактик. И мы совершаем
жестокую ошибку, продолжая действовать как и раньше.
- Это бунт! - гневно выдавил из себя Тактик. - Это бунт! Но, чего бы
мне это ни стоило, я все расставлю на свои места! Вчера, сегодня, завтра и
вечно, всегда "Толстяк" будет над миром! Сдать оружие, Лекарь! Советник,
вырви перья из их шляп! Негодяи! В такой ответственный момент, когда все
висит на волоске... Будь в нас единодушие, мы бы уже давно раскололи
Планету!
Лекарь протянул свой арбалет и колчан с солнечными лучами Советнику.
- Возьми. Я все равно не умею стрелять. Ланцет и зажим для остановки
кровотечения, вот что привыкли держать мои руки... Ах, Оружейник, зря ты
не воспользовался возможностью бежать.
- Что же ты не бежал сам? - спросил Оружейник.
- Никто не осмелится тронуть меня, - ответил Лекарь. - Ведь каждый в
борьбе с невидимым и коварным врагом может получить тяжелую рану. Не так
ли, Тактик? Судя по развивающимся событиям, мне не хватит корпии. Придется
нащипать еще.
- Ладно, - успокоился Тактик. - Я назначаю вам обоим отложенный карцер.
Как только Умелец отсидит свое, карцер займет сначала Оружейник, потом
Лекарь.
Советник сделал странное движение, словно хотел обратить на себя
внимание, но только одного Тактика.
- Что скажешь, Советник?
- Из-за уменьшения состава команды карцеры лучше отменить. Временно.
- Так ведь я и сказал - отложенный карцер. Ну что, бравые офицеры,
продолжим экспедицию с целью поимки беглеца? Или продолжим теоретические
споры?
- Бесполезно это, - ответил Лекарь. - Нам не найти Дурашку таким
образом. Надо воспользоваться орланом. Сверху виднее.
- Только Стратег может поднять орлана вверх.
- Вот пусть и поработает, - заключил Лекарь.
Тяжеловоз, отвернув бомбарду в сторону от людей, иногда уныло перебирал
ногами. Ясно, что дальше ему не пройти.
Тактик вдруг насторожился, подтянулся, щелкнул тумблером нагрудной
карманной радиостанции.
- Прием... - По мере того, как он слушал сообщение с "Толстяка", лицо
его серело, а бравая фигура расплывалась, теряя свою подтянутость. - Не
может быть?! Кто охранял люк?.. Ужасно... Немедленно возвращаемся. -
Тактик выключил радиостанцию, натянул поводья, сказал срывающимся голосом:
- Они проникли на корабль! Убит Звездочет! Голубым аллюром к "Толстяку"!
- Я остаюсь, - сказал Оружейник.
- Испепелю! - вскричал Тактик. - Бежишь, когда над нами нависла такая
опасность!
- Нет, Тактик, я не бегу. Я вернусь на корабль. Только мне очень
хочется узнать, что же все-таки происходит на этой Планете. Я буду ехать и
думать, спрашивать себя и отвечать. Пойми, Тактик, здесь нужно действовать
без арбалетов и бомбард.
- А убийство Звездочета?!
- А убийство Бунтаря?! - в тон Тактику спросил Оружейник. -
Возвращайтесь. Я вернусь, как только что-нибудь пойму.
- Дурашка... - начал было Тактик.
- Приведу и Дурашку. Подумай насчет бомбард и арбалетов. Тактик.
- Чертовщина! - заскрежетал зубами Тактик и пустил своего скакуна
голубым аллюром.
Советник молча зыркнул на Оружейника, и какая-то хитрость скользнула в
его взгляде.
- Счастливо оставаться, Оружейник! - сказал Лекарь.
Все трое исчезли, только тяжеловоз, чугунно ступая своими
колоннообразными ногами, еще некоторое время сотрясал камни.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг