Виктор Колупаев.
Зачем жил человек?
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Весна света".
OCR spellcheck by HarryFan, 21 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
Владимир Чесноков заглядывал то в одну, то в другую дверь, не зная, к
кому обратиться, и не решаясь задать вопрос. Сотрудники молодежной газеты
"Утренние зори" деловито сновали мимо него по коридору. К обеду его фигура
уже примелькалась и ответственный секретарь бросил на ходу:
- Хлесткий заголовок для статьи о пионерлагерях! А?
- У меня стихотворение, - ответил Чесноков.
- Чтоб нестандартно и в самую суть. А? - остановился секретарь.
- Стихотворение... вот... - Чесноков бережно вытащил из внутреннего
кармана пиджака лист бумаги и начал разворачивать его.
- А, - досадно сморщился секретарь. - Стихи, стихи! Прозы сейчас пишут
мало. - И он неопределенно махнул рукой куда-то в конец коридора.
Чесноков потоптался еще немного и уже собрался плюнуть на все и уйти,
но в это время в коридоре снова появился секретарь.
- Ну что у вас с вашим стихотворением? Что Пионов сказал?
- Ничего.
- Он всегда так. Не унывайте.
- Я его даже и не видел еще.
- Правильно. Он сейчас в командировке. Вся поэзия в командировках.
Большое стихотворение?
Чесноков не успел ответить. Ответственный секретарь взял его под руку,
подвел к дверям с надписью "Редактор" и, втолкнув в комнату, крикнул:
- Тимофей Федорович, это мой знакомый! Борис!
Чесноков оказался посреди комнаты. Смущение его достигло предела.
Тимофей Федорович, сорокалетний мужчина, уже страдающий одышкой и
давным-давно забывший, чем интересуется юность, сидел за столом и писал
заявление о переводе его на другую работу. Он уже давно чувствовал, что
перестал понимать молодых сотрудников своей газеты, ходивших с модными
бородками и в ярких свитерах даже в жару. Да и его, он это знал, не всегда
понимали. В сорок лет руководить молодежной газетой...
- Ну что там у вас; Борис? - спросил он.
- Стихотворение... Владимир я.
- Отлично. Покажите.
Чесноков протянул ему дрожащей рукой лист бумаги. Редактор на несколько
секунд углубился в чтение, а потом спросил:
- Что вы этим хотели сказать?
- ?
- Ну, в чем идея, мысль стихотворения?
- Шел молодой человек, - начал Чесноков, стараясь говорить бодро и
непринужденно, - по улице... увидел девушку. И ему стало очень хорошо.
- А что было потом?
- Не знаю... Просто ему стало хорошо.
- Они так и не поженились?
- Нет. Он ее больше не встречал никогда.
- Откуда вы знаете?
- Я видел это собственными глазами.
- Хорошо. Просто прекрасно... И что же вы хотите? Опубликовать в нашей
газете?
- Я просто пришел. Кому-то все равно надо показать.
- А вы что, намерены этим заняться всерьез? Посвятить всю свою жизнь.
Или просто так?
- Я бы хотел серьезно, - отважно ответил Чесноков.
- Молодец! - Редактор даже вышел из-за стола и похлопал начинающего
поэта по плечу. - Если бы вы написали это просто так, мы бы напечатали
недельки через две-три. А если вы серьезно, то придется еще поработать.
Серьезно всегда труднее, чем просто так.
Через двадцать минут Чесноков вышел из редакции радостный и
улыбающийся. Стихотворение, конечно, не приняли, но сколько он услышал
полезного, сколько интересных тем подсказал ему редактор! А в будущем,
если его стихи окажутся свежими и оригинальными, то даже напечатают.
Честное слово, напечатают!
Чесноков прибежал к себе в квартирку на пятом этаже, с шумом распахнул
дверь, поцеловал Анечку, свою жену, бросился на диван, крикнул:
- Работать и еще раз работать! - и начал подробно рассказывать.
Анечка присела на край дивана, широко раскрыла свои голубые глаза и,
охая и ахая в особенно страшных местах повествования, прижимала кулачки к
груди. Так внимательно и не перебивая выслушала она Володеньку.
А когда он закончил свой рассказ, сказала:
- Володька! А ведь ты в душе и так поэт. Я это знаю.
Владимир смутился и начал было возражать, но Аня перебила его:
- Неужели ты станешь настоящим, общепризнанным поэтом?
Чесноков вздохнул и сурово произнес:
- Все зависит только от нас.
Анечка утвердительно кивнула головой.
2
Чесноков работал старшим инженером на радиозаводе. Анечка готовила
торты на кондитерской фабрике. Оба любили литературу, разбирались в поэзии
и значительную часть денег тратили на приобретение книг, чем вызывали
недоумение, а иногда и смех у соседа по лестничной площадке Вениамина
Кондратюка, весь бюджет которого был подчинен одной цели: приобретению
мотороллера - мотоцикла - мотоцикла с коляской - "Запорожца" - "Москвича"
и т.д.
Чесноков на три месяца был освобожден от мытья полов в квартире. Писать
так писать!
Они приходили с работы почти одновременно, разогревали вчерашний борщ
или суп с лапшой, наскоро перекусывали. Владимир выкладывал на стол лист
чистой бумаги, шариковую авторучку и начинал расхаживать из угла в угол.
Анечка занималась домашними делами, которые никогда не переделаешь,
сколько ни старайся.
Начало каждого такого вечера пропадало для Чеснокова зря. Он ничего не
мог написать. В голову лезла всякая ерунда, которая отлично рифмовалась,
но в ней не было ни крупицы чувства. Плоское, ремесленное, как по заказу
для ширпотреба.
- Вовка, перестань мучиться, - говорила обычно Анечка, вытирая мокрые
руки передником и бросая свою работу. Она брала его за шею своими
маленькими крепкими руками и заглядывала ему в глаза. И ее глаза были
крохотным, но интересным, ласковым миром. Маленькой вселенной.
- Ну, отпусти меня, - говорила она.
- Подожди, - отвечал он. - Я еще не все прочитал.
- Что там можно прочесть?
- Все. Там все мои стихи.
Она прижималась к его груди и слушала, как бьется сердце, восторженное
и одержимое.
Потом они садились на диван или прямо на пол, и она о чем-нибудь его
спрашивала, а он отвечал. Или он спрашивал, а она отвечала. Они
вспоминали: "А помнишь...", мечтали: "Вот будет здорово...", спорили:
"Володька, ты не прав"; решали тысячи проблем и создавали тысячи новых. В
голове у Чеснокова рождались музыка и стихи. Стихи у него всегда были
связаны с музыкой. Анечка замолкала, чувствуя, что с ним происходит что-то
странное. Может быть, это состояние странности она и любила в нем больше
всего. Он и сейчас был таким же, как в день их знакомства. И она хотела,
чтобы он был таким всегда - близким, родным и странным.
- Прочти, - просила она шепотом.
Он начинал говорить. И она переносилась в странный, необычный и в то же
время удивительно знакомый мир.
В нем были друзья, знакомые, старый сибирский город, ветер морей,
россыпи звезд, молоденькие деревца и крики ребятишек за окном. Все было
так, как она привыкла видеть каждый день, и только какой-то сдвиг его
настроения делал все свежим, удивительно неожиданным. Мир раскрывался под
каким-то новым углом зрения. Может быть, это было вдохновение? Или талант?
В его мире плакали и смеялись, радовались и печалились, любили и
ненавидели. Но все в нем было честным, странным и необыкновенным. И если в
его стихи иногда врывался крик боли и отчаяния при виде уродства
человеческих отношений, то он звучал диссонансом. Очень странным
диссонансом, без которого вся музыка поэзии превращалась в изящную
пошлость.
Перо и бумага ненужными валялись на столе.
- Кажется, начинается сплошная ерунда, - говорил он, и они шли гулять в
Университетскую рощу или Лагерный сад, если погода была хорошая, или,
раскрыв дверь на балкон, слушали шум дождя. И молчали.
Сколько можно сказать друг другу таким молчанием!
Иногда он сам записывал свои стихи, иногда это делала Аня.
Случалось, что у него "заклинивало" и стихи не писались. Тогда они шли
к кому-нибудь в гости или приглашали к себе.
3
Сосед по площадке купил мотороллер, Чесноков помогал грузить его на
машину, втаскивать в гараж, и вместе с женой был приглашен на "обмыв"
покупки.
Собралось человек восемь, все заядлые мотоциклисты и автомобилисты.
Разговор, естественно, вертелся вокруг автомобильной темы. Кондратюка
поздравляли, пили за колеса, за руль, за запчасти. Советы сыпались со всех
сторон. Вениамин Кондратюк сиял. Его жена незаметно сновала из комнаты в
кухню, таская тарелки и стаканы.
Вначале Чесноков чувствовал себя неуютно, но потом постепенно освоился.
Кондратюк то и дело бегал в гараж посмотреть, не сперли ли мотороллер.
Мотороллер никто не спер. Кондратюк показывал всем ключ зажигания и
старательно окунал его в стакан с водкой.
- А почему бы и вам не купить мотороллер? - спросил он Чеснокова.
- Действительно, почему? - зашумели вокруг. - Красота! В лес, на базар
за картошкой. Быстро.
- Мы как-то не думали об этом, - сказал Чесноков.
- Да у нас и денег-то нет, - сказала Анечка.
- Ага! Денег у них нет! На книги, на барахло - есть. А на мотороллер -
нет!
- Книги не барахло, - сказал Чесноков.
- Ну зачем вам столько книг?
- А зачем тебе мотороллер?
- Да хотя бы в лес съездить. В автобусе не надо толкаться. Захотел -
съездил. В любой момент.
- Так же и книги. Захотел - взял с полки и прочитал.
- Ну прочитал раз, и хватит. Да и в библиотеке можно взять.
- Можно ездить на такси. К чему мотороллер?
Кондратюк даже опешил:
- На мотороллере я буду ездить! Он окупается! А у вас эта макулатура
стоит без пользы! Зачем?
- Это не макулатура. Это люди, друзья. Верные - и на всю жизнь.
- Врете вы! Интеллектуалами хотите казаться! Чтобы зашли к вам в
квартиру и первым делом увидели полки с книгами. Вот, дескать, умные люди
живут. Сервант с посудой в угол, значит, а книги на видное место... Знайте
все, что мы выше соседа! Он купил мотороллер, а книг не покупает! Писаки
гонорары задарма получают! Землю бы всех копать заставить!
- Это ты переборщил, - начали успокаивать Кондратюка.
- Подумаешь! - орал хозяин. - Я тоже книжный шкаф заведу!
- Кур заводят, - сказал Чесноков.
- Вот мотоцикл куплю, а потом книг полный шкаф наставлю, чтобы все
знали, что я тоже не дурак.
- Ну нет! - заорал Чесноков и даже ударил кулаком по столу. - Я тебе не
дам книги покупать. Не позволю! Там люди, мысли. И чтобы они в твой
шкаф-гроб? Да они там зачахнут, с ума сойдут, умрут. Не позволю!
- Пойдем домой, Володя, - сказала Анечка.
Анечка тянула Чеснокова за рукав. Кондратюка держали за пиджак, он все
время порывался броситься врукопашную.
Чесноков проснулся на другой день с пакостным привкусом во рту. Голова
хоть, слава богу, не болела. Анечка только сказала:
- Как ты мог затеять с ним этот разговор?
- Разве я начал? - оправдывался Чесноков.
На площадке он встретился с Кондратюком. Было как-то неловко за
вчерашнее, и он спросил:
- Э-э, Вениамин, как у тебя мотороллер?
- Спасибо, ничего, - ответил Кондратюк. Он тоже не совсем уверенно
чувствовал себя после вчерашнего разговора. - А ты, Владимир, дал бы мне
что-нибудь почитать. А? Чтоб за душу взяло!
- Такого у меня нет, да и вряд ли где найдется, - ответил Чесноков, но
Кондратюк не понял иронии.
- Ну что-нибудь там современное. Что в этом году на соискание
Государственной премии выдвинуто?
Они прикурили от одной спички и вместе вышли из подъезда. Работали они
на одном заводе, в одном отделе.
С неделю Чесноков просил Анечку даже не упоминать о стихах и литературе
вообще.
Потом отошел.
4
Через три месяца было готово около тридцати стихотворений. Чесноков
отдал их перепечатать машинистке, работавшей на дому. При этом он страшно
волновался, назвался чужим именем. Конфузился. И когда наконец все было
отпечатано, облегченно вздохнул. Однажды в пятницу, после работы, он надел
белоснежную рубашку, черный костюм, нацепил синтетический галстук,
поцеловал Анечку и направился в редакцию.
Особенно не размышляя, он пошел прямо к редактору. Но редактор был не в
духе. Его никак не освобождали от работы в молодежной газете. Про
единственный визит Чеснокова он, конечно, забыл и теперь взвинченно и
недружелюбно попросил его выйти вон. Чесноков, ничего толком не понимая, -
ведь его же просили прийти через три месяца! - выскочил в коридор и,
собравшись с мыслями, решил все бросить и идти домой. Редактору, который,
в общем-то, был хорошим и добрым человеком, стало стыдно оттого, что он ни
с того ни с сего наорал на незнакомого человека. И через несколько секунд
он тоже был в коридоре. Чесноков еще не ушел. Редактор облегченно
вздохнул:
- Молодой человек, что, собственно, у вас?
Чесноков вкратце напомнил о своем первом визите и, смущаясь, достал
пачку листов. Редактор повел его в отдел поэзии к Пионову. Там они мирно
побеседовали. Чесноков оставил свои стихи. Пионов мельком взглянул на них
и сказал:
- А тут что-то есть... - и записал телефон и адрес Чеснокова, обещая
позвонить на будущей неделе.
Прошло четыре дня, и Пионов действительно позвонил. Он просил Чеснокова
немедленно прийти в редакцию. Дело очень важное и срочное.
Чесноков отпросился с работы и кинулся в редакцию. Если они решили
отказать, то незачем было бы и вызывать его, думал он. Наверное,
напечатают.
Из проходной завода он выскочил радостный и чуть ли не пел во весь
голос, но, подходя к редакции, сник и начал волноваться.
Пионов встретил его довольно дружелюбно, усадил в кресло, предложил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг