АЛЕКСАНДР КОЛПАКОВ
ЭТЕМЕНИГУРА
Фантастический рассказ
Палеоисторик Октем был большим знатоком истории Индии, Шумера, Аккада,
Финикии, Египта. И когда в Ашхабаде второго века эры Октября формировали
экипаж корабля "Древний Восток", выбор пал на него. Правда, сам ученый
оставался в Центре палеокультур, а в корабль сел его двойник, псевдоживая
конструкция, симбиоз белковых и электронных цепей, нервных клеток и
компьютерного мозга, которому человек-оригинал передал накопленные знания
и даже эмоции и черты характера. Выполнив задачу, двойник должен был
доставить в Центр детальную информацию о прошлых эпохах. Сгусток
информации назывался Палеохрон. Он сообщал сведения в любой форме: в
объемных живых картинах или в виде чувств, переживаний, мыслей. Все
остальное, из чего синтезировался двойник, самораспадалось.
Корабль "Древний Восток" вошел в надпространство и по геодете,
искривляющейся в прошлые времена, скользнул в небо Двуречья, как полагал
штурман Вячеслав. Однако вскоре обнаружилось, что корабль висит над той же
местностью, откуда стартовал: внизу лежала Туркмения, какой она была в
третьем тысячелетии до новой эры! Штурман Вячеслав не поверил своим
глазам. В оцепенении смотрел он на приборы. "Нет, это невозможно! Должен
быть Шумер... Я не мог так грубо ошибиться. Значит, флуктуация космоса?
Искажение метрики континуума?" Чертыхаясь, он пошел к командиру,
машинально внимая звону экранирующего хронополя.
Флегматичный, уравновешенный командир подумал не без досады: "Да, совсем
некстати неувязка! А реактор уже слопал массу энергии". Вслух же он сказал:
- Не падай духом, Вячеслав! В целом программа не пострадает. Но Октема
придется высадить здесь. Пусть добирается в Ур собственным ходом. Из-за
этой флуктуации реактор съел в полтора раза больше энергии, чем было
рассчитано. Биллион киловатт в секунду - не шутка. Едва хватит на
возвращение в свою эпоху. Все! Действуй, дорогой.
И Октема сбросили в мини-капсуле. На прощание командир напомнил:
- В обусловленный срок жду на орбите в зоне Эриду. Корабль повиснет в
квадранте Кассиопеи - в двадцать два звездного времени. Смотри, не
опоздай! Секунда ожидания стоит биллиона киловатт.
Глядя как ловко самоупаковывается капсула сброса - до размера небольшого
пакета, Октем вздыхал, шаря глазами по небосводу. Впрочем, он не грустил о
корабле. До Евфрата полторы тысячи миль! Надо выполнять волю командира и
Центра палеокультур.
Спрятав капсулу в карман, он бодро зашагал по барханам к предгорьям
Копетдага. Вскоре на горизонте показались невысокие строения какого-то
городка. В телеобъектив Октем увидел толстые глиняные стены, прямые
длинные улицы, от которых в стороны расходились переулки; скопище
купольных мавзолеев; обширную площадь, окруженную глиняными домами;
довольно внушительное святилище, отдаленно напоминавшее шумерский храм. За
чертой города начинались поля пшеницы и ячменя, паслись стада коров, овец
коз на заливных лугах. "Входить или не входить в городище? - задумался
Октем. - Ведь это не по моей части: прикопетдагскую цивилизацию изучают
другие. У меня Шумер и Египет! Работы хватит, а осенью надо успеть в
Эриду. Корабль не может долго ждать. Неплохо бы долететь в Ур с помощью
антигравитации, но это запрещено. Энергия - только для взлета на корабль".
Спустя много дней Октем достиг района, где в будущем возникнет Исфахан.
Заночевать пришлось на окраине маленького селения, в заброшенной хижине.
Утром следующего дня Октем вышел на караванную тропу, которая, как он
знал, ведет к горным проходам в Двуречье. К полудню с севера показалась
вереница нагруженных верблюдов и ослов. Октем вскочил на ноги, призывно
замахал рукой. К нему подъехал вожатый, закутанный по самые глаза
темно-синей тканью головной накидки. Уставив на Октема горящие темные
глаза, спросил настороженно:
- Кто ты и куда держишь путь?
Октем, заблаговременно приняв облик жреца бога Наннару, был как две капли
воды похож на жителя Двуречья.
- Я был в далеком краю Черных песков, за морем Каспов. Мой осел издох в
дороге, и вот я пешком иду в Ур.
Вожатый поцокал языком, как бы сочувствуя, что незнакомцу предстоит столь
дальняя дорога, и сказал:
- Нет, не могу помочь! Караван идет в Синджарскую долину.
Тут подъехал второй караванщик - статный мужчина лет тридцати в
грубошерстной накидке. Его лицо вызвало в памяти Октема отрешенные черты
воинов - на статуэтках из древнейших поселении Намазга-Депе и Анау. Тот же
длинный клювовидный нос, миндалевидные глаза, круто изогнутые брови;
подбритая с боков борода двумя узкими прядями ниспадала на грудь.
"Воронообразное лицо, как у эламитов, - привычно зафиксировал мозг Октема.
- Значит, он - потомок тех южноиранских племен, которые проникли в
Каракумы где-то в начале третьего тысячелетия до новой эры". Еще Октем
отметил пальцы мужчины - очень длинные и крепкие. "Музыкантом мог бы
быть", - подумал Октем.
- Меня зовут Герай, - приветливо сказал мужчина. - А тебя?
Октем назвался и повторил легенду о страннике-жреце.
- Из-за Черных гор идешь? - спросил Герай. - А там где был?
- В городе Туркате, где на площади стоит святилище, похожее на маленький
зиккурат, - без запинки ответил Октем. В глазах Герая мелькнуло недоверие:
- Я как раз оттуда, но что-то не видел тебя на улицах.
"О, шайтан! Как я промахнулся..." - растерянно подумал Октем.
- Правитель Исма-Эль, почтенный, послал меня в Шумер учиться строить
храмы, - продолжал Герай, сделав вид, что верит "жрецу". - Ибо я ваятель и
зодчий.
- Завидую тебе, - отозвался Октем, многозначительно глядя ему в глаза. -
Так помоги и мне попасть в священный Ур.
Герай обернулся к вожатому, равнодушно взиравшему на жреца в пропыленной
тунике:
- Я беру путника с собой.
- У меня нет свободных верблюдов и ослов! - отрезал вожатый.
- Найдешь! - повысил тон Герай. - Переложи груз с одного осла на пять
других - получишь свободного, верно? Не забывай, что Исма-Эль велел
исполнять мои просьбы.
Вожатый пробурчал что-то себе под нос, приложил руку к груди и потрусил в
хвост каравана.
Полторы луны добирались они к верховьям Евфрата. За этот срок Октем хорошо
узнал своего нового друга. Герай обладал живым, острым умом, мыслил
свободно и смело. Сын вольных земледельцев, он сочувствовал беднякам и
рабам. Однако больше всего ценил искусство и свободу.
- Эти руки, - ваятель поднес их к лицу, будто желая удостовериться, что
они есть, - выручают меня! В отличие от рабов, которые гнут спину на
Исма-Эля, я свободен, ибо правитель знает о моем таланте. В краю Черных
песков нет равных мне в искусстве оживлять мертвый камень. Но что это
перед творениями мастеров Этеменигуры? И я рад, что скоро увижу чудо света!
- И долго намерен пробыть в Уре? - спросил Октем.
- Столько, сколько понадобится, чтобы сравняться с мастерами Благодатной
страны. Или пока за мной не пришлет Исма-Эль. Ну, а тебе зачем понадобился
Ур?
- Тоже учиться. Смотреть и запоминать, - туманно сказал Октем.
Позже он все-таки поведал ваятелю часть правды о себе. Даже пытался
втолковать ему, что он, Октем, - гость из будущего. "Меня послали к вам
люди, подобные богам. Я счастлив служить им".
- Как это? - недоумевал Герай. - Разве можно попасть в другое время?
Что-то я никогда не слыхал о таком. Или ты тешишь меня сказками?
Слова о корабле, геодетах, инверсии времени звучали для ваятеля
таинственными заклинаниями. Но живые видеокадры Ашхабада, развернутые
Палеохроном Октема перед мысленным взором Герая, были убедительны, и
ваятель понял: случай свел его с полубогом в облике человека.
Расстались они в верховьях Евфрата, на правом берегу священной реки.
Взобравшись на подаренного ему осла, Октем с грустью сказал:
- Я буду вспоминать о тебе, друг. Надеюсь, встретимся. Я приду в Ур
несколько позже. И постараюсь отыскать тебя.
- А скоро ли придешь? - с надеждой спросил Герай. - Лучше бы ты остался со
мной. Ты мне по душе.
Октем промолчал. Ваятелю казалось, что он колеблется. На самом деле Октем
анализировал странное чувство, родившееся в недрах его существа, -
братскую любовь к Гераю. Оно приводило Октема в замешательство: такого не
было запрограммировано в мозге. Чувство возникло как бы само собой, по
законам саморазвития эмоциональной системы. И он не без усилия заглушил
его. "Нет, нельзя поддаваться эмоциям! - властно шептал компьютерный
двойник. - Это может завести далеко. Надо о задании Центра помнить".
- Не могу, почтенный друг, - отрешенно сказал Октем. - Но я обязательно
найду тебя в Уре. Сейчас надо делать свою работу. Прощай!
Ваятель порывисто обнял его:
- Буду ждать! Да хранят тебя мои и твои боги.
Выполнив ряд несложных поручений Исма-Эля в Синджарской долине, Герай
купил место на купеческой барке и поплыл вниз по реке Евфрату. Спустя
неделю он сошел на левый берег - часах в трех ходьбы от Ура. Чтобы полнее
насладиться радостью встречи с Этеменигурой, он решил войти в город с
востока, как все путники, пересекавшие пустыню, прежде чем достичь
благодатных земель между Идиглату и Евфратом.
Герай отшагал уже порядочно, а Ур не показывался. Только вдали в мареве
южного неба мерещилось что-то сверкавшее на горизонте разными оттенками
пурпура и лазури. Солнце поднялось выше и пылало, как раскаленная жаровня.
Прикрывая голову полой плаща, ваятель клял себя: "Вах, глупец! Так можно и
не дойти, изжариться. О чем ты думал, пускаясь в путь?" Еще с полчаса он
брел в знойном аду, спотыкаясь от усталости. Но вот наконец обозначились
верхушки финиковых пальм. Унылая серо-желтая равнина, покрытая кустами
сухобылья и чертополоха, сменялась пастбищами и лугами. Они перемежались
стройными рядами миндальных деревьев. Справа и слева потянулись бахчи,
каналы, поля чечевицы и льна. Воздух наполнился ароматом роз и алоэ.
"Привет, Благодатная страна! - с волнением думал Герай. - Вот я и увидел
тебя".
А затем над рощами, за голубой лентой Евфрата, несущего тростниковые лодки
и барки, огромным разноцветным утесом поднялся зиккурат Ура.
- Слава тебе, о Этеменигура! - закричал в восторге Герай, смахивая слезы
радости.
Его давняя мечта стала явью.
Ступенчатая гора Этеменигуры словно парила в звенящем от зноя воздухе.
Ослепительно сиял позолоченный купол храма на ее вершине, голубым огнем
полыхали его стены. Две нижние террасы зиккурата были черного цвета,
третья и четвертая - красного, как сама земля, в которую вросла
Этеменигура. Лакированная зелень пальм и пестрые цветники, разбитые на
террасах, вырисовывались на фоне черной, красной и голубой облицовки,
рождая целую симфонию красок и оттенков. Громада Этеменигуры казалась
изящной, легкой - так совершенны были ее линии, плавными дугами уходящие к
центру строения. Взгляд невольно скользил к вершине: Этеменигура как бы
уходила в поднебесье, парила в струящемся от зноя воздухе.
Ваятель забыл обо всем на свете, созерцая чудо зодчества, и его едва не
хватил солнечный удар. Опомнившись, добрался до финиковой рощи и укрылся в
ее тени. Но тут на Герая набросились злые осы. Будто раскаленные иглы, они
вонзились в руки, тело, лоб. Пришлось бежать из рощи, махая руками и
проклиная себя: "Ай, глупец, зачем пошел туда? Ну и твари!.."
Все ближе подходил он к Евфрату, и перед ним поворачивалась все новыми
своими гранями Этеменигура. Снова и снова ваятель любовался ею, позабыв о
боли от укусов. "О город, омываемый водами! - тихо твердил он слова
шумерского гимна. - Незыблемый бык, помост изобилия страны... Священный
Ур!"
Чаще попадались селения, шире стали поля. Вдоль каналов и на полях
работали сотни людей. Их узловатые, загрубевшие от работы руки двигались
непрерывно. Изможденные рабы в лохмотьях, не защищавших от яростного
солнца, строили дорогу. Надсмотрщики не скупились на удары палками и
бичами. Ваятель оцепенело смотрел на это зрелище. Диким было оно для сына
вольных краев. "О, Этеменигура... - с горечью думал Герай, остро жалея
рабов. - Как обманчива твоя красота! Да, она озаряет мир, но вокруг тебя,
Этеменигура, море жестокости. Ты купаешься в лучах славы, а люди изнывают
от непосильного труда, их спины не разгибаются от зари до зари. Они падают
от голода и истощения. О, Этеменигура! Зачем я стремился сюда, добрые духи
Песков?"
Мимо гончарен, маслобоек и мельниц, по безлюдным улицам селений он шел к
переправе через Евфрат и вскоре достиг царской дороги. Еще издали Герай
увидел, как много людей, торговых караванов движется по ней. Вот быстро
проехал к Уру гонец, яростно погоняя осла, тащившего колесницу. Медленно
тянется пропыленный караван, - как видно, издалека, может, из Элама.
Ваятель различал черные, как смоль, волосы, мужественные лица, покрытые
потом и грязью, слышал голоса... Точно небо в пустыне за Идиглату,
сверкала лазурь храма на Этеменигуре. Пылили стада баранов, коров, быков,
погонщики палками подгоняли скот. Тяжелой массой прошел отряд воинов - со
щитами, и дротиками, в медных шлемах с султанами. У воинов были широкие
лица, крупные носы.
Герай смешался с толпой крестьян, направлявшихся, вероятно, на городской
рынок, и переправился на западный берег Евфрата. Потом оказался на окраине
какого-то селения. Низенькие хижины из глины и тростника, камышовые
навесы, пыльные улочки.... Большой красный петух, копавшийся в куче
навоза, поднял голову и надменно поглядел на чужака блестящим глазом. На
заборе сидела кошка. При виде Герая она выгнула спину, но с места не
сдвинулась. Проходя мимо, ваятель дунул ей в глаза. Кошка фыркнула и
оскалила мелкие острые зубы. Откуда-то выскочил облезлый пес, волчком
завертелся у ног, просительно заглядывая Гераю в лицо.
- Сам, брат, голоден, - сказал ваятель, смахивая рукавом пот со лба. - Моя
сумка пуста. И пить страшно хочется.
Пес жалобно заскулил и поплелся прочь.
Через несколько шагов Герай увидел старушку. Она сидела под навесом и
плела циновку с фантастическим узором. За пластинку меди, заменявшую
деньги, он приобрел у нее ячменных лепешек, кувшин козьего молока и
наконец-то поел. Настроение улучшилось, хотя зной донимал по-прежнему.
К воротам Ура он подошел совсем взмыленный, отдуваясь и отирая с лица
капли пота. В тени городской стены перевел дух, с трудом отлепил от тела
мокрую рубаху. Воин с копьем, охранявший ворота, настороженно следил за
его действиями.
- Привет тебе, страж! - сказал Герай. Тот промолчал. Герай хотел обойти
воина, но путь преградило копье. Страж все так же молчал, хотя его
коричневатые глаза смотрели вопросительно.
- Вах, и как я забыл? - пробормотал ваятель. Бакшиш?
Он сунул воину две пластинки меди. Тот отвел взгляд и пропустил Герая.
...В блужданиях по городу утес Этеменигуры был хорошим ориентиром. Дороги
и улицы, ведущие к теменосу - кварталу дворцов, храмов, складов и
жреческих домов, устилали ветви лавра, дуба, листья финиковых пальм, а
поверх - цветы шафрана и тамариска. Ваятель понял, что, как ему говорили,
тут недавно проходила пышная процессия во главе с царем-жрецом и что
проникнуть на Этеменигуру будет не так-то просто.
Стражи теменоса оказались неуступчивыми. Герай издали объяснял им цель
визита - близко его не подпускали. А один из них даже пустил над головой
ваятеля стрелу - для острастки. Тогда Герай показал стражам слиток
серебра. Они переглянулись, и пустивший стрелу скрылся за воротами. Спустя
несколько минут перед Гераем возник коротконогий человек в блестящем шлеме
с витыми нащечниками. Вид у него был важный. Герай усмехнулся про себя:
"О, какой надутый! Наверное, начальник стражи".
- Тебе чего, сыч? - грубо спросил тот.
Ваятель молчал, глядя на него исподлобья.
- Вижу, ты чужак в городе и не ведаешь, кто обитает там? - он кивнул на
Этеменигуру, вздымавшую свои черно-красно-зеленые ярусы над стенами
теменоса.
- Ведаю, почтенный! - громко сказал ваятель. - Я послан к Иди-Наруму
могучим правителем Исма-Элем. Может, слыхал?
Лицо начальника смягчилось, хотя было видно, что о вожде Исма-Эле он
слышит впервые. Но зато Иди-Нарума, царского племянника и старшего жреца
храма, он знал превосходно.
- Ладно, жди тут! - пробурчал он милостиво.
Потом появился гигант эфиоп и повел Герая к Этеменигуре. Они долго петляли
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг