перемещающиеся горы, леса, реки... Стены ионолета были настолько прозрачны,
что создавалась полная иллюзия свободного парения, и Михаил чувствовал
себя легко, свободно, радостно - словно птица, обретшая свободу. Позади
остались пылающие ущелья Меркурия, изнурительный труд по картографированию
ночного полушария, бесконечные пересъемки одной и той же местности. Наконец-то
он отдохнет!..
Уже под вечер на юге разлилось туманное зарево. Ионолет
плавно снижался над Эвенкором - научным центром человечества. Двухсоткилометровый
овал города, вписанный в восточно-сибирскую тайгу, расцветился огнями.
Неярко заблестели ленты высокочастотных дорог, расходящихся из центра Эвенкора.
Мягко серебрилась ажурная громада Всемирной Академии Наук, за ней желтел
архитектурный ансамбль Совета Энергии. Центральную часть города несколькими
рядами опоясывали академии отраслей знания, институты и лаборатории, школы
и жилые дворцы, стадионы и парки.
Ионолет бесшумно опустился на площадь перед зданием Физического
Центра. Ощущая волнение, Соколов встал, шагнул к люку...
Город встретил его мелодичным шорохом уличных эскалаторов,
оживленным говором людей, сплошной поток которых лился по ярко освещенному
проспекту. Некоторое время Михаил стоял в нерешительности, размышляя, куда
ехать. Он не думал задерживаться в Эвенкоре, его родители были далеко на
севере. Сходить завтра в Совет Энергии, договориться о посылке в ГАДЭМ
дополнительных ракет с оборудованием и продовольствием, нанести визит старым
друзьям - и все, пожалуй... Машинально ловя взгляды незнакомых девушек,
он вдруг расслышал, о чем возбужденно говорят эти спешащие куда-то люди:
- Да, да... Кедров. Автор проекта "Меркурий - Титан".
Завтра он выступает в Совете Энергии. Пойдем?
- К сожалению, не могу. Лечу в Полинезию.
- Протонное солнце, говорите? А кому оно нужно? Да еще
в поясе астероидов?!
- Голова все-таки, этот Кедров. И молод необычайно, -
щебетали девушки.
- Только длинный, как мачта. Не в моем вкусе.
- А ты-то здесь при чем?!
"Что за проект? - думал Михаил, направляясь в юго-западный
сектор Эвенкора. - Раз это дело касается Меркурия, надо обязательно узнать".
Был уже поздний вечер, когда он добрался наконец до Дворца
Ученых. В просторном вестибюле, перед большим табло, казалось, дремал робот-швейцар.
Обнаружив присутствие Михаила, он вопросительно наставил на него диск звукоанализатора.
- Свободный номер найдется? - спросил Михаил. Механоавтомат
молниеносно повернулся, послал радиоимпульс. В центре табло загорелась
крупная надпись: "6 этаж, комната 27".
- Понятно, - сказал Михаил.
- Ужинать будете? - предложил металлический голос.
- Нет, спасибо. Только кофе и бутерброд. ...В комнате
играли отсветы ночных огней, еле слышно звучала музыка, исходившая от стен.
Соколов лежал в чистой, прохладной постели и все еще думал об услышанном.
Проект "Меркурий - Титан?" Это что-то необычное. Видимо, меркурианскому
захолустью приходит конец?
Лишь под утро он забылся беспокойным сном.
...А на другой день чуть свет он уже мчался в Совет Энергии.
Он думал, что будет первым. Но огромная чаша Совета, прикрытая поляроидным
куполом, напоминала растревоженный улей. В скоростных лифтах вниз-вверх
сновали тысячи озабоченных людей, решая на ходу текущие дела. По всему
гигантскому амфитеатру в воздухе носились те же самые слова: проект
"Меркурий - Титан".
"Кажется, я успел вовремя", - подумал Соколов, с трудом
протискиваясь сквозь ряды людей, заполнивших проходы. На семидесятом ярусе
ему удалось найти свободное кресло. Включив экран видоискателя, он ряд
за рядом осматривал амфитеатр, надеясь встретить знакомые лица. От напряженного
разглядывания у него зарябило в глазах. Потом он увидел совсем недалеко
от себя высокого, ростом более двух метров, юношу с крупной лобастой головой
и резкими чертами нервного лица. "Кедров?.. Ей-ей, он, - подумал Соколов,
вспомнив вчерашнюю реплику одной из девушек, - действительно, мачта..."
Кедров был не один: его сопровождала очень красивая и
очень грустная брюнетка. Он помог ей занять свободное место, возле Михаила,
а сам бегом спустился к эскалатору и поехал вниз, на дно амфитеатра, где
на овальной трибуне стояли члены Совета Энергии - группа мужчин и женщин
в светлых одеждах. С помощью десятков телеаппаратов и радиофонов они руководили
ходом дискуссии. То и дело звучал громкий голос Председателя Совета.
Михаил снова перевел взгляд на девушку и невольно залюбовался
ее чеканным профилем. Почувствовав это, она внимательно посмотрела на него
и равнодушно отвернулась. "Гордячка", - подумал Соколов. Сердце его учащенно
забилось. Ему стало жаль эту незнакомку. Почему, он не знал. Он видел лишь,
что она несчастна. "Что гнетет ее?" - спросил он себя.
- Простите... Этот высокий юноша, что был с вами... Кедров?
Девушка вздрогнула и нервно повернула к нему голову: глубокий,
очень умный, с каким-то затаенным огоньком взгляд на секунду задержался
на лице Соколова, потом угас, стал равнодушным, бесстрастным.
- Да, это Кедров, - задумчиво проговорила девушка. - Разве
вы не знаете автора проекта "Меркурий - Титан"? Последние слова были произнесены
с явной гордостью. Михаил смутился. Наступила неловкая пауза.
- Три года не был в Эвенкоре, - пробормотал Соколов. -
А вообще на Меркурии много слышал о здешних корифеях...
Он едва удержался от язвительных замечаний, вспомнив о
самых невероятных теоретических указаниях, которые получали строители ГАДЭМа
из Эвенкора. Теоретики были убеждены в непогрешимости и абсолютной точности
решений, выдаваемых кибернетическими "мыслителями" Эвенкора. "Верьте электронному
мозгу, если сомневаетесь в собственном", - твердили они в космограммах.
"Все идет по плану. Выполняйте намеченную программу". А меркурианцы проклинали
их, бесконечно переделывая конструкции. Вместо полутора лет ГАДЭМ строили
четыре года.
Девушка поглядела на него с удивлением и спокойно предложила:
- Я могу познакомить вас.
- Да, конечно, - обрадованно сказал Михаил.
- Хорошо.
Он хотел поблагодарить ее, но тут мощно прогудел гонг.
Михаил увидел на экране разгоряченные лица ученых, споривших с Кедровым.
Затем к радиофону подошел Председатель Совета. Его резкий голос покрыл
шум, царивший в амфитеатре. Наступила относительная тишина.
- Прошу внимания!.. Вы знаете, зачем мы собрались здесь.
Выношу на обсуждение проект Кедрова. Сначала послушаем автора.
Шум в зале утих. В ложе физиков-теоретиков сразу началось
движение, включились портативные кибероанализаторы. "Сейчас они все рассчитают,
- мысленно усмехнулся Соколов, - как для ГАДЭМа. На бумаге-то получается
хорошо".
Послышался густой бас Кедрова. Михаил придвинул ближе
диск радиофона, качавшийся на гибком стержне перед креслом. Интересно,
что скажет этот долговязый теоретик?
Но то, что предложил Кедров, оказалось так необычно и
грандиозно, что Михаил забыл все свои предубеждения. Он боялся пропустить
слово. Вместе с теми, кто находился в зале Совета, Кедрова слушала по телесвязи
вся планета.
- Проект "Меркурий - Титан", - говорил Кедров, - довольно
прост: на Меркурии и Титане, охватывая планеты по экватору, сооружаются
гигантские Космотроны - ускорители ядерных частиц. В течение многих лет
для них накапливается энергия. Затем в ускорители впрыскиваются мощные
пучки протонов и начинается их разгон. Протоны обладают удивительным свойством:
они почти до бесконечности могут поглощать энергию. Словно бездонная бочка
Данаид, они будут "глотать" миллионы миллионов электронвольт, все больше
"тяжелея" - вследствие увеличения их массы по закону Эйнштейна. Наконец
протоны приобретут такие громадные скорости, что каждый из них будет нести
энергию, равную энергии крупной планеты! В один и тот же момент Космотроны
"выстрелят" эти пучки протонов навстречу друг другу. В точно рассчитанном
месте - между орбитами Юпитера и Марса - произойдет столкновение ядерных
ливней. Мгновенно колоссальная энергия протонов преобразуется в массу.
И возгорится искусственное "протонное" солнце. Пояс астероидов, затрудняющий
межпланетную навигацию, исчезнет. Испарятся мелкие астероиды и космическая
пыль. Наиболее крупные астероиды - такие как Церера, Веста, Паллада - упадут
на новое солнце. Потоки тепла и света обогреют Марс, спутники Сатурна и
Юпитера. Больше того. Грандиозный ливень антивещества, возникший при столкновении
протонов высоких энергий, по заранее созданному "магнитному коридору" устремится
к Юпитеру. Космический взрыв при соприкосновении этого ливня с Юпитером
затмит блеск протосолнца. А когда зарево аннигиляции погаснет, Юпитера,
как планеты, не станет. Он распадется на тысячи бесформенных глыб материи.
Будущие поколения получат строительный материал для сооружения вокруг Земли
и Солнца оболочки Дайсона, которая изолирует разумный мир от космоса и
позволит экономно, в течение долгих миллионов лет, расходовать солнечную
энергию.
На куполе зала вспыхнул огромный экран. Кедров обрушил
на притихший амфитеатр целый ураган цифр, индексов и уравнений, из которых
действительно следовало, что он прав.
Кедров кончил говорить. Некоторое время царила тишина.
Все молчали, собираясь с мыслями. Но вот прозрачные стены Совета Энергии,
казалось, дрогнули от приветствий. Это бесчисленные каналы связи принесли
в зал одобрение миллиардов слушавших Кедрова. Человечество аплодировало
смелости и гению.
Но здесь, в собрании высокоученых специалистов, требовались
прежде всего факты и научные аргументы. Посыпались вопросы. Непрерывно
гудел бас Кедрова, отвечавшего оппонентам.
- Прошу слова! - раздался скрипучий голос. Вслед за тем
Михаил узнал всходившего на трибуну. Это был Борак, один из влиятельных
старейшин Совета, сухарь и педант.
- Проект Кедрова хорош, - начал Борак. - Но, мягко говоря,
преждевремен. Наши новые машины хомо сциентис - а в их памяти собраны все
научные, знания людей прошлых эпох - проверили два миллиона практических
вариантов проекта. И вот вывод: затея неосуществима! - Борак потряс кипой
перфолент. - Нереальна!
Он подкрепил свои слова выразительным жестом, точно подводя
черту.
Сторонники проекта поднялись с мест, требуя слова. Кедров,
поминутно отбрасывая назад копну волос, свисающую на лоб, громовым басом
что-то доказывал Бораку, который слушая его, наклонив голову и язвительно
улыбаясь. Кедров бросился к микрофону. Уверенные, сильные интонации его
голоса опять привлекли общее внимание. Михаил невольно признал, что Кедров
обладает большой силой убеждения. Безупречная логика мысли, достоверность
экспериментальных фактов и искусные доводы на миг заставили умолкнуть противников,
возбудили еще больший энтузиазм у защитников проекта. Чаша весов явно склонялась
на их сторону.
- Учтено все!.. Все! - повторял Кедров, рубя ладонью воздух.
В душе Михаила поднялось застарелое недоверие к теоретикам.
Он снова вспомнил бесконечный перемонтаж ГАДЭМа, напрасные аварии и жертвы.
"Ох, уж эти мыслители", - подумал он.
- А геоны вы учли? - поднявшись с места, спросил он Кедрова.
Шум оборвался. Тысячи глаз с недоумением воззрились на Соколова: его мало
кто знал в этом ученом собрании.
- Не знаю, что это такое, - настороженно прогудел Кедров.
- Вот именно, - усмехнулся Соколов. - А даете гарантии...
- Я слушаю вас, - помрачнел Кедров.
Девушка удивленно и, как показалось Михаилу, с неприязнью
посмотрела на него. Стало так тихо, что в зал проник далекий шум большого
города.
- Одно дело расчеты, теория, - продолжал Михаил. -
А практика всегда подсовывает неожиданности...
Он рассказал о геонах - странном явлении, совсем недавно
открытом на Меркурии. Это сгустки неизвестной материи, свободно плавающие
у самой поверхности планеты. Впервые их обнаружили топографы, производившие
съемку Сумеречного пояса. Затем геоны появились около станции и натворили
немало бед: вывели из строя главное фотоэлементное зеркало, сожгли несколько
десятков роботов. Дело в том, что стоит только геону коснуться твердой
поверхности, как он взрывается, освобождая сконцентрированную в нем энергию.
Но не всегда. Некоторые виды геонов - главным образом зеленоватые сфероиды
- непостижимым образом могут проникать сквозь любой защитный экран. Тогда
происходит разряд приборов, падение мощности силовых установок.
- Как с ними бороться, никто не знает, - сказал Михаил
в заключение и не удержался, чтобы не отпустить несколько язвительных замечаний
по адресу научного руководства Эвенкора. На Меркурии им недовольны. Непрерывно
меняются решения. Нет ничего устойчивого, окончательного.
- А как же вы хотели? - взволновался Борак. - На то и
вариационный анализ! Мысль отражает тот факт, что мы живем в вероятностной
Вселенной.
Соколов махнул рукой, как бы говоря: "Ну, понес..." садясь,
добавил вслух:
- Лично я верю в проект. Но его надо уточнить, имея в
виду геоны. Я все сказал.
- Вот, вот! - скрипуче проговорил Борак. - Товарищ с Меркурия
прав! Пока нечего и думать!.. Видите, Кедров и не подозревал о геонах.
В зале поднялся шум. Защитники проекта растерянно ждали,
что скажет Кедров. Но тот молчал, поглядывая на Соколова.
- Да, вероятно, это серьезная опасность, - наконец проговорил
он. - Но думаю, что ее удастся преодолеть.
...После длительного обмена мнениями Совет принял соломоново
решение: проект должен быть осуществлен, но не раньше, чем автор найдет
средство борьбы с геонами.
...Сумеречный пояс встретил их необычайным
по силе ураганом, и Михаил вернулся к действительности, так как Кедров
едва справлялся с рыскавшим во все стороны аппаратом. Здесь, на границе
двух полушарий Меркурия - дневного и ночного, - шла вечная битва жары и
холода. Массы раскаленных вихрей материи, соприкасаясь с охлажденными почти
до абсолютного нуля горными породами, вызывали мощные процессы. Там и сям
со взрывом испарялись глыбы замерзших газов древней атмосферы Меркурия
- азота, кислорода, аммиака, углекислоты и тотчас сжижались, водопадами
изливаясь на Универсон. Машина пробиралась в густом, молочно-голубом тумане,
буксуя среди нагромождений размягченных теплом скал.
Но вот пограничная полоса кончилась, они вступили в страну
вечной ночи. Еще ярче засияли на небе звезды, и среди них две самые яркие:
бело-голубая Венера и... Земля - крупный изумруд, брошенный в черную бездну
космоса. Михаил глядел на родную планету, чувствуя, как в груди нарастает
теплая волна... Его вдруг охватила безотчетная тоска по родине, по ее лесам
и полям, долинам и рекам, по ласковому теплу земного солнца. На мгновение
он увидел своих стариков - отца и мать, еще полных сил и здоровья, несмотря
на полуторавековый возраст. Представил, как они по вечерам беседуют о нем...
И снова его мысль унеслась в прошлое.
Зал Совета быстро опустел. Михаил видел,
как Кедров и его спутница направились в кольцевую галерею амфитеатра. Он
вышел вслед за ними. С галереи открывался чудесный вид на Эвенкор. За Енисеем
в голубой дымке стояли здания Физического Центра. Свет заходящего солнца
плавился на куполах п шпилях, теряющихся в бесконечной перспективе. А прямо
внизу безмолвно катила свои воды великая река, и лиственницы задумчиво
смотрелись в ее живое, изменчивое зеркало, в котором отражалось высокое
синее небо.
Они заметили Соколова и молча ждали, когда он подойдет.
Соколов чувствовал себя не очень уверенно, ему казалось, что Кедров зол
на него. Все-таки сообщение о геонах было парфянской стрелой. Но Кедров
сразу рассеял неловкость. Улыбаясь, он протянул руку:
- Так это о тебе говорила Аура? Знаешь, я не в обиде.
Истина прежде всего! Геоны, малыш, это, действительно, загвоздка.
- Меня зовут Михаил. Соколов Михаил.
- Понятно, - гудел Кедров, доброжелательно разглядывая
Соколова.
- Придется поломать голову... А ты, брат, настоящий меркурианец.
Загорел до черноты...
И он забросал Михаила вопросами о природе геонов. Отвечая
ему, Соколов поразился, как быстро тот схватывает суть явления, которое
для него, много раз наблюдавшего действие геонов, было совсем непонятно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг