они его еще не видели. В глазах Мэтта была жуткая тоска, по щекам катились
крупные, как горох, слезы.
- Боюсь, мои маленькие друзья, - тихо проговорил Мэтт, - мне нечего
вам дать. Ничего не осталось, погреб пуст.
И, помолчав, добавил:
- Придется вам искать новое пристанище. Веселые времена кончились -
денег у меня почти нет, придется продать этот постоялый двор, чтобы на
старости лет не остаться без куска хлеба. Поищите себе нового хозяина, я на
это больше не гожусь.
И удрученный Мэтт снова закрыл лицо. Перед ним проносились призраки
нищей старости, когда ему негде будет взять даже маленькую кружечку пива.
Одинокий, всеми покинутый, страдающий от жажды - вот каким он будет отныне.
Притихшие клураканы грустно и виновато смотрели на Мэтта, не решаясь
произнести ни слова. Им хотелось утешить его, но они не знали, как это
сделать. Они и представить себе не могли, что их веселый праздник для
кого-то кончится так печально. Наконец, один из клураканов - наш старый
знакомец, победивший Мэтта в состязании - с решительным видом встал,
прокашлялся и заговорил, как никогда серьезно:
- Хозяин, никуда мы отсюда не уйдем! Ты, видать, невысокого о нас
мнения - мол, попировали, а как угощение кончилось, так и убрались
восвояси. А тебя бросили, в одиночестве и нищете. Ну уж дудки! Ты славный
человек: щедрый, добрый, умеешь держать слово. Мы от тебя не видели ничего,
кроме хорошего, мало того - мы твои друзья, и это для нас большая честь. Ты
ничего не жалел для нас, и мы долго пили за твой счет. Ну, что же, теперь
настала твоя очередь пить за наш!
Остальные клураканы, выслушав эту речь, одобрительно загомонили. "Верно
говорит! Молодец, парень!" - неслось со всех сторон. Клуракан важно
раскланялся и сел, ожидая, что ответит Мэтт.
Тот, растроганный и благодарный, грустно улыбнулся и сказал:
- Мои дорогие друзья, спасибо вам на добром слове! Ваши намеренья
прекрасны и благородны, но по силам ли они вам? Разве у вас есть деньги?
Тут клураканы расхохотались. Мэтт непонимающе смотрел на них, не в
силах уразуметь причину такого веселья. Нахохотавшись вволю, клураканы
вытолкнули вперед того же самого оратора, и тот, все еще посмеиваясь, начал
такую речь:
- Эх, хозяин, ты все еще не понял, с кем имеешь дело! Есть ли у нас
деньги? Да каждый из нас знает не меньше десятка кладов, таких богатых, что
одного хватит, чтобы напоить всю Ирландию! Ты забыл, что я говорил тебе в
самый первый день? Ведь я обещал тебе показать один из них, если ты
выиграешь! Теперь вспоминаешь?
Да, Мэтт действительно вспомнил. А клуракан продолжал:
- Сейчас мы быстренько наведаемся к ближайшему кладу и притащим его
сюда. А ты во весь дух беги к купцам, и заказывай у них вино и джин, виски и
бренди, и, конечно, добрый эль! Да побольше - нужно достойно отпраздновать
такой прекрасный день! И не бойся - если деньги выйдут, мы принесем еще! С
нами не пропадешь!
Мэтт снова заплакал, но теперь уже от радости, и кинулся обнимать своих
славных и верных друзей. От всей души поблагодарив клураканов, он последовал
их совету и поспешил к купцам.
Вернулся Мэтт уже под вечер. Купцы, обрадованные таким большим заказом,
обещали прислать все завтра поутру. Когда Мэтт вошел в погреб, у него
захватило дух - вдоль стены рядком стояла дюжина потемневших от времени
глиняных горшков, и каждый из них был доверху набит золотыми монетами! А
рядом, гордые и довольные собой, сидели маленькие старички в красных
колпачках.
С тех пор Мэтт и клураканы зажили еще лучше и веселее, чем раньше. Ни в
чем они себе не отказывали, ни в чем не знали недостатка. Каждый вечер в
погребе вокруг кадушки собиралась милейшая компания, звучали песни и
пронзительный клураканий хохот. И если вы найдете неподалеку от Голвея
маленький постоялый двор - зайдите и убедитесь, что все, здесь рассказанное
- чистая правда!
История о гибели юного Конрада
I.
Юный Конрад был отпрыском одной из знатнейших семей Кента. С самого
детства был он одержим мечтой повидать землю скоттов, лежащую на севере.
Каждого встречного рыцаря, монаха, бродячего певца расспрашивал он о той
земле. Перед его мысленным взором вставали суровые горы, бурные водопады,
тихие печальные озера и унылые пустоши Скоттии. Про скоттов говорили, что
они народ угрюмый и негостеприимный, чуждающийся пришельцев с юга, но это не
охлаждало желания Конрада, ибо он мало верил тем рассказам.
Едва Конраду исполнилось семнадцать лет, как он испросил у отца
дозволения повидать мир. Получив благословение, а также доброго коня и
доспехи, Конрад ранним майским утром покинул родительский дом в
сопровождении двух оруженосцев - старого Томаса, ходившего в походы еще с
отцом Конрада, и юного Уильяма, своего ровесника. Едва выехав за пределы
отцовских владений, Конрад, как и следовало ожидать, повернул на север.
Долго ехал он по цветущим английским землям, встречая всюду самый
лучший прием, ибо лицом был прекрасен, нравом - скромен, а в кошельке его
радостно звенело немало золотых. Конь под Конрадом был мышиной масти,
статный и горячий, покрытый голубой шелковой попоной с золотым шитьем. Сам
всадник был также облачен во все голубое с золотом, а у пояса его висел
добрый меч, вовсе не игрушечный - несмотря на юные года, Конрад был уже
мужественным и закаленным воином. Следом за ним оруженосцы везли копье и
бело-синий щит с золотым грифоном.
Так они ехали, покуда не добрались до сумрачной Нортумбрии, где впервые
почувствовали дыхание севера. Места вокруг становились все печальнее, города
и селения - малочисленней и беднее, люди - суровее. Чувствовалось, что
край этот часто тревожат войны. Оруженосцы Конрада стали изредка со вздохами
вспоминать оставленные позади веселые земли, но юноша упорно ехал все дальше
и дальше на север.
Наконец, маленький отряд приблизился к границе Скоттии и пересек ее.
Поначалу край вокруг мало чем отличался от Нортумбрии, разве что был еще
беднее и малолюднее, да народ говорил на чужом языке. Но по-английски почти
все изъяснялись свободно, а Конрада принимали радушно. Стоило же Конраду
заговорить о своей давней любви к Скоттии и желании увидеть своими глазами
всю красоту здешних земель, как хозяева расцветали, наперебой рассказывали о
самых красивых местах и провожали юношу улыбкой и благословением, не взяв за
постой ни гроша. Многие просили Конрада погостить у них подольше, но он
вежливо отказывался и ехал все дальше и дальше на север, ибо стремился к
горам, считая их подлинным сердцем этой страны.
Чем дальше на север продвигался Конрад, тем чаще слышал рассказы о
всяких чудесных и жутких тварях, живущих по соседству. Леса и горы, холмы и
озера - все здесь было густо заселено разным волшебным народом, уже давно
редко попадавшимся в Англии. Были среди этих существ и добрые, но все больше
- коварные и злобные, ненавидящие род людской. Конрад не знал, стоит ли
верить этим рассказам, привыкнув дома считать их суевериями простого народа,
но здесь в них верили, казалось, совершенно все, и даже монахи. Решив, что
рано или поздно прояснится, сколько в этих рассказах правды, Конрад слушал
их вежливо, но сам ни о чем не расспрашивал.
II.
Июльским вечером, незадолго до заката, Конрад увидел далеко впереди, в
лиловой дымке, горы. С каждым днем они становились все ближе и ближе,
суровые очертания все больше заслоняли горизонт, пока не наступил день,
когда Конрад и его спутники очутились прямо у их подножия. Со стесненным
сердцем смотрел Конрад на каменные твердыни - стесненным от радости, что
наконец добрался до желанной страны, но и не только. Ибо в эту минуту в его
душе родилось какое-то жуткое предчувствие. Но Конрад был молод, крепок
духом, и, отогнав непрошеные мрачные мысли, твердой рукой направил коня на
узкую горную тропу.
Здесь, в горах, стало сложнее найти гостеприимный очаг. Народ тут жил
по большей части совсем нищий, и путешественникам часто приходилось
довольствоваться овсяной лепешкой на ужин и охапкой соломы вместо постели.
Горцы были суровы и немногословны, словно мрачная природа того края наложила
на них свой отпечаток, но обычаи гостеприимства чтили свято, и вовсе не
недостаток радушия был причиной такой скудости, а только бедность. Томас и
Уильям все чаще принимались ворчать, мол, не пора ли поворачивать к дому, но
Конраду нравились и горы, и люди, здесь живущие, и он и слышать не хотел о
возвращении. Так, мало-помалу, они продвигались все дальше на север, пока
однажды вечером не остановились на ночлег у бедного пастуха.
Из всех нищих хижин, что они повидали, эта была самой нищей, а хозяин
ее был настолько угрюм и молчалив, что за весь вечер не произнес и десятка
слов. На Конрада он смотрел редко, а когда все же поднимал на него взгляд, в
глазах его было беспокойство, словно он хотел что-то сказать, но не решался.
Наконец, утром, перед самым отъездом, когда Конрад уже вскочил на коня,
пастух подошел к нему и сказал, глядя прямо в глаза:
- Рыцарь, опасайся Бааван Ши!
- Что это за Бааван Ши, и почему я должен опасаться? - спросил
удивленный юноша.
- Это самая жуткая и кровожадная тварь на свете! - ответил пастух.
Конрад понял, что пастух говорит об очередном сверхъестественном
чудовище, а он уже немало наслушался всяких россказней о них и не хотел
слушать новые. Поэтому он вежливо поблагодарил за предупреждение и
попрощался. Отъехав немного, Конрад обернулся и увидел, что пастух с
тревогой смотрит ему вслед. Ворон сел на можжевеловый куст возле хижины и
хрипло насмешливо закаркал. И снова тень предчувствия омрачила сердце
Конрада. Но он, подумав, что это - последствия дурно проведенной в душной
хижине ночи, не обратил на тоскливые мысли внимания и поспешил догнать своих
оруженосцев.
III.
От хижины пастуха дорога полого шла вниз, пока не спустилась в узкую
долину, зажатую между двух выщербленных временем скал. Солнечные лучи почти
не достигали ее, она была сумрачна и прохладна. По дну долины бежал быстрый
горный поток, шумевший и бурливший на перекатах. Кое-где росли чахлые от
недостатка света деревья. Дорога, идущая вдоль реки, была каменистой, но
довольно ровной.
Конрад ехал молча, опустив голову и прислушиваясь к цоканью копыт
своего коня по камням. В голове его теснились жуткие образы Бааван Ши,
порожденные разыгравшимся воображением. То чудовище представлялось ему
огромным червем, то - кошмарным трехглавым псом, то - великаном с рогатой
головой. Конрад начинал уже жалеть, что не расспросил пастуха об этом чудище
поподробнее - ведь явь, скорей всего, оказалась бы куда безобиднее
вымыслов, мучающих его.
Внезапно Конрад остановил коня, знаком приказал остановиться
оруженосцам и насторожился - что-то было не так. Юноша прислушался, и ему
показалось, что вокруг слишком тихо. Сейчас, когда смолкли шаги коней,
тишину в долине не нарушал ни один звук, кроме шума бурлящей воды. Конрад
огляделся по сторонам, посмотрел на небо - ни птицы, ни другой живой твари
не было видно вокруг. Даже ветра не было в долине. Тишина и безжизненность
вызывали содрогание.
Оруженосцы, казалось, ничего не замечали, и Конрад тронул коня шагом,
чтобы долгой остановкой не вызвать вопросов, на которые он не смог бы
ответить. В этот миг тишину разрушил звук хлопающих крыльев - то летел
огромный черный ворон. Конраду на миг показалось, что тот самый, которого он
видел у хижины пастуха, но потом он подумал, что такого просто не может
быть. Ворон летел низко, кося в сторону людей черным глазом-бусиной, а
пролетая над Конрадом хрипло и торжествующе каркнул. Пролетев еще немного,
ворон сел на дорогу невдалеке от Конрада и вдруг исчез - а на его месте
появилась девушка в зеленом платье.
Конрад застыл, не веря своим глазам, Уильям за его спиной охнул, а
Томас вполголоса выругался от неожиданности. Тем временем девушка грациозно
подошла к Конраду и с легким поклоном проговорила, не обратив внимания на
то, что Конрад и его спутники поспешно осенили себя крестным знамением:
- Приветствую тебя, доблестный рыцарь!
IV.
Не в силах сразу ответить девушке, Конрад пораженно рассматривал ее.
Она была высока и стройна; ярко-зеленое, очень длинное, богато расшитое
золотыми цветами платье пышными складками охватывало ее тонкий стан. Голова
девушки была непокрыта, и ее чудесные волосы, рядом с которыми и золото
показалось бы тусклым, свободно ниспадали почти до самой земли. Лицо у нее
было белее слоновой кости, а огромные глаза - зеленее изумрудов. Нежные
алые губки приветливо улыбались, и была она так очаровательна и мила, когда
смотрела на Конрада, ожидая ответа, что юноша невольно залюбовался ею. Дар
речи, наконец, вернулся к нему, и Конрад ответил, так вежливо, как только
мог:
- Привет и тебе, прекрасная дева, так напугавшая нас своим неожиданным
появлением! Скажи, разве не ты только что была тем черным вороном?
Нимало не смутившись, девушка рассмеялась и ответила:
- А, так вот почему ты и твои спутники осенили себя крестом! Я вижу,
вы нездешние - скотты так привыкли к разному волшебству, что таким пустяком
их не удивишь! Да, ты прав, я умею оборачиваться в разных птиц, но, -
добавила она, укоризненно глядя на Томаса, снова перекрестившегося, - это
вовсе не значит, что меня нужно бояться!
Конрад счел нужным вступиться за Томаса:
- Не сердись на него, девица, к твоим речам и вправду нужно
привыкнуть. Ты права, мы не здешние. Я - Конрад из Кента, а это мои верные
слуги. Могу ли я спросить о твоем имени?
- Мое имя - Морлана, - ответила девушка, - и я - родная племянница
феи Морганы, если ты слыхал о такой.
- Моргана? - пораженно воскликнул Конрад. - Та самая Моргана,
помогавшая Королю Артуру и его рыцарям?
- Она самая, - скромно подтвердила девушка. - Но я хотела бы
объяснить, почему я появилась пред тобой так неожиданно. О рыцарь, я прошу
твоей помощи и защиты!
С этими словами Морлана неожиданно упала перед Конрадом на колени.
Юноша поспешно соскочил с коня и помог ей подняться, взволнованно говоря:
- О дева, не тебе падать предо мной на колени! Хоть ты и ошибаешься,
называя меня рыцарем - я еще слишком молод и не заслужил этого почетного
звания - я обещаю помочь тебе, если только это в моих силах!
Морлана одарила его нежным взглядом огромных, полных слез глаз, и
Конрад почувствовал, что краснеет. Потом она заговорила, и ее чарующий голос
проник в самые тайные глубины души юноши:
- Конрад из Кента, хоть ты и молод, но вижу я на твоем челе знаки
грядущих великих деяний! И, кто знает, быть может, сегодня ты совершишь
первое из них!
Эти слова разожгли в душе Конрада тайную страсть. Как и все юноши, он
мечтал о подвигах и славе, и, услыхав о знаках великой судьбы на своем лице,
возгордился, словно уже заслужил ее. Он удивлялся, как это никто до сих пор
не разглядел его величия, которое эта прекрасная и мудрая дева увидела
сразу. Пылко и нетерпеливо он попросил Морлану рассказать, что за помощь ей
требуется, чувствуя, что сегодня он мог бы убивать драконов дюжинами.
V.
Печально вздохнув, Морлана сказала:
- Рассказ мой будет короток. Мой дворец неподалеку отсюда. В нем
немало богатств: драгоценные каменья, ткани, волшебные вещи, доставшиеся мне
по наследству. Но самое ценное, что есть в том дворце - книга заклинаний.
Ее подарила мне Моргана, моя тетка, и с помощью этой чудесной книги я
приобрела власть над всем сущим. Вчера я с утра покинула дворец, оставив
книгу крепко запертой в ларце, а вернувшись вечером увидела, что дом мой
разграблен. Жуткое чудовище, живущее в этих горах, ворвалось во дворец и,
перебив немало моих верных слуг, унесло в свое логово множество сокровищ. Но
самое ужасное - пропала моя книга! Если б чудовище не украло и ее, я могла
бы сама, с помощью могущественных заклятий, отомстить ему и вернуть все свои
драгоценности. Но теперь - о, горе! - книга пропала, и я бессильна вернуть
и ее, и все остальное! Поэтому я так обрадовалась, когда узнала, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг