На что Харон ответил, что еще как могут, потому что с нами только ленивый
не поступает как захочет.
По его словам выходило так, что марсиане еще около месяца назад начали
интенсивную подготовку к возвращению. Загрузили все запасы сока,
выкачанного из наших желудков. И, наконец, улетели.
Я вспомнил вереницу цистерн, проходивших ночью через наш город. Мне стало
нехорошо. Что же это получается, господа марсиане? В тот самый момент,
когда народ в вас поверил и даже ощутил некую благодарность - за то что
вы, наконец, позаботились о нем, обеспечили ему стабильное и безбедное
существование, обеспечили источником дохода, независящим от инфляции,
девальвации, приватизации и национализации и Бог знает, чего еще - в этот
самый миг, повторяю, вы вдруг закрываете пункты приема желудочного сока!
Мало того - вы выпускаете из тюрьмы господина Лаомедонта, которым он, этот
народ, был сыт уже по горло! И вы еще смеете считать себя цивилизованной
властью? Вы такие же эгоисты и гангстеры, господа, как господин Лаомедонт
и его подручные, ничуть не лучше. Хоть вам и удалось пересечь космическое
пространство.
В конце Харон сказал: "Вот так-то, отец. Они нас покинули. Улетели.
Фью-ють! И сделали ручкой. Так что никаких марсиан больше нет. А насчет
того, были ли они, тут доктору Махаону виднее." - "Но послушайте, Харон,
они же просто не имеют права! - в полной растерянности промямлил я. -
Существует же, в конце концов, какая-то ответственность. Перед обществом,
перед людьми. Сейчас, когда народ принял их, наконец, с открытой душой,
когда мы нашли общий язык, когда впервые - за столько-то лет! - никто не
ругает власти... Ну, не без претензий, конечно... - я смутился и замолчал
под ироничным взглядом моего дорогого зятя. Но все-таки сказал: - А как же
желудочный сок?"
"Собственно, почему вы думаете, что их потребность в сем субстрате
бесконечна? - с интересом спросил Харон. - Вам никогда не приходило в
голову, что им нужно конечное, вполне определенное количество и что
получив его, они попросту уберутся восвояси?"
Нет, конечно же, нет. Никогда такое не приходило мне в голову.
"Представьте себе, - заметил Харон. - А ведь я писал об этом. Да и не один
я." Как-будто в нынешней ситуации может иметь серьезное значение - кто о
чем писал.
Наш разговор прервался неожиданным образом. В столовую вошла Гермиона.
Глаза ее были широко раскрыты и она, по-моему, заикалась почти как Калаид.
Во всяком случае, ни я, ни Харон не смогли понять звуков, которые она
издавала. В конце концов, под нашими недоуменными взглядами она и вовсе
замолчала, только указала рукой на входную дверь. Мы с Хароном
одновременно посмотрели туда. Не знаю, как у моего зятя, а у меня
немедленно появилось желание если не исчезнуть, то сделаться очень
маленьким.
Дверь распахнулась, и на пороге нашей уютной семейной гостинной появился
господин Лаомедонт собственной персоной. Он сделал вид, что не замечает
нашего изумления. Улыбнулся точь-в-точь как на предвыборном плакате, в
левой руке на отлете - шляпа. Пока я собирался с мыслями, господин
кандидат в мэры прочувствованно пожал мне руку и по-моему, даже справился
о здоровье. Пишу так неуверенно, потому что не очень контролировал
собственные мысли в тот момент. Повернувшись к Харону, господин Лаомедонт
попросил того уделить ему несколько минут для важного разговора. Харон
молча указал ему на дверь своего кабинета, и они скрылись там.
Я осторожно выглянул в прихожую. Оказывается, господин Лаомедонт прибыл в
сопровождении Эака и Никострата. Оба молодых человека держались
официально. Я сделал неожиданный вывод: оба молодых человека были похожи
друг на друга как родные братья. Или так только казалось - из-за общего
выражения лиц? Никострат старательно делал вид, что не узнает Артемиду,
стоявшую в двух шагах от него.
Я вернулся в столовую. Мы с Гермионой посмотрели друг на друга и,
по-моему, вспомнили об одном и том же - о злосчастной статье Харона, в
которой нынешний кандидат в мэры был назван обыкновенным гангстером.
Я на цыпочках подкрался к двери в кабинет и прислушался. В этот самый
момент господин Лаомедонт сказал: "Интересы демократии..." Дальше я не
расслышал, но мне стало по-настоящему плохо. Когда господа лаомедонты
говорят о демократии, здравомыслящий человек испытывает неодолимое желание
немедленно последовать примеру Миртила. То есть, сбежать как можно дальше
и сидеть как можно тише.
Что ответил Харон, я не расслышал. Вскоре господин Лаомедонт вышел. Харон
сопровождал его. Лицо моего зятя было совершенно бесстрастно. Лицо
кандидата сияло доброй улыбкой.
"Надеюсь, вы передумаете", - сказал он. Повернувшись к нам с Гермионой,
произнес: "Всего хорошего, господа".
На этот раз ни Гермиона, ни Артемида не усидели в кухне. Мы стояли втроем
в каком-то столбняке и во все глаза смотрели на Харона, ставшего с уходом
новоиспеченного кандидата еще более мрачным.
Оглядев нас по очереди, всех троих, Харон сообщил: "Господин Лаомедонт
желает принять меня на работу."
Честно говоря, я ожидал услышать совсем другое. "На работу? - недоверчиво
переспросила Артемида. - На какую работу?" Тогда Харон с неприятной
усмешкой сообщил, что господин Лаомедонт, ценя его высокие
профессиональные качества и принципиальность позиции, предложил стать
пресс-секретарем предвыборного штаба. А может быть, принять участие в
компании в качестве кандидата на пост вице-мэра. Естественно, при
мэре-Лаомедонте.
Гермиона прижала руку к груди и медленно опустилась на диван. Артемида
молча хлопала глазами. Я осторожно нащупал стул за спиной и тоже сел.
"Мало того, - добавил он, - мне предложена зарплата в несколько раз
превышающая нынешнюю."
Мне оставалось только развести руками и поблагодарить Бога. Но по лицу
моего зятя я видел, что не все с этим предложением обстояло гладко.
"И что же? - осторожно спросил я. - Надеюсь, вы согласились?" Харон
посмотрел на меня так, будто я спросил: "Надеюсь, вы согласились ограбить
Национальный банк?"
"Разумеется, нет, - ответил он. - Неужели вы не знаете, что из себя
представляет этот тип? Как вы могли предположить, что я соглашусь?"
Артемида задохнулась от негодования и пулей вылетела из гостинной.
Гермиона последовала за ней.
Я понимаю, что есть идеалы. Есть принципы. Человек не может жить без
принципов. Прекрасно! Вот же он, удобный момент для того, чтобы попытаться
воплотить их в жизнь! "Харон, - сказал я. - Не мне вас судить, вы человек
взрослый. Не знаю, может быть он предложил вам что-то противозаконное?" -
"Противозаконное? Конечно нет. Я просто должен буду создать образ
идеального избранника народа из этого уголовника!"
Нет, все-таки, его не переделаешь. Но я не мог уйти просто так, я должен
был объяснить ему то, чего он не видел. При всем своем уме и всей своей
принципиальности.
"Послушайте, Харон, - сказал я, - нельзя же так, в конце концов..." -
"Как? - спросил он обманчиво-кротким голосом. - Как нельзя, отец?"
Ох, как я не люблю выяснять отношения... Еще со времен женитьбы. Покойница
как раз-таки очень любила расставлять все точки и прочие знаки препинания.
Артемида в этом отношении многое взяла от матери. А вот я не могу. Не
могу! Стоит подумать о каком-то принципиальном споре, как я тут же -
заранее - начинаю чувствовать себя виноватым. Неизвестно в чем и
неизвестно почему. Начинаю сомневаться даже в очевидном. Причем состояние
это никоим образом не связано с уверенностью в собственной правоте. Вот
знаю, что прав, а чувствую себя виноватым.
Словом, пока я мучительно искал слова, которые не обидели бы моего зятя и
в то же время прояснили для него реальную ситуацию, в гостинную вошла
Артемида. Не вошла, а влетела. Глаза горят, щеки красные.
Девица-громовержица, да и только. Я на всякий случай быстренько
ретировался в дальний угол. Артемида встала с грозным видом напротив
мужа, подбоченилась и выдала ему. Честное слово, мне даже стало неловко.
Неприятно слышать от собственной дочери выражения подобного рода. Да и
она, к тому же, сама не без греха... Так что я старался не слышать ее
тирады.
Но, с другой стороны, я ее понимаю. Я Харона не понимаю. И не хочу
понимать.
Артемида объяснила мужу, кем его считает. Самым мягким словом было,
по-моему, слово "мул". После чего хлопнула дверью - теперь уже
основательно.
На зятя жалко было смотреть. Взгляд, который он бросил на меня, просил о
помощи. И я сказал: "Харон, мальчик мой. Не хочу обвинять вас в чем бы-то
ни было, вам и так тяжело. Но согласитесь, ведь часть вины за происходящее
- и немалая часть - лежит на вас."
Харон уставился в дверь. Вид его стал отрешенно-задумчивым, и это меня
приободрило. Я продолжил: "Ведь это вы - да-да, именно вы - несете
значительную часть ответственности за то, что происходит! В глубине души
вы знаете, что я прав. Вы не хотите кривить душей, идти против принципов.
Очень хорошо. Вы верите в идеалы. Замечательно. Но ведь все это на словах!
Что выходит на деле из этой вашей принципиальности, вы подумали?"
Теперь он уставился на меня, как давеча в дверь. Вид его из
отрешенно-задумчивого стал удивленным. "О чем вы говорите, отец? - спросил
он. - Я понимаю, что она ваша дочь, но, между нами говоря, самая настоящая
шлюха!"
Я задохнулся. Нет, говорить с ним решительно не стоило. Я последовал
примеру Артемиды - хлопнул дверью и ушел к себе.
18 сентября (вечер).
Я ходил по комнате, натыкаясь на мебель, и дискутировал с зятем. То есть,
в действительности я был в полном одиночестве. Харон отправился
разыскивать сбежавшую жену, Гермиона занималась хозяйством. А я поднялся к
себе - выпить рюмку коньяку и успокоиться. Но успокоиться не смог. Слова
переполняли меня, я должен был выговориться. Мне представилось, что Харон
сидит в кресле напротив, а я расхаживаю перед ним и говорю: "Вы
критиковали нашего старого премьер-министра, обличали коррупцию в его
окружении. И вы преуспели в том, что эти обвинения стали общим местом.
Может быть, именно поэтому, когда появились марсиане, кроме кучки
свихнувшихся идеалистов - извините меня, Харон, но это так - никто и не
подумал вступиться за старую власть. Власть сменилась. Появились марсиане.
И что же? Пробовали вы найти общий язык с ними? Не критиковать, но
указывать - честно и принципиально - на их ошибки? Вам ведь позволили это
делать! Вам даже предложили - цивилизованно, по-деловому. А что же вы? Со
всей язвительностью обрушились на них! Каков результат? - я осуждающе
покачал головой. - Марсиане ушли. Может быть, и из-за вашей позиции тоже.
Они ведь считали вас элитой общества! Вы отвергли союз с ними. Каков итог
на этот раз? Долгожданная свобода? Да ничуть не бывало! Просто нас, слабых
и беззащитных, вы лишили хоть и небольшого, но стабильного источника
дохода. Микроскопических средств к существованию. Тех самых, которых не
обеспечите нам ни вы, ни вам подобные."
Я замолчал, чтобы просто перевести дух. Воображаемый Харон, разумеется, не
возражал.
"Теперь появляется новая власть, - продолжил я тоном ниже. - Да, не
идеальная. Да, может быть, в прошлом, преступная. Этой новой власти сейчас
мало кто доверяет. Ей, помимо всего прочего, не достает опыта. И она
пытается протянуть руку вам, опереться на вас, справедливо полагая, что вы
поможете ей навести порядок в нашей несчастной стране. И что же вы?
Отвергаете - с типичным интеллигентским презрением и высокомерием!"
"И вы считаете, что народу нужны именно такие правители? - с обычным своим
сарказмом спросил бы Харон. - Гангстеры? Вы верите, что они будут
заботиться о нашем спокойствии и благоденствии? Вы правда так думаете?"
Тогда я рассказал своему воображаемому оппоненту о разговоре с господином
Никостратом, о фонде, созданном господином Лаомедонтом для поддержки
нуждающихся.
"Согласитесь, - сказал я, - согласитесь, Харон, ведь у этого человека в
избытке есть то, чего так недостает вам. У него есть хватка, есть энергия,
есть желание что-то реальное осуществить. Да, он шел против государства.
Против общества. Но... вы ведь тоже были оппозиционером! Просто ваша
оппозиционность - она наряжена в белые перчатки. А он... Что же, ему не
хватало культуры, образования, он попросту не знал, куда приложить силы. И
оказался в конфликте с законом. Так помогите ему! Направьте его силы в
нужное русло!"
Конечно, я не смог бы переубедить его - вот так, сразу. Но я бы сказал то,
о чем думал давно. Я сказал бы: "Харон, вы всегда говорили о государстве.
Об обществе. О народе. Но сами-то вы за этими абстакциями никогда не
видели реальных людей. На самом-то деле вы не любили народ. Вы любили
собственную любовь к этому абстрактному понятию. Вы не знали его
практических нужд. Не знали, чего же в действительности хочет народ? Чего
хотим все мы? Так я вам скажу. Мы хотим покоя. Понимаете? Покоя. Мы
устали. Вы хотите вновь бороться? На этот раз с господином Лаомедонтом?
Ладно. Боритесь. Только не прикрывайте это заботой о народе. Вы не знаете,
чего он хочет. Вы думаете - реформ, новых властей, порядочного мэра? - я
покачал головой. - Нет, друг мой. Мы хотим только одного - чтобы вы и вам
подобные не трогали нас."
На этом я остановился и выпил еще одну рюмку. А потом записал все это
сюда, в дневник. Перечитал. Нет, я не буду говорить Харону всего этого.
Никогда люди, подобные ему, не поймут нас. Никогда.
Что ж, пусть поступает, как знает. Хоть он и член нашей семьи, но имеет
свою голову на плечах. Пусть выступает в своей газете против господина
Лаомедонта, пусть обличает его прошлое (как-будто это прошлое для
кого-нибудь является тайной!). А я буду голосовать за господина
Лаомедонта. Я хочу хотя бы под конец жизни почувствовать, что такое покой
и уверенность в завтрашнем дне. Мне почему-то кажется, что только при
новом мэре я смогу это почувствовать.
Странно, но сейчас я чувствовал удивительную легкость. Выпил рюмку коньяка
и лег.
Надо бы на днях навестить предвыборный штаб. Узнать - что да как. Почитать
предвыборную программу, послушать. Кстати, показать эту запись. В конце
концов, почему бы и нет? Я ведь писал это искренне, от чистого сердца. Я
действительно так думаю.
Интересно, могу ли я расчитывать на помощь от нового Фонда? И где,
наконец, Гермиона?
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг