поступать по-своему, то он вообще переведет меня из штурманов в матро-
сы...
От этих слов я так обиделся, что кровь моя вскипела, как Мальштремс-
кий водоворот во время прилива. Я ушел с вахты, заперся в каюте, раску-
порил три бутылки рома и развернул пачку галет. Я страдал от того, что
не видел на свете справедливости, хотя сам и был кругом виноват. Но я не
понимал этого. Я слушал, как плещется вода за бортом, и пел грустные
матросские песни.
Вечером ко мне постучались. Я впустил в каюту корабельного плотника.
Этот корабельный плотник был отчаянный лодырь и любитель красивой жизни.
Он постучался ко мне потому, что почуял своим длинным носом запах рома.
Он сел и сразу потянулся к бутылке.
- Не горюй, штурман! - сказал он, выдув третий стакан. - Из любого
положения есть выход. Если человек не робкого десятка, он обязательно
найдет на свете то, что ему по душе. Надо только не лежать на боку и
раскидывать мозгами.
- Все мои мозги уже раскиданы, корабельный плотник, - ответил я
грустно. - Но я не вижу выхода из своего скверного положения.
Корабельный плотник осушил еще стакан и запел грубым голосом:
Есть на свете такая страна,
возле берега моря она,
там на елках растут огурцы,
и все жители там мудрецы.
Они делают что захотят,
кверху пузом на пляже лежат,
нет у них ни тревог, ни забот,
а еду им волшебник дает.
Ловят рыбку они на крючок,
правит ими король-добрячок.
Там веселье с утра дотемна.
Ах, Мурлындия - это страна!
Я не поверил корабельному плотнику и сказал:
- Обыкновенный художественный вымысел! Если даже допустить, что огур-
цы на елках - это метафора, все остальное тоже не выдерживает критики.
Страны без несправедливого начальства и без ограничения личной свободы
человека быть на свете не может. Признайся, что ты вьдумал страну Мур-
лындию, корабельный плотник!
- Я бывал в Мурлындии, - сказал корабельный плотник. - Только приш-
лось уйти. Там нет ни табаку, ни рома. Как жаль! Мурлындские жители жи-
вут вольнее, чем птицы небесные. Непривычному человеку ничегонеделание
даже приедается... Я там от скуки смастерил небольшой кораблик. Навер-
ное, он до сих пор болтается у берега...
Я спросил просто так, из интереса:
- А где находится эта страна? Ты знаешь координаты?
Корабельный плотник ухмыльнулся в кулак и выдул еще стакан.
- Тебе захотелось сбежать в Мурлындию? - спросил он.
- Это мое дело, - ответил я. - Ты только скажи мне, где находится та-
кая прекрасная страна?
После шестого стакана корабельный плотник рассказал мне, где находит-
ся Мурлындия, и даже нарисовал карту.
Этот лодырь неплохо знал географию.
Наш пароход проплывал неподалеку от мурлынского берега. Была глухая
ночь, и справа по борту то и дело вспыхивали голубые зарницы. Я вышел на
палубу и погрузил в маленькую шлюпку продукты и пресную воду. Я положил
в шлюпку теплую куртку и компас. Честное слово, дорогой шеф, месячное
жалованье, которое я оставлял в корабельной кассе, как раз покрыло стои-
мость этих предметов.
Я подошел к шлюпке и снял брезентовый чехол. Стало вдруг жалко расс-
таваться с родным пароходом, с нашим экипажем, который стал мне в сотню
раз роднее и дороже в этот момент расставания. Но слепая злоба на жесто-
кого капитана снова вскипела в сердце, и я без колебания спустил шлюпку
на воду.
Пароход ушел во тьму, и постепенно затих шум его машин.
Я вставил весла в уключины, поплевал на ладони и поплыл к югу, в сто-
рону мурлынского берега. Теплый морской ветер наполнил мои легкие возду-
хом свободы. Я греб без устали и думал о маленьком суденышке, которое
ждет хозяина у берегов Мурлындии, страны мудрецов. "Стану на нем капита-
ном, - думал я, - обучу себе в помощь пару матросов и буду плавать куда
захочу". В общем, жизнь мне представлялась самая великолепная. На расс-
вете я достиг берега и увидел свой корабль...
- Ваши мечты исполнились? - спросил я капитана.
- Мои мечты исполнились, - тихо сказал капитан Прунамель. - Никакого
начальства надо мной нет. Я стал капитаном. Могу плавать куда захочу...
Плохо только, что никуда не хочется плавать... Поставишь парус, отойдешь
от берега, возьмешь курс, скажем, на Пескадорские острова, да вдруг за-
думаешься: а зачем? Груза и пассажиров я не везу. Научных работ не про-
извожу. Рыбным или зверобойным промыслом не занимаюсь... Любой моряк мо-
жет меня спросить: "А для какой надобности, капитан Прунамель, баламу-
тишь ты мировой океан?" Что я этому моряку отвечу? Нечего мне, дорогой
шеф, ответить этому моряку... Вот и плаваю на остров Высшей Мудрости и
обратно... Выпьем еще по стаканчику, шеф. С вареньем.
- Знаете, что вы возите на остров? - спросил я.
- Продукты для мудрецов, - сказал капитан. - Что же еще?
Значит, его тоже обманывали...
Я поблагодарил за вкусный чай и собрался уходить. Но только я отошел
на несколько шагов от причала, капитан закричал вслед:
- Эй, шеф! Вернитесь! Событие!
Я вернулся на причал.
- Смотрите! - сказал капитан и протянул вперед правую руку.
К нашему берегу приближался плот. Он был сделан из вырванных с корня-
ми деревьев. На середине плота стояла мачта с парусом, сшитым из черных
плащей. Бородатые жители лежали на плоту и подгребали руками.
- Мне кажется, это беглецы с острова Высшей Мудрости! - сказал я,
справившись с первоначальным изумлением.
Плот ткнулся в песчаную отмель. Мудрецы спрыгнули с него и побежали
на сухое место.
- Здорово, Стропила! - крикнул Прунамель. - Что там у вас на острове?
Чума или революция?
- Вопросы потом! - сказал Стропила, лязгая зубами. - Сперва дай сог-
реться. Видишь, мы всю одежду на парус употребили!
Капитан провел мудрецов в надстройку "Диогена", где жарко топилась
печь. Они облепили горячие бока печки и скоро согрелись.
Стропила спросил:
- Послушай, Прунамель, у вас еще делают кирпичи?
- А как же, - сказал капитан. - Даже дом строят.
- Крепко сказано: дом строят! - повторил Кикимор.
- Прунамель, - сказал Стропила, - ты всегда был своим парнем, только
чуть-чуть глуповатым... то есть, я хотел сказать, слишком доверчивым...
- Так-то вернее, - буркнул Прунамель. - Что тебе нужно?
- Познакомь нас с Главным комендантом! - попросил Стропила.
Приземистый и кривоногий Кикимор, выдернув пальцы из дремучей бороды,
поддержал:
- Сделай одолжение, сведи с начальством!
Кинув на меня быстрый взгляд, капитан Прунамель спросил:
- А на какой предмет вам нужен Главный комендант?
Стропила тяжело вздохнул и сказал:
- Надоело жить на этом паршивом острове. Никакие мы не мудрецы, все
сплошной обман, надувательство и обираловка.
- Крепко сказано: надувательство и обираловка! - повторил Кикимор.
- А тут кирпич появился... И вдруг вспомнил я, - поднял глаза кверху
Стропила, - сколько на земле построено из этого простейшего предмета!
Дома, дворцы, святилища, кинотеатры, бани!..
- Крепко сказано: бани! - зажмурился волосатый Кикимор.
- И до чего же велика его сила, - продолжал Стропила, глядя в пото-
лок, - если даже в стране Мурлындии завелся кирпич! Значит, пришла мур-
лындскому образу жизни с этим кирпичом полная и окончательная погибель!
- Крепко сказано: окончательная погибель! - улыбаясь, повторил Кики-
мор.
- Собрал я несколько приятелей повдумчивее, - продолжал Стропила
рассказывать, - и объявил им, что надоел мне этот постылый остров хуже,
чем Робинзону Крузо. И что надо кончать с этой обманной мудростью, пока
вовсе не пропали... Наломали мы деревьев, сплотили, соорудили из одежек
парус и безлунной ночью тайным образом покинули остров Высшей Мудрости.
Теперь ты понял, друг Прунамель, доя чего нам нужен Главный комендант?
- Понял, - сказал Прунамель. - Ну, знакомьтесь!
Я выступил вперед, вынул из кармана золотую комендантскую медаль и
повесил на шею. Я сказал:
- Кто старое вспомянет, тому глаз вон, да, Стропила?
- Конечно, уважаемый, конечно, - торопливо согласился Стропила, вгля-
девшись в мое лицо. - Стоит ли вспоминать ошибки? Никто от них не заст-
рахован.
- Скажите мне, для чего вы возите на остров желтых муравьев? Кому и
зачем они нужны?
- Мы отдаем их Главному мудрецу. Раз в неделю к северному берегу ост-
рова подходит судно и забирает, что накопилось. Больше мы ничего не зна-
ем. Нам хорошо платят, вот мы и действуем, не интересуясь, как и что.
Мы еще поговорили, потом пошли в город. В гостях у Лидки сидел
Митька-папуас. Он глядел на Лидку ласковыми глазами и показывал ей новые
Ежунины фокусы.
- Лидия, кончай забавляться! - сказал я строго. - Возьми ножницы,
обстриги вот этим жителям бороды и сделай по возможности человеческие
прически. Они бежали с острова Высшей Мудрости.
- Ой, как интересно! - пискнула Лидка. - Сейчас сделаю!
Мне надо было уйти по делам. Прощаясь со Стропилой, я спросил:
- А вы не знаете, Стропила, доя чего это нужно, чтобы жители всю зиму
спали?
- Дорогой, это же и Ежуне понятно! - ухмыльнулся Стропила. - Зачем
жителей зимой кормить, ежели они не могут муравьев добывать?
- Так я и думал. Стригитесь, мойтесь. На ночь распределю вас по одно-
му в домах у жителей.
Когда все дневные дела были сделаны и мы с Лидкой ужинали, сидя у на-
топленной печи, за стогом вдруг возник тайный человек.
- Поздравляю с прибавлением, - сказал Шнырь. - Ну и влетит вам от
Главного! Теперь уж он непременно распотрошит вашу лавочку.
Лидка подала ему лепешку и брусничный компот.
Шнырь очень любил брусничный компот.
- Это моя единственная слабость, - сказал он, отхлебнув и погладив
живот. - Во всем остальном я железный человек. Когда-нибудь... Когда-ни-
будь я отплачу вам полноценным добром за это божественное удо-
вольствие... Мда... Ваш милый Петька сегодня зарылся в сено.
- Он построил дом? - спросила Лидка. - Или кто-то пустил его к себе?
- Никто его не пустил, - сказал Шнырь. - Петька теперь неинтересен.
Раньше он чего-то выдумывал, а последнее время приходил к жителям только
затем, чтобы попросить лепешку. Даже собирать муравьев ему лень. - Шнырь
обожал порассуждать за кружкой компота. - Если разобраться в вопросе фи-
лософски, придется сделать вывод, что никто никому не дает лепешек да-
ром. Жители дают лепешки или за то, что для них уже сделано, или за то,
что соискатель лепешки сделает впоследствии. От Петьки уже ничего не
ждут. Он исчерпал свои способности и силу характера.
- Я не считаю, что Петя такой уж пропащий, - сказала Лидка. - А если
бы и был пропащий, все равно дала бы ему лепешку.
- Где он спит? - спросил я.
- Под вывороченной сосной. Натаскал сена, зарылся в него и заснул.
- Вытащу и заставлю заниматься делом!
Шнырь усмехнулся.
- Что, не верите? - спросил я...
- Мое дело наблюдать, - сказал Шнырь. - Верит пускай тот, кто мало
видел и мало знает.
- Увидите и узнаете, - сказал я. - Между прочим, я заметил, что док-
тор очень сдружился с зампотехом. К чему бы это?
- Тут, по-моему, дело очень тонкое, - сказал Шнырь, подумав. - Федя
убедил доктора в том, что, если вы устроите клуб, жители разовьются эс-
тетически и поймут, что за ересь сочиняет доктор... Старик до смерти пе-
репугался. Мурлындия - единственная страна на свете, где его еще слушают
и хвалят. Вы же знаете его стишки... Вот вам, например, его последний
сонет:
Я полем шел, задумчивый и тихий,
срывал цветы и слушал птичий гам.
Я думал: может, так же по лугам
бредет сейчас охотник наш Евтихий.
А может быть, он ждет под елкой птицу?
А может, починяет старый лук?
Стреляй, губи живое, старый друг!
Всем тварям с жизнью суждено проститься.
Нам тоже... А кругом шумели травы.
И я подумал: может, травы правы?
Шуми, пока не ляжешь под косой!
Шуми, пока коровами не съеден!
Я снял ботинки и пошел босой.
А мир вокруг был скучен и безвреден.
Видите, обе катрены совершенно беспомощны по мысли. В первой терцете
есть слабый намек не интеллектуальное переживание, но вторая терцета его
совершенно зачеркивает и все сводит к нулю. Подучилось, что мелкая мыс-
лишка болтается в сонете, как высохшее ядро в ореховой скорлупе. Ничего,
кроме звона. Это самый непреложный признак бездарности автора. С такой
поэзией не сунешься в приличное место. Вот Федя и подновил его на
большом вопросе.
- И что решил доктор? - спросил я.
- Решил вредить вам в меру сил.
- Как именно? - задал я невеселый вопрос. Еще один активный враг мне
был сейчас меньше всего нужен.
Шнырь улыбнулся:
- Я Знаток подноготной жизни, а не прорицатель будущего. Чтобы я знал
о событии, этому событию необходимо, как минимум, произойти.
- Да, да, - сказал я. - Извините, спросил не подумав... Значит,
Петька залег под вывороченной сосной?
- Совершенно верно. Лежит на правом боку, а сверху набросаны сухие
листья и хвоя. Одна рука сжата в кулак и подсунута под правую щеку, дру-
гая рука вытянута - кисть между коленями. На лбу у Петьки две царапины и
одна шишка. В левой пятке торчит застарелая заноза. Это все, что я о нем
знаю.
Шнырь допил компот, перевернул кружку вверх дном, всплыл к потолку и
исчез.
ТЕТРАДЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ
Мне представилось, как Петька лежит под корнями вывороченной сосны,
зарытый в мокрое сено. Его заносит снегом. Над маленькой дырочкой, кото-
рую он продышал, вьется легкий парок. Подходят голодные волки, смотрят и
принюхиваются... Меня так передернуло, что зубы лязгнули об кружку. Если
мы его не поднимем, он погибнет. Не замерзнет зимой, так проснется в ап-
реле обросший шерстью, будет рычать, ходить на четвереньках и удив-
ляться, что это за драная тряпка висит у него на бедрах...
- Почему ты перестал пить компот? - спросила Лидка.
- Брось ты о компоте... Надо выручать Петьку. Он конечно, дурак, но
он не какой-нибудь житель, а человек и наш товарищ.
Лидка придвинулась к столу, подперла щеки кулаками.
- Миша, ты должен узнать одну вещь, - сказала она. - Раньше я не го-
ворила, потому что не думала, что так выйдет. А теперь, когда это случи-
лось, я должна рассказать. Позавчера, когда тебя не было, приходил Петя.
Лохматый, грязный и голодный. Я уговорила его помыться и дала лепешку.
Он съел ее с такой жадностью, что я перепугалась. Никогда в жизни не ви-
дела таких голодных мальчиков!.. Он говорил, что работать под твоим на-
чальством ему стыдно, а получать от тебя заработную плату кирпичиками -
и вовсе немыслимо. И очень ему обидно, что не он все это придумал. Разве
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг