драгоценными. Хочу, но не могу! А вы должны, непременно должны помочь.
- То, чем вы занимаетесь, сударыня, на нашей Земле называется
алхимией.
- Как вы сказали? - рассмеялась Лореллея. Глаза ее блестели, белокурые
волосы распустились.
- На френдляндском языке, - продолжала она, - надо выговаривать
"Адхимия", что очень подходит к тому, что вы здесь видите.
"Адхимия", - почти вслух повторил Горений, комком сжавшись в своей
нише. - "Адское камлание"! - И он осенил себя добриянским знаком, отгоняя
нечистую силу.
- Если я занимаюсь адхимией, то мне, как вы понимаете, ничего не
страшно. Поэтому говорите, говорите. Мне так надо понять вас. Если вы
дьявол, возьмите мою душу, если мужчина, то... - она не договорила,
заглядывая пришельцу в глаза.
Горений видел, как задумчиво свесил голову Долговязый рыцарь. Однако
он не мог проникнуть в его мысли, да едва ли и понял бы ход его размышлений
о том, что он, прилетевший на чужую планету, дабы предотвратить там любые
ядерные исследования, может натолкнуть сейчас очаровательную и талантливую
исследовательницу на путь, который впоследствии приведет ее планету к
ядерной катастрофе при развязывании атомных войн. Ведь явление
радиоактивности на родной Земле было открыто тоже женщиной, Марией Кюри!
И Никита, закусив губу, молчал. Он не хотел лгать, но не мог и
говорить.
Лореллея совсем по-иному расценила смущенное молчание гостя. Она
поправила волосы, загадочно улыбнулась и впилась в него своими
зеленоватыми, чуть прищуренными глазами.
- А если... - кокетливо начала она, - если за свои сведения вы
получили бы высшую награду, какую только может дать женщина... Впрочем,
может быть, не столь прекрасная, как вам хотелось бы?..
- Мне хотелось бы, сударыня, не отвечать на ваш вопрос.
- Но почему? Почему? У вас умеют делать искусственное золото или
алмазы?..
- Да, искусственные алмазы, - ухватился Никита, - у нас широко
применяют, правда, не в драгоценных украшениях, а в машинах.
- Фи, как это грязно! - поморщилась Лореллея. - Драгоценные камни
нужны для служения Красоте, торжеству Прекрасного, Празднику всего лучшего,
что есть в Женщине. Или вы не находите этого в своей собеседнице?
- Нет, почему же, - смутился Никита. - Я плохой поэт и только потому
уступаю право воспеть вас более талантливому.
- Не говорите мне о талантах! Научите лучше, как получать золото и
алмазы, и я буду счастливой. А счастливые умеют делать счастливыми и
других, - многозначительно добавила она, полузакрыв глаза. Потом словно
встряхнулась и воскликнула: - Нет, вы, очевидно, слишком долго пробыли под
водой и уподобились, не обижайтесь, пожалуйста, рыбам. Прошу, поскучайте
среди этих тиглей и колб самое короткое время, а я вернусь к вам в более
подходящем одеянии, - и она скрылась за маленькой затейливой дверцей в
соседнее помещение.
Горений зажмурился, а губы растянул в скабрезную улыбочку. Он-то знал,
что находится за этой дверцей. Ему даже один раз удалось заглянуть туда. Он
назвал ее тогда "комнатой счастья". Это был подземный будуар несравненной
Лореллеи. Дорогие шелка, драпирующие стены, манящая постель под
полупрозрачным балдахином, зеркала перед грациозными столиками с гнутыми
ножками. Флакончики, вазочки, пуховки заменяли кисть художника,
воспевающего Красоту, которая и отражалась во всех зеркалах в виде
пленительной Лореллеи, украшающей собой "приют счастья".
Дверца открылась, и появилась преображенная Лореллея в полураспахнутом
легком капотике, напоминающем древнегреческую тунику.
- Пойдем, я там все пойму, - требовательно позвала она, взяв одной
рукой Никиту за руку, а другой ласково наклоняя его голову, чтобы он прошел
через низенькую резную дверцу.
В лицо ему пахнуло дурманящим ароматом.
- Ничего, ничего, - шептала она. - Мы будем там откровенными, совсем
откровенными... оба.
Горений неистовствовал. "Вот чего удостоился долговязый нечестивец!
Впрочем, колдунья задумала выудить из него способ получения золота! И
алмазов! Клянусь И Скалием, не одной ей должны достаться эти тайные
знания!".
Долговязому придется пройти подземным коридором мимо ниши в былую
комнату пыток. Идя сзади с палицей, достаточно будет оглушить его ударом по
голове и оттащить потом неуклюжее тело в заветную камеру, где они с
Борением сумеют вытрясти из него все его звездные тайны не хуже слуг СС
увещевания. Отцы и маги святого ордена братьев-добреитов будут довольны и
не обидят золотом тех, кто преподнесет им способ его получения, секрет
чужезвездной адхимии.
Когда Никита и его грациозная хозяйка появились вновь в лаборатории,
нетерпеливый Горений уже ждал их там.
При виде его Лореллея нахмурилась.
- Кто позволил тебе войти сюда? - строго спросила она.
- Ваш супруг, достойный Горный рыцарь, сударыня! Он послал меня за
долговязым господином, вышедшим из воды. Все уже собрались в рыцарском
зале. Не угодно ли почтеннейшему Серебряному рыцарю пройти вперед, а я, из
учтивости, пойду следом. Боевой свой шлем, идя к обеденному столу, надеюсь,
вы снимете?
- Как! Разве уже пора обедать? - удивилась Лореллея. - Однако быстро
же летит время с интересным гостем, - сказала она, украдкой глянув на
Никиту.
Тот хмуро смотрел на Горения, опять о чем-то размышляя.
"Хмурься, хмурься! - мысленно восклицал Горений, расплываясь в
угодливой улыбке. - Мы еще с тобой побеседуем, только не в комнате счастья,
а в другой каморке".
- Хорошо, пусть он проводит вас, - решила Лореллея. - А я быстро
переоденусь и пойду следом.
Никита шел по коридору, невольно чуть пригнув голову, чтобы не
задевать за сводчатый потолок.
Шедший на два шага сзади Горений прикидывал, далеко ли еще до ниши.
Ему не хотелось напрягаться и тащить по полу тяжелое, бесчувственное тело.
Пусть сам дотопает напоследок.
А вот и ниша. Пора отстегнуть палицу и приготовиться к удару.
Шаги гулко отдавались под низкими сводами.
Глава шестая
БАШНЯ НАД ПРОПАСТЬЮ
Нет большего несчастья, чем незнание границ своей страсти.
Лао Цзы, древнекитайский философ,
VI - V века до нашей эры.
Угловая, самая высокая башня замка нависала над пропастью и казалась
чудом искусства давних строителей.
Венчающий ее шатер нередко купался в облаках. Но порой они оказывались
ниже, и тогда башня парила над ними.
С нее открывался ошеломляющий вид. Надя, войдя в обзорную комнату,
тотчас выбежала на круговой балкон и, держась за перила, наслаждалась
чувством высоты, которое всегда приподнимало ее над обыденностью, не раз
внушало важнейшие мысли даже из такой отвлеченной области, как математика.
Ведь именно высота подсказала ей все, что связано было с тайной нуля,
когда удалось доказать бесспорность сокращения времени при достижении
субсветовых скоростей.
Перед ней, сколько хватал глаз, раскинулся бескрайний океан, его
застывшие в размеренном беге поднебесные валы в пенных гривах клубящихся
облаков. С высоты башни горизонт в туманной синеве дальних хребтов казался
приподнятым. А башня, воздвигнутая на вершине, стояла как бы в глубине
впадины, хотя, безусловно, была высшей точкой этой части гор.
Горный рыцарь вышел за Надей следом и тоже любовался, но не привычным
ландшафтом, а необыкновенной гостьей. Каждый из них был взволнован
по-своему. Надю волновали знакомые пейзажи, которые она знавала когда-то.
Горный же рыцарь видел только Надю. Все в ней притягивало его: и
привлекательность, и отвага, и загадочность. Он боролся сам с собой, с
чувствами, которых прежде стыдился. Этот великан словно бился сейчас на
устрашающей высоте с титаном, невидимым и более сильным, слабел, теряя
голову, которая кружилась не от страха пропасти внизу, а из боязни потерять
над собою власть. Это была схватка рассудка со страстью, объявшей этого
огромного мужчину, гордившегося своей философией отрицания общепризнанного.
Зачем только явилась со звезд эта фея, ангел или волшебница? Чтобы
смутить его покой, доказать всю никчемность его суждений, принизить
необоснованную гордость? Неужели только мечта о нежданном счастье может
пошатнуть его отрицание всевышнего, именно затем и пославшего ему Ее?
Непроизвольно опершись на перила, которые от его тяжести могли
обвалиться, он сказал:
- Зачем вы разрушаете мое столь стройное неверие в силы небесные?
- Я? - удивилась Надя. - Что вы, Рыцарь! Вы так ярко и смело показали
свой образ мысли, присущий, кстати говоря, нашей современности, столь
далекой для нас с вами сейчас.
- Вы разрушаете мою крепость духа, вторгаясь в сокровенные тайники
моей души.
- Полно, почтенный Рыцарь! Я не смею даже приблизиться к ним.
- Вы овладели ими, богиня звезд! Глядя на вас, я готов поверить, что
всевышний вопреки моим рассуждениям послал вас ко мне в назидание и тем
победил меня. И я готов теперь возносить ему моления. И знаете, о чем?
- Вы - и моления? У меня не укладывается это в голове после того, что
я слышала в рыцарском зале!
- Да! Я и моления, которые я отвергал! Моления о милосердии и
невозможной, но желанной "межзвездной любви"!
- О чем вы говорите, философ и сильный человек?
- О том, что сводит меня с ума! О вас, владеющей мной, моим
растерянным умом, моей сокрушающей силой. О вас, черты лица которой вошли в
меня, как нечто обожаемое, незабываемое...
- Вы забудете о своих гостях, едва они скроются, как появились... под
водой, - попробовала отшутиться Надя.
- Улетите обратно к звездам, поднявшись со дна озера? О, не раньше,
чем ответите мне с той же страстностью, с какой я припадаю к вашим ногам. -
И он опустился на колени, стараясь обнять ее бедра.
Надя растерянно смотрела перед собой. Ей показалось, что башня
качается, проваливаясь в центр чаши, какую она вообразила, выйдя на
круговой балкон.
- Что вам стоит, богиня! - дрожащим голосом продолжал он. - Да-да,
богиня! Если есть Разум Вселенной, то он воплощен вот в такой Красоте,
которой я с восторгом поклоняюсь и которую исступленно молю пойти мне
навстречу. Мы здесь одни на этой высоте. Так станьте же на миг моей! Дайте
мне ощутить себя богом рядом с вами. Подарите мне миг блаженства, и этим вы
сделаете ваш немыслимый по дальности перелет среди звезд не напрасным! Я
все выполню для ваших друзей и для вас самой. Вы спасете миллионы жизней и
цветущую планету. У меня неограниченные возможности благодаря кровному
родству с самым сильным владыкой на Землии папием И Скалием. Я готов стать
орудием в ваших руках. Если же вы отвергнете меня, все, вами сделанное,
пойдет прахом. Тот же И Скалий, который и без меня, через своих соглядатаев
узнает о шести колдунах, вышедших со дна озера, чтобы подорвать твердую,
как скала, веру его религии, расправится с вами, заставив меня броситься в
пропасть с этой башни. Преступление ваше для нашего мира ужасно. И еще
ужаснее расплата за него. Подумайте об этом. Пусть я упаду в ваших глазах,
пусть сравняюсь по невежеству с самыми жалкими и тупыми людишками, лишь
покрасовавшись перед вами своим вольнодумством, пусть покажусь вам таким.
Но разве не стоит ценой одной вашей женской уступки превратить меня в
могучего союзника, каким я мог бы стать? Разве вы имеете право отказаться
от таких услуг, чего бы они вам ни стоили? Ведь для любой женщины, по
крайней мере в нашем мире, это не столь уж большая жертва! Пустяки! Вы уже
принесли куда большую жертву, отправившись со своей благословенной планеты
в неведомый путь.
Надя далеко не все понимала из сказанного с таким жаром этим могучим
человеком чужой Земли, но женским чутьем она поняла главное.
Ужас объял ее. Могла ли она даже во имя общей цели, приведшей всех
звездонавтов на чужую планету, по существу, продав себя мужчине чужого
мира, повлиять на исход звездной экспедиции?
- Простите, богиня, - сказал Горный рыцарь, поднимаясь с колен. - Я
понимаю, что творится в вашем сердце. Прошу вас, обдумайте в одиночестве
шаг, о котором я молю вас. Я дам вам время принять решение, и, чтобы никто
не помешал вам, я замкну вас в этой башне, откуда нет выхода, кроме как в
эту пропасть, под вашими ногами. Пусть я выгляжу в ваших глазах злодеем,
силой добивающимся своего, но я готов ко всему! Думайте обо мне, что
хотите, но лишь согласитесь. И тогда вы будете царицей расстилающегося
перед вами мира! Будете помогать отсюда своим друзьям, которые разъедутся
по приготовленным мною местам для пропаганды ваших идей, вашей цели. Эта
цель, по зрелому размышлению, не позволит вам отказать мне в этой
прелестной женской милости, о которой я так молю.
При этих словах Горный рыцарь обеими руками схватил Надины запястья и
страстно сжал их так, что она крикнула:
- Пустите, мне больно! - и вывернулась, с ужасом услышав хруст.
А Горный рыцарь с видом оскорбленного благородства возмущенно изрек:
- Мне остается только оставить вас наедине с самой собой.
Горный рыцарь метнулся на лестницу. Спохватившись, Надя бросилась за
ним, чтобы остановить, убедить, но он, как пообещал, уже запер дверь на
ключ снаружи и не отозвался на Надин стук. Ей теперь не выйти отсюда, не
дать о себе знать, и никому не войти сюда.
Надя в отчаянии сжимала в руке сломанный браслет и проклинала себя.
Как быть с наглым домогательством феодала, очевидно, не привыкшего к
отказам? А Никита? Что он скажет о Надиных размышлениях? Простит ли ее
возможную уступчивость?
Надя с омерзением передернула плечами.
Разве не возненавидит она сама себя, если пойдет на такую грязную
сделку? А гибель звездной экспедиции из-за ее "чистоплюйства" сможет
простить себе?
Что же делать? Дверь заперта, браслет сломан, связи нет!
Горькая усмешка появилась у нее на губах.
Как это ни смешно, но она уже была однажды в сходном положении на
родной, неимоверно далекой Земле, когда лучшая подруга Кассиопея заперла ее
в светелке под крышей дедовой дачи, чтобы Надя не помешала вылету
звездолета с Никитой. Потом все изменилось, и сама она, доказав
непреложность сокращения времени при субсветовой скорости, в конце концов
полетела вместе с Никитой, чтобы спасти на терпящем бедствие звездолете
отца и продолжить с ним вместе путь сюда на, казалось бы, столь похожую и
не похожую Иноземлю с инолюдьми, которые пылают, оказывается, совсем не
Иными страстями. И приходится, считаясь с этим, во имя спасения того же
Никиты, отца, соратников и миллионов неведомых жизней, ради чего они летели
сюда, пожертвовать своей старомодной "женской честью", над чем, быть может,
посмеются те, кто будет судить их поступки.
И мудрая звездонавтка, шедшая без размышлений на подвиг мечты, остро
ощутив теперь собственную слабость и беспомощность, разрыдалась, как
девочка.
Слезы застилали ее глаза, текли по щекам. Всхлипывая, она прислонилась
спиной к вогнутой стене комнаты, отчего стало неудобно, даже больно между
лопатками.
Говорят, так узнается сердечный приступ.
Сандрий-оруженосец спешил подземным коридором к своей обожаемой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг