встречного?
Крики протеста послышались из аудитории.
- Вы правы, друзья! Род человеческий быстро бы угас. Даже волки не
загрызают друг друга. Они, как и львы или другие хищники, охотятся лишь на
иных, чем они, зверей. А вот человек... - Бережной ощутил мгновенно
наступившую тишину и взорвал ее словами: - А вот человек охотится на себе
подобных. И убийства на войне гордо выдает за подвиги. И вам сие внушали с
детства. А ведь это прямо противоречит заветам божественного Добрия,
которого все вы чтите. Увы, заветы эти остались пока лишь в церковных
песнопениях и, по существу, забыты. Божественный Добрий через Гиблию
призывал к отказу от любых убийств, равно как соседа по улице, так и
соседнего народа. И вам, дорогие мои юноши, следовало бы посвятить себя
призыву отвергнуть любое оружие убийства. Сегодня умельцы, совершенствуя
луки, создают арбалеты, снабжают стрелы горящими наконечниками, чтобы
поджигать чужие дома и селения. Разве это не разбой? Но завтра безумцы в
угаре жажды уничтожения себе подобных овладеют молниями - яркими, как
десять тысяч солнц, чтобы обрушить их на густо населенные, несчастные
города. И наказ вам мой не допустить этого ныне и в грядущем. Понять, что
долг рыцаря, его подлинная доблесть, его истинная честь состоит в том,
чтобы уберечь человечество от всеобщей гибели, положить конец всякому
насилию, в какую бы форму оно ни облекалось. "Не наноси вреда себе
подобному, как самому себе!" - вот что должно стать девизом жизни каждого
из вас!
Тогда-то и произошел в Карбонне невероятный случай.
С места вскочил еще безусый молодой человек в роскошной одежде,
опоясанный мечом в дорогих ножнах, и крикнул в лицо учителю:
- Подло учить рыцарских сыновей отказу от рыцарской чести, топтать их
доблесть, превращать их в презренных трусов!
Студенческая аудитория зашумела. Назревал скандал.
Дерзкий юнец был Неккием, сыном тритцанского герцога Ноэльского,
внуком царствующего короля Великотритцании Керния III.
Он нагло подошел к сошедшему с кафедры Джорданию Брунию, едва доставая
ему до плеча.
- Дорогой юноша, - спокойно произнес тот. - Твоя запальчивость
понятна, но чужда основам человеческого сосуществования бок о бок друг с
другом.
- А я не собираюсь существовать бок о бок с воплощением трусости,
недостойный профессор!
- Бездумные слова не могут оскорбить разумного, - мягко ответил
Джорданий Бруний.
- Что? Обозвать меня глупцом? - завопил зарвавшийся юнец. - Меня не
остановит, что я вдвое меньше ростом, поскольку трусость низводит даже
великана до уродства презренного карлика! И я не страшусь бросить ему вызов
на поединок. - И Неккий схватился за свой тонкий юношеский меч в нарядных
ножнах с золотыми звездами, венчающими вверху рукоятку, а внизу ножны.
- Я не уклоняюсь от твоего вызова, хоть не хотел тебя оскорбить. Но,
как видишь, я безоружен.
- Я брошу тебе свой меч, возьму другой, потяжелее, чтобы разрубить
доспехи, в которые дозволю тебе облечься. Защищайся!
- Я возьму твой меч, юноша, но надевать доспехи не стану.
- Тогда хоть пожалей свою сутану. Поражая тебя, мне придется ее
попортить. Лучше пади скорее ниц передо мной! - издевательски выкрикивал
внук тритцанского короля.
- Моя сутана останется цела.
- Рассчитываешь убить меня раньше, чем я нанесу удар? Таков твой
лживый призыв отказаться от силы!
- Я убеждал отказаться не от силы, а от убийств. Но твой меч беру.
- Хватай! Я не струшу! Приму бой здесь, в аудитории, без кольчуг!
Бережной поймал на лету брошенное ему оружие.
- Благодарю за возможность дать студентам прощальный урок, - сказал
он, снова поднимаясь на кафедру.
Взойдя на нее и не обнажив меча, Бережной поднял его над головой.
Все, затаив дыхание, ждали, что он сойдет сейчас с кафедры, чтобы
перед всеми проучить чванливого забияку. Но тут и произошло нечто
невероятное.
Не вынимая меча из ножен, напрягши натренированные мышцы, земной
богатырь согнул затрещавший меч вместе с ножнами и свернул его у себя над
головой в кольцо так, что верхняя звезда рукоятки соприкоснулась с нижней
золотой звездой ножен.
Все ахнули.
Бережной сошел с кафедры и вежливо передал задиристому юнцу его
свернутое в кольцо оружие, признеся при этом странные слова:
- "И звезда с звездою говорит".
Никто из студентов, конечно, не понял смысла строчки великого поэта
родины великана-профессора. Да и на родной Земле мало кто знал о причудах
Михаила Лермонтова, который порой задумчиво завязывал кочергу узлом, не
подозревали столь необычной физической силы у певца Красоты и Печали,
страдающего от своей нескладной, как ему казалось, внешности.31
Ошеломленный Неккий непроизвольно спросил:
- О чем звезда звезде говорит?
- В данном случае о том, что такая участь должна постигнуть все мечи
на Землии, чтобы нельзя было вынуть их из ножен, - ответил для всех
Бережной. - Я скрутил меч в "кольцо мира".
Вопль восторга потряс аудиторию. Джордания Бруния окружили
возбужденные юноши, перед которыми открывалась сейчас цель жизни, истинное
рыцарское назначение.
Лишь оскробленный Неккий побежал жаловаться ректору университета,
который был связан с тритцами еще во время их завоевания Френдляндии.
Пришлось профессору Джорданию Брунию отправиться в роскошную
ректорскую келью, уставленную под сводчатым потолком шкафами с ценными
фолиантами за хрустальными стеклами.
Важный седобородый старец с нависшими бровями, сидя за массивным
столом, строго встретил виновника скандала.
- Кто ты, свершивший чудо Джорданий Бруний? Как мог ты затронуть
рыцарскую честь?
- Я не колдун и не святой, ваша всемудрость, - ответил Бережной. -
Идеи, которые я проповедовал студентам, не расходятся с учением вашего
божественного Добрия. Их следует распространить на всех людей, на все
народы. Идеи эти достойны подлинной рыцарской чести.
- Откуда ты, Джорданий Бруний? Если бы тебя не прислал сюда сам
Великопастырь всех времен и народов, я заподозрил бы тебя в
вероотступничестве, ибо святая папийская церковь всегда благословляла и
благословляет добриянское воинство на рыцарские подвиги.
- От этого-то и надлежит отказаться, пока не поздно.
- Когда же может быть поздно, странный сын мой? - насторожился ректор,
теребя длинную бороду.
- Когда вместо мечей в руках людей окажутся молнии, разящие стихийной
силой, способные, в конечном счете, уничтожить всех живущих на вашей Землии
людей.
- Что ты имеешь в виду, профессор Джорданий Бруний, под словом "вашей
Землии"? Разве она в равной степени не твоя?
- Нет, ваша всемудрость. Я прилетел сюда с другой планеты, во многом
сходной с Землией.
- Не хочешь ли ты сказать, что, кроме Землии, созданной, по Гиблии,
Всевышним, существуют еше и другие обитаемые Землии, населенные подобными
нам с тобой - поскольку нет между нами разницы - людьми?
- Именно в этом я должен признаться вам, ваша всемудрость.
- Кощунственные слова произносишь ты, несчастный, о чем не посмею
молчать!
- Они не противоречат здравому смыслу.
- Они противоречат Гиблии.
- Как раз в Гиблии вы можете прочесть: "Сыны неба сходили на Землию и,
увидев, что дочери ее красивы, брали их себе в жены. И с тех пор пошло
племя Гигантов".32
- К гигантам по непомерному росту твоему ты отнести себя можешь, но
утверждение твое, что, кроме Землии, есть еще и какая-то Земля, скорее
всего ересь, в чем разберутся в Святикане. Одумайся, отрекись!
- Я могу отречься только от применения любого оружия, ваша
всемудрость.
Седобородый ректор нахмурился и сокрушенно покачал головой.
Скоро Неккий с врученным ему ректорским письмом вскочил на коня и
помчался в Святикан.
Глава шестая
ГОДДОН И САМОРРА
И обрушились с виманы (летающей колесницы) на "Тройной город" разящие
молнии, вспыхнув ярче десяти тысяч солнц.
Махатхарат, перевод с санскрита.
В Святикане Галлей и Федоров, сидя в своей звездной башне, по
браслетам личной связи уже знали и про свернутый в кольцо меч Неккия, и о
недовольстве ректора университета, и о письме его Великопастырю всех времен
и народов.
Святиканские звездоведы могли ждать самого худшего.
- Думаю, Вася, - говорил Федоров, - нам угрожают подземелья СС
увещевания. Нервный паралич, который уже год спасает Крылова от костра, -
вот предостережение. Не встретить ли и нам слуг увещевания в таком же, как
Крылов, состоянии?
- Нет, друг Федя, - гордо ответил Галлей. - Или я ничего не понимаю в
психологии властителей.
- Что ты имеешь в виду, Вася? Нам нельзя рисковать. Надо и Бережного
предупредить.
- Ты слишком осторожен, Федя. Риск не просто благородное дело, как
говорили когда-то. Риск - это прием борьбы. Бывает, конечно, что проводящий
прием борец сам оказывается на ковре. Но на то мы и люди другого века,
чтобы не оказаться внизу.
Федоров, конечно, знал о Васином хитроумном плане.
- Что ж, - спокойно ответил Федоров. - Я за тобой, как друг, пошел в
звездоведы в самое их святиканское пекло. Пойду за тобой и сейчас. Но
говорить с всесильными ты мастак, а не я. Это не стаканы взглядом катать.
Ждать пришлось недолго. Неккий очень торопился отомстить профессору
Джорданию Брунию и за щедрую плату часто менял лошадей. Он заранее
предвкушал наслаждение от треска разожженного под Брунием костра, фейерверк
рассыпающихся искр, желанный запах горелого мяса на площади Цветения в
Ромуле. И Неккий гнал взмыленного коня вперед.
Скакал по продуваемым ветрами полям, вздымая за собой облако пыли.
Отважно проносился в тени лесной, не страшась разбойников. Поднимался в
горы, переходил там вброд стремнины, а в долинах переплывал реки, пугая
прохожих на узких улочках городов.
И письмо наконец было доставлено в Святикан И Скалию.
И вот на винтовой лестнице в "звездную башню" послышались тяжелые шаги
стражников.
Одетые в двухцветную форму и кольчуги, в шлемах с закрытыми забралами,
с алебардами в руках, они вошли в обзорную комнату, где звездоведы
соорудили диковинные трубы со стеклами, "гадая с их помощью по звездам".
Стражи молча дали знак идти за ними.
- Куда? - осведомился Галлей. - Я настаиваю на свидании с
Великопастырем всех времен и народов, чтобы сообщить ему, как обычно, о
расположении звезд.
Наемники ничего не ответили звездоведу, будто не понимали языка, на
котором он обратился к ним. Напрасно Галлей повторял свою тираду на всех
известных ему диалектах Землии. Его лишь грубо толкнули в спину, оставив
почему-то Федорова в "обсерватории".
Это вселило в Галлея надежду, Федоров же был мрачнее тучи, готовый
взглядом усыпить присланных стражей. Но Галлей погрозил ему пальцем.
Васю увели с собой безмолвные "живые доспехи" без человеческих лиц,
прикрытых опущенными забралами.
Вопреки готовности Галлея спуститься в подземелье пыток, его повели
через роскошные залы в само святилище Великопастыря всех времен и народов.
И Скалий сидел на троне, громоздком кресле, установленном на
специально сделанном для него возвышении.
Рядом, чуть пригнувшись к папию и одной рукой касаясь ручки священного
кресла, стоял высшинский прокуратий увещевания Кашоний, другой рукой
придерживая за ошейник любимого огромного пса И Скалия, с которым тот не
расставался с рыцарских времен.
Одет Кашоний был в алую мантию, но на этот раз с пышным меховым
воротником, подчеркивающим торжественность предстоящего действия.
По другую сторону трона развалился в кресле, очевидно, специально
приглашенный герцог или король в царственных мехах.
Между троном и стеной, позади папия, толпились папийцы св. Двора в
нарядных сутанах с бритыми лицами и длинными, спадающими на плечи волосами.
У боковой стены застыли молодые рыцари, красавцы, держа на длинных шестах
папийские штандарты.
Все говорило о значимости предстоящей церемонии.
За троном стояла допущенная сюда девица редкой красоты из самого
знатного рода с огромным пушистым опахалом, которое держала над головой И
Скалия, обмахивая им Великопастыря всех времен и народов.
Не обошлось и без горбатого уродца в дурацком колпаке. Шут расстилал
по замысловатому узору паркета пучки душистых трав.
Надо сказать, что помпезные судилища были слабостью И Скалия. Во время
их он ощущал свое величие.
Сам Великопастырь в нарочито скромной серой сутане и такой же серой
папийской шапочке вместо тиары резко контрастировал со своим роскошным
окружением - тем значительнее был он в своих глазах.
Его рябоватое, усатое, в отличие от гладко выбритых физиономий, лицо
было сумрачным, а темные, близко посаженные глаза сверлили поставленного
перед ним Галлея.
Немые стражи с алебардами, подведя звездоведа к святейшему трону,
отошли к арке, подпертой тонкими мраморными колоннами, отделявшими соседний
зал, но не удалились, как бы подчеркивая, что приведенный ими отнюдь не
обрел свободу.
И Скалий, собрав столь пышное окружение, вел себя так, словно, кроме
него с Кашонием и допрашиваемого, никого в зале не было, и не обращал
никакого внимания ни на надменного герцога в мехах, ни на священную свиту,
ни на хихикающего шута.
- Пади ниц, - прошипел Кашоний Галлею, указывая глазами на отнюдь не
величественную фигуру И Скалия, но звездовед, чуть откинув назад голову,
продолжал стоять перед высшим судией папийской церкви.
- Ответствуй, нечестивец! Ответствуй самому Всевышнему, который в
образе сверхчеловека восседает перед тобой, - уже громко произнес Кашоний,
подняв белый меховой воротник своей алой мантии. - Как общались вы все,
чужеземные недолюди, с дьяволом? Что замышляли против святой скалийской
церкви твердой, как скала, веры?
Уродец невпопад захихикал, усевшись, растопыря кривые ножки, на
рассыпанных травах.
- Я лишь выполнял переданные мне желания Великопастыря, изучал
расположение звезд с помощью усовершенствованных нами труб, - твердо
ответил Галлей.
- И о чем же возвестили тебе эти звезды? - спросил И Скалий тихим
глухим голосом.
- С помощью звезд я узнал, ваше всесвятие, - Вася не лгал, ибо на
браслете личной связи было шесть звездочек по числу звездонавтов, прибывших
на Иноземлю, - что профессор Джорданий Бруний, стремясь положить конец
кровопролитной войне, ведущейся против ваших войск вождем протеста Мартием
Лютым, призывал вложить мечи в ножны и не обнажать их, в знак чего скрутил
меч сына герцога Ноэльского Неккия в кольцо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг