пусть это простится ей! Такова уж она была, непохожая на Софью Ковалевскую.
Ей не новую теорию требовалось создать, а опровергнуть старую, отжившую!
На всякий случай, подождав еще немного, она на тихом ходу поплыла
обратно к водной станции.
Никита так и не показался на пляже, потому что к этому времени его уже
не было на Земле.
А еще утром он с особой тщательностью занимался своим туалетом,
старательно расчесывал светлые, непослушные, спадающие, как у всех, на
плечи волосы.
Это не ускользнуло от его матери, Елены Михайловны, женщины чуткой и
мудрой, воспитавшей сына без рано погибшего мужа-летчика, Сергея
Джандарканова, профессию которого унаследовал Никита. Худая и высокая,
неторопливая в словах и движениях, она, обо всем догадавшись и как бы
продолжая разговор, спросила:
- И кто же она?
В тон ей Никита непринужденно ответил, словно не сообщал ничего
особенного:
- Внучка академика Зернова, своими расчетами подготовившего наш рейс
за ее отцом, командиром звездолета Крыловым, именем которого и назван наш
спасательный звездолет. Словом, тесная семейственность в беспредельном
космосе.
- И что же? - с улыбкой сказала Елена Михайловна. - Она готова ждать
тебя все четыре года, которые высчитал для вас ее дед?
- Видимо, так. Но пока она об этом еще не сказала.
- А ты что, пока не сказал?
- Я тоже всего не сказал.
- Значит, вы без слов разговариваете?
- Пожалуй, так. Без слов. Но все понятно... и понято...
- А зовут-то как?
- Надежда.
- Хороший символ. И ты надеешься?
- Хотелось бы.
- А это не помешает твоему полету?
- Помешать спасательному рейсу может только возвращение пропавшего
звездолета.
И в этот момент в браслете личной связи на руке Никиты прозвучал
сигнал тревоги и послышался спокойный, но твердый голос командира
звездолета "Крылов" Бережного:
- Вязов, в штаб перелета! Явиться по тревоге! Немедля.
- Что это может быть? - прошептала Елена Михайловна, но ответа не
услышала.
Она еще долго стояла в дверях, пока сын не скрылся за деревьями
бульвара Звезд в Звездном городке.
Бережной, высокий, как и Вязов, но более массивный, тяжеловатый, с
твердым, "скульптурным", будто еще не отделанным лицом и лохматыми бровями,
озабоченно ждал Вязова у дверей штаба.
- На взлетолет. Летим на космодром. Беда вверху. Выручать придется, -
бросил он и зашагал вперед, больше ничего не объясняя.
На околоземной орбите завершалась сборка в космосе спасательного
звездолета "Крылов" и подготовка его к старту.
Едва поспевая за Бережным, Никита ломал себе голову, что там могло
случиться?
И только уже во взлетолете Бережной кратко объяснил:
- Дикий спутник. Грозит столкнуться с "Крыловым".
- Как так? - удивился Вязов. - Ведь орбита строительной базы в космосе
была свободна. Перепроверено десятки раз.
- Вот именно. Все учтено, кроме того, что может измениться в космосе.
А этих бродячих лун Джона Бигбю целый десяток.
- Но их орбиты хорошо известны и за сто лет изучены.5
- Одна из лун Бигбю сбилась с орбиты и грозит врезаться в модуль
звездолета. Нам с тобой, космическим спасателям, предстоить показать, чему
нас учили. Дело, казалось бы, пустяковое - изменить орбиту блуждающего
спутника, а от этого зависит чуть ли не вся грядущая история...
- Резонансный процесс выделения внутривакуумной энергии на модуле
начался, поэтому после столкновения земной истории скорее всего не будет.
- Самообладание у тебя похвальное, но шутка неуместная!
- Закрепим, командир, буксир и оттащим глыбу без всяких шуток. Дело
плевое.
- Нашему теляти да волка съести, - проворчал Бережной.
Пока шел этот разговор, космоплан выходил уже из верхних слоев
атмосферы, приближаясь к первой космической скорости, готовый лечь на
орбиту строительной базы, около которой собирался гигантский звездолет
"Крылов".
Через иллюминаторы космоплана виднелась Земля. Она не умещалась в раме
окна, но уже поражала своей выпуклостью, окраской и четкой гранью дня и
ночи между затененной и освещенной ее частями.
Все с детства знают, что Земля круглая, но увидеть своими глазами
исполинский голубоватый шар, прикрытый спиралями и пятнами облаков, это
поразиться удивительной красоте и в то же время незначительности его
размеров, казавшихся на поверхности непостижимыми.
- Вот она, наша Земелька, - кивнул Бережной.
В отличие от космических ракет, ценой перегрузки быстро выносивших
космонавтов на орбиту, в космоплане пока не ощущалась невесомость.
Двигатели работали, вызывая ускорение, равное земному, и Вязов даже мог
встать с кресла и прильнуть к иллюминатору, не взмывая под потолок.
- Выходим на орбиту. Значит, скоро появятся наши нули на ниточке, -
полушутливо заметил он.
- И кто это выдумал "модули" нулями прозвать? Не ты ли?
- У меня были к тому не только геометрические (дискообразные кабины
ведь на нули похожи!), но и философские основания.
- Тоже скажешь, философские! - фыркнул Бережной.
- А как же! - вполне серьезно возразил Вязов. - Поскольку первый
"модуль" технически использует вакуум, кванты которого по всем физическим
показателям равны нулю, то "модулю" этому предстоит сыграть роль
знаменателя, ибо нуль, разделенный на нуль, не равен нулю.
- Ну, "занулил", мудрец немудреный! Что там видно?
- Пока одна Земля необъятная.
- Не такая уж она необъятная, если взглядом окинуть можно! Как на
базе? Связь держишь?
- Так точно. Энергоблок вошел в резонансный режим высвобождения
внутривакуумной энергии, а выйти из него пока не удается. Подойти к нему
нельзя, поэтому буксировать Дикий придется.
- Худо дело. Выходит, на нас с тобой вся тяжесть ложится.
- Да не такая уж это тяжесть, на рыбку космическую сеть накинуть.
- Эх ты, рыбак космический. Смотри, как бы у глобального разбитого
корыта не остаться! - проворчал Бережной.
Командир получил с Земли указание, на какую орбиту при достижении
определенной скорости ему вывести космолет, чтобы раньше Дикого спутника
оказаться вблизи звездолета "Крылов".
Конечно, орбиты их не совпадали, находясь даже в разных плоскостях.
Но, как вычислили земные компьютеры, из-за произошедших перемен в движении
Дикого спутника его новая орбита должна пересечься как раз в той точке, где
и Дикий спутник, и энергомодуль "Крылова" окажутся одновременно. Это было
самым неблагоприятным совпадением, но тем не менее вероятность его,
принципиально говоря, чрезвычайно малая, все же не равнялась нулю, и снова,
как и в случае "московского метеорита", она грозила стать реальностью.
Случись это сто лет назад, наиболее простым объяснением был бы злой
умысел, основанный на точном расчете, но в третьем тысячелетии трудно было
представить, кому могла быть выгодной возможная общепланетная катастрофа, и
подобные соображения ни у кого не возникали.
Звездолет состоял из двух дискообразных модулей по 50 метров
диаметром. В переднем размещалась техническая часть, включая
энергоустановку. В другом - жилая кабина и пост управления всей аппаратурой
технического модуля. Модули к моменту старта должны были разойтись на сотню
километров, соединенные тросом, передающим тяговое усилие. Эти сто
километров оберегали экипаж от возможных вредных влияний внутривакуумной
энергетики, а в масштабе преодолеваемых расстояний такая длина буксира не
имела никакого значения.
Правда, для посещения в пути технического модуля космонавтам
требовалось воспользоваться скафандрами с реактивными двигателями,
испытывая двойное ускорение, чтобы нагнать разгоняемый с земным ускорением
технический модуль.6
- Вижу "Дикаря", - крикнул Вязов.
- Готовь скафандры. Пойдем на абордаж!
- Как же без пиратского платочка? Не захватил ведь!
- Под шлемом не видно. Да и смотреть некому! Вместо абордажных крючьев
возьмешь линь и электроискровый резак, пробу брать и линь закреплять.
- Попробуем на зуб, из чего инопланетяне свой звездолет сооружали. Не
думали они, что мы их на буксир возьмем.
- Кто их знает, о чем они думали, этого ни Джон Бигбю, ни наш Божич не
знали. Это нам доведется луну Бигбю или звездолет Божича вблизи
рассмотреть. Жаль, никого там не осталось.
- А ведь слишком смелым Божич оказался для своего времени.
- Может быть, не только для своего, - усмехнулся Бережной.
Погода, как и предвещали протянувшиеся веером перистые облака,
действительно начала портиться. Наде пришлось поторопиться, чтобы успеть на
пригородный взлетолет и оказаться у дедушки в Абрамцеве.
Оставив на водной станции скутер и переодевшись, она побежала к
взлетной площадке у речного вокзала.
Надо скорее к деду. Он-то вооружит ее такими аргументами, что Никите
придется отбросить всякие мысли о "вечной разлуке" из-за "парадокса
времени".
Прилетев на дачу в Абрамцево, Надя узнала две новости: дедушка заболел
(сказалось-таки заседание Звездного комитета!), и нагружать деда
разговорами Наталья Витальевна строго-настрого запретила. И второе: Никита
вместе с командиром звездолета Бережным - в космосе. О возможной катастрофе
по видео пока не сообщалось, компьютеры уточняли такую возможность,
казавшуюся невероятной.
Звездолет готовился к предстоящему рейсу, и командир со штурманом
могли понадобиться там. Так рассудила Надя.
Надя тотчас проскользнула в кабинет академика, где тот лежал на диване
седогривым, седобородым, повергнутым богатырем, и стала щебетать о
пустяках, пока строгое лицо деда не потеплело и улыбнулось. Потом она
поцеловала его руку, стариковскую, тяжелую, со вздутыми жилами, погладила
ее ладонью и бесшумно выскользнула.
Поднималась она по "горько скрипевшим", как ей показалось, ступенькам
в свою "светелку", чтобы упасть там на кровать и размышлять, лежа лицом
вниз, как ей убедить Никиту в том, что никакого "парадокса времени" нет, он
не должен избегать ее, а она непременно дождется его возвращения.
Она, конечно, жалела дедушку, зная, что в его возрасте болеть опасно,
но все-таки еще больше жалела себя. Увы, таков закон Природы!
Ее мысли прервал шум внизу. Слышался властный голос мамы и чей-то
мужской. Так это же Бурунов! Надя обрадовалась. Вот кто может вооружить ее
желанными аргументами деда против "парадокса времени".
Она скатилась по не успевшим скрипнуть ступенькам и приятно поразила
профессора Бурунова своей бурной радостью по поводу его приезда.
- Узнал о болезни Виталия Григорьевича, примчался, а вот Наталья
Витальевна не допускает к нему даже его первого ученика. Хоть обратно
поезжай.
- Пойдемте, - решительно заявила Надя, беря Константина Петровича за
руку и ведя в кабинет деда. - Только ненадолго, а потом...
- Что потом? - почему-то полушепотом спросил Бурунов.
Но Надя приложила палец к губам.
Академик был доволен приездом своего ученика.
- Видать, не так уж всем безразличен, - пробасил он с дивана.
Болтали снова о пустяках, тем более что появившаяся Наталья Витальевна
недовольно смотрела на прорвавшихся "посетителей".
Академик кивнул, и Надя с Буруновым вышли, оставив с больным его
строго заботливую дочь.
- А где Кассиопея? - спросила Надя.
- Увы, вероятно, опоздала на взлетолет.
- Очень хорошо, - загадочно сказала Надя.
Приехал врач и, выйдя от больного, обнадежил домашних, но все же
сказал:
- Покой, полный покой! Результат нервного напряжения. Стресс.
- Я же говорила! - поджав губы и многозначительно взглянув на Надю и
Бурунова, произнесла Наталья Витальевна.
- Мы исправимся, - пообещала Надя.
Глава четвертая
ЦВЕТЫ ЛЕСНЫЕ
Наука о целых числах без сомнения является прекраснейшей и наиболее
изящной.
Пьер Ферма.
Щеголеватый, еще молодой человек со старательно подвитыми локонами до
плеч и застывшей улыбкой на заостренном к подбородку лице, и девушка,
миловидная, стройная, с рыжеватой косой, переброшенной через плечо на
грудь, спускались по крутой тропинке прямо от дачной калитки.
Он предупредительно протянул ей руку, чтобы помочь на крутизне, но
она, балансируя руками, словно танцуя на канате, пробежала по бровке и
первая вошла в густую осязаемую тень оврага.
Проросшие травой асфальтированные улочки академического дачного
городка остались вверху, а внизу журчал ручеек Светлушка, прозрачный, как
оптическое стекло, и холодный, как шуга в проруби.
Перекинутый через него зыбкий мостик поскрипывал под ногами. Пройдя
его, они стали подниматься по земляным ступенькам, укрепленным кривыми
потемневшими дощечками.
И попали совсем в другой мир с синим небесным куполом и выпуклым
засеянным полем с каемкой леса по его краям. Здесь дышалось не так, как в
овраге, - легко, свободно, и тело казалось раскованным, облегченным. И Наде
хотелось вспорхнуть и лететь над бугром, за которым виднелись крыши
деревушки Глебово, из-за квадратиков кровли похожие на поставленные
"домиками" полураскрытые шахматные доски. Хотелось ощутить под прозрачным
крылом так знакомое и так любимое ею чувство волнующей высоты, пленительное
чувство полета, ради которого она отдавала свой досуг парашютному и
планерному спорту.
Но дельтаплана у нее не было. Сложенный, как крылья птицы в заплечный
футляр, он остался на даче у дедушки. Сейчас Надей владели другие планы.
Показав на старинную деревушку, она сказала:
- В незапамятные времена здесь проходил тракт из Москвы в
Троице-Сергиеву лавру, тот самый, по которому скакал когда-то, спасаясь от
ворогов, юный царь Петр.
- Странно представить себе, что люди скакали прежде на лошадях, а не
летали, как мы, по воздуху.
- Сейчас мы с вами, Константин Петрович, совершим совсем иной полет.
- Я смертельно устал от математики и потому готов ринуться с вами хоть
в поднебесье, хоть в бездну.
- Я это проверю, - скрывая разочарование, пообещала Надя,
рассчитывавшая на разговор с профессором именно о математике. Но она была
женщиной и умела добиваться своего.
Они вошли в лесную тень, где теснились вековые в один-два обхвата
деревья, глядя на которые былой частый гость здешних мест художник Васнецов
писал после "Аленушки" своих "Богатырей".
Попадались замшелые, словно с тех времен, пни и поваленные давним
ураганом стволы, чуть пахнущие прелью.
- Константин Петрович, - полуобернувшись, неожиданно спросила Надя, -
я вам нравлюсь?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг